«МЕЧТАЮ СТАТЬ МАМИНЫМ ТЕЛЕФОНОМ» ( сочинение школьника )
Это история случилась в семье одной школьной учительницы. Все случилось, когда, придя домой учительница русского языка и литературы, открыла очередную тетрадь, чтобы проверить домашнее задание.
В какой-то момент, она обхватила голову руками, эмоции переполняли все ее существо, она уже не могла сдержать слезы, не могла произнести ни слова, плач душил ее, это был момент, когда время остановилось.
Ее супруг находился рядом и казалось абстрагировался от всего, он пребывал в своем телефоне, ничего, казалось бы, не могло отвлечь его от этого процесса. Но повернув голову и увидев жену в таком состоянии, он, пребывая в недоумении, не решался задать вопрос «Что происходит?».
Не убирая телефон и не отводя глаз от дисплея, спустя какое-то время, он все-таки спросил, что послужило причиной такого поведения. Подняв заплаканные глаза, супруга посмотрела на мужа и сказала, что сейчас проверяла домашнее задание своих учеников – маленькое эссе на тему «Моя сокровенная мечта?». Супруг недоумевая, и отметив про себя странность поведения своей жены, без особого интереса и участия, все-таки продолжил разговор, чтобы выяснить, что же вызвало такую бурную реакцию. Супруга ответила, что последнее эссе, перевернуло весь ее мир.
Отложив телефон в сторону, супруг попросил рассказать подробнее, некое волнение появилось на его лице, и он заинтересовался тем самым эссе, которое довело его супругу до такого состояния и попросил прочесть его.
В сочинении было следующее:
«Моя самая заветная мечта — быть телефоном родителей. Мои мама и папа очень любят телефоны, это их любимые устройства, они так много времени проводят с ними, я вижу, как они делятся с телефоном всем. Общение со мной не доставляет им такого удовольствия, они часами могут не замечать меня.
Когда я прошу папу поиграть со мной в какую-нибудь игру, он говорит, что только не сегодня, потому что был тяжелый день и он очень устал. Но я вижу, как он берет в руки свой телефон и вся усталость проходит, он может так просидеть часами.
Когда мама занята своими делами, но она знает, что я уже больше часа жду, когда она уделит мне немного времени и вдруг раздается звонок по телефону, она забывает обо мне. И не прервет разговор даже если я заплачу. Мои родители читают, играют в игры, они заботятся и очень дорожат своими телефонами. Все мои просьбы побыть вместе они не замечают, потому что там в телефоне есть более важные вещи чем я. Когда прошу маму поговорить со мной, потому что хочу сказать ей что то важное, она всегда говорит что немного позже, что сейчас очень занята, а в руках у нее телефон. Поэтому я хочу стать телефоном, чтобы быть рядом со своими любимыми родителями».
Жена дочитала и посмотрела на мужа, она не ожидала такой реакции, он был взволнован и в глазах читалась боль, он сопереживал этому мальчугану.
Супруг посмотрел на жену и сказал: «Как бы я хотел сейчас обнять этого парня».
Жена подняла красные от слез глаза и ответила: «Ты можешь сделать это прямо сейчас. Это написал наш сын».
В плацкартном вагоне поезда на нижней боковушке сидела совсем молоденькая девушка и молча смотрела в окно. Девушку звали Люба, неделю назад ей исполнилось восемнадцать лет, и она ехала к бабушке Кате. Только сейчас, когда все пересадки были уже позади, и теперь этот поезд через трое суток привезёт Любу прямо в город, где живёт бабушка, девушка впервые за всю дорогу испугалась. А вдруг бабушка Катя там уже не живёт? Вдруг она вообще уже не живёт? Когда Люба стремительно покидала квартиру матери, она об этом не думала.
***
1995 год. Завтра Любочке исполнится шесть лет. Но ту красивую куклу в белом пышном платьице и с блестящими бусинками в причёске, которую девочка назвала Лизой, ей, конечно же, не подарят.
— Слишком дорогая для тебя, — сказала мама, — да и вообще, тебе уже через год в школу идти, какие куклы.
Любочка тихонько плачет, а папа с мамой опять ругаются на кухне из-за денег, а точнее из-за их отсутствия. Бабушка Катя сидит на кровати, гладит Любочку по голове и тяжело вздыхает.
А когда на следующий день Любочка пришла домой из садика бабушка вручила ей большую коробку, перевязанную красным бантом. Девочка развязала бант и сняла крышку, сердце её на мгновение замерло, а затем бешено застучало, из коробки на неё смотрела Лиза своими голубыми глазами с ресничками.
