Две матери. Автор: Рассеянный хореограф

Две матери

Так случается: услышишь историю чужой жизни, она зацепит, закрутит и никуда не деться от этих мыслей. Казалось бы – да какое тебе дело: все живут, как живут. А она сидит в голове, сидит эта чужая жизнь и не уходит.

В двухэтажном многоквартирном доме с мезонином, который стоит как раз напротив дома моей мамы умерла Ксения Александровна – женщина под 90. Работала она учителем, но было это давно, и учеников на похоронах уже не было.
Но были здесь многочисленные дети и внуки, были соседи.

Около гроба стоял стул, а на нём сидела бабулечка. Периодически она вскакивала, хлопотала о чём-то, забывая слёзы в этих хлопотах, потом успокаивалась, опять садилась и смотрела-смотрела на покойницу, утирая глаза платком.

– Сестра? – спросил прибывший священнослужитель.

– Подруга, – отвечали внуки покойной, но обращались все к этой старушке – бабушка.

Священнослужитель так и не узнал, что это не простая подруга, а особая. С этой подругой покойная Ксения Александровна жила вместе много-много лет, с ней переживала тяжёлые времена, с ней растила детей и внуков.

И далеки ещё тогда были люди от ухмылок и многозначительных намёков о таких вот отношениях, вызванных обстоятельствами жизни. Жалели разве что за то, что одиноки женщины – с мужьями обеим не повезло.

И сами подруги, если б кто-то и надумал им сейчас сказать, что есть такое обстоятельство в мире нашем, как брак однополый, покрутили бы у виска, да и забыли бы сразу. Потому что это не у нас, это где-то – из мира фантастики. Это не наша реальность.

Познакомились девушки в школе рабочей молодёжи ещё в 50-е. Серьёзная и порывистая городская Ксения пришла учиться, чтоб поступить потом в институт, а Галина, скромная и нерешительная, пришла случайно – с предприятия текстильного отправили несколько девочек, вот она и попала в их число. Жила она в общежитии при текстильной фабрике, родом была из деревни, воспитывалась тёткой.

Там, в этой школе, и подружились. Даже внешне подружки были разные: Ксения с короткой стрижкой, небольшого роста и крепкого телосложения, а Галина очень высокая, стройная с длинной русой косой, уложенной корзинкой.

Ксеня помогала Галине с учёбой – какое в деревне образование…

Была она, Ксения, из известного по местным канонам рода. Когда-то весь двухэтажный дом, в котором сейчас жили они с матерью, принадлежал её деду – местному купцу.

Сейчас Ксеня с матерью ютились в двух комнатах, одна из которых начиналась вытянутым коридором, превращённым в проходную кухню. Дальше коридор расширялся, превращаясь в просторную комнату, а из неё выходила маленькая каморочка-спальня.

И это была самая просторная квартира в этом доме. Не квартира — мечта. Для Галины, никогда не имеющей своего угла, уж точно.

Сюда она и приходила, чтоб позаниматься или просто попить чайку с гостеприимной матерью Ксени, которая почти всегда встречала гостью в тёмном строгом платье с белым воротником. Она отличалась от соседей, наполнивших дом, этим своим купеческим воспитанием. Первое время Галина даже робела.

Ксения в институт поступила легко и Галину потянула:

– Чего вечно ткачихой сидеть, давай в техникум на заочку, бригадиром будешь! С учёбой помогу.

И помогла. Только благодаря Ксюше Галинка и осилила техникум. Потому что уже закрутилась любовь. Жизнь, как дорожка тканая, росла всё новыми и новыми узорами.

А Ксения в институте познакомилась с парнем тоже. Обе вышли замуж и обе – неудачно.

Галина переехала в дом мужа к свекрови и свёкру. Свекровь – женщина покладистая. Сразу ей Галинка понравилась. Смотрела на неё только жалостливо, как будто предрекала чего. Мучительной жизнью обернулось Галино замужество.

Сначала хорошо всё шло. Галина родила первенца, отсидела месяц и вышла на работу, доверив малыша свекрови. Вскоре у Галины родилась ещё и дочка.

Она перешла работать на большой механический завод, вступила в партию, и после окончания техникума, назначили её мастером. Её уважали за работоспособность, за умение разрешать конфликты, за доброе отношение к людям.

Уважали на работе. А вот дома картина была иной. Сильно пил свёкр, за ним потянулся и муж. Пьяными они были одинаково жестоки. Побои, оскорбления. Только бы детей не трогал! Доходило до того, что свёкр выгонял жену и невестку раздетыми на мороз, запирался в доме.

