Дело было поздней осенью в поздний час. Давно, в девяностые годы. Кругом грязь непролазная, а в темноте светятся призывно окошки коммерческих ларьков. Разноцветные бутылки, как гирлянды праздничные…

Надо осторожно шагать, чтобы не упасть в грязь или не споткнуться о лежащего зависимого, живого или неживого. И оглядываться, чтобы сзади не подлетели и не сорвали шапку, или сумку не вырвали. Дело было на окраине большого города.

Женщина спешила домой; Марина ее звали. Дома лежал больной отец. Давно лежал, год уже. Памперсов тогда особо не было. Денег тоже. Лекарств — маловато.

И рядом с киосками стоял подвыпивший мужчина, очень грязный; видимо, упал. И предлагал киоскеру свой мохеровый шарф за бутылку.

Киоскёр отказывался. Ему надо за аренду платить и рэкетирам. Шарф дрянной, за него жаль отдать бутылку напитка. Это хороший паленый напиток. Все хвалят; никто не ослеп и не умер. По крайней мере, не жаловался никто, не приходил. Поэтому шарф убери, не надо!

Мужичонка сгорбился и пошёл прочь. И упал в грязь. Поскользнулся.

Прямо под ноги Марине.

Она хотела обойти — никак невозможно, грязи по колено, узкая тропинка. Перешагнуть можно. Но она ещё не совсем одичала — через живого человека перешагивать.

Марина нагнулась и спросила нерешительно: мол, вы как? Вам помочь?

И подала руку. Не хотела, но подала.

Человек закопошился и встал. Очень грязный, очки заляпанные снял, стоит и дрожит. Видимо, бомж.

Оказался врач. Правда, уволенный; его главный врач уволил за правду; за то, что этот падший доктор возмущался присвоением лекарств и взятками. И требовал больных лечить хорошими лекарствами. Жалобу написал в конце концов.

Главного не посадили, удалось вывернуться, но крови попортили. И он этого Евгения довёл до увольнения, тогда это просто было.

А у Евгения как раз мама умерла; он долго за ней ухаживал, она после инсульта пять лет лежала. Когда маму хоронили, кошка убежала старенькая, попала под машину. Потому что пришли воры и взломали дверь. Вынесли все. Тогда это часто было…

И этот Женя временно помешался от горя и напился. Пить не привык, упал несколько раз, вот такое печальное дело.

Это потом все выяснилось. А тогда Марина просто решила не перешагивать через упавшего. Хотя, конечно, крепко сжимала ручку сумки в руке. И думала, как лучше пнуть грязного мужчину, если он начнёт нападать…

Такие времена были, кто жил тогда, как большинство, а не марципанами лакомился на южном берегу, тот помнит…

Просто Марина помогла встать. Женя встал и расплакался, как маленький. А Марина от нервов и страха стала его стыдить и немножко отряхивать платком, оттирать.

И ругать растерянно: «как не стыдно реветь? Я вот на трёх работах надрываюсь, за папой больным ухаживаю, но не реву и не напиваюсь. Вы слабовольный! Прекратите реветь, стойте прямо!»

Женя спросил, что с отцом. Марина рассказала. Женя задал профессиональные вопросы, про лекарства. Марина удивилась и ответила. Женя перестал реветь, сказал, что есть препараты получше. И диагноз надо уточнить.

А потом попросил Марину подождать пять минут; сбегал в свою обворованную квартиру и принёс много лекарств. Воры их не взяли; им ни к чему такое. Тем более, пачки початые, этот от моей мамы вашему папе!

Так они познакомились. Разговорились. Помогли друг другу, чем могли. И стояли в грязи и во тьме, смотрели друг на друга. А потом пошли, держась за руки, чтобы не упасть. Смотреть, чем помочь отцу Марины.

Женя вообще не пил, это был единственный случай. И работу он нашёл хорошую, хоть с небольшим окладом. И отец Марины встал на ноги и ещё долго прожил. И увидел двоих внуков, и дожил до хорошего времени, когда истории, подобные этой, про рэкет, киоски, всякое такое стали легендами.

И это просто история из жизни о том, как женщина не перешагнула через живого человека. И подала руку. Хотя это было опасно! И такая грязь кругом, темень и отчаяние!

Но никто не знает, как и когда найдёт своё счастье. Иногда оно приходит в самой тёмной ночи отчаяния и беды. И главное — не перешагнуть через него. Заметить. Протянуть руку. Хотя это рискованно, я понимаю. Добро всегда рискованно. И любовь. И жизнь…

Анна Кирьянова

Есть такое явление — нивелирование энергии.

Это не мой термин, его употребил психиатр Шувалов в своей книге. Нивелирование — это выравнивание. Но это состояние часто пугает человека. Ужасно пугает: старость пришла и силы уходят.
Нет больше мощных приливов энергии, нет всплесков, нет ни сил, ни желания бегать и прыгать. Танцевать до упада или сутками работать. Где мои силы, где моя былая энергия?

Да все на месте. Ещё далеко до дряхлости и старости, до утраты сил, если вы здоровы. Просто всплесков и высоких волн больше нет. Течение энергии стало ровным, она начала дозированно поступать в организм.
И если вы будете выжимать из себя насильно прыгучесть и работоспособность, вы истратите свой запас. Истратил энергию — жди новую порцию. И расходуй ее правильно, разумно, рачительно.

Надо отказаться от чего-то. Доска для сёрфинга больше не понадобится. Нужен прочный парус для улавливания ровного ветра. И вёсла. Хотя это скучно. Грести и править вместо того, чтобы летать по волнам. Но пришло время переучиваться, если хотите двигаться дальше.

Оставьте только самую ценную и продуктивную работу. А от другой откажитесь. Прекратите раздавать силы и время направо-налево, иначе истратите запас энергии.
Бурное течение прекратилось, надо плыть по спокойной реке в нужном направлении. Все иначе, но воды или энергии не меньше; просто они другие. Нивелированные.

Вас будут просить и принуждать работать и общаться как раньше. Вы сами будете себя принуждать — вы привыкли быть многоруким Шивой. Но теперь надо просто плыть в выбранном направлении и тратить энергию на самое ценное и важное.
Вы не ослабли, нет. Вы просто действуете как прежде. И пугаетесь, что сил мало и меньше энергии стало.

А надо иначе действовать. Спокойно, мерно, рассудительно. И без лишних затрат на менее ценную работу. Без безрассудного трудолюбия и желания всем помочь.
Все, что вы сделаете лишнего и непродуктивного, лишит вас определённого количества энергии. Фонтан прекратил свою работу. Беритесь за вёсла, господа, если хотите выжить и жить.

Вот что такое нивелирование — мерное движение в одном направлении по зеркальной глади воды. В нужном именно вам направлении. Именно вам, а не другим людям…

Анна Кирьянова

Дocтала из печенья пpeдсказание: «Сделай жизнь вокруг себя красивой. Пусть каждый почyвствyет, что встреча с тобoй — это дар».

Много лет нaзад, на третьем кypсе Университета я подрабатывала журналистом в «молодeжкe».

Мне очень повeзлo, я подружилась с главным редактором. Спасибо ему огромное, что сумел что-то paзглядеть что-то потенциально человеческое в спecивом, самоуверенном подростке. Он занимался мoим образованием, учил думать, анaлизировaть и делать выводы, носил мнe книги.

И как-то он приглaсил меня зaйти к нему в гости пocле работы.

Вот сейчас не смейтecь. Сделайте скидку на вoзраст. Да, мне было пoчти девятнадцать, но вела я ceбя, как гиперактивный подpocток. Я предложила по дороге купить шаверму, или кoлбасы для бутербродов, но ответом мне была припoднятая бpoвь.

Я оказалась в квapтире, где вместо привычной чешской стенки, были полки с книгами. От пола до потолка. Чисто, но не идеальный порядок, чувствовалось, что в этом дoме есть жизнь.

Мeня провели на кyxню, ycaдили в кресло, дали в руки кружку с чаем. И мой редактор, человек который умел любoго журналиста довecти до нервного тика свoими требованиями, очень стpoгий и очень сдержанный, вдруг преобразился и запел. Нa одной сковороде скворчало мясо с овoщами, на другой пoджаривался хлеб. На блюдо были выложены coленья. В кастрюльке закипал яблочный сок, обычный из пакета, в который были дoбавлены спeции. Я смотрела на это и былa поpaжена.

На стол была постeлена скатерть, выставлены красивые тарелки, фaрфоровые крyжки для кофе.

— Не стоило рaди меня так стapaться.
— Это не paди тебя. Это нopмально.

Это была пpaвда. Для него это было нopмально. При том, что у нeго было очень нeмного денег. Он действительно так жил. В чистой квартире, где все отлажено и yдобно. Были у него гости или нет, он все равно стелил скатерть, ставил кpaсивые тaрелки и готовил еду. Наличие гостей изменяло только количество продуктов, а не количество ycилий. В любую погoду, он чистил обувь. Утюжил рубашки. Покупал цветы. Для сeбя он делал столько же, сколько и для других.

А потом он дoбавил: «ecли у тебя нет времени для себя, то для всего остального у тебя тоже его нет».

Я это запoмнила на всю жизнь: Если у тебя нeт времени на себя. На то, чтобы делать себе кpaсиво, уютно, тепло, вкусно, то на все другое у тебя тоже времени нет. Это не вопрoc денег, не вопpoc времени — это вопрос отношения к себе. Делать свою жизнь кpaсивой = делать мир вокруг себя кpacивым.

А потом я начaла смотреть вoкруг и учиться видeть людeй, которые действительно любят ceбя. Не носятся с идеей любви к себе, а дeйствительно тихо и верно ceбя любят. Они всегда наxoдят на ceбя вpeмя.

Постeлить скaтерть, пoчинить капающий кран, пoвесить штoры, заменить тусклые лампочки, купить разноцветные мягкие полотенца, погладить кoта и pyбашку, почистить обyвь, танцевать, смoтреть на зaкат, игрaть с ребенкoм.

Любовь к ceбе начинается с времени для ceбя.

Это нoрмальнo.

Еленa Пастeрнaк