В тот вечер мама поругалась сначала с бабушкой, а потом и с папой из-за этой куклы. Но Любочка всё равно была безумно счастлива!
***
Смотрящая на мелькающие за окном вагона пейзажи, Люба невольно улыбнулась своим воспоминаниям, как будто та детская радость двенадцатилетней давности, прорвавшись сквозь время, снова окутала сердце девушки теплом и покоем. Люба вдруг перестала бояться неизвестности. Конечно же, бабушка Катя жива! Конечно же, она живёт в том же городе, на той же улице в трёхэтажном доме и в той же квартире, адрес которой Люба угрозами вытрясла у матери.
***
Любочка нетерпеливо дёргает мать за руку, призывая, идти домой быстрее. Ведь там её ждёт Лиза, а бабушка обещала, что сегодня они сделают для Лизы настоящую кроватку с постелью, потому что у каждого должна быть своя кроватка, даже у куклы.
Мама сердится и больно сжимает Любочке руку. Последнее время мама постоянно сердится и часто ругает папу за то, что он не может заработать много денег. Бабушка всегда в такие минуты начинает очень громко говорить с ней (с Любочкой), но она всё равно слышит, как мама кричит:
— Настоящие мужики находят способы и обеспечивают свою семью!
Наконец они подошли к дому. Любочка вырывается и бежит в подъезд.
— Бабуля, бабуля, — стучит она кулачком в дверь (до звонка девочка не достаёт), — это я! Я пришла!
Бабушка открывает дверь и обнимает Любочку.
— Давай скорее делать Лизе кроватку, — тащит девочка в комнату.
***
«Странно…», — подумала Люба, всё так же продолжая смотреть в окно вагона, а перед глазами стояли уже не мелькающие леса и поля, а кукла в своей кроватке.
Тогда, двенадцать лет назад, бабушка сделала для куклы кроватку из коробки, в которой её принесли. Она сшила мешочек, в который потом они вместе запихивали кусочки поролона и вату. Бабушка ловко зашила мешочек, и получился настоящий матрасик, который так хорошо ложился в коробку.
Люба опять улыбнулась, а потом нахмурилась. «И всё же странно, я так хорошо помню куклу, её постель, даже все наряды, которые бабушка шила для Лизы по моей просьбе, а вот бабушкиного лица не помню. Оно расплывается в безликое светлое пятно.
Тёмные волосы, всегда собранные в узел большой коричневой заколкой, хорошо помню, а лицо – нет», — тяжело вздохнула девушка. Она напрягала свою память, чтобы вспомнить образ бабушки, но кроме её причёски и рук больше ничего вспомнить не могла.
А вот бабушкины руки, которые так ловко орудовали иголкой с ниткой, сшивая кукольные наряды, Люба вспомнила отчётливо. На левой руке, на безымянном пальце всегда было тонкое золотое колечко, обручальное. Тогда оно не привлекало внимание девочки.
А вот изящное колечко с рубином на среднем пальце правой руки очень нравилось ей в детстве. Вспомнилось, как бабушка говорила: «Когда ты вырастешь, я подарю тебе это колечко, раз оно так тебе нравится, и оно будет твоим».
Она так тогда хотела поскорее вырасти, и всё просила и просила бабушку дать ей померять кольцо. Бабушка улыбалась, снимала колечко с пальца и протягивала Любочке. Но каждый раз к большому разочарованию девочки кольцо было слишком велико для её пальчиков.
— Девушка, я уже спать собираюсь, — вырвал Любу из воспоминаний голос женщины, сидящей напротив.
Люба вздрогнула и поспешно забралась на верхнюю полку.
***
Входная дверь в их квартиру открыта настежь, много незнакомых людей. Они все пришли к папе, который лежит в большой комнате с закрытыми глазами. Мама с бабушкой плачут, плачет и Любочка, потому что её папа умер. Правда, она не совсем ясно понимает, как это умер, и скорее плачет от того, что чувствует общую боль.
После папиных похорон мама с бабушкой почти не разговаривают. Любочка не знала, почему умер её папа, и как это произошло, но в детской душе отчего-то была уверенность, что в этом виновата мама.
***
Два огромных чемодана стоят в коридоре. Любочка с мамой уезжают. Бабушка плачет. Любочка тоже плачет и обещает, что будет приезжать к бабушке часто-часто, ей совсем не хочется уезжать. Когда они с мамой выходят за порог, бабушка вдруг восклицает:
— Валя, куклу забыли!
