Озеро молчаливых лягушек. Автор: Татьяна Пахоменко

Озеро молчаливых лягушек
Татьяна Пахоменко

Старик стоял на вокзале, глядя на перрон. Впрочем, назвать его так было сложно: 55 лет – еще совсем не много. Но именно он сам ощущал себя стариком…

Давно, ох, как давно кипели эмоции, обнажались в улыбке белые зубы, все существо было полно безудержного веселья.
Теперь это все ушло. Он даже ноги переставлял с трудом. Не потому, что не мог. А потому, что не хотел.

Со стороны он все еще считался очень привлекательным мужчиной. Высокий рост, гордый профиль с орлиным носом, атлетическая фигура. Лишь в темных волосах, собранных в хвост, уже блестела седина.
— Подстригись короче! Чай не мальчик! – раньше увещевала его мать.

Отказывался. И гордился своими вьющимися волосами до плеч. Они не лишали его мужественности, наоборот, добавляли ее. Только душа его теперь, страдая, молила, просила о чем-то. Ничего больше не доставляло удовольствия. Еда казалось пресной и невкусной, а от женщин, которых он обожал всю жизнь, мутило. И не оттого, что сменил на старости лет ориентацию.

Просто совсем недавно он вдруг понял, до чего бесцельно прожил свою жизнь. Весь фейерверк страстей, праздников обернулся кошмаром.
Однажды утром ему приснилась она… Его маленькая кудрявая малышка с глазами, как у тигра. Вспомнил, как даже в роддоме врачи удивлялись их редкому янтарному цвету. А когда она смеялась, в глазах вспыхивали зеленые искры.

У нее были его глаза. Его непокорный характер. Его улыбка. Да и как иначе? Она же была его дочерью. Ника. Прошло много лет с тех пор, как он в последний раз видел дочь. Похоронил ее навсегда в своем сердце. Отказался от нее. Выгнал когда-то. Потом забыл. И прекратил поиски, чтобы удовлетворять свои желанья.
Что касается сна, то в нем пронесся тот день, который они с дочкой провели на озере.

Забавное маленькое создание, смешно переставляя крохотными ножками, падая, бегало по берегу. Удивительно, но Ника никогда не плакала. Всегда живо слушала рассказы. В три года уже даже читала. Его ребенком восхищались. Куда бы они не приходили с женой, люди дивились способностям Ники. Он тоже гордился, только при этом не забывал смотреть по сторонам. Сколько, ах сколько красивых женщин было везде. Если бы не женился, можно было бы окружить себя хоть пятерыми. Увы. Окольцован. Женат.

Да, Лида хорошая женщина, подарила ему чудо – Нику. Но иной раз так хотелось свободной жизни! Не хватало ощущений, хоть тресни. В плане самореализации все было хорошо! Вроде молодой, а уже две пекарни в городе имел, в одной из них даже можно было посидеть, попить кофе, поесть фирменных пирожков, которые готовили по особому рецепту.
— Папа! Папочка! Расскажи еще про озеро! – Ника доверчиво прижималась к отцу.
— А, ну да, оно ничего! – говорил мужчина, поглядывая в сторону пары загорелых женских ножек.
Жаль, их обладательницу встречал кавалер!
— Ника, детка. Это самое прекрасное место на земле.

Удивительное. Только здесь есть озеро молчаливых лягушек. Слышишь, они совсем не квакают, хоть и раскрывают рот.
Стоит тишина. Вон, монастырь неподалеку. Мы еще не раз приедем сюда! Открою тайну: можно загадать заветное желание и оно точно исполнится! – отец потрепал дочку по волосам.
Ответом ему был благодарный взгляд тигровых глаз. Больше никто и никогда так не смотрел на него. С безраздельным обожанием и всепоглощающей любовью.
— Папочка, я хочу только одного: чтобы ты всегда был рядом! Никогда-никогда не оставляй меня, ладно? – пролепетала Ника.
— Конечно! О чем речь! – он поцеловал ее в пахнущую медом и карамелью щечку.

Именно этот сон почему-то решил появиться из глубин памяти. Старик вспомнил, как жена пожурила его за то, что совсем заморочил девочке голову, что она только и говорит про поездку на озеро молчаливых лягушек. Он лишь смеялся. А еще через полгода они разошлись…
— Мне надоели твои пьянки и гулянки, запах чужих духов. Ты практически не ночуешь дома, развлекаешься. Мне передают, что видели тебя то с одной, то с другой. А я, я что, выброшенная на помойку вещь? – рыдала его жена в тот роковой вечер.
— Замолчи! Заткнись, я сказал. Ты обеспечена, у нас все есть. Че тебе еще надо? — отмахнулся он.

Болела с похмелья голова, хотелось лечь спать и забыться. К тому же последняя подружка оказалась горячей штучкой, высосала буквально все силы.
— Нет, ты не пойдешь спать. Выбирай, или я, или они! Нечего задабривать меня деньгами. Веди себя как нормальный муж или…
— Или что? Уйдешь? Не смеши людей! Никто еще от сытой жизни не уходил. Подумай о дочери!
— А ты о ней подумал?

Они ругались. Жена плакала. Он же в эту минуту думал о том, что ему осточертела семейная жизнь. То ли дела возвращаться в пустой дом! Приходи, когда хочешь, делай, что хочешь. Жена продолжала читать нотации. Пульсировала боль в висках. Было тошно, хоть волком вой. И он так недостойно сорвался…
— Слышь, пошла отсюда! Дай поспать, тварь! – и поволок Лиду к выходу.

Та билась в истерике. Вдруг наступила тишина. Оба увидели Нику. В пижамке с зайчиками она стояла в дверном проеме, прижимая к себе игрушечного розового поросенка, и полными ужаса глазами смотрела на родителей. Отцу бы остановиться, но… Словно злой рок вместе с усталостью и выпивкой руководил им. Он шагнул в кухню, залпом выпил из бутылки коньяка.
В прихожей жена держала на руках дочь. Та с укором посмотрела на отца.
— Папочка! Ты зачем пьешь? От тебя плохо пахнет! Напугал маму, и меня, и поросенка моего! Не кричи. Мы же с тобой скоро поедем на озеро молчаливых лягушек.
— Прекрати! Проси прощения у жены. Возьми дочку, успокой ее, – шептал разум.
— Ты устал от них. Надо поспать. Пусть заткнутся! – свербило где-то в затылке.
— Ни на какое озеро мы не поедем. Закрой свой рот тоже! Что, как мать меня воспитывать станешь? Поросенка своего воспитывай, не выросла еще! – взвился он.

Девочка не заплакала. Только смотрела на него своими необычными глазами. А зеленые крапинки в них медленно таяли. Как будто исчезало что-то навсегда. Молчаливого укора он терпеть не мог.
— Пошли вон! Переночуешь у подруги. Вот деньги на такси. Надоели. Без вас башка трещит, — швырнул супруге купюры.
Та не могла успокоиться, слезы из глаз катились, прижимала к себе дочку.

Неожиданно Ника, словно они сидели за столом и мирно беседовали, вдруг совсем по-взрослому спокойно произнесла:
— Папа! Почему ты любишь чужих тетенек, а не меня с мамой?
— Не лезь не в свое дело, сопля. Кого хочу, того и люблю. Тетеньки те веселые и не пилят меня, как мать, а теперь и ты! Убирайтесь!

Вот так, в три часа ночи мужчина выгнал на улицу жену и дочь. Вроде бы какой спрос с пьяного? Но для жены, что долго терпела его отлучки и измены, это оказалось последней каплей. Если бы они спокойно подождали до утра, попробовали договориться. Если бы не эмоции, гордость…

Лида прижимала к себе Нику. Они ехали в такси к ее подруге. Спустя три часа уезжали из маленького города в Краснодарский край. Там жила престарелая тетушка молодой женщины. Ни адреса, ни имени ее муж не знал…
Проснувшись с утра, мужчина мучился похмельем. Жадно выпил бутылку минеральной воды. Вроде полегчало.
Он по-прежнему злился на жену. Но вот перед дочкой было очень стыдно. Нашел с кем воевать, с трехлетним ребенком, своей плотью и кровью.
— Ника, золотце, отец твой скотина. Сейчас верну тебя, сразу поедем на это твое озеро, детка, — гнал по мостовой тот, кто еще вчера был счастливым папой.

Увы. Попытки найти жену ни к чему не привели. Он перерыл весь город. Оббежал всех подруг Лиды. Никто ничего не знал. Только намекнули, мол, уехала. А куда? Родителей у нее не было. Весь ужас состоял в том, что он так плохо интересовался женой, что практически ничего о ней не знал. Когда-то привлекла его скромная, симпатичная, спортивная девчонка. Полюбил. Ника родилась. Дальше устал, свобода поманила.

После пропажи дочери пил беспробудно неделю. Пока в гости не заявился друг, и не вытащил в сауну. Там с вожделением глядя на девушку с грушеобразной фигурой и налитыми щечками, попивая пивко да закусывая его рыбкой, он почувствовал, как боль начинает утихать.
— Плюнь ты. Сама приползет потом. А не приползет – и ладно. Девку свою тоже не жалей. Наплодишь еще. Вдруг она в мать характером пошла? – советовал приятель.
Обида заглушает все. Тогда-то, чувствуя себя несправедливо обманутым, он и вычеркнул жену из своей жизни.
Сложнее оказалось с дочкой. Сердце разрывалось на части, вспоминая, как его обнимали маленькие ручки, как каждое утро к нему вбегало его сокровище с криком: «Папочка», как его девочка спала у него на руках. Ему бы кинуться на поиски, глядишь, что и вышло. Но нет. Молодость, максимализм. Именно тогда он запретил себе даже думать о Нике. Выкинул все фотографии семьи. Сам же подал на развод. Будут алименты – оплатит, не зверь же он, в конце концов.

Через год женился. Желания жить в прежнем городе с численностью в сорок тысяч населения не возникало. Уехали туда, где население приближалось к миллиону.
Деловая хватка была, удалось не только обосноваться, но и обзавестись транспортом. Новая супруга Яна без устали требовала новых вещей и украшений. Крутился, как мог. Все ж жена молодая, хочет себя во всей красе показать. Яна обожала ночные клубы и прочие развлекательные заведения. Ненавидела сидеть дома. Терпеть не могла готовить и прибираться. Естественно, работать тоже не собиралась.
— Женщина – это хранительница домашнего очага! Мужчина – сильный пол. Женился – обеспечивай. А я буду ждать тебя дома, вся такая сладкая-пресладкая! – хлопала ресницами Яночка.
Он и старался. Душил в себе червячка сомнений, который бурчал о том, что первая жена, Лида-то из декрета быстро вышла. Чтобы помогать деньги зарабатывать. Он тогда еще только подниматься начал.

Прочь прошлое. Зато Яночка всегда его удивляет. Фантазия неистощимая. Однажды Яна его действительно «удивила». Перед вылетом в командировку вдруг обнаружил, что в спешке забыл в другом пальто паспорт, быстро вернулся, неслышно вошел, а она там с соседским 18-летним мальчишкой амуры крутит. Развод, раздел имущества. Вцепилась мертвой хваткой, чуть до нитки не обобрала. Вот тебе и девочка-одуванчик!

После этого менял женщин, как перчатки. Галя, Валя, Катя, Наташа, Аня. Ухитрялся работать, талант не пропьешь, а в свободное время развлекался. Иногда всю ночь гудел. Чтобы не путаться в именах, придумал свою «фишку».
— Иди ко мне, моя королева красоты! Мисс мира! Царица египетская! Королева цветов!
Какая баба против таких прозвищ устоит?
Природа все же берет свое. В какой-то момент захотелось домашнего уюта.

Сошелся с Машей. Стали появляться супы да пюре с котлетой на столе, рубашки гладились. Жаль, характер подкачал у сожительницы. Вначале порхала, как бабочка. Теперь же все больше возмущалась, требовала денег. Дальше – больше. Работала Машенька в детском саду. Все детишек хвалила. Как прожили три месяца – уволилась. Мол, ты ж не бедный. А мне детские вопли надоели. Заговорил о детях сам. Куда там!
— Рано! Для себя пожить хочу! Чего это ты удумал? Не хочу! Глянь, сколько всего интересного! Надо наслаждаться! Ребенок все испортит. Ныть начнет, капризничать. Даже не думай! Рожу потом… Года через три. Или через пять. Или через десять.

Медицина высоко шагнула, можно в 70 лет даже родить!
Существование под одной крышей напоминало бытие с прежней женой, Яной. Наряды, походы куда-то. Весело, но чего-то не хватает. А у ж после того, как в их квартире стали по месяцам жить Машины родственники совсем плохо стало. Перед многочисленными тетями, дядями и братьями-сестрами Маша демонстрировала безбедное существование.
— Тебе денег жалко? Тетя Катя так мечтала о такой шубе! В поселке же все удавятся, когда ее увидят. Дай денег!
Потом требовалась куртка брату Грише, косметика двоюродной сестре Алке. Перспектива стать вечной «дойной коровой» не воодушевляла. Пришлось «любовь» с Машей прекратить.

Однажды осенним вечером утешаться после работы пошел вечером в ресторан. Там за столиком увидел девушку.
Рыженькие кудрявые волосы, курносый нос, угловатая фигура. Сидела за столиком, молча глядя на фотографию.
— Красавицу парень бросил. Ничего, мы это дело выправим! Утешим, — он нетвердой походкой приблизился к столу.
— Привет, куколка! Скучаем? Чего горюем? Официант, мартини!
Рыженькая посмотрела на него. Не с интересом, но и не с жалостью. Спокойно так.
— Давайте ваше мартини. Хотя вроде водкой лучше поминают… — голос у нее оказался тусклый и безжизненный.
— Кого? Неудавшуюся любовь? – хохотнул он, протягивая бокал.
На стол легла та самая фотография, которую рыженькая рассматривала. С нее улыбался пухлощекий карапуз с двумя передними зубами и в ярком чепчике. Он пытался поймать воздушный шарик…

Хмель стал испаряться. Внутри нарастала паника. Отбросив фото ребенка, он с силой сжал кисть девушки:
— Че ты мелешь? Какие поминки?
— Это мой сынок. Ничего нельзя было сделать. Его больше нет. Нет. А я бы все отдала, жизнь свою отдала, только бы хотя бы еще пять минут подержать его, погладить, сказать, как же сильно я его люблю…

Он оцепенел. Малыша, не слов, было жалко. Но почему-то вместо ребенка девушки в памяти всплыло другое лицо.
Ника, опять Ника. Доченька. Его красавица с янтарными глазами. В груди защемило. А что если Ника тоже больна? Что если с не что-то не так? Дочке уже должно быть 12 лет. Школа, шаг во взрослую жизнь. А его, отца, нет рядом. Скупая, непрошенная слеза, не в силах сдерживаться, покатилась по щеке.
— Вы плачете? У вас тоже что-то случилось? – участливо погладила его по щеке рыженькая.

Словно плотину прорвало. Слова полились потоком. Он плакал и рассказывал незнакомке о своей дочери. Девушка молчала.
— Я подонок, да? – всхлипнул он напоследок.
— Нет, все ошибаются. Подчас так сильно. Но запомните, единственное, что нельзя исправить – это смерть. Все остальное можно. Найдите свою Нику. Все женщины мира не стоят вашего ребенка. Разыщите ее, пока не поздно. Вымолите прощение. Она поймет, — прошептала незнакомка.

Со стороны казалось, что пара, рассорившись, ищет примирения. На самом деле двое глубоко несчастных, случайно встретившихся людей, думали о своих потерянных детях.

Все бы ничего, да на следующий день возникли проблемы на работе. Не уехать, не начать розыск дочери. А решать проблемы все через портреты на столбах: «Ищу девочку», казалось ему неприемлемым. Пришлось с головой окунуться в работу.

Разорение было неминуемо, оставалось сделать попытку занять денег у друга, проживающему за границей. Поехал к нему. Средства переслал своему помощнику. Сам задержался по гостевой визе. Умеренный уклад и обеспеченная жизнь поразили. Дома, автомобили, море продуктов, умеренные цены. Когда бежал на автобус, все стояли. Потом друг объяснил, что куда же ты торопиться? Все чинно заходят, не спешат, всем места хватит.
Пиво в кафешках, угощения от заведения в виде шнапса или блюдца с солеными орешками, прогулки при свете фонарей, огромные корабли – все затягивало, увлекало, дарило новые ощущения.

Возвращаясь на Родину, встретил в самолете Ксюшу. Смешливую молодую женщину, которая держала маленькую конторку, занимающуюся организацией праздников. А по сути, сама являлась человеком-праздником. Имела большой запас анекдотов, никогда не унывала, заразительно смеялась. Не прошло и месяца, как он предложил Ксюше выйти за него замуж. Запрыгав от счастья, она согласилась.
Чуть позже грянуло событие, сделавшее мужчину самым счастливым человеком на земле.
— Я беременна, — показывая славные ямочки, улыбалась Ксюша.

Все. Счастье. У него будет новая Ника. Он станет любить ее за двоих. Идиллические мечты продолжались. Вечерами он прикладывал ухо к уже намечающемуся животу Ксюши, в надежде услышать, как малыш стукнет ножкой. Завалил будущую маму подарками. Купил три коляски. На вопрос смеющейся жены, куда столько, пояснял:
— Вот у человека может быть три автомобиля? Может. Так и тут. Считай, что это три колясочных средства передвижения!

В магазинах счастливый отец скупал игрушки, ползунки, пеленки. Думал, где жене рожать. Та пискнула, что хотела бы за границей. Ну, он что, хуже других? Связался со старым другом. Тот обещал посодействовать. Естественно, бары-рестораны были забыты. К чему волновать беременную Ксюшеньку? Счастье казалось нереальным. Оно переполняло.
— Даже грешно быть таким довольным! – крестился он в церкви, где стал частым гостем.

Но армагеддон его семейной жизни уже был на подступах. Получилось так, что потеряв номер делового партнера, стал искать его в телефоне у жены. Нашел. От нечего делать, стал читать ее смс-сообщения. Нет, ревности тут не было. Просто хотелось посмотреть, как о нем рассказывает подругам Ксюша. Мужское любопытство взыграло.
— Не звони мне вечером. Если что, я ночью перезвоню. Не переживай, все по плану. Лох наш. Потерпи еще, — гласил текст, отправленный женой на незнакомый номер.
— Дорогой, ты мне спинку не потрешь? – крикнула Ксюша из ванной.

Вздрогнув, он отложил телефон. Вечер прошел в напряжении. Кто лох? При чем тут какой-то план? Может, его Ксюша вляпалась в неприятную историю?
— Милый, на тебе лица нет! Неприятности? – участливо наклонилась жена, ставя на стол тарелку с ароматной солянкой.
— Да нет. Так. Нормально все. Но что-то мигрень разыгралась. Лягу пораньше, приму снотворное. Ты не обижаешься?
Показалось или глаза ее обрадовано сверкнули?
— Конечно же нет! Отдыхай. Я телевизор посмотрю.

Среди ночи он проснулся как от толчка. Жены в спальне не было. Посмотрел на часы. Почти четыре. Тихонько выскользнул из постели. Мягкий ковер скрывал шум шагов. Ксюша стояла у окна, курила (чего никогда не делала при нем) и громко шептала:- Надоел как! Спать с ним было особенно противно. Я же тебя люблю! Но что делать? Мне этого дебила само провидение послало. Магазин в прогаре оказался, сама от тебя беременная. А ты как от жены уйдешь? Деньги-то ее. У меня тоже съемная комната была, все в дело пустила. Думала, что же нас ждет? А у него бзик на детях. Тоскует по дочке. Решила, что он на ребенка молиться будет. Так и вышло. Удалось его увлечь, я ж дока в этом. А уж как сказала, что беременная… Теперь рожу через три месяца, на развод подам. Оттяпаем половину. Не мне, так ребенку отпишет. Не оставит же его без средств к существованию. И никогда не узнает, что тот не его. Всю жизнь с него тянуть стану. Он мужик умный, бабки умеет делать. Не смеши меня. Не то, что не нравится, противно. Хотя видный, даже красивый. Но я же тебя люблю, лапуська ты моя несносная!
Холодный пот противно выступил на спине. Он понял, что еще немного и сделает непоправимое. За обман, за то, что так сыграла на его слабости. Подышав минуты три, шагнул в кухню со словами.
— Только из уважения к твоей беременности не вышвырну тебя по ступенькам. Не уйдешь сама через пять минут, пеняй на себя. Не надо причитать. Я сам все слышал…
Так закончился и этот брак.

«Подсесть на пробку» что-то помешало. Не хотелось безумствовать и топить горе в стакане.
С головой ушел в дела. В женщинах разочаровался, но страсть к ним все еще кипела. Он любил красивых девушек, ничего с собой поделать не мог. А броситься на поиски Ники теперь мешал страх. Что она его отвергнет, или что она выросла не такой идеальной малышкой, какой он ее запомнил. Малодушие, боязнь, нежелание, кто знает, какие чувства бушевали в душе этого любимца публики и женщин? Встречаясь и бросая, он как бы самоутверждался, ощущал себя этаким супермачо. Рана, нанесенная последней женой, была еще свежа. И думая о Ксюше, он ненавидел всех женщин, хотя и любил их.

Стыдно, но в порочном водовороте он совсем позабыл о матери, живущей в глухой деревеньке. Лишь телеграмма о том, что она больна, заставило наскоро покидать вещи в сумку и сесть в самолет. Сколько они не виделись?
Много лет. Правда, деньги отсылал постоянно, звонил, клялся приехать. Но не сдержал обещания.

Выйдя из самолета, долго трясся на плохой дороге.
У дома все заросло бурьяном. Но колокольчики и васильки, любимые мамой, также росли у забора. Пахло малиной и медом. Может, все обойдется? Нерешительно взялся за ручку двери. Вошел внутрь. Боже, какая убогость! Дырявый пол, старые занавески на окнах. На кухне раритетный холодильник, стол, мешок с картошкой и мукой. Немыслимо! Он же посылал деньги.

— Кто там? А, приехал непутевый… Мать-то как ждала. К здоровой не хотел вырваться, хоть сейчас свидитесь, — с укоризной покачала головой соседка, пожилая женщина, вытиравшая сильные, огрубевшие от работы с землей руки полотенцем с вышитыми петухами.
Шаг, второй, третий. Неужели эта сухонькая старушка на постели – его мать? Он помнил ее полной, здоровой женщиной, которая постоянно что-то готовила, разводила гусей, коров. Хлопотала с утра до вечера, обладала неиссякаемым источником энергии,
постоянно улыбалась, вытирая руки о передник в муке…
— Сынок… — тоненькая рука тянулась к нему. – Приехал, родной мой. А я что-то вот заболела. Ничего, не переживай, прорвемся.
— Мама, как же так, мама… Неужели ты не получала деньги? Не может такого быть. Я ж их переводом посылал. Почему ты ничего себе не покупала, мама? – упав на колени, зашептал он, не в силах сдержать слез от того, в какой нищете, хоть и в чистоте жила мать.

— Да мне ничего и не надо. Телевизор кажет. Молочко соседка носила. Хлеб я сама пекла. Одежа своя еще добротная, чего наряжаться? Что до денег. Все они там, на счете. Я их Нике завещала. Не хмурься. Сам-то хорошо жил, мать не забывал. Дочку же бросил. Ничем не помог.
— Но… Лида сама на алименты не подавала. Нику хотел искать, но как-то… все не складывалось.
— С бабами у тебя зато все складывалось! Весь в отца. Пошто дите оставил? Ты с женой мог бы расстаться. Но не с ребенком. Нике сейчас 27, аль 28 лет уже должно быть, верно? Может, ты дедом стал. Гулеванил. Детей больше не нажил. Пошто девчонку бросил? Покайся, сынок. Найди дочку. Молилась я за тебя. Всевышний милостив и добр, всех прощает, — мать закашлялась.
— Мам. Прости меня, — рыдания душили, не давали говорить.
— Давно простила. Ты ж мой сын, моя кровиночка. Только помни мои слова.

На следующую ночь, как матери не стало, ему и приснилась Ника. Впервые за много лет. Он даже не хотел просыпаться, боясь нарушить очарование сна. Желание прижать к себе самого дорого человека пересиливало все.

Тогда и почувствовал себя стариком. Будто ушли силы молодости, ушло все. Возможно, оно вернется, если найдется Ника. А пока – старик и старик. Отцовские чувства, дремавшие точно земля под снегом, вырвались наружу. Все потеряло смысл. Все. Кроме Ники. Первым желанием было начать поиск через Интернет, через передачи. И вдруг откуда-то пришла мысль съездить в тот город, где когда-то жил. Да, первая жена уехала оттуда. Никого там нет. Но что-то все равно тянуло туда. Возможно, встретит былых знакомых, разузнает. Позвонил в свой офис.
— Меня не будет неделю-две. Если что — звоните.

Необходимые распоряжения были сделаны. Добирался в город, где когда-то жил с первой женой и дочкой сначала самолетом, потом автобусом. Отдохнул в гостинице, принял душ. Пошел бродить там, где так давно жил, где родилась Ника.

Здесь практически ничего не изменилось. То же спокойствие. Разве что машин на улицах стало больше, видимо, благосостояние у горожан неплохое за счет работающих заводов. Как грибы после дождя выросли несколько супермаркетов. Пожалуй, все. Хотелось раскрасить дома в яркие цвета, слишком серое все вокруг. Или причина крылась в дожде и непогоде? Вскоре тучи рассеялись, выглянуло солнышко. По улицам прогуливались молодые мамы с колясками. Никаких знакомых не встретил.

Неожиданно он вышел к железнодорожному вокзалу. Старик любил вокзалы. Там кипела жизнь. Было приятно смотреть на лица людей. Кто-то в нетерпении переминался с ноги на ногу. Кто-то курил, высматривая заветный состав. Нетерпение встречающих, радостное оживление при виде тех, кто приехал. Пригородные электрички всегда осаждали и представители старшего поколения. Ехали в сады.

Старик почти подошел к вокзалу. Нет, здание то же. Людей много. Значит, ждут пригородную электричку. Он остановился, пытаясь представить, что он тоже кого-то встречает. Дыхание на минуту перехватило, непослушная рука расстегнула верхнюю пуговицу рубашки.

— Вам плохо? Может быть, «скорую» вызвать? Немного потерпите, сейчас приедет мой папа, посмотрит вас! – возле старика остановилась девушка, прижимающая к себе букет астр.
Ее внимательный взгляд был полон искреннего желания помочь.
— Ничего. Ничего, пройдет. Переутомился немного, — он сделал попытку улыбнуться.
Она тоже улыбнулась. В ее необычных по цвету глазах заплясали зеленые искорки. Девушка была замечательной. В джинсах, коротком плаще, длинные волосы свободно развевались по плечам.
— Вы… как сама весна, — вымолвил старик.
— Скорее, осень. Октябрь же. Вы не болейте. Болеть нельзя. Папа говорит, что самое главное в жизни – это здоровье. Не печальтесь. Печали пройдут, не может быть всегда пасмурно, солнышко вас догонит! — серьезно вымолвила она.
— Ваш папа философ? – пробовал пошутить старик.
— Нет. Он врач. Работает здесь, в больнице. Вы его не знаете? Его так-то в городе все знают. Он такой замечательный! Я его очень люблю! – порывисто сказала девушка.
— Повезло вашему папе, — старик снова улыбнулся.
— Это мне повезло, что он у меня есть! Он самый лучший в мире! Знаете, вы возьмите цветы. Пусть они вам настроение поднимут!
— Нет, что вы. Вы же их кому-то приготовили!
— О! У нас на даче их много. Я, да и папа всегда считаем, что людям стоит делать приятное. Просто так, от души, — помахав рукой, девушка пошла к перрону.
— Хорошо вас папа воспитал, — крикнул вслед ей старик.

Но девушка его не услышала. Подошел грузовой состав, стало шумно.
— Ить, цветы вам дала, что ли? – обратилась к старику стоящая рядом женщина в косынке и с большой корзиной в руках. Видно, из «племени дачников».
— Ага. Дала. Не помню, когда в последний раз астры видел, — старик погладил цветы.
— Молодец. Хорошая девчонка. У нас с ними участки рядом. А вежливая какая, всегда поможет. И в городе ей гордятся, она у нас спортсменка, на лыжах бегает. Медалей полно. Молодежь-то ругают. Чего ругают? Вон, есть достойные ребята. Посмотреть приятно, — вещала «косыночная дама»

Старик почти не слушал ее. Он поискал глазами ту девушку. Товарняк ушел, и теперь она стояла, напряженно вглядываясь вдаль. На лице – нетерпение. Даже подпрыгивать начала.
— Ить как ирод обошелся. Выгнал жену с дочкой. Она погоревала, в обиде-то, да не вытерпела потом, любила гада, вернулись с девчушкой обратно, а он усвистал уже куда-то. Квартиру продал. А Ника-то чуть не умерла. Если б не врач этот, неизвестно, чтобы и случилось, — донесся до старика голос стоящей рядом женщины.

В голове сразу воцарилась странная пустота. Побледнев, он обернулся.
— Что… Что вы сказали?
— Вы, мужчина, я видела, совсем меня не слушали, зачем теперь переспрашиваете? Вон, скоро электричка подойдет, — отмахнулась от него дачница.
— Нет, прошу вас, пожалуйста. Прошу. Это важно. Вы сейчас назвали имя «Ника»?

— Ну да. Ника. Вон, та, что вам цветы дала, — дама, чуть смягчившись, быстро заговорила. – Врач-то ее удочерил. Родной отец выгнал и девочку, и жену из дома. Плохой он был. Гулял, пил, правда, умудрялся еще дела делать. Может, и погорячился, только Лида, Никина мать, от него сбежала. К тетке подалась, в деревню. Ну а потом вернулась же обратно, я говорю. А его нет уже, проходимца. Здесь хоть у нее подружки остались. Приютили их на первое время.

А Ника потом тяжело заболела. Операция-то требовалась какая-то дорогая, такие только за границей делают. Где им деньги было взять, коль даже жилья нет? Отец-то, подлюга этот поди в золоте купался, пока ребенок почти при смерти был. Лида попробовала его поискать, чтоб помог он дочке. Но безрезультатно. Друзья его прежние только и сказали, что вроде снова женился, а где он, ни телефона, ни адреса, мол, не знают. Так вот, дальше что было. Врач один молодой, он тоже девочку осматривал, совершил поистине героический поступок. Нашел деньги. Поговаривали, домик на юге, доставшийся от бабушки, продал. Причем совершенно бескорыстно. А может, уже был влюблен в маму Ники. Она до последнего не знала, откуда деньги на операцию взялись. Ей-то доктор сообщил, что больница все на себя взяла. Закончилось все благополучно. Нику спасли. Потом доктор на Лиде женился. И так он девочку любил и любит, не всякий отец так ребенка своего обожает. Ника папу просто боготворит. Живут хорошо, дружно. Доктор он от Бога, всем помогает. Предлагали должность главного врача занять, отказался, чтобы больше прием вести. Ить, электричка идет. Ну, побегла я. Прощевайте.

Старик не мог проявить вежливость и попрощаться. Внутри его все застыло.

Господи, ну, конечно, это Ника. Он же сразу обратил внимание на ее глаза. Такие же, как у него. И эта зелень, разливающаяся в моменты радости.
Только что возле него стояла собственная дочь. Улыбалась ему, подарила астры. Он ее нашел. Свою любимую девочку. Девочку, которая умирала без него, пока он покупал шубы и водил по ресторанам Яночек, Ксюшек, Галочек, Машек. Малышка Ника, которая бы погибла, не появись этот рыцарь-врач. А он, родной отец, даже не знал об этом. Не сделал ни одной попытки разыскать, глупо прожигал жизнь.

Снова стало трудно дышать. На перроне тем временем началась суматоха, приехала электричка. Но сквозь толпу старик все равно нашел глазами Нику…
— Папа! Папочка! Папочка! Я здесь! Папа! – она махала рукой и смеялась.

Со ступенек вагона спускался мужчина в строгом костюме, с чемоданчиком в руках. Весь его облик просто дышал добротой, сразу распространяя вокруг себя ауру какого-то свечения. Этот симпатичный респектабельный блондин лет пятидесяти мог бы тоже, как он, старик, иметь любых женщин. Но он выбрал другую дорогу. И сейчас прижимал к себе дочку, целуя ее волосы. Ника обнимала его, целовала в щеки.
— Папа! Папа, я так скучала! – ее голос доносился волшебной музыкой.

Старик прикрыл глаза. Представил, что это она его зовет. Малышка Ника. Сокровище, которое он вычеркнул из жизни.

— Доченька. Доченька моя любимая. Ника, прости, — шептал он, чувствуя, что все вокруг начинает кружиться в бешеном танце.
— Человеку плохо! Помогите!
— Расступитесь, тут доктор.
— Надо ему под голову что-то подложить.
— Наберите 03! – неслось со всех сторон.

А старик сквозь полуприкрытые глаза снова увидел Нику. Она с беспокойством смотрела на него сверху, пока тот самый врач что-то нажимал ему на груди.
— Ника. Это я, твой папа… Прости меня. Доченька, помнишь, я хотел свозить тебя на озеро молчаливых лягушек. Мы поедем туда. Слышишь, Ника? – старику казалось, что он говорит.

На самом деле губы просто беззвучно шевелились.
Но старик был на вершине блаженства. Он нашел ее. Он был безмерно счастлив, что видит ее. И в эту минуту не захотел бы поменяться местом с любым человеком, даже самым молодым и здоровым. Потому что раскрыл, наконец, смысл своей жизни. Смысл по имени Ника…

Инет

Рейтинг

5 из 5 звезд. 2 голосов.