Известный психолог, доктор психологических наук, профессор СПбГУ Рада Михайловна Грановская о системе ЕГЭ

размещено в: Мы и наши дети | 0
Ра́да Миха́йловна Грано́вская — советский и российский психолог, доктор психологических наук, профессор Санкт-Петербургского государственного университета. Основные труды по практической психологии и психологической защите. Автор концептуальной модели взаимодействия мышления человека с системой подсознательных и осознанных психологических барьеров, а также механизмов и способов их преодоления. Википедия
Родилась: 13 августа 1929 г. (92 года), Санкт-Петербург, СССР

БЕЗ ДОЛГОСРОЧНОЙ ПЕРСПЕКТИВЫ

За несколько лет внедрения в российские школы ЕГЭ стал головной болью для всех участников учебного процесса.

Учителя перестраивают программу, родители тратят деньги на подготовку, а дети хранят в голове тысячу фактов, чтобы извлечь их на свет при первой необходимости.

С другой стороны, выросло уже целое поколение, воспринимающее такой тип экзамена как данность.

Да и многие педагоги «вошли в колею» и нашли плюсы там, где раньше видели одни минусы. Что принесут эти перемены в будущем?

Оценить ситуацию мы попросили известного психолога, доктора психологических наук, профессора СПбГУ Раду Михайловну Грановскую.

— Рада Михайловна, что за годы внедрения ЕГЭ произошло с качеством образования, на ваш взгляд?

— Ни для кого не секрет, что во многих школах учебный процесс превратился из обучения в натаскивание на тесты. Ребятам стало неинтересно учиться, а учителям — учить. Став репетитором, учитель потерял возможность развернуть свой талант.

Кроме того, сама идея задавать разным людям одни и те же вопросы, с точки зрения любого профессионального психолога, — абсурдна.

Сейчас я работаю с материалом о дистанционном образовании — это очень динамично развивающаяся область. Дистанционная программа рассчитана на усредненного человека: без пола, без возраста, без темперамента, без личных качеств.

Но разные люди очень по-разному воспринимают эту программу. Для холерика все это — медленно и нудно, он бросает, не доделав. Для флегматика — слишком быстро, он не делает ошибок, но успевает дойти лишь до середины. Сангвиник все время спрашивает, «что он будет с этого иметь», если все-таки дойдет до конца. А меланхолик так пугается, что бросает, не начиная. То же самое можно сказать о сдаче ЕГЭ.

 Надо приспосабливать программу к учащемуся: вводить коэффициенты, принимать во внимание психологические особенности. Ничего этого система ЕГЭ реализовать не в состоянии.

Она подразумевает, что все экзамены сдаются только письменно. Следовательно, не нужно учить школьников разговаривать — и скоро школьники разучатся разговаривать.

Один из моих учеников живет в США, где система, аналогичная ЕГЭ, существует уже десятилетия (тесты SAT и ACT стали широко применяться в США с 1920‑х годов. — Прим. ред.). Так вот, его знакомый получил премию от университета — «за умение общаться».

Когда его спросили, где он так хорошо научился говорить, он ответил: «Понимаете, в нашей семье сохранилась традиция после ужина обсуждать, что у кого было днем, а не расходиться по своим комнатам и смотреть каждый в свой монитор». (Семья у него из бывших европейцев.)

Умение говорить — очень серьезная штука. Как может быть экзамен по русскому языку или литературе в виде теста?

Может ли подготовка к части «C» ЕГЭ, где нужно написать короткий ответ на вопрос, научить ребенка говорить? Так недолго вообще потерять язык. И без того он засорен сейчас блатной феней.

А ведь язык определяет мышление. Смотрите, немцы говорят: «что заслужил — то и получил», а мы: «старался-старался, но не судьба».

В результате — они выигрывают в планировании среднесрочной перспективы, а мы хорошо планируем поведение при авариях и стрессах. Это происходит потому, что мы все время ориентируемся на худший вариант.

— Как введение ЕГЭ сказалось на образовательном процессе в целом?

— ЕГЭ приучает ребенка концентрироваться на деталях. Видеть целое ребенок уже не может. Как проходит обучение в обычной, непривилегированной школе в США? Например, тема «Титаник»: водоизмещение, курс, сколько было людей, когда подошли спасатели… всего 25 вопросов.

Нет континуума, в котором гибель судна — лишь звено в исторической цепочке. Всё о «Титанике» и ничего — вообще ничего — об окрестностях. Эти проблемы американского образования вобрал в себя и ЕГЭ.

 Разрушается внимание — базовый психологический навык при обучении. Оно становится коротким, дробным и не дает возможности охватить умом сложные задачи.

