Зачатие длитcя 12 минyт и это лyчший мoмент вo всей педaгогике. Дaльше сплoшные yбытки. 40 недель ты толстеeшь от одного взгляда на булочку. Тебя разносит, бесит и тошнит одновременно. Ходить тяжело, сидеть неудобно, лежать вредно, жить тошно… Ощущение, будто выпила аквариум и внутри плавает черепаха…
Родятся дети тем же дурацким способом, какой использовали инопланетяне в голливудском кошмаре. Не по-людски как-то. Причём роды — это не конец приключений. Всё лучшее впереди и ты ещё не раз об этом пожалеешь…
Дети не дают спать. Их почему-то бесит, если родители спят. Какают они исключительно, когда вы надели пять штанов и зашли в лифт. А однажды нарисуют на стене такую бабочку, что не сразу ототрёшь… Каждый день дети едят, пьют и другими способами портят настроение. Чуть что не так, они же на тебя орут. В три года ребёнок вернётся из сада с грандиозной шишкой на лбу. Ты пойдёшь и убьёшь чужого папашу. Он так и не успеет понять, за что.
К десяти годам смиришься с двойками и перестанешь искать, кто в родне был такой тупой… В двенадцать лет чадо признается, что любовь разрушила его жизнь и всё зря… В тринадцать обнаружишь в его кармане сигареты и ужаснёшься… В четырнадцать найдёшь презервативы, ужаснёшься, но уже не так бурно. В шестнадцать сама подсунешь ему презервативы и вспомнишь, каким он был милым, когда в тринадцать только начинал курить…
Потом заявится какое-нибудь Маша или Витя, всё в прыщах и очень ранимое. И вот они уже вдвоём грабят твой холодильник, одалживают без возврата, бьют посуду и запираются в ванной. И тебе же надо их мирить. Полы они вымоют лишь однажды, под Новый год, после шикарной драки со скандалом и валидолом.
Но зато. Зато! Однажды ты найдёшь в шкафу свой портрет, написанный шариковой ручкой. Там у тебя будут кривые ноги, квадратная голова, косы размером с солнце, косоглазие и нос на щеке. Ты поцелуешь каракули и решишь…, что оно того стоило… /Слава Сэ/
Любе было стыдно. Люба не находила себе места: то пыталась заняться домашними делами, то выйдет в ограду.
Утром она поймала на своей клубничной грядке девчонку. Девчонка самозабвенно ела клубнику, по мордашке стекал клубничный сок.
— Ах ты, воришка! Разве можно без спроса забираться в чужие огороды? А ну-ка пойдём к твоим родителям, пусть они объяснят тебе, что воровство — это преступление, — Люба взяла девчонку за руку и вывела на улицу.
Девчонка не вырывалась. Она понуро брела рядом с Любой и привела её к своему дому на краю деревни. Люба знала, что здесь живёт одинокий дед Иван.
Ага, вот он и дед с топором в руке, тесал какую-то жердину.
— Внучка что-то натворила? — спросил дед.
— Вот, истоптала всю мою клубнику, ладно бы только поела, так нет, всю грядку истоптала. Где её родители? Пусть объяснят девочке, что брать чужое нельзя, — начала Люба свою обвинительную речь.
— Это надо же, позор на мою седую голову, — заохал дед, схватил верёвку ( висела на заборе) и вытянул этой верёвкой девчушку по спине.
Хотел ещё раз стегануть, но Люба вырвала у него верёвку,
— Вы с ума сошли? Она девочка, маленькая совсем! Я думала здесь нормальные родители живут, а не сумасшедший дед,- сказала Люба.
Дед бросил верёвку, девчушка убежала в глубь ограды.
— За баню побегла, всегда там прячется, когда набедокурит, — объяснил дед уже спокойно.
— Нету у неё родителей. Мать померла зимой. Отец… а шут его знает где он и есть. В городе где-то пропадает. Катьку ко мне привёз и сгинул, ни разу и не был с тех пор. Вот колгочусь один с ней. Осенью в школу пойдёт.
Ты уж прости её за ради бога! У нас нынешним летом клубника не уродилась, сгнила на корню, а Катька так ждала ягодок. Уж больно она клубнику любит, — продолжал дед.
— Да, конечно, я прощаю, прощаю… я же не знала, что у вас тут такие дела. И вы с Катей меня простите, налетела, как коршуниха, — пробормотала Люба и поспешила домой.
Люба ругала себя. — Крохоборка! Надо же, подставила ребёнка под удар.
…Люба лет шесть не была в деревне, как матери не стало, так она и перестала ездить.
