Случайный попутчик

Однажды на одной из остановок вместе с садоводами в пригородный автобус втиснулся седовласый дед в потрепанной одежонке и с котомкой за плечами.

Едва же автобус тронулся, старик, не успев ухватиться за поручень, падая, опрокинул стоящее рядом ведро клубники, которое с грохотом покатилось по салону.

— Разве не сволочь? – крикнул краснолицый мужчина и начал быстро подбирать свои ягоды.

— Ну и воняет от тебя, дед, — поморщился загорелый парень, рядом с которым «провинившийся» старик нагибался за просыпанной клубникой, пытаясь исправить свою оплошность.

– Ты уж не суйся своими лапами, без тебя управятся.

— Какого черта бомжа вообще в автобус пустили? – вмешалась женщина с бидоном яиц.

– Ему место в КПЗ.

— Милиции он сейчас как собаке пятая нога. Это раньше бродяг трудоустраивали, — отозвались с заднего сиденья.

— А на хрена ему работать, — продолжал краснолицый, — легче постоять на паперти да в кабак – песни орать… Потому и бардак в стране.

— Точно, — отозвался парень, — только когда такие без штанов останутся, сразу завопят: » Грабь кровососов!» Тех, кто от зари до темна вкалывает…

— Ругают Пиночета, — не унимался хозяин просыпанных ягод, — а я слышал, что прежде коммунистов он ставил к стенке проституток и тунеядцев…

— Дед, — обратился к виновнику скандала тяжело дышащий мужчина с граблями, — ты хоть раз задумывался, зачем небо коптишь. Люди имеют в жизни цель, работают…

Ведь подохнешь где-нибудь в канаве, как шелудивый пес, и никто о тебе не вспомнит: поди-ка ни детям ничего не оставил, ни внукам, если они у тебя вообще есть…

Найдя общую тему для разговора, пассажиры стали рассказывать каждый о своих родных и близких: кто где устроился, сколько зарабатывает…

На следующей остановке неуклюжий старик вышел и, перейдя дорогу, направился по тропинке в сторону леса. В этот момент проходившая мимо женщина с младенцем на руках подошла к »бомжу» и, слегка поклонившись ему, стала о чем-то с ним говорить…

А когда, войдя в автобус, она села на свободное место и стала покачивать проснувшегося ребенка, загорелый парень спросил ее, кивнув в сторону удаляющегося от дороги старика:

— Вы его знаете?

— Как же, — кротко ответила женщина, — у нас в селе деда Никодима как святого почитают…

Года три назад он продал свой дом с земельным участком и отдал деньги одной несчастной, у которой умирала от лейкемии шестилетняя дочка. Ее тут же отправили лечиться в Германию и там спасли…

С тех пор Никодим странствует, молится в храмах, помогает убогим и вдовам – дрова поколоть или забор поставить…

Он ласковый; поговоришь с ним – с души будто камень спадет…

Автобус загудел и двинулся дальше…

А когда въехал на пригорок, пассажиры увидели вдалеке старца, стоявшего на коленях и склонившего седую голову то ли перед колыхающимися от ветра ромашками, то ли перед выглянувшим из-за облаков солнышком…

© Владимир Кузин

У дороги.

Старая, полуразрушенная церквушка стоит аккурат напротив погоста. Недалеко от нее видна покосившаяся избушка, окна которой выходят на дорогу.

Некогда по этой дороге ездили телеги, нагруженные картошкой, пшеницей, сеном, дровами. Да вечерами бегали парни с девками, стараясь не останавливаться возле церкви. Говорили, что в ней живёт дух дьяка, которого разбойники напополам разрубили, да в какой-то могиле закопали. За то, что он не захотел отпеть их главаря, убитого другими разбойниками.

— Брехня всё это,- говорил дед Егор, выползая из своей избушки. Он садился на низенький пенёк, служивший ему скамейкой, и глядя на погост вздыхал.

— Люду разного сколько тут похоронено. Всех и не упомнишь. Вон, на том конце, что ближе к реке, лежит батюшка Никодим. Строго настрого наказал, чтобы его без почестей хоронили.