Она бежит в комнату и выносит большой пакет, в котором в своей коробке-кроватке лежит, укрытая одеяльцем Лиза, а сверху — другой пакетик со всеми кукольными нарядами.
— В зубы я вашу куклу возьму? – зло огрызается мама.
— Я сама, сама понесу, — в отчаянии кричит Любочка.
— Ты пакет с продуктами понесёшь, — кричит мама, вырывая из рук Любочки пакет с куклой, и даёт другой с колбасой и пирожками.
Любочка громко плачет.
— Не плачь, внученька, я тебе Лизу по почте пришлю, — уговаривает бабушка, а у самой по щекам бегут слёзы. – Валя, ты адрес мне пришли, я куклу отошлю…
Входная дверь захлопывается.
— Пришли адрес, Валя… — слышит Любочка плач бабушки и кричит:
— Я скоро приеду, ба, обязательно приеду!
***
Люба проснулась, вытерла мокрое от слёз лицо.
Вагон мирно спал под равномерный стук колёс.
«Бабушка», — прошептала Люба, — «я уже еду».
Теперь Люба понимала, что бабушка Катя не прислала ей куклу вовсе не потому, что была злая и жадная, как говорила ей в детстве мать, просто она не знала куда слать. Мать так и не сообщила бабушке их новый адрес, она специально оставила эту куклу, потому что её подарила свекровь. А тогда, в детстве, Любочка каждый день спрашивала маму и другую бабу Галю, не пришла ли её кукла. А потом… потом она очень обиделась и рассердилась на бабушку Катю за то, что та её «обманула и пожалела» куклы.
Люба осторожно спустилась с полки и вышла в тамбур. Закурила. Слегка покачиваясь в такт колёс, девушка перебирала в памяти свою жизнь за последние одиннадцать лет. На душе было очень тяжело.
Маленькой Любе баба Галя не нравилась, хоть та и улыбалась, и охала, и обнимала, и подарки поначалу дарила, но почему-то Любочке казалось, что это всё не по-настоящему. К тому же баба Галя постоянно ругала маму, которую девочка очень любила.
— Ненавижу! – процедила Люба сквозь зубы и достала из пачки новую сигарету.
Баба Галя приторговывала самогоном, который регулярно гнала ночью на кухне, несмотря на антиалкогольную компанию. Сама она не пила, так разве что рюмочку для аппетита. Всё учила мать жизни, женихов ей подыскивала… В итоге мать начала постепенно спиваться (наверное, всё же была её косвенная вина в смерти мужа, вот она по совету своей матери и «поднимала» себе настроение периодически).
Когда Люба перешла в пятый класс, у бабы Гали вдруг случился инсульт, и она умерла. Вот тогда мать Любы и «слетела с катушек» окончательно. Пьяные компании, гулянки до утра, толпы мужиков. Люба стала мешать, и мать её оформила в школу-интернат.
Дальше вспоминать совсем не хотелось. Потому что не было в интернатской жизни Любы ничего хорошего, а когда мать о ней вспоминала и иногда забирала на выходные, эти дни тоже не приносили радости. Люба стала дерзкой, вела себя вызывающе, ей было на всё наплевать. Окончив школу-интернат, ей пришлось вернуться к матери, которая уже превратилась в алкоголичку.
Не известно, чем бы это всё закончилось для Любы, скорее всего, ничем хорошим. Но вдруг, две недели назад ей приснилась бабушка Катя, о которой Люба уже давным-давно позабыла. Во сне бабушка грустно говорила:
— Любочка, посмотри, сколько я новых одёжек для Лизы сшила. Что ж ты не приходишь поиграть?
— Я пришла, бабушка, — радостно отвечала Люба.
А потом они играли в дочки-матери, и Люба укладывала куклу спать, а бабушка улыбалась и шила для Лизы новое платьице.
В то утро Люба проснулась с какой-то непонятной болью, что комком подкатывала к горлу, почему-то очень хотелось плакать, но в то же время девушка испытывала какую-то тихую радость, как будто к ней вернулось что-то давно забытое, что-то светлое…
Бабушка снилась каждую ночь, и на пятый день психика Любы не выдержала: проснувшись утром, девушка долго и горько плакала, громко, навзрыд.
«Если тебе приснилась мама, значит, она думает о тебе, скучает и непременно придёт и заберёт тебя домой», — вспомнились слова девчонок из интерната.