К тому же, сама заболела. Пять лет Люба боролась с онкологией. За эти годы было всё: она падала и поднималась, но не сдавалась. Она даже не отчаялась, когда её покинул муж. Он устал. Он больше не мог смотреть на неё такую. Он не верил в победу. Она верила. Она не обиделась на него. Ей даже стало легче. Исчез постоянный страх огорчить его своим плохим видом, или плохими анализами.
Она верила, и она победила. Ранней весной МСЭК признала её здоровой и снял инвалидность. Она и сама чувствовала себя здоровой и счастливой.
Люба поехала в деревню. Набраться силы от родной земли, напитаться ласковым солнышком, отдохнуть душой.
За материным домом следила соседка. Люба проветрила и протопила его. Всё перемыла, перетрясла и зажила тихой, размеренной жизнью.
Единственный взрослый сын Аркаша жил в Германии. Люба была из поволжских немцев, депортированных в Сибирь. Сама она не захотела уезжать. Она считала себя больше русской (мать была русская), а вот сын с женой и внучкой уехали, неплохо устроились и с Любой общались, в основном, по скайпу.
…Металась, металась Люба и не выдержала. Она собрала в пакет конфет, положила большую шоколадку, обобрала уцелевшие ягоды на грядке и пошла мириться с Катей.
Дед по-прежнему хозяйничал в ограде, — Чего пришла? С Катькой хочешь помириться? Она так и сидит за баней, не выходила ещё, — проходи, там её и найдёшь.
Катя действительно сидела на большой чурке за баней. Выгоревшая футболка, коротенькие шорты, порванные сзади.
— Через Ваш забор перелазила, и порвала, — объяснила девочка.
Люба отдала ей гостинцы, погладила по голове, и Катя доверчиво посмотрела на неё своими глазищами, — Ты не злишься на меня? Я больше никогда не буду брать чужое. Честное слово!-
А потом они подружились. К первому сентября Люба купила ей красивую форму и сделала роскошный букет из своих гладиолусов.
С первым снегом Люба уехала в город, а весной вернулась. С Катюшкой и с дедом Иваном у неё связи не было. Телефона не было ни у деда, ни у внучки. Тогда ещё мало у кого в деревне был телефон, да и связи путней не было.
Люба побросала вещи и пошла к дому деда Ивана. Дом смотрел на неё заколоченными окнами.
Вышла старуха Фёкла из дома напротив, — Нету Ивана, второй месяц, как нету. Приказал долго жить. Чо спрашиваешь-то? Громче говори, я совсем глухая стала. Девчонка где? Так в детский дом забрали, отца долго искали, а когда нашли он отказную от неё написал. —
Люба нашла Катю. Оформила над ней опекунство и забрала к себе. Побегать, конечно, пришлось. Вот уже 6 лет они живут вместе. Катя растёт хорошей, ласковой девочкой, хорошо учится, ходит на хип-хоп и в шахматный кружок. Она давно считает и зовёт Любу мамой. Родную маму Катя плохо помнит.
Летом они приезжают в деревню и часто с улыбкой вспоминают, как их свела судьба на Любиной клубничной грядке.
Нина Петровна хорошо помнит день, когда ей пришлось решать судьбу чужого ребенка. Была среда, муж пришел с работы раньше обычного, мрачнее тучи. Без слов Виктор протянул ей конверт.
– Что случилось?
– Веры больше нет. Без моего согласия Диму не могут отправить в детский дом.
… О том, что у мужа есть сын, Нина знала еще до свадьбы. Банальная история. В армии Виктор влюбился. После службы забрал девушку с собой, они сняли квартирку. Но зазноба довольно быстро собрала вещички и вернулась на родину. А потом прислала телеграмму: поздравляю, мол, с сыном. Что там у них не срослось, муж Нине не рассказывал, да она и не расспрашивала особо. Ну было и было. Чего старое ворошить?
Когда Нина была на четвертом месяце, бывшая неожиданно приехала с годовалым Димой. Устроила разборки, хотела все вернуть. Виктор выставил ее, остался с женой. Нина снова его не винила: какие могут претензии за то, что случилось до их встречи? Вера подала на алименты, отец исправно их платил, бывшая больше не писала и не звонила. Уже потом они узнали, что женщина два раза выходила замуж, и второго развода пережить не смогла – отравилась.
К этому времени у Нины с Виктором было уже двое детей. Сын Володя, чуть младше Димы, и маленькая Варька, которой только-только исполнился год. Второго ребенка они решили родить после того, как купили свой дом. Деревянный, без удобств, зато четыре комнаты. Двор, банька, огород… После крохотной съемной квартиры это было такое счастье! Вовка неделю как шальной носился по комнатам и вокруг дома.
… Воспитывать чужого ребенка… Такого Нина, естественно, не ожидала. Она видела этого мальчика семь лет назад и ничего о нем не знала. Какой он? Что пережил? Страшно. Со своим-то сорвиголовой иной раз сладу нет, а тут двое – и почти одного возраста. Поладят ли? Муж много работает, дети, считай, полностью на ней. Все эти мысли пронеслись в голове за секунды. Виктор ничего не говорил. Он так и сидел в прихожей. Лица на нем не было.
У Нины защемило сердце – она вдруг представила, что думала бы на его месте. Как поступила бы, если бы сиротская судьба постучалась, не дай Бог, в жизнь ее Вовки? Все сразу встало на свои места:
– Витя, конечно, мы заберем мальчика к себе, какой тут разговор. Это же твой сын, а нашим детям он брат. Если мы откажемся, как дальше будем жить? Где двое, там и трое. Справимся, вырастим!
Через месяц Димка приехал. Тихий, робкий, послушный. Совсем был не похож на боевого и задиристого Володю. Может, эта разница и спасла положение: внезапно появившийся старший брат на роль лидера не претендовал, был ведомым и мальчишки быстро поладили. А еще ситуацию всегда разряжала Варька – маленькая, хорошенькая, смешная. Она, казалось, любила весь мир.
Осенью Дима пошел в первый класс. Учился хорошо, мама, видимо, к школе его готовила. Сложно было материально, но Виктор старался как мог, позже и Нина вышла на работу. Дети подросли, стали настоящими помощниками по хозяйству. Словом, жили дружно, сыновей на своих и чужих никогда не делили.
Когда Дмитрий поступил в университет, Нина тяжело заболела. Долго лежала в больнице, перенесла операцию. Страшно было, но унывать она себе не позволяла: думала о детях, которые еще не встали на ноги, и твердо верила, что поправится ради них. Хотела увидеть сыновей и дочь взрослыми, счастливыми и обязательно дождаться внуков. А вот Виктора эта беда сломала. Пить начал по-черному.
В свои восемнадцать Димка стал опорой семьи. Перевелся на заочное, устроился на работу. И больше всех поддерживал мать: почти каждый день приходил в больницу, читал ей вслух, расспрашивал как готовить то, что любят Вовка и Варька, потом приносил ей на пробу. До последнего скрывал, что Володя связался с плохой компанией и попал под следствие. К счастью, до реального срока не дошло, дали условно.
Нина поправилась. Отношения с мужем испортились, простить ему слабости и предательства в трудные для нее дни она не смогла. Благо, дом большой – живут как соседи. Виктор пытается завязать, но периодически в запой проваливается все равно.
А год назад Дима привел в дом невестку. Девочку, в которую был влюблен еще в детском саду. Она учится на психолога и сразу начала работу по спасению свекра от зеленого змия. Жизнь продолжается. И скоро по дому начнут бегать внуки – недавно молодожены узнали, что ждут двойню.
… Каждый день Нина благодарит Бога за старшего сына и верит, что жива только благодаря тому, что когда-то нашла в своем сердце место для чужого ребенка…
Они ушли и унесли её Рыжика. — Ты хоть знаешь, что это мейн кун, любимец генерала!? На простого что-то ты не позарилась, тебе породу подавай, губа не дура! Воровка!
Шла последняя неделя школьных занятий. Ещё немного и наступит долгожданная пора летних каникул. Татка шла на занятия в предвкушении летних радостей по тихим зеленым улицам частного сектора старинного подмосковного городка.
Она всегда ходила в школу вместе с одноклассницей Светой, но та заболела ангиной — вот счастливая-то, и теперь сидела дома с полосканиями и компрессами. Путь лежал мимо генеральских дач. Бегущая девочка неожиданно остановилась возле самого большого и красивого дома.
Всё здесь было необычным, начиная со строений и заканчивая витой железной оградой причудливого узора в виде пышных букетов крупных роз с загнутыми лепестками и листьями — как настоящие, растущие за забором целыми полянками.
Но не ограда, которую она видела множество раз, и не большие красивые строения стали причиной этой остановки. Между железных прутьев ограды, из растущих вдоль нее зеленой стеной кустов спиреи выглядывал крупный котенок необыкновенной красоты.
