День рождения Машеньки
Сергей Иваныч был достаточно знаменитым драматургом. Ему редко удавалось отдохнуть или отвлечься от работы, и,если бы не Буся, то возможно и на улицу не выходил. Уговоры жены пойти прогуляться не действовали.
Он все время творил. Перекусить или выпить чаю была проблема. Мария Фёдоровна вносила еду и чай прямо в кабинет и оставалась до тех пор, пока Сергей не съест всю еду с подноса. Сергей Иваныч сердился , говорил: Маша, ну опять ты не вовремя. Но Мария Фёдоровна была непреклонна.
Когда друг подарил Буську , Маша была сначала против, а потом поняла, что это благо. Сергей будет с ней гулять. Дважды в день по полчаса на улице.
Но Иваныч поступил проще, он нанял кинолога, озвучил свою просьбу. И кинолог выучил собаку так, как того попросил ее хозяин. Буся ходила не только сама в туалет, а также и за газетой в киоск. Она даже вставала в очередь, а когда подходила к окошечку, то киоскерша здоровалась с Бусей, та гавкала однократно. Киоскерша давала умнице газетку в зубы , и Буська бежала домой. Раз в неделю Мария Фёдоровна заносила в киоск денежку.
Дома Буся неотступно находилась с хозяином. Подавала тапки, приносила сигареты. Волокла халат. А из-под пера Творца так и выходили шедевры. Главрежиссеры именитых театров ждали его произведений и готовы были подраться, призрев природную интеллигентность, за них.
Но как то вдруг морозным зимним днём Сергей Иваныч решил своих девочек Бусю и Машу вывезти таки в горы.
Да не банально подняться на машине, а на фуникулёре на самую вершину Ахты.
Почти четыре тысячи метров. Путь от станции у подножия горы занимал сорок минут. В одном фуникулёре с ними уместилась шумная компания подростков, молодая семейная пара, причём супруга была хорошо беременна (недель двадцать восемь, определила Мария Фёдоровна своим намётанным глазом). Тридцать лет в роддоме акушер-гинекологом оттрубила.
Двадцать минут вагончик безмятежно плыл по канату. Но вдруг что-то зашумело, дёрнулось и фуникулёр мёртво встал. Такое бывало нередко. Никто сразу то и не отреагировал. Но фуникулёр стоял и не собирался плыть дальше. Потихоньку смех стал стихать , и все более стали слышны тревожные возгласы — а что случилось, а почему мы стоим, а когда поедем.
Иногда какой-нибудь юморист подпускал веселую фразу типа — хлеб кто взял, или — вот блин памперс дома оставил. Молодежь взрывалась хохотом, но трамвайчик стоял.
Прошло добрых минут десять, и это стало не смешно даже подросткам. Девчонки испуганно жались к ребятам. А те, бахвалясь и радуясь близости, сгребали их в свои объятия. Мария Фёдоровна инстинктивно наблюдала за беременной женщиной. Сначала она стояла в объятиях мужа как ни в чем ни бывало. Но через несколько минут на ее лице стала отпечатываться боль. Этот отпечаток ни с чем не спутать. Мария Фёдоровна пробралась к паре:
-Как ты себя чувствуешь, милая ? — спросила, сразу перейдя на ты. Так проще строить отношения.
— Я врач.
-Спасибо, все хорошо , — превозмогая боль, ответила Нина, так ее звали.
-Ты уверена? Смотри, ты можешь рассчитывать на меня.
— А что вы сделаете?- в отчаянии крикнула Нина.
-Мы на высоте восьмисот метров , в этом дурацком воздушном трамвае. Что? — выкрикнула она протяжно , и Марии Федоровне стало ясно, что у неё схватки.
-Всем молчать , и слушать меня, — гаркнула она. Хотя после крика Нины в вагоне стояла мёртвая тишина.
-Приказывать не могу, поэтому прошу. Снимите и дайте пожалуйста все свои тёплые вещи. Роженицу нужно уложить.
Абсолютно все разделись чуть ли не до маек. А в вагончике было не тепло. Ведь он не отапливался. Тёплых вещей было так много, что удалось создать некое подобие кровати.
Сообщать мальчикам и мужчинам отвернуться не было необходимости. В совсем маленьком пространстве вагончика все люди сбились в кучу в противоположном конце фуникулёра, оставив в другом конце роженицу , ее мужа и доктора.
Через сорок минут дорога все ещё была обесточена. Авария видимо была очень серьёзная.
Схватки у Нины уже достигли апогея.
-Милая, у тебя стремительные роды. Я не могу тебя осмотреть как надо. Но я это чувствую. Я все сделаю. Только верь мне. Все будет хорошо.
— Я верю вам! — ответила Нина и снова провалилась в тяжелейшую схватку.
Напряжение в фуникулёре было такое, что каждый слышал биение собственного сердца и крики рожающей женщины. Девочки плакали, на парней было страшно смотреть. Буся все время поскуливала.
Муж роженицы несколько раз терял сознание. Мария Фёдоровна хлопала его по щекам и говорила:
— Я прошу тебя, держи себя в руках, мне некогда возиться ещё и с тобой.
Вагончик мотался над пропастью уже примерно около полутора часов. И вот потихоньку он начал двигаться. Видимо был применён метод какого-то экстренного эвакуирования. Даже если они прибудут на твёрдую землю, вагончик двигается в сторону гор.
А потом нужно будет быстро двигаться обратно. А это минимум полтора часа. Мария Фёдоровна обдумывала возможные решения проблемы. Никогда не оказывалась она в такой сложной ситуации. Ни грамма воды, без антисептика, без пелёнок.
— Девочки, у кого есть нательные маечки?
Да кто сейчас их носит ? С горечью подумала врач. И сама то не носишь, подумала она про себя.
— У меня есть скатерть в сумке. Она чистая , — смущаясь, сказала одна из девочек.
Когда подплывали к горе, пространство вагончика разрезал крик новорождённого. Родилась девочка. Мария Фёдоровна осмотрела ребёнка.
-С девочкой все хорошо. Хотя и есть признаки недоношенности, но они не явные.
— Как вас зовут? — устало спросила родильница.
— Мария Фёдоровна , — ответила Доктор.
— А мою дочь Мария Викторовна
Ровно год спустя, вся та же компания отмечала первый день рождения Машеньки. Отмечали весело и шумно на высоте 4000 метров.
Автор: Татьяна Алимова
Автор публикации
Добавить комментарий
Для отправки комментария вам необходимо авторизоваться.