Даже серчал на меня, когда я говорил, что негоже божьего человека на задворках погоста хоронить. А он как топнет на меня ногой, как закричит, что я мол богохульствую. Да и что с ним спорить, упертый был человек.

Но добрый такой, да отзывчивый. Отслужит, бывало службу, да пойдет в деревню. Кому забор поможет подправить, кому огород прополоть, а то и хлев от навоза почистить не гнушался.  Говорил, что он для того сюда и поставлен, чтобы людям служить. 

А он и служил, с утра до вечера служил. Учил меня Евангелию читать, да куда мне. Я ещё русские буквы понимаю, а по старо-славянски ни бельмеса,- говорил дед Егор, растирая ноющее на погоду колено.

— Так может тебе привезти Библию на русском языке?- спрашиваю я, ругая себя в душе, что сам не догадался это сделать.

— Что ты, что ты, сынок. Я уже и не разгляжу ничего. Да и память у меня хорошая. Батюшка Никодим читал мне каждый день Псалтирь. Говорит, запоминай Егорка, это молитвы на каждый день. Я и запомнил.

А сейчас как утром встаю, так и начинаю по памяти читать. Пока весь прочитаю, глядишь и вечер настаёт. Весь день в молитве и прошёл.

Смотрю я на этого сухонького старичка и сердце сжимается не то от нежности, не то от жалости, не пойму.

Я-то познакомился с ним лет пять назад, когда сбился с дороги и заехал не туда. Думал здесь деревня будет, а оказалось одинокое кладбище, да одна покосившаяся избушка рядом с разрушенной церковью.

Я у него спрашиваю чего он здесь один живёт. А он мне отвечает, что тут погост сторожит, да смерти своей дожидается. Я и заночевал у него.

Так до утра не сомкнув глаз слушал про то, как деревня постепенно умирала. Умер батюшка Никодим, наказав перед этим Егору дождаться нового батюшку, да всё ему здесь показать.

Но нового батюшку Егор не дождалася. Началась война, забрали его на фронт. Вернулся с фронта от деревни остались одни угольки. Только церковь, да погост уцелели.

Пошёл работать в соседний колхоз, но за кладбищем приглядывал. — Кто-то же должен это делать,- говорил он. А как на пенсию вышел, так и совсем здесь обосновался.

— А что мне одному надо. Жены Бог не дал, детишек тоже. А так живу себе рядом со своей церковкой. Батюшку Никодима навещаю, Псалтирь ему читаю, да могилки обихаживаю,- говорил дед Егор, макая сушки в чай.

Нет, всё-таки правду говорят, что каждый человек, посланный нам на жизненном пути, это не просто так.

Вот и я заблудился тогда не случайно.  Я нашёл этого старичка, похожего на монаха-отшельника и моя жизнь приобрела некий смысл, который я так долго искал.

— Да в том-то и смысл, чтобы жить по-человечески,- сказал он мне как-то. По-человечески, это же так просто. И не надо чего-то там искать и выдумывать. Просто по-человечески. Это чтобы просыпаться утром и быть таким, каким хочешь, чтобы с тобой были люди.

Я уехал от него на утро, а через две недели вернулся. Потянуло меня к той покосившейся церквушке неведомой силой. Я привез деду Егору всякой ненужной ерунды, но пусть будет. Как говорится, в хозяйстве всё пригодится.

— Эх, сынок, стыдно просить, но лучше бы ты свечей восковых привёз, да лампадного масла. Совсем я на свечи обнищал, а перед образами гореть должны обязательно. Батюшка Никодим наказывал, что бы свечи перед образами горели.

Вот, сегодня приехал и привез очередной ящик свечей. Дед Егор радуется, как ребёнок. Хлеба свежего ему привез, да макарон коробку. Так рукой на них махнул, а свечи для него, как манна небесная. Хорошо мне рядом с дедом. Хорошо и спокойно. 

— Что ж сидеть-то. Я тут вчера крест надумал подправить, а то покосился совсем. Не гоже это. Пойдем подсобишь маленько,- говорит дед Егор, тяжело поднимаясь.

— Конечно, подсоблю,- отвечаю я, беря в руки инструменты. Ведь это так по-человечески делать то, что на первый взгляд совсем не заметно.

Кружево слов

Из сети