«Все должно быть проще, понятнее» — но не все может стать проще. Таким образом, трудные задачи отвергаются.

Я читала исследование американских преподавателей, где говорится, что школьники и студенты не берут в руки книги толще 300 страниц.

Рекомендовать им книгу бессмысленно — можно рекомендовать либо главу, либо от страницы такой-то до страницы такой-то, иначе они вообще не приступают к этой работе.

— Согласны ли Вы с тем, что ЕГЭ оценивает знания и способности ученика более объективно, чем традиционные виды экзаменов?

— Такое утверждение делается на основе того, что тесты проверяются при помощи компьютера. Но при чем здесь объективность? Неужели компьютер знает учеников лучше, чем учитель, который занимался с ними несколько лет? Неужели мы перестали доверять человеку?

А как быть с правополушарными детьми? Их приблизительно 10%! Таким — творческим — детям вообще сложно проходить тесты.

Десять лет я занималась поддержанием творческого потенциала фирмы, реализующей собранные со всего мира творческие проекты.

Могу сказать по своему опыту — без правополушарных людей сверхсложные творческие задачи просто не решить.

Вот приходит ко мне начальник и говорит про одного такого правополушарного: «Я его уволю, потому что он опаздывает на полтора часа на работу».

Я спрашиваю работника: «Вася, ты на другой электричке теперь ездишь?»

— «Нет, на той же самой»

— «А в чем дело?»

— «Но мне же надо когда-нибудь подумать! Я приезжаю и хожу вокруг фирмы»

— «А внутри?»

— «Ну что, увидят, что я ничего не делаю, — дадут дополнительную работу. А мне надо в это время — подумать!»

Это совсем другие люди, и их нужно уважать. Ведь логика говорит, как правильно пройти пошагово от точки А до точки Б, но она не говорит, где точка Б находится. Правополушарные эту цель видят. Да, может, они по дороге сделают много ошибок, но они точку Б видят. А левополушарные — нет.

И что, мы правополушарных детей будем оценивать по тому, как они пользуются логикой?

— На ЕГЭ, кроме всего прочего от детей требуют принимать решения быстро. Хорошо это или плохо?

— Совсем плохо. В советское время, когда никто еще и не думал о ЕГЭ, мне тайно из-за границы прислали книгу с примерами тестов. Я собрала своих учеников, и мы стали проходить эти тесты.

Прошли только сангвиники, потому что они работают в экстремальных ситуациях лучше, чем в спокойных. Они хорошо мобилизуются.

И что? Кто сказал, что сангвиники самые лучшие? Они хорошие организаторы, лидеры — всё это так. Но когда надо строить долгосрочную перспективу, нужен флегматик.

А когда надо пробивать стенку прямо сейчас — нужен холерик. А чтобы увидеть, куда двигаться, — меланхолик. Он со своей чувствительностью первым ловит ветер в паруса — это оборотная сторона его страхов, тревог. Поэтому в серьезном коллективе должны быть все.

Сначала приглашают меланхолика. Его надо погладить по голове, потому что он очень тревожный. И сказать: «Нам надо решить эту задачу. Как ты думаешь, куда двигаться?»

— «Ну, я не знаю, но вот мне кажется, туда». Тогда приглашают флегматика и говорят ему: «Один чудак сказал, что с этой задачей — туда. Как думаешь?»

— «Ой, нет, я так сразу не знаю, вот через недельку…» Хорошо, через недельку. «Ну вот, есть разные подходы. Но в некотором смысле этот — более перспективен».

Тогда приглашают холерика. Говорят: «Вот направление, надо проложить туда дорогу. Срочно займись».

А потом приглашают сангвиника: «Организуй бригаду, построй план и руководи». Получается, ЕГЭ ставит в неудобную ситуацию троих из четверых.

А раньше учитель, который принимал экзамен, знал такого, условно говоря, Васю, как облупленного. Он знал, что этому Васе надо дать подумать спокойно, сажал его — и тот думал.

Знал, что Петю, наоборот, надо принять первым, или к концу он так перепугается, что уже рта открыть не сможет.

То есть подход-то был индивидуальным, потому что учителя понимали, с кем имеют дело. А теперь — как в армии, всех в одну линейку.

— Что мы будем иметь через десять лет ЕГЭ, на ваш взгляд?

— Будем иметь массу сангвиников. Думаю, это очень нехорошо — потому что мы теряем долгосрочную перспективу, для построения которой сангвиники не подходят.

Беседовал Владимир Иванов

Из сети

Рейтинг
5 из 5 звезд. 1 голосов.
Поделиться с друзьями:

Жила-была небогатая девочка. Рассказ Татьяны Пахоменко

размещено в: Мы и наши дети | 0

Жила-была небогатая девочка

— Уходи отсюда, у тебя мать-мусорка, от тебя тоже воняет, мы с тобой играть не будем! — кричали дети Кате. А она стояла и в недоумении смотрела на ребят.

Ярко-желтое платьишко, сандалии, облако белокурых кудряшек. Плюшевая божья коровка в руках. Все, кто были возле подъезда, сгруппировались и теперь выкрикивали обидные слова.

Катя вместе с мамой недавно переехала в этот дом. И еще ни с кем не успела подружиться.

Мама дала ей утром конфет со словами: — Иди, дочка. Познакомься. Все вместе играть станете! Здесь тоже хорошо жить.

Катя только закончила первый класс. И радовалась каникулам, тому, что мама наконец перестала плакать.

До этого она всегда ходила грустная. Катя пыталась ее развеселить. Рисовала божьих коровок. Потом аккуратно вырезала и приносила маме.

— Ты им скажи, чтоб полетели на небо и загадай желание, мам, слышишь! — целовала Катя своего самого любимого человека на земле.

В той, немного другой жизни, они жили втроем в большой квартире. И папа всегда был рядом. А теперь остались с мамой одни.

-Пришлось разъехаться, потому что папа теперь будет жить отдельно. Но он к тебе станет иногда приезжать, потому что он тебя все равно любит! — пыталась ей объяснить мама.

Но Катя не понимала. Почему иногда? И зачем приезжать, если папа всегда раньше жил с ними? Он высокий и сильный, всегда ее высоко подкидывал. И приносил ей разные игрушки, читал сказки.

А потом все изменилось. Катя помнит последнюю встречу. Отец с чемоданом и сумками подходит к двери. Что-то говорит, но она не может разобрать слов.

— Папочка! Папа, не уезжай, папа, не уходи! Не надо! Пожалуйста! — кричит она. Плачущую Катю мама уносит в комнату. Хлопает дверь.

А потом они переезжают. Раньше мама сидела дома. А теперь пошла работать. Она показала Кате большую оранжевую машину. Сказала, что на ней убирают мусор.

И работа это очень важная, потому что если его не убрать, тот как же тогда будут жить другие люди? Должен быть порядок. Они выносят мусор из ведра, которое в квартире. А Катина мама — дальше, из подъездов и домов. Таким образом, везде становится чисто.

Поэтому девочка не понимала, почему ей так говорят. От мамы всегда пахнет лимонами и булочками, которые она печет. И она каждый день купает Катю, в розовой пене с разными игрушками.

Там есть смешной розовый поросенок, зебра и толстый медвежонок с бочкой меда, а также осьминожка, из щупальцев которого течет вода. А на стене в ванной — картинка с русалочкой. И Катя часто представляет себя в этом волшебном подводном мире.

— Хотите конфет? — Катя сделала еще один шаг к ребятам и протянула мешочек. Одна из девочек его взяла. Катя робко улыбнулась. А та девочка высыпала конфеты на землю со словами: — Они тоже с мусорки! — и все ребята засмеялись.

А Катя заплакала. Она пыталась им рассказать, что у мамы хорошая и важная работа, почему они над ней смеются? На балконе в это время стоял мальчик Кирилл.

Он слышал все, что происходило на улице. Зашел в комнату. Его папа как раз решил погулять с собакой, позвал его с собой.

Вышли во двор. Отец подошел к глазастому «Мерседесу», что-то достал. Потом поставил на землю шпица Чейза, любимую собаку мамы. Та все еще не пришла со своего салона красоты — у мамы их было несколько.

Кирилл знал, что папа погуляет с собакой, а потом поедет к себе в офис. А его завезет на тренировку.

Пока отец и Чейз шли впереди, Кирилл чуть остановился. Ребята тут же устремились к нему. У мальчика были дорогие вещи, игрушки, много всего крутого. Только он почему-то никогда не играл с ними, хотя так звали.

— Кирилл! Привет! А мы тебя на балконе видели! Хочешь, с нами в лес пойдем? Там можно в прятки поиграть. Или на площадке останемся? Кирилл, смотри, Кирилл, а давай… — раздалось со всех сторон.

Тот снисходительно обвел взглядом окруживших его ребят.

— Да никуда я с вами не пойду, — ответил он и повернулся, чтобы уйти.

— А почему? — робко спросила девочка, которая только что высыпала Катины конфеты.

— Потому что мне нельзя с вами дружить, — просто ответил Кирилл.

— Как это? — опешили ребята.

— А вот так-это. Вы же не хотите с ней дружить? — и он указал на Катю.