Лились упрёки:

– Взяли тебя в дом, вот и не вякай …

Казалось, женскому терпению нет конца и края. Там, где кончилось терпение, родилась выносливость. А куда идти? Некуда. Да и стыдно ещё. Так и жила: на работе отдыхала душой, о муже-деспоте никому не рассказывала, а дом с трудом выносила. Очень жаль было свекровь и детей.

С Ксенией в тот период они встречались реже. Та с мужем жила в областном центре, они снимали квартиру. Ксения тоже родила двоих мальчишек, и, казалось, всё там хорошо. Но хорошо было до поры до времени.

Муж у Ксении был странноватым. Когда Галя его увидела, подумала: как такого можно было выбрать? Но он был очень умный, этакий – всезнайка. Был он худощавым, нервным и, как оказалось, очень слабохарактерным.

Ксеня была сильнее, семья была практически на ней. Но когда не стало её матери, пришлось ей сесть с детьми дома, младший сын был не совсем здоров – врождённый порок сердца, эпилепсия.

Муж на работах не задерживался, прыгал с места на место, уходя с конфликтами и скандалами. Ксения нервничала, и однажды в домашней ссоре, после очередного увольнения, когда Ксения в пылу сказала, что теперь не знает, чем они будут кормить детей, он схватил младшего сынишку, выбежал на балкон и в истерике начал кричать, что ребёнка сейчас выбросит. Этаж был четвёртый.

Он держал плачущего младенца на вытянутых руках – вот-вот отпустит!

Ксения поседела тогда моментально. Так и была белой, чуть подкрашенной хной до конца дней. Она поверила тогда – муж может, он ненормален.

Упала на колени – ребёнка вымолила, но вскоре собрала сумки и уехала в опустевшую квартиру матери – вернулась домой. С тех пор видела мужа единожды – когда разводились. Он плакал, просил вернуться, умолял их не разводить, боялся, что совсем пропадёт один. Но Ксеня такое простить не могла.

Об этом случае она не рассказала судье, не рассказала никому, кроме одного человека – своей подруги Галины. Рыдая, эта сильная женщина рассказала всё подруге.

Надо было жить дальше, а жить – значит работать. Больного сына в ясли не брали. Выручила Галина свекровь. Сначала Ксеня водила детей к ней, пока на уроках была ( она сразу пришла работать в местную школу). Но потом, видя ситуацию дома у Гали, стала звать их со свекровью и детьми к себе.

Так постепенно дом Ксении стал домом и для детей Галины, и для её свекрови. Там они отдыхали от буянящих мужиков, туда прибегали с ночёвкой, если уж совсем – край.

Дети подрастали, пошли в школу. Свекровь Гали скончалась неожиданно.

И однажды ночью Галина с большим уже животом в ожидании третьего, окровавленная, с детьми, постучала в дом подруги. А её пьяный муж позже летел кувырком с деревянной лестницы: его встречала уже Ксения. А потом Галину успокаивала, вырывала шипы из разбитого сердца.

Встречала Ксения подругу из роддома одна.

Вместе растили детей. В маленькой квартире жили две женщины и пятеро детей. Пеклись о хлебе насущном ежечасно, было и бедствовали. И никакого ропота на жизнь, напротив — благодарность за самую малость. Вместе было хорошо: спокойно за детей.

Безденежья вкусили с лихвой: клеили вместе с подрастающими детьми коробки для лимонной кислоты для местной фабрики, подрабатывая копейки, раскопали участок для картошки, который потом превратился в сад: глаза боятся, а руки делают. Перешивали детям одежду.

Вместе дружно суетились в праздничные дни, а дети уже считали друг друга братьями, считали единственную сестру – своей сестрой. За неё — горой. Привыкли, что они – одна семья.

Ксения в школе «воевала» с ребятнёй, вела театральный кружок, возила их на экскурсии, а Галя, отсидев положенное с малышом и устроив его в ясли, трудилась на заводе.

А в яслях путали, кто малышу – мать, а кто – просто чужая тётя. Никто уже не понимал, кто из детей, кому – ребёнок. Были общими. Ксеня немного больше отвечала за подзатыльники, а Галя чуть больше за «пожалеть». Но разница эта не была статичной, частенько и переворачивалась.

«ТетьГаль» и «тетьКсень» уже слились в устах детей в единые слова и звучали точно также, как «мама».