Вот тогда Люба и решила уехать к бабушке, потому что очень хотелось верить, что бабушка её ждёт и любит.
Угрожая, что она (Люба) сейчас разнесёт к чёрту весь её аппарат и свежевыгнанный самогон, девушка «вырвала» у вечно пьяненькой матери адрес бабушки, а также узнала и причину, по которой они уехали.
— Это я, я виновата в смерти твоего отца. Я толкнула его в ту бандитскую группировку. А что было делать? Все тогда так жили. Потому и не смогла больше оставаться жить с его матерью, и адрес ей наш не прислала. Прости, доченька… — умывалась пьяными слезами мать, прикрывая собой бутли с самогоном.
— Ненавижу!!! – орала Люба.
И вот сейчас Люба ехала в этом поезде за тысячи километров и очень боялась. Боялась, что бабушки уже нет в живых. Она старалась не думать об этом, но чем меньше времени оставалось до конечной остановки, тем страшнее становилось у Любы на душе.
***
Поезд последний раз дёрнулся и остановился. Люба вышла из вагона на чужой незнакомый перрон. Конечно, проще было взять такси, но денег, которые она всеми правдами и неправдами раздобыла на дорогу, у девушки почти не осталось. Расспросив людей, Люба села в автобус, который должен привезти её на нужную улицу.
Вот и этот дом. Люба не помнила его, и сейчас он был для неё абсолютно чужим. Поднявшись по лестнице на третий этаж, девушка замерла, по телу пробежала горячая волна, во рту пересохло, она помнила эту дверь, оббитую тёмно-коричневым дерматином с металлической ручкой, на которую надо нажимать. Дрожащей рукой Люба прижала палец к звонку. Тишина. Ещё раз. Опять ни звука.
«Ну, конечно, бабушка, наверное, уже здесь не живёт, может и вообще уже не живёт», — промелькнули мысли в голове, очень захотелось заплакать.
Ни о чём не думая, скорее инстинктивно, Люба нажала на дверную ручку, и дверь открылась. Девушка нерешительно зашла в прихожую:
— Есть кто? – позвала срывающимся голосом.
— Маша, ты? – донеслось из дальней комнаты.
Люба нерешительно пошла на звук.
На кровати лежала маленькая, сухенькая старушка, рядом стоял табурет с лекарствами, тарелкой, чашкой.
— Вы кто? Новая сестричка? – спросила старушка и уставилась на девушку.
Люба растерялась, она хоть и не помнила бабушкиного лица, но детская память сохранила общий образ, который не соответствовал тому, что девушка видела сейчас. Вдруг старушка заволновалась, её лицо порозовело, руки судорожно ухватились за край кровати, из глаз потекли слёзы:
— Любочка, — прошептала старушка, — ты приехала…
— Бабушка! – упала Люба на колени возле кровати, схватила морщинистые руки, прижала к своему лицу и громко заплакала.
— А я тут заболела немножко… думала, что и не увижу уже тебя… я всё время ждала тебя, Любочка… посмотри, сколько одёжек Лизе нашила… а ты уже большая… и в куклы играть не будешь…
Люба повернула голову к противоположной стене. Она сразу узнала свою небольшую детскую кровать, застеленную знакомым покрывалом, на котором сидела и смотрела своими синими стеклянными глазами кукла Лиза.
— Буду, буду… — всхлипывала Люба.
***
Прошло десять лет.
Люба выучилась на кондитера и сейчас работает в небольшой частной пекарне. Она вышла замуж, родила девочку, которую назвала Катей, в честь бабушки.
Бабушка выздоровела и даже немножко поправилась. Она с удовольствием играет со своей трёхлетней правнучкой в дочки-матери, бесконечно переодевая и укладывая спать куклу Лизу. Правда, шить бабушка уже не может, но за одиннадцать лет она нашила столько одёжек для куклы, что той носить – не сносить.
О матери Люба не вспоминает, навсегда вычеркнув из своей памяти те ужасные одиннадцать лет своей жизни.
○ С лицами — дело такое. Молодой человек всегда хорош, если в нём нет каких-то явных физиологически изъянов. Это то, что человеку дано от природы. С возрастом начинается преображение. То, что накопил человек, что прочитал, какие у него были отношения с друзьями, родными, возлюбленной — всё это складывается в одну смесь, которая изнутри даёт отпечаток на всё его лицо, отражается во взгляде, улыбке, речи, жестикуляции… По всему этому прекрасно видно, чем жил человек. Это финальное фото его предыдущей жизни.
