Каждый выбирает для себя
женщину, религию, дорогу.
Дьяволу служить или пророку —
каждый выбирает для себя.

Каждый выбирает по себе
слово для любви и для молитвы.
Шпагу для дуэли, меч для битвы
каждый выбирает по себе.

Каждый выбирает по себе.
Щит и латы. Посох и заплаты.
Меру окончательной расплаты.
Каждый выбирает по себе.

Каждый выбирает для себя.
Выбираю тоже — как умею.
Ни к кому претензий не имею.
Каждый выбирает для себя.

Юрий Левитанский

И возвращается ветер на круги свои.» (Еккл. 1:6)
За чужую печаль,
И за чьё-то незваное детство
Нам воздастся огнём и мечом
И позором вранья.
Возвращается боль,
Потому что ей некуда деться,
Возвращается вечером ветер
На кру́ги своя.
Мы со сцены ушли,
Но ещё продолжается действо,
Наши роли суфлёр дочитает,
Ухмылку тая.
Возвращается вечером ветер
На кру́ги своя,
Возвращается боль,
Потому что ей некуда деться.
Мы проспали беду,
Промотали чужое наследство,
Жизнь подходит к концу,
И опять начинается детство,
Па́хнет мокрой травой
И махорочным дымом жилья.
Продолжается действо без нас,
Продолжается действо,
Возвращается боль,
Потому что ей некуда деться,
Возвращается вечером ветер
На круги своя.
<10 апреля 1977>, Париж

НИКОЛАЙ ЗАБОЛОЦКИЙ, 1946
***
Ещё заря не встала над селом,
Ещё лежат в саду десятки теней,
Ещё блистает лунным серебром
Замёрзший мир деревьев и растений.
Какая ранняя и звонкая зима!
Ещё вчера был день прозрачно-синий,
Но за ночь ветер вдруг сошел с ума,
И выпал снег, и лёг на листья иней.
И я смотрю, задумавшись, в окно.
Над крышами соседнего квартала,
Прозрачным пламенем своим окружено,
Восходит солнце медленно и вяло.
Седых берёз волшебные ряды
Метут снега безжизненной куделью.
В кристалл холодный убраны сады,
Внезапно занесённые метелью.
Мой старый пёс стоит, насторожась,
А снег уже блистает перламутром,
И всё яснее чувствуется связь
Души моей с холодным этим утром.
Так на заре просторных зимних дней
Под сенью замерзающих растений
Нам предстают свободней и полней
Живые силы наших вдохновений.

А. Фет. У камина

Тускнеют угли. В полумраке
Прозрачный вьется огонёк.
Так плещет на багряном маке
Крылом лазурным мотылёк.

Видений пестрых вереница
Влечет, усталый теша взгляд.
И неразгаданные лица
Из пепла серого глядят.

Встает ласкательно и дружно
Былое счастье и печаль,
И лжет душа, что ей не нужно
Всего, чего глубоко жаль.

1856 г.