Соседи не злословили. Знали – так сложилось у обеих. А ещё и потому не болтали лишнее, что почувствовали, как ценят подруги друг друга: попробуй при Галине скажи плохо о резкой Ксении – обидится, любит подругу и оправдывает, а уж Ксения, та вообще и наорать может, если про Галю что …

И подруги никому не рассказывали о горестях друг друга, дабы лишний раз не травмировать сердце. Галя держала в себе случай с балконом, а Ксеня — ту «окровавленную ночь». Иногда друг другу поплачутся, когда дети спят, да и то – редко. Ведь подруга умеет слышать даже невысказанное.

Галя на заводе хорошо пошла по партийной линии, её уже выдвигали в делегаты и депутаты. И когда у Ксении в школе случился конфликт с ребёнком и его матерью, когда той припомнили «буржуинское прошлое», когда начало разрастаться нешуточное дело и Ксении грозило увольнение, Галина горой встала на сторону подруги. И вся её пугливость и нежность утонули в решимости добиться справедливости. Она отправилась в областной райком, она нашла управу…

Были ли в их жизни мужчины? Конечно, были. Однажды Ксения даже уехала с кавалером на море, но не сложилось. А у Галины закрутился роман с женатым, но тоже недолгий. Так и остались вдвоём.

С каждым годом становилось легче. Время менялось. Две красивые и мудрые женщины ставили на ноги своих детей. Они не преклонили колени перед жизненными испытаниями, они не дали пропасть друг другу.

И в отношениях их за годы совместной жизни было разное, но закалённое бедой сердце не черствеет, а утончается, не грубеет, не ожесточается, а пополняется любовью. Ссоры уходили, обиды не копились, а любовь росла.

Когда сына Ксении оперировали, Галину положили под капельницу ….ей было так плохо от переживаний. Когда Галин сын увлёкся спиртным, а мать от беды отпустила руки, Ксеня взялась круто и вытащила парня из зависимости, и жизнь у него наладилась.

И всё у них вместе. Вместе ушли на пенсию, вместе увлекались рассадой, вместе пришли когда-то в церковь.

Прошло время и бытовая теснота тоже растаяла. Когда спившиеся муж и свёкр скончались, Галина смогла продать дом. И эти деньги разделили на четверых старших. Младший ещё был мал, решили, что ему накопят. И накопили.

Когда дети переженились, дом наполнился внуками. Тоже общими. И уже не было мам и теть, были только бабушки. Внуки разбирались, кто родная, только уж потом, когда чуть вырастали, из чистого детского интереса.

А потом появилась возможность разъехаться – одна квартира стояла пустая. Дочь с зятем уехали надолго на северные заработки, сказали, может и не вернутся.

Ксения с Галиной решили, что либо вместе туда, либо – никто туда не поедет. Так и остались в старом деревянном доме с частичными удобствами и мезонином.

Последний год Ксения уже почти лежала, а рядом … конечно, дети. Но главное – верная подруга жизни – её Галенька, как звала она подругу всю жизнь.

И понятно, что Галеньке уже и самой было тяжко, но всё же никто так кашу не сварит, как её Галенька, никто так одеяло не поправит. Только она, держа руку, услышит биение сердца подруги.

Вот и сейчас, у изголовья своей подруги Галенька по привычке хлопотала, а потом смотрела-смотрела в лицо Ксении и начинала плакать. Для преданного человека нельзя сделать слишком много. Часть жизни ушла – ушла подруга, разделившая с ней эту нелегко давшуюся жизнь.

– Раздали, раздали платки, мам, сиди уже …

– Звонил Батюшка, сейчас будет, тетьГаль, не волнуйся.

Любовь одна, её нельзя разделить на материнскую, на любовь мужчины и женщины или любовь к близким. Любовь – это свойство одного человека. Либо её много у него, либо – мало.

Эти две матери любили друг друга и любили своих детей. И пусть не нашлись те мужчины, которые оценили бы их невероятную способность любить, но любовь нашла применение. Они были друг у друга.

И пусть эта материнская двойная любовь не поблекнет в сознании их детей. Они – избранники. Ведь их любили сразу две матери.

Вот как случается: услышишь историю чужой жизни, она зацепит, закрутит и никуда не деться от этих мыслей. Казалось бы, да какое тебе дело: все живут, как живут. А она сидит в голове, сидит эта чужая жизнь и не уходит …

Теперь она и у вас в голове…

Автор: Рассеянный хореограф

Рейтинг

5 из 5 звезд. 2 голосов.