Если в какой-то момент человек вдруг осознаёт, к какому ужасу он пришёл, лицо не изменить в один день, прочитав Достоевского или Евангелие. Оно так по-быстрому не засветится внутренним светом. Это долгий, трудный и даже занудливый путь.
Юрий Норштейн
○ Тогда ты стал внимательно смотреть на стариков и узнал, что тебя так пугает: им не спрятаться. По тебе не видно, сколько ты дней не спишь, чем ты болен и хороший ли ты человек: пока ты молод, ты анонимен, ты неуязвим, ты тратишь то, чему ещё не скоро узнаешь цену.
К пятидесяти у тебя на лице проступает выражение, которым характеризуются все твои отношения с миром: ты понимаешь, что тётка в метро едет, брезгливо собрав губы, не потому, что ей не нравится, как ты одета, а потому что она даже спит с таким лицом: это её скринсейвер. Она была красивой когда-то, очевидно, и явно недолюбливала человечество: теперь это написано на ней так крупно, что напротив неё боязно садиться.
К шестидесяти пяти тело человека — его складки, осанка, мышечный тонус, фактура кожи — расскажут тебе подробно, что и как много оно пило и ело, чем болело, таскало ли тяжести, занималось ли спортом, и каким, и как долго, было ли любимо, любимо ли сейчас и даже есть ли у него дети; характером морщин, носогубных складок, горьких уголков губ, выражением глаз лицо скажет тебе, много ли выпало на долю его обладателя, часто ли он смеялся и бывал счастлив и к какому промежуточному итогу пришёл. Старики абсолютно проницаемы, им гораздо труднее солгать: по ним всё можно рассказать ещё до того, как они скажут первое слово.
Есть великие старики, и от них сияние; тело как будто истончается на них, и сквозь него шпарит горячий счастливый свет; есть старики тёмные и дурные, такие, как будто в их теле задохнулось всяческое биение, стремление, доброе намерение; есть старики усталые и пустые, как будто дух побыл в них, оставил и отправил дальше, как порожнюю тару; и это всегда — самый скорый и красноречивый ответ на вопрос, о чем они жили.
Как ты ответишь — тогда — на то, что спрашиваешь — сейчас?
О чём будет этот старик — о том, что Бог есть, и он его атом, или о том, что всё было зря?
Вера Полозкова
○ Старики бывают разные. Иногда называют их обобщенным и неловко звучащим именем «долгожители». Долгожитель — это человек, уцелевший в многочисленных схватках со случайностями бытия на земле. Сам факт выживания требует уважения, потому что в числе «случайностей» долгожители нашего времени пережили миллионы тонн взрывчатого металла, созданного специально для того, чтобы их уничтожить, сюда же входит тот самый пресловутый кирпич, что случайно падает сверху, и подвернувшаяся на лестнице нога, оборвавшийся лифт или вирус гонконгского гриппа.
Есть общий признак, по которому можно разделять стариков. У одних прожитые годы, преодоление «случайностей» как бы выщипывают по кусочку души, если чисто условно принять душу материальной. Это старики с согбенными спинами.
Но есть другая порода стариков. Спектр отпущенных на их долю «случайностей» бывает, как правило, очень велик. Похоже на то, что судьба, древний фатум, не жалеет тут ни фантазии, ни упорства. Но этот процесс приводит их организмы к странному биохимическому феномену. Тело их, скроенное от рождения из мокрых и хрупких веществ, заменяется телом из малообъемного материала, очень похожего на жилы сушёных животных. И душа их (которую мы условно считаем материальной), их мозг приобретают свойства звонкого материала. Такие старики умирают прямыми.
Нина позвонила в дверь. За дверью послышались медленные шаги, долго скрипел отпирающийся замок. Дверь приоткрылась на расстояние дверной цепочки и показалась бабушка за дверью. Она сурово спросила,
— Ты кто?-
-Я от Вашей подружки Елизаветы Кузьмовны, на квартиру к Вам, — робко ответила Нина.
Дверь милостиво распахнулась и впустила Нину.
— Вот какая внучка у Кузьмовны взрослая, да ладная! А я вот одна, как перст под старость лет осталась. Старика — то уже пять лет как нет. Деточек господь нам не дал. Есть племянники, только непутёвые — один в тюрьме, другой пьёт горькую.
Значит вместе жить будем. Зови меня баба Маруся. Вот твоя комната. Я хоть и скуповатая, но много с тебя не возьму. Знаю, что вы сами бедствуете. Мать одна тебя поднимает и в люди выводит. Оглядись, да приходи чай пить, — пригласила Нину словоохотливая бабушка.
Нина старалась быть тише воды, ниже травы, учитывая свои птичьи права и бабушкин возраст 74 года. Она рано уезжала на учёбу, а возвращалась поздно, то в библиотеке сидит готовится, то в кино сходит, а чуть позже нашла на вечер небольшую подработку.
Жила баба Маруся очень скромно: еду покупала самую дешёвую. Суп варила только из куриных лапок, а кроме супа ничего больше и не готовила. Она свято верила, что такой суп очень полезный для костей. Кости у бабушки сильно болели, поскольку она в молодые годы работала на стройке, таскала кирпичи и тяжёлые вёдра с цементным раствором.
Вещи баба Маруся донашивала старые-престарые, купленные ещё в советское время, у них и качество лучше, не то что у теперешних, уверяла она Нину.
В квартире действовал режим строжайшей экономии: свет включался только по необходимости на короткое время.
Воду баба Маруся собирала капельками. Капельки капали на кухне в ведёрко, и в ванной в тазик. Бабушка объяснила, что на капельки счётчик не реагирует, но иногда всё-таки водой пользовались — душ принять, да и так по мелочам, а то счётчик накрутит подозрительно мало.
Старый громоздкий телевизор «Таурус», купленный в 1979 году хоть и был со знаком качества, но показывал только один канал и то довольно мутно и неуверенно. Впрочем, включала его баба Маруся только для просмотра программы » Время», чтобы узнать, что в мире делается, и не началась ли война? Всё остальное время он молча и гордо стоял накрытый белой вышитой салфеткой.
Нина закончила первый курс, съездила на недельку домой и вернулась в город. Она нашла на лето подработку в кафе.
Бабушка постоянно учила свою квартирантку принципам экономии. И однажды между делом проговорилась, что накопила уже 650 тысяч рублей.
Нина деликатно так полюбопытствовала, для какой цели она копит деньги?
— Как для какой? На чёрный день, чтобы в последний путь достойно проводили! А зачем старикам ещё деньги нужны? — объяснила баба Маруся непонятливой квартирантке свою мотивацию.
— Господи, во всём мире старики копят на путешествия, на радость, а наши всё на чёрный день, — подумала с горечью Нина.
На следующий день она принесла бабушке прайс-лист одного престижного бюро ритуальных услуг. Бабушка изучила его и поняла, что переборщила. Можно уже не копить, денег хватит и ещё останутся.
…И бабушка пошла в разнос.
В первую очередь она купила новый телевизор, поменяла холодильник, поскольку старый «Минск» тарахтел, как трактор. Справила себе новые очки, старые были с одной дужкой и постоянно скатывались с носа.
Дальше — больше. Нина сводила бабушку в учебную парикмахерскую. У неё там подружка из их села училась. Они прихорашивали своих моделей бесплатно.
Бабу Марусю подстригли, подсинили ей седину и даже сделали маникюр. Она помолодела лет на 10 точно. Спина выпрямилась и глазки заблестели, даже шаркающая походка куда-то исчезла и стала почти лёгкой. Чудеса, да и только!
А в следующие выходные баба Маруся с Ниной целый день ходили по магазинам и бабушка набрала себе обновок.
— Гулять, так гулять, — безмятежно заявила она.
Были куплены: новое платье, велюровый халат, плащ, пуховик, берет и новые сапоги!
Питаться бабушка тоже стала лучше. Она призналась Нине, что любит и колбаску, и копчёную рыбку, и сладкое.
Ещё через год Нина съехала от бабушки. Она познакомилась с хорошим парнем и они стали вместе снимать квартиру.
Баба Маруся ворчит, — Не дело это так жить, регистрироваться надо. —
К бабе Марусе Нина часто заезжает. Они дружат.
— Вот, теперь у меня всё есть, и я снова немного коплю, а то инфляция, мало ли что. Ты мне привези в следующий раз новый прайс-лист, посмотрю, что у них там с ценами? Как бы не обмишуриться, а то вдруг не хватит? — попросила баба Маруся Нину.
И Нина пообещала держать её в курсе последних цен, от себя добавила, что по её ощущениям у бабушки с финансами всё нормально и можно себя ещё немного побаловать.
— Ага, нормально… сегодня нормально, а завтра неизвестно что может случиться, — возражает ей баба Маруся.
Она по-прежнему экономит воду, собирая её капельками, и варит суп из куриных лапок. Привыкла.