— Ну да. Так у нее мать на мусорке работает. Она и в нашем доме мусор убирает, — ответил кареглазый мальчик в толстовке.

— Если б она мусор не убирала, вы бы в нем утонули! Ладно. Гуляйте, — Кирилл пошел за папой.

— Так а нельзя-то почему? — крикнул кто-то из детей.

— Потому что вы для меня — как она для вас, — бросил Кирилл через плечо. Дети затихли. Они долго переговаривались.

— Подумаешь! Задавака! Вот подойдет он к нам! А мы не станем с ним гулять! — сказала девочка в красном платье.

— Он не подойдет. Он никогда не подходит. Это мы все за ним бегаем. А он вон, какой, — буркнул один из ребят.

А Катя все стояла и смотрела. И слушала. Потом повернулась и пошла к подъезду. Там как раз мама подходила. В рабочей одежде.

Самая лучшая. И Катя подбежала ее обнимать. Та пыталась отстранить дочку, все-таки Катя была в нарядном платье. А Катя все ее обнимала и плакала.

Она выросла, эта девочка Катя. И больше ни к кому не бежала доверчиво, не протягивала мешочек с конфетами и не пыталась что-то доказать.

Ей было всего семь лет. И то, что произошло во дворе, она даже не до конца поняла, но прочувствовала.

Ребята не раз звали ее потом поиграть. Может, они тоже что-то поняли. Только Катя не соглашалась.

Вечерами помогала маме прибираться, готовить, лепила, раскрашивала. А когда однажды рисовала за домом бабочку, чья-то тень появилась сзади.

Катя обернулась. Там стоял Кирилл.

— Красиво, — произнес он. Катя молчала. Кирилл продолжал что-то говорить. Но Катя не отвечала. Только более тщательно прорисовывала крылышки.

— Ты что молчишь-то? Я знаю, ты умеешь разговаривать! — улыбнулся мальчик.

— Тебе же нельзя… Нельзя ни с кем из нас дружить. А у меня мама работает на большой оранжевой машине. И все равно она самая лучшая, — выпалила Катя.

— А-а-а, ты про тот случай. Я просто так это сказал. Чтобы они невесть что о себе не думали. И чужие конфеты на землю не высыпали, — произнес мальчик. С той поры и началась их дружба…

Автор: Татьяна Пахоменко

Из сети

Рейтинг
5 из 5 звезд. 1 голосов.
Поделиться с друзьями:

Отчим дядя Миша. Рассказ Татьяны Пахоменко

размещено в: Мы и наши дети | 0

Отчим дядя Миша

Дядя Миша был смешной. Неуклюжий, как медвежонок. Маленького ростика, полненький, кудрявый. Глаза маленькие, сине-прозрачные, как монпансье. Очки. И какое-то детское выражение лица, радостное, наивное.

Саша боялся мужчин. Вздрагивал от мужских голосов, смеха. Если ему на улице протягивали руку, как взрослому, в его шесть лет, тут же прятался за маму.

— Соня! Чего это у тебя защитник трусливый такой! — смеялись взрослые. Саша не был трусливым. Он защитил от трех подростков соседку Любочку, когда у той на улице отобрали мяч. Просто закрыл ее собой и твердо сказал: — Не трогать! Она девочка. Со мной дело иметь будете! И ребята ушли.

— Ишь, мелочь храбрая выискалась! — только и сказали. Любочка его за руку взяла после этого со словами: «Давай дружить!». И когда котейка на дерево забрался, Саша один за ним полез, ладно мама из окна увидела, выбежала. Позвала соседей. Те сняли и мальчика, и котенка. Кошку они с мамой домой забрали, назвали Дунечкой.

И в садике Саша был самый смелый, самый способный. Его в пример ставили. Но мужчин боялся все равно. Это в два года началось. Когда так сильно кричал и замахивался на маму отец. Такой большой и красивый. Черноволосый, черноглазый, сильный. По улице шел — ему вслед оборачивались.

Семен был эталон. Внешности, но не души. Саша не помнил, чтобы хоть раз папа взял его на руки, прижал к себе, пожалел, обнял.

— Прекрати хныкать! Ты не баба. Мальчики не плачут! Нечего размазней расти. Один поспишь в темноте, никаких тебе сказок на ночь.

Игрушку убери из кровати, ты не девочка, нечего к себе мягкие игрушки тащить! Сломал кораблик нечаянно? Больше игрушек не получишь, криворукий. Иди отсюда. Пойди погуляй. Не мешай. Замолчи, — такие слова Саша слышал от самого любимого и дорогого человека.

Много позже он узнал, что был нежеланным ребенком. И отец не хотел на маме жениться, да родители настояли.

