Подари мне…
*
Это был просто хороший осенний день — солнечный, теплый и немного грустный. Так всегда бывает в бабье лето. Хочется о чем-то жалеть. Листопад кружил над городом, давая философам почву для размышления на тему жития.
Рыжие волосы подпрыгивали в такт звонким каблучкам. Прогуливаясь по причудливо изогнутым аллеям парка, Олеся впервые хотела ни о чем не думать, просто наслаждаться этим погожим днем. Она знала, что впереди, очень скоро, ждала бесконечная сырость тоскливой осени.
Девушка остановилась, вдыхая осенний воздух. Листья, шурша и игриво кружась, медленно оседали под ноги. Она наклонилась, чтобы поднять золотисто-оранжевый. Повертела его в руках, думая о чем-то своем.
Вздрогнула, выронила лист…
Цыгане. Они преследовали Олесю везде: в метро, автобусе, возле магазинов и вот, добрались до парка.
Настроение вмиг было испорчено. Она решила уйти, но…
— Девушка! Девушка! Дай, погадаю! Всю правду скажу! — раздался голос рядом.
Не глядя на цыганку, Олеся мотнула головой в знак протеста и тихо сказала:
— Не надо.
— Эй! Чего испугалась? Не бойся! Я правду скажу! Счастливая будешь! — затараторила та.
Сколько раз эти слова слышала девушка, не перечесть.
А счастья так и не прибавилось.
«Только не смотреть в глаза, только не смотреть», — уговаривала она себя, зная, что цыгане часто используют гипноз. Потом не помнишь: что отдал, как, кому.
» И чего она ко мне прицепилась? Что других мало что ли?»
— Ну и долго ты будешь в земле дыры искать? Тебя ведь Олесей зовут?
— Допустим, — не поднимая глаз, ответила девушка. — Что тебе от меня надо? Я тороплюсь!
Она не удивилась тому, что цыганка знала ее по имени. Многие знали девушку в лицо. Было очень неприятно, когда за спиной шептали: «Это та самая!»
Все случилось три года назад. Отец Олеси — глава городского совета. Олеся не то, что подумать, а и представить себе не могла, что когда-нибудь их семья будет жить по-другому. Она никогда ни в чем не нуждалась. Единственная дочь, избалованная любовью родителей, имела все, что только могла пожелать. На шестнадцатилетие отец подарил Олесе дорогой автомобиль. Одноклассники завидовали и восхищались её жизнью.
Мама укоряла отца в том, что он балует дочь. Тот только отмахивался:
— Если не я, то кто? Кто еще её будет баловать?
Мама пожимала плечами, и только качала головой, немного беспокоясь о том, что скажут люди. Она всегда обо всем переживала и беспокоилась.
После школы отец настоял на том, чтобы его девочка стала юристом. Олеся не сопротивлялась. Училась она хорошо. Поступить в университет ей не составило большого труда. Хотя за спиной шептались: «Это ее папаша постарался, выбил место для дочери».
Девушке было все равно, что думали другие. Главное, что думал о ней ее отец. Он же гордился своей крошкой и дарил подарки за каждую удачно сданную сессию.
Она училась на втором курсе Университета, когда его не стало. Он умер от сердечного приступа за рабочим столом, в своем кабинете.
Новость об этом разнеслась по всей округе. Фото отца, мамы и Олеси появились во всех печатных изданиях города. Эту трагедию еще долго мусолили в желтой прессе. Не понимая, как горько вновь и вновь читать о смерти самого близкого человека.
Жизнь изменилась до неузнаваемости.
Кроме пустоты от утраты, появилась другая пустота…
Как выяснилось — у них не было никаких денег на банковских счетах. Мама работала в больнице. И ее зарплаты хватало только на оплату за коммунальные услуги и немного на еду. Все друзья и доброжелатели исчезли в один миг, после похорон.
Оплатить учебу Олесе не предвиделось возможным. Продав машину и кое-какие вещи, подаренные отцом, она смогла оплатить один год обучения. После третьего курса устроилась на работу секретарем. Набирать текст и отвечать на телефонные звонки она умела. Знание английского языка почти не пригодились. Зарплаты хватало только на личные расходы. Так они теперь и жили, как все нормальные люди.
— Ну и торопись на здоровье! Меня Радой зовут! — вновь заговорила цыганка.
— Прекрасно! Дай пройти!
— Я не держу тебя! Но ты сама не уходишь! Ты злишься, а сердце — чистое. Я видела, как ты на небо смотрела. Так только с чистым сердцем могут…
Цыганка замолчала. Затем продолжила:
— Тяжело тебе. Поговори, легче станет!
— А станет? — спросила Олеся, впервые взглянув на собеседницу.
Она увидела девушку-ровесницу. Черные волосы, завитые в тугие локоны спадали ниже плеч, белозубая улыбка располагала, а не отталкивала, как бывало раньше при общении с этим народом. Лицо было красивым с немного заостренным подбородком. Глаза смеялись, искрясь на солнце зелеными лучами.