Его пушистая длинная, рыжая шерсть ослепительно блестела на солнце, кончики больших ушей украшали длинные кисточки, глаза цвета янтаря смотрели с жадным любопытством, крупный нос двигался, настороженно принюхиваясь.
Татка, присев на корточки, восхищенно смотрела на это рыжее чудо. С минуту они рассматривали друг друга.
— Кис-кис-кис, — позвала она пушистого красавца. Котенок вел себя осторожно. Нерешительно перебирая крупными лапами, он хотел было вылезти из-за ограды на тротуар, потянулся, но, когда девочка протянула к нему руку, живо юркнул назад и побежал к беседке. Ученица огорченно вздохнула и поспешила дальше, рискуя опоздать к первому уроку.
Татка очень любила кошек. Живший в её семье много лет кот Мишка умер от старости еще прошлой зимой, и девочка мечтала о четвероногом, мурчащем друге, приставая к родителям. Но взрослым было не до этого, у них была важная для людей работа и они отделывались обещаниями, о которых быстро забывали.
Весь день рыжий котенок не выходил у Татки из головы, а ночью он приснился ей сидящим на руках, прижавшимся к её лицу, щекоча его своей пушистой, отливающей золотом шубкой так, что она громко смеялась во сне от счастья.
Проснувшись среди ночи, Татка долго не могла уснуть, вспоминая Рыжика, так она назвала своего нового друга. Он должен быть только моим и ничьим больше, твердо решила она и снова уснула.
На следующий день Татка вышла из дома пораньше, захватив бутерброд с колбасой. Тихонько подойдя к ограде, она встала за большой куст сирени, который скрывал ее от обитателей дачи. Рыжика нигде не было. Она позвала его шепотом, но кот так и не появился. После занятий решила попытать счастья еще раз, а вдруг он появится.
На этот раз любопытный Рыжик оказался в саду, подошел на зов, понюхал колбасу, съел малюсенький кусочек и Татке даже удалось прикоснуться к мягкой шерстке недоверчивого красавца, после чего он быстро убежал к дому.
Вечером Татка разработала план действий. Утром, когда родители уехали на работу, она взяла докторский саквояж отца, положила в него дневник, пару тетрадок, ручку, кусочек колбасы и длинную атласную ленточку с бантиком.
Никогда ещё с таким нетерпением она не ждала конца занятий. Небо затянуло дождевыми хмурыми тучами. Рыжик был в саду. Дрожа от волнения, Татка достала из саквояжа колбасу и ленточку и, затаив дыхание тихо позвала его.
Кусочек остался нетронутым, а от бантика котенок был в полном восторге. Забыв об осторожности, он выпрыгнул на тротуар. Немного поиграв, Татка ловко схватила довольно тяжелого Рыжика и засунула в саквояж.
Начался ливень с грозой. Потоки воды, подхваченные сильным ветром, хлестали ей в лицо, но она не замечала этого. Ей казалось, что за ней гонятся, чтобы отнять это счастье, сидящее в отцовской сумке. Насквозь промокнув, Татка не бежала, а летела домой как на крыльях.
Дома котик вел себя очень уверенно и охотно играл со своей новой хозяйкой. Дождь закончился, выглянуло солнце. Татка была почти счастлива, её сон сбылся.
Омрачало её радость лишь то, что придется первый раз в жизни соврать родителям. Не могла же она признаться в том, что украла этого чудесного котенка.
Мать и отец люди строгие, если сказать им правду, то в каком свете она предстанет перед самыми дорогими людьми, полностью доверяющими своей самостоятельной воспитанной дочери и, главное, её дорогого Рыжика неизбежно заставят вернуть. Придется обманывать.
В доме генерала поднялась суета. Искали кота Аса — любимца хозяина.
— Ну куда он мог запропаститься? Как в воду канул! — со слезами причитала племянница генерала. Искали повсюду. Вечером приехали родители. Татка, загадочно улыбаясь, вышла из своей комнаты, закутанная в плед, она почему-то никак не могла согреться.
— Добрый вечер, дочь! Как дела? — Отлично! У меня для вас сюрприз. Пойдемте! — Интересно-интересно, посмотрим, что у тебя там… Отец, потирая руки, взглянул на маму. На письменном столе сидел Рыжик и играл ленточкой.
— Откуда такое чудо? Давай мы тебя посмотрим. Только, чур, не царапаться и не кусаться.
Отец взял упирающегося котенка и, близоруко щуря добрые глаза, рассматривал рыжего новосела.
— Кот, — торжественно объявил он, взглянув на живот и вдруг, став серьезным, надел очки, — У него клеймо. Это не простой кот. Тата, где ты его взяла? — Я шла из школы, а он бежал и увязался за мной. Он ничей. Мне его стало жаль, и я забрала домой, чтобы он случайно не попал под машину. Мама, молчавшая до сих пор, видя, что дочь сейчас расплачется, спросила:
— Ты говоришь нам правду? Татка опустила глаза.
— Да, это правда. Прошу вас, давайте его оставим. Мне не нужно дарить на день рождения то, что я просила. Рыжик — самый-самый лучший подарок. Можно? После ужина родители допоздна совещались в кабинете отца, а утром Татке объявили о своем согласии, если только не найдутся настоящие хозяева кота.
Расцеловав родителей, с криком "ура" она, ликуя, собиралась в школу. Сегодня последний день занятий, всего четыре урока и каникулы, а завтра выходные, папа и мама будут дома!
В школу Татка пошла другой дорогой, и не зря. Соседка из дачи напротив рассказала искавшим живую пропажу родственникам генерала, что, закрывая окна перед дождем, видела, как с котиком играла докторская дочь, а потом вместе с ним убежала.
Подходя к дому после уроков, Татка увидела двух хмурых женщин, стоящих около их калитки. Она всё поняла и её ноги подкосились.
— Позови своих родителей и отдавай немедленно нашего кота, мы знаем, это ты его украла! Пусть твои мама и папа знают, что их дочь воровка! — возмущенно кричала в лицо девочке племянница генерала. Они ушли и унесли её Рыжика в сумке с окошечком.
— Ты дрянная девчонка, хоть знаешь, что это за кот? Это мейн кун, любимец генерала, к тому же подарок! На простого что-то ты не позарилась, тебе породу подавай, губа не дура! Воровка! — бросила напоследок ей в лицо возмущенная женщина. Татка долго плакала, у неё разболелась голова. Когда вернулись родители, она сказала, что нашлись хозяева Рыжика, и лежала в своей комнате, укрывшись с головой теплым одеялом.
Её не стали тревожить, списав все на детские переживания. А Татку знобило, мысли путались, в голове, как гром, звучало, больно отдавая в висках: "воровка, воровка". Ночью она громко расплакалась. Пришли родители.
— Я украла Рыжика! Я его украла! — повторяла девочка, глядя на отца с матерью лихорадочно блестящими глазами. Она сбивчиво, с трудом рассказала родным всю историю с Рыжиком. У Татки был сильный жар, её осмотрели, сделали укол, вскоре она перестала плакать и уснула. Мама сидела с ней до утра.
Генерал приехал на свою дачу, провести выходные с родственниками. Племянница, не выдержав, начала рассказывать ему о происшествии, желая похвалиться талантом находчивого сыщика. Старый фронтовик, напившись чая, устало сидел в кресле с Асом на руках и, задумавшись, слушал.
— Представляете, кричала, что не может жить без "Рыжика". Воровка! — Отставить! — вдруг оборвал племянницу генерал после слова "воровка", — Тут и думать нечего, котенка вернуть этой девочке! Говори адрес. Он строго посмотрел на домашних. Суровый, седой, не терпящий возражений, высокий человек решительно поднялся из кресла, надел китель, взял фуражку и молча вышел, позвав отдыхавшего в своей комнате водителя.
Татка, лежа в постели, услышала доносящиеся из прихожей голоса родителей и чей-то чужой, гремящий басами твердый голос и тяжелые шаги. Это хозяин кота, пришел ругаться, подумала провинившаяся девочка и заплакала от стыда и бессилия.
В комнату вошел высокий седой военный, вся его грудь была в наградах. От яркого солнечного света, щедро падающего из окна, ослепительно блестела золотая звезда Героя.
— Ну, здравствуй, Наташа. Ты, я вижу, болеешь, да еще и плачешь? — Да. Это я украла Рыжика. Простите меня, — тихо ответила больная, опустив заплаканные глаза. — Ты, говорят, друга потеряла, а я знаю, как тяжело терять друзей, и привез тебе подарок. Генерал кого-то позвал. К нему подошел солдат, с той самой сумкой с окошечком. Генерал вынул из сумки Рыжика и протянул Татке.
— Принимай! Это Ас — подарок моего однополчанина. Береги его! И помни, дочка: солдат ребенка не обидит. С тех пор прошло много лет. Девочка Татка стала бабушкой, но до сих пор она с благодарностью и теплотой в сердце вспоминает старого генерала и её не покидает чувство стыда перед ушедшими в мир иной родителями за свой обман.