— Любит он тебя, Сашенька. Может, время пройдет, поймет. Просто он вот такой. Какой есть, — гладила мальчика по голове мама.

Время шло. Отношение не менялось.

— Надо было дождаться, когда бы я сам ребенка захотел! Предлагал тебе, гуманистка, блин. Вот и родилось непонятно что, нытик этот забитый, — кричал отец.

Ему не нравилось все в Саше. И мальчик постепенно привык. Папы часто не бывало дома. А потом он и вовсе ушел. Сказал, что помогать деньгами будет. А вот ребенка видеть не хочет. Не такого хотел. Может, когда-нибудь.

Сашина мама была симпатичная. С длинными медовыми волосами, большеглазая. Саше она казалось русалкой. Много работала.

А однажды пришла домой с дядей Мишей. Он был ее начальник на работе. И предложил как-то подвезти, мама с пакетами большими шла.

— Здравствуй, малыш. Я дядя Миша. Вот, забежал к вам. Если невовремя, то я уйду. Я тут это… Пирожные тебе принес. И вот, самолетик. Он у меня старинный, дед еще подарил.

Мама твоя сказала, что ты любишь технику. И еще кролика игрушечного. Смотри какой, пушистый, смешной, как настоящий, — произнес дядя Миша. Голос у него был мягкий, тихий.

Потоптался на пороге. Саша стоял и молчал. Он снова боялся.

— Ничего, Сонечка. Я пойду. Малыш-то с тобой хочет побыть, — и дядя Миша, положив свертки, пошел неуклюже к двери. Он и переваливался, как медвежонок. Саша улыбнулся невольно. И бросился к нему.

— Не уходите, дядя! Дядя Миша поднял его на руки. От него пахло одеколоном, булочками и домом. — Какой ты мальчик красивый! Ох, какой хорошенький! Вырастешь, все девчонки твои!

Сонечка, малыш-то какой! Я таких не видел! — восхищенно проговорил дядя Миша. С той поры он стал приходить к ним в гости. Мог сесть в костюме на пол и играть с Сашей. Часто ему читал и приносил книги.

Когда мама уставала, сам готовил. Он много чего умел. И супы варил, и котлеты жарил, и пироги у него отменные получались. Сашин папа никогда не стоял у плиты. И чай себе даже сам не наливал. Говорил, что не мужское это дело.

— А почему вы готовите, дядя Миша? — робко спросил Саша.

— Люблю это дело, Сашенька. Я из семьи большой, самый старший. Мама с папой всегда заняты были, надо остальных кормить было.

Да и вообще, это же так интересно! С любовью сделать, своих накормить. Мама у тебя устала на работе, пусть отдохнет, — отвечал дядя Миша.

— Так и вы же устали. Вы же работали, — пожал плечами Саша.

— Да я крепкий, чего мне сделается. Летом на дачу поедем на мою, там красиво. Лягушечка в колодце живет. Покажу тебе. Рыбку сходим половим. Цветов маме наберем, ромашек! — дядя Миша прижал Сашу к себе.

Мальчик вцепился в него ручонками. Больше всего на свете он хотел, чтобы дядя Миша никуда не исчезал. Спустя месяц на улице они встретились с отцом. Случайно. Тот был с женщиной, нетвердо стоял на ногах.

— Это кто? Что, замену нашла, Сонька? Быстро ты! Получше-то никого не было, только это страшилище? — засмеялся отец. А за ним и его спутница. Дядя Миша молчал.

— Папа, это дядя Миша. Не обзывай его! — сказал Саша.

— Что? Ну-ка повтори, щенок! У тебя голос прорезался, что ли? Какой такой дядя Миша? — и отец схватил дядю Мишу за грудки.

— Не надо! Папа! Не надо, пожалуйста, — закричал Саша, вцепившись в ногу отца. С того случая бабушка и дедушка со стороны папы стали чаще брать Сашу в гости.

Ругали маму. Дядю Мишу. Говорили, что папа только один. А дядя Миша — пустое место. Саша пробовал с дядей Мишей поговорить.

— Они правы, сынок. Он же твой папа, его уважать, почитать да любить надо. Ты прости, сынок, что я вот к вам… хожу да живу. Может, не я бы, так наладилось бы все, — качал головой дядя Миша.

— Нет! Не наладилось бы! Только не уходите, дядя Миша! — просил Саша. Он подрастал. И дома было тихо и уютно.

Дядя Миша постоянно был в движении. Работал, выращивал что-то на даче. Готовил, консервировал, читал Саше книжки. Учил его из дерева строить поделки. Купил машину и держал Сашу на коленях, давал порулить.

Саша часто слышал, как дядя Миша говорит маме: — Ты отдохни, Сонечка! Я все сам.

Соседки на улице, видя, как Саша с дядей Мишей идут домой, тот приотстал, разговорились: — Какой мальчик красивый! Интересно, в кого? Отец-то так себе, неказистый совсем!

— Да он не его. Родной-то папка тот да, красавец. Надо же было после такого мужика Соньке вот это убожество подобрать!

— Неправда! Дядя Миша самый лучший! Не говорите так больше! — подбежал к ним Саша. Ему было обидно за дядю Мишу.

А тот молчал. Мол, что за правду обижаться? Такой есть. Бабушка и дедушка со стороны мамы тоже дядю Мишу не приняли.

Просили дочь опомниться, что родной отец Саши красавец писаный, а она связалась с невзрачным хлопотливым мужичонкой. То, что дядя Миша был заботливым, умным, зарабатывающим, в расчет почему-то не бралось.

Саша рос. И когда они гуляли с Любочкой, вдруг сказал ей: — Отчима люблю больше, чем родного отца. Того терпеть не могу, злой. Но родня меня не простила.

— Саш, зато ты их прости. Ладно, пусть. А дядя Миша мне тоже очень нравится! Когда Саша защитил диплом, он стремился к тому, чтобы когда-нибудь стать капитаном первого ранга, связать свою жизнь с морем.

Чтобы дядя Миша и мама гордились им. А потом пришла телеграмма от мамы — заболел дядя Миша. И Саша поехал домой.

Он был очень сильный, красивый. Но стоял и плакал навзрыд в тамбуре.

— Только бы ничего не случилось. Только живи, слышишь? — шептал он. Тихо и незаметно вошел в их с мамой жизнь неказистый дядя Миша. Одарив их любовью. Маленький, смешной, закрывающий всегда собой свою семью. Он был сама жизнь.

И по больничным ступенькам Саша бежал через три. И никак не мог понять, кто лежит на кровати — дядя Миша? Он такой мягонький был, справный. Неужели этот совсем высохший пожилой человек — он?

Тонкая рука поднялась над одеялом. Глаза открылись, из них полился свет, в котором всю свою жизнь купался мальчик Саша. И упав на колени, обняв своего самого дорогого человека, Саша вдруг впервые крикнул:

— Папа! Папочка, ты только живи! Ты мне так нужен! Я тебя потом на корабле покатаю, как и обещал в детстве!

Дядя Миша всегда говорил ему, что отец у Саши только один. И никогда не претендовал, чтобы мальчик его так называл. Но глядя на радость на его исхудавшем лице, Саша понял — он ждал этих слов.

— Ты помирись с папой, Сашенька. Какой бы не был, как бы ты не обижался, не чужой он тебе человек. Пообещай.

И о маме заботься всегда, она такая хрупкая, Сонечка. С вами я счастье узнал. Вы же мои звездочки были. Родные, любимые. Спасибо, что разрешили мне рядом с вами быть! — прошептал дядя Миша.

— Это тебе спасибо! Тебе! За все! — плакал Саша. Он помирился с отцом. И тот, восхищенно глядя на сына, все говорил и говорил, просил зла не держать, извинялся, вспоминал, как был не прав, чтобы Саша приезжал чаще.

— Я приеду, пап. Наверстаем, — сказал Саша на прощание. Возвращаясь из плавания, первым делом он берет охапку ромашек и идет туда, где лежит дядя Миша.

Смотрит на мчащиеся облака. Вспоминает полянку, лягушку в колодце. И держит в руках тот фонарик, который они смастерили с дядей Мишей.

— Ты, сынок, даже если меня не будет рядом, зажги фонарик-то! И на этот огонечек я приду, даже если ты меня видеть не будешь! Посижу рядышком, обниму тебя, своего золотого мальчика! — радовался дядя Миша.

— Я зажег фонарик, папа. Приходи! Я тебя очень жду, — прошептал Саша, глядя в темное вечернее небо.

Автор: Татьяна Пахоменко

Из сети

Рейтинг
5 из 5 звезд. 1 голосов.
Поделиться с друзьями:

Витька-бешеный и волшебный Фломастер. Рассказ Татьяны Пахоменко

размещено в: Мы и наши дети | 0
Витька-бешеный и волшебный Фломастер
 
Тот день, когда мама встала на ноги, стал самым счастливым для Витюшки. Он был трудный подросток. Его даже во дворе все бабушки не любили. И опасливо обходили стороной другие ребята. У Витюшки даже кличка была «Бешеный».
 
Только мало кто знал, что в глубине души Витьки-бешеного, жил хороший добрый мальчик. Он просто превратился в ежика, в тот момент, когда отец ушел. Оставив его, Витюшку и больную маму…
 
Отцом Витюшка всегда гордился. Он был здоровый, сильный и красивый. Сына жизни учил.
 
— Чего ты как девка? Подумаешь, котенок валяется в луже. Мимо иди. Таких котят полно. И птиц не корми, нужны они. Мать хватит целовать в щечку, когда уходить. Нечего с бабами сюсюканье разводить. Они должны знать свое место! А то на шею сядут! — учил папа.
 
И маленький Витя как губка впитывал это все. Это же папа. Он авторитет, плохого не посоветует. К маме его красивый папа относился снисходительно. Нет, не обижал. Просто часто проскальзывало: «Знай свое место!».
 
— А как это, папа? Знать свое место? — спрашивал Витя.
 
— Сынок, отношение к бабью должно быть одинаково. А то на шею сядут и ножки свесят. Но со мной такой номер не пройдет. Мне бабские слезы да сопли по барабану. Ты знаешь, их сколько? Полно.
 
Так что пусть твоя мамаша радуется, что мы с тобой у нее есть. А то жила бы одна, — объяснял отец.
 
Витя не совсем понимал, что он хочет сказать. Но кивал. А мама слушала молча. Была она маленькая, очень худенькая. Глаза небольшие, нос наоборот, большой. Отец его «клювом» называл.
 
Все знакомые удивлялись, зачем он, этакий идеал мужской красоты — черноволосый, с большими синими глазами и атлетической фигурой, на ней женился.
 
И мама себя всегда чувствовала дома, как в гостях. Словно одолжение ей муж делал. Робко и услужливо готовила, стирала. Учила уроки с Витей, помогала ему во всем, советовала.
 
А он с мамой не любил гулять. У других мамы были эффектные. Надушенные, нарядно одетые, статные, яркие. Словно птички заморские.
 
А свою он стеснялся. Отец за глаза маму «моль» называл. Потом мама вдруг занемогла. Вроде только что привычно хлопотала по дому. И раз- все.
 
Витя ошарашенно смотрел на нее. И вдруг вспомнил свою игрушечную птичку из детства, которую заводил ключиком. Птичка шустро клевала. И вдруг замирала неподвижно — кончался завод.
 
Маму нужно было возить по врачам. Отец отказался, сославшись на нехватку времени. И с ней ездила соседка тетя Галя с мужем.
 
Мама стала и внешне другой. Волосы у нее вылезать начали. Глаза ввалились. Руки были тонкие-претонкие, словно прутики.
 
— Боренька, ты посиди со мной! — просила она тихо мужа. Но тот отмахивался. А потом и вовсе стал домой только ночевать приходить. И даже к жене не заходил.
 
Витя не знал, что делать. Он пытался неуклюже ухаживать за матерью. И та благодарно ловила его руку и целовала ее.
 
Дальше случилось вот что — Витя как раз из школы пришел. Когда увидел большие сумки в прихожей. Решил, что гости нагрянули. Но вышел отец со словами: — Вот что, Витюшка. Собирайся. Я тут твои вещи собрал. Мы переезжаем. Не стой, быстрей давай!
 
— А … зачем? Папа, у нас же есть квартира? И маму надо собирать да перевозить, ей и так плохо. Зачем? — спросил Витя.
 
— Мать тут останется. Я попрошу соседку присмотреть. Зайдет пару раз. Денег ей оставлю. Нечего нам тут быть. Прости, но лишний груз ты, Света. Я ухожу к молодой и здоровой бабе.
 
Ничего против тебя не имею, но жизнь такая. Балласт, что мешает, надо сбрасывать, — отец повернулся в комнату, где лежала мать. Он даже не постеснялся произнести эту фразу.
 
Витя посмотрел на маму.
 
— Иди, сыночек. С папой. Иди, Витенька! Чего на меня такую глядеть-то? Только подойди, дай я тебя за ручку подержу, попрощаюсь. Нечего тебе меня такую видеть, — попытавшись через силу улыбнуться, проговорила мать.
 
И Витя вдруг вспомнил. Как он, 8-летний мечается в жару. И мама носит его на руках. Ей тяжело, но носит. Сидит с ним ночи. Поит морсиком, читает. Готовит. Ласково гладит по голове. Она его из школы встречала до последнего.
 
Витя ей потом концерт устроил, мол, большой он. И мама шла поодаль. Мали ли что? И когда к нему пристали ребята постарше, окружив его, мама бросилась к нему. Смешная, маленькая, но словно тигрица бежала защищать своего детеныша.
 
А еще всегда гордилась им. Говорила, что он у нее самый лучший. Что же он натворил?
 