— Ну, сильно страшная? — улыбнулась она Олесе, приглашая к разговору.
— Нет, просто вы, цыгане, такие…
— Навязчивые?
— Да.
— Так, нам ведь тоже кушать хочется. Зарабатываем, как умеем. Да, не нужны мне твои деньги. У тебя и нету их совсем. Про серьги тоже не бойся, не украду, — заметила она смятение девушки. — Мои дороже будут!
— Я такую цыганку впервые встречаю, — призналась Олеся.
— А я такую, как ты! Хочешь, так погадаю, ради интереса?
— А давай, я тебе погадаю!
— Ты умеешь? — засомневалась Рада.
— Мой прадед умел. Говорят, это передается, хочу проверить.
— Что ж, давай, попробуй, — улыбнулась цыганка, подавая свою руку, украшенную цветными побрякушками.
При соприкосновении рук, Олеся почувствовала небольшой разряд тока, как статика в зимнее время от соприкосновения шуб. Она вздрогнула и увидела отчетливо на руке цыганки крест. Глаза девушек встретились, Олесе стало на короткий миг дурно.
— Ну, и что ты замерла? Уснула что ли? — тормошила ее Рада.
— Прости! С непривычки голова закружилась…. У тебя все будет хорошо. Скоро родишь сына.
— Ну, это я и без тебя знаю, — улыбнулась цыганка, слегка погладив рукой живот, незаметный под множеством пестрых юбок. — А ещё что?
— Еще? Еще много детей, и красивый дом.
— А вот тут врешь! Я про дом. Мы же цыгане, кочевники. Сегодня здесь, а завтра — никто не знает где.
— И как ты с ребенком будешь?
— Как все, — пожала плечами Рада. — Возьми за гадание, протянула золотую цепочку, — Продашь, будут деньги на шубу, скоро зима. — Теперь давай, я тебе погадаю.
— Давай, только денег, сама знаешь — нет.
— Тогда давай на условие.
— Какое?
Цыганка стала очень серьезной и произнесла как заклинание:
— Подари мне то, что нельзя взять силой, то, что идет из самой глубины сердца и проявляет себя в самые сложные моменты жизни.
У Олеси от этих слов, пробежал холодок по спине.
— И что это?
— Сама не знаю, придет время, поймешь.
Больше она не сказала не слова. Молча взяла Олесю за руку, затем произнесла:
— Все будет хорошо. Скоро встретишь свою любовь, жизнь измениться. Вижу большой красивый дом и двух детей: мальчика и девочку. Девочка твоя, а вот мальчик…он старше и принадлежал не тебе…
— То есть как?
— Сама не знаю. Не похож он на тебя.
— Это все?
— Ну, если хочешь еще: жить будешь долго, умрешь от старости, — улыбнулась Рада, — Прощай, мне пора. Наш табор завтра уходит отсюда.
— А как же я выполню условие за гадание?
— Ну, увидимся еще. Земля, говорят, — круглая, — засмеялась цыганка и, поддевая ногами листья, сама кружилась в их вальсе. Затем, на прощание махнула рукой и исчезла за поворотом.
Олеся еще постояла несколько минут, приходя в себя после общения с необычной цыганкой. Разжала ладонь, в которой лежала подаренная цепочка.
Зима наступила слишком быстро. Кроличья шуба была как раз кстати, но и она едва спасала от колючего везде проникающего холода. Автобус где-то застрял, и уже сорок минут замерзшие люди перетаптывались с ноги на ногу, словно пингвины, в ожидании спасительного транспорта. Кто-то от отчаяния шел пешком вдоль дороги в надежде на то, что автобус подберет по пути еще неостывшее тело. Чувствуя, что вот-вот замерзнет окончательно, Олеся последовала их примеру. Она шла вдоль дороги, мысленно благодаря Раду за вовремя сделанный подарок.
Ветер перегонял с одного края на другой зимнюю «пыль» — мелкие снежинки вихрем проносились вдоль дороги и успокаивались, найдя приют у обочины.
В один момент сильный порыв ветра закружил Олесю и, словно снежинку, выбросил на дорогу. Но не успел перегнать к обочине, как раздался визг тормозов, и темнота пригласила девушку в свои объятья.
Боль вернула ее к жизни. Она вскрикнула и открыла глаза. Ангел наклонился к ней, посмотрел сурово и строго спросил:
— Тебе что жить надоело? Такая молодая, а туда же!
Олеся хотела возразить, но язык противно прилип к небу, и было так холодно, что озноб заставлял содрогаться все тело.
— Где я? — кое-как выговорила девушка.
— В больнице! Где же еще? — ответил ангел, превратившись в рассерженного хирурга. — Делать мне больше нечего, как вот таких самоубийц спасать.
— Как она? — спросил бархатистый мужской голос из коридора.
— Жить будет. Да не волнуйтесