Много думаю в последнее время о следах, которые оставляют люди в жизнях других, если вообще оставляют. И почему одни оставляют, а другие нет.
Моя коллекция таких следов довольно разнообразна.
Кто-то вошел ненадолго и заставил сменить мировоззрение.
Кто-то оставил после себя три-четыре музыкальных композиции. Или два-три слова, которые стали своими. Или чемодан.
Кто-то изменял так, что навсегда научил быть верной. А кто-то так объяснял любовь, что, даже любя, не захочется говорить это слово вслух, настолько оно теперь испорчено.
Кому-то спасибо, что был, кому-то спасибо, что больше нет. А кто-то исчез, как не было, и ни слов нет про это, ни сожаления. Удивительно…
Несколько лет назад мы были на море, в Турции. Прекрасное начало лета! И там я увидела, как женщина моих лет рвала ягоды шелковицы с большого дерева. Это было на автобусной остановке.
Этой шелковицей все вокруг усыпано, как бордовым ковром. Вокруг масса этих деревьев с чудесными ягодами. И вот женщина рвала и ела ягодки. И тут меня заметила.
Кто знает, почему ей показалось, что я осуждающе смотрю на то, как она ест ягодки? Но она подумала именно так и начала оправдываться: она только попробовала! Она просто немножко ягод сорвала, потому что у них такие не растут! Она испачканными соком пальцами показала: «немножко!». Она не хотела нарушать правила, ай эм сорри, извините, пожалуйста!
Я ответила, что шелковица очень вкусна и полезна. Пожалуй, я тоже сорву несколько ягод, вот! Мы же никому не делаем вреда, это просто уличное дерево на остановке, а ягоды с него так и сыплются, просто так, от изобильной тяжести.
И мы вместе немножко поели вкусной шелковицы с этого чудесного дерева.
…Откуда эта вечная привычка извиняться; откуда этот страх сорвать ягоды, которые созрели и маняще висят у самых глаз, совершенно ничьи, общие, как море или небо?
Не бери! Не трогай! Это не для тебя! Ты не заслужил! За все надо платить и на всё спрашивать позволения. Можно, я искупаюсь? Можно, я съем ягодку? Можно, я подышу этим свежим воздухом немного, совсем чуть-чуть? И всегда найдётся кто-то, кто важно и сурово спросит: «а ты заслужил? Нет, нельзя!».
Можно. Можно радостно пользоваться тем, что общее. Тем, что создано для всех. Можно любить, мечтать, дышать, греться на солнце и есть шелковицу с ничейного дерева на остановке у моря.
Тем более, по ней здесь просто ходят ногами. И даже сердятся, что она липнет к подошвам. Это для нас — ценность и лакомство, эти сладкие ягоды. И не надо себя винить и корить. Или ждать сурового окрика. Можно. Можно есть шелковицу и жить.
«собачья вахта». Оно ещё грубее, просто смягчаю. Это предутренние часы, когда бодрствовать и нести вахту особенно тяжело даже бывалому матросу. Но ничего не поделаешь. Надо стоять и честно нести свою тяготу в самые тяжкие, утомительные, сонные часы.
Приходится иногда и в жизни нести собачью вахту: в особенные периоды. Когда младенец не спит и кричит всю ночь, а утром надо на занятия в университет. Когда близкий тяжко болеет; ребёнок или старик.
И надо рядом сидеть, лекарство подавать, не спать, не спать, не спать! И не одну ночь, а долго-долго — такой период кажется очень долгим. Невыносимым — но выносить приходится, потому что никто не придёт на смену — на то она и «собачья вахта». Она только наша. И некому помочь. Это наше личное испытание.
Только самый близкий может подменить на время; если есть такой близкий. Тогда вдвоём несём тяготу.
И те, кто в жизни вынес такую вахту, не сбежал, не предал, досидел до конца — или хорошего, или плохого, — тот знает жизнь. И знает цену покоя и сна. И никогда не разбудит того, кто прилёг отдохнуть — вдруг впереди у человека вот эта вахта? Пусть отдохнёт!
А кто не стоял на собачьей вахте — те не понимают, почему нельзя звонить, будить, писать в мессенджер, стучать в двери; а что такого? Потом поймут, про что я. Много было таких вахт в моей жизни. И в жизни других людей, с виду благополучных и сильных, было ох как много таких бессонных ночей и тревожных бдений.
Иногда это длится долго-долго, как мучительное плавание в чёрном океане…
И эти люди не жалуются. Они приняли свой пост. Их теребят и лишают отдыха те, кто не переносил испытаний. И сладко спит по ночам. А если не спит, так от романтических терзаний или мелких досад, которые искренне считает страданием. Ему просто сравнивать не с чем.
Но вот людей, которые не оставят своих и не предадут, можно так распознать: они знают, что такое «собачья вахта». И берегут чужой сон и отдых…
Домоседу вернуться домой даже после короткой разлуки со своим персональным раем — радость великая.
Где бы я ни была, я стремлюсь домой. Для меня это лучшая терапия, и самый верный способ сбросить усталость. Оказаться там, где ни разу не было плохо, одиноко, опасно…
Пространство, в котором мы живём, друзья мои, может быть каким угодно, если в него хочется возвращаться, если в нём и вправду лечат даже стены, если в нём легко и душе, и телу. И так важно беречь свой дом от злых слов, от разрухи, от грязи, от возможности причинить боль его обитателям…
Атмосфера — это не про интерьеры с картинки, а про то, что ты чувствуешь, когда оказываешься там, где тебе хорошо. Про ощущение принятия, про тепло, про искры юмора, про заботу, про уют, про творчество, и про то, что живущие здесь — живут с любовью.
Возвращайтесь домой…пусть вам никогда не будет там холодно, и пусть вас обязательно кто-то ждёт. Разве есть что-то важнее?