— Я никуда не пойду. Иди, если хочешь. Я с мамой буду, вот так! — и большой мальчик Витя бросился к кровати, где лежала мать.
 
Напрасно отец пытался его оттащить и увести с собой. Он ушел, а Витюшка плакал. Впервые. И чувствовал, как невесомая мамина рука все гладит его по голове.
 
Он разносил листовки. Лето пришло — огороды помогал копать. Совсем стало туго с деньгами. Отец давал, чисто на него, Витьку.
 
Но маме нужны были лекарства. Мама жалела его. И скучала по отцу. Так и угасала медленно.
 
Однажды Витюшка удрученный домой шел. И как и в детстве — дождик, лужи. Возле лавки облезлый и одноухий персидский кот. Большой, кем-то брошенный. Глаз один заплыл. Витька прошел уже, как отец учил.
 
Но столкнулся с ним взглядом. Обреченным таким, грустным. И вдруг поднял на руки, спрятал под куртку и понес домой. А животное ласково тыкалось Вите в шею, словно благодарило.
 
Мама спала. Тикали часы. Было тихо. Мальчик кота вымыл, молоком напоил. Тот свернулся на диванчике на кухне. А Витя к соседке пошел. У нее было два хвостатых, может, подскажет, как глаз-то подлечить.
 
А у соседки день рождения. К себе его тетя Галя затянула. Коту капельки дала. И подростку подкладывала вкусные блюда. Гостей много было.
 
Среди них выделялась женщина с высокой прической и брошью в форме скарабея. Большой такой, блестящей Тетя Галя рассказала про Витькину маму. Все сочувственно поохали.
 
Он уже уходить решил, как его та дама догнала. И говорит: — Мама твоя думает, что тебе обуза. Сломил ее папин уход. Не хочет выздоравливать. Организм не борется, во мраке.
 
Ты, мальчик, возьми обычную бутылочку. Налей туда воды. Или подсласти чем. И давай маме по ложке. Скажи, что это новое средство. Чудотворное. И что оно ее на ноги поставит.
 
Поговори с ней. Скажи, что любишь. Вот увидишь, мама поправится! Витька помялся и ушел. Думая, что за ерунду ему посоветовали?
 
Кот неслышно скользил по дому, словно радовался тому, что он у него теперь есть. Витя его Фломастером прозвал. Потому что тот прыгнул туда, где у него рисунки были и коробочку с фломастерами все катал.
 
Ночью маме хуже стало. А утром Витюшка сходил и купил фляжку пластмассовую, красненькую такую. Налил воды. Витаминку кинул апельсиновую. Разболтал. И пошел к маме.
 
Сказал, что у тети Гали вчера в гостях целительница была. И дала средство специальное. Оно поможет, стопроцентно! Начал маму поить. И долго беседовал с ней. Строил планы. Надеялся. И боялся, что ничего не поможет.
 
Только чудо случилось — мама встала. Пришел Витя со школы — а она с кухни идет тихонечко. И дома пахнет блинами. Он не знал, почему это случилось. Может, мама воспряла духом? Или хворь вдруг отступила?
 
Позже Витя поймет, что имела ввиду незнакомка. Сила внушения. Есть такой метод плацебо. Как бы то ни было, мама стала прежней.
 
И накопив денег потом, Витя ее в магазин повел. Платье выбирать. Любил с ней долго гулять вечерами. И гордился тем, что у него мама есть. У других может и нет.
 
Отец его женился снова. Правда, счастье было недолгим — вот какая штука: начались проблемы с легкими. И новая супруга выставила его вон.
 
Он в бывший дом вернулся. Присмиревший, без былого гонора. Мялся долго на пороге. Идти-то больше некуда было.
 
Мама добрая, приняла. И Витя принял. Помогал тому в больницу ходить, выходил. Но условие поставил — если будет с мамой плохо обращаться — пусть уходит. Они и втроем проживут — Витя, мама и Фломастер.
 
Только тот, поскитавшись, присмирел. Любит теперь телевизор смотреть, держа Фломастера на коленях. Говорит, что он волшебный, хорошо на всех влияет!
 
Маме отец впервые за много лет цветы приносит. И зовет ее не иначе как «Светик мой».
 
А Витина мама счастлива. Через невзгоды и тяготы вновь соединилась вся семья. Мужа она простила. А сынок у нее золотой. Всегда ее целует на прощание. И постоянно говорит: — Мама! Ты мои крылья! Пока ты есть, я летаю!
 
Автор: Татьяна Пахоменко, 2021
 
Рейтинг
5 из 5 звезд. 1 голосов.
Поделиться с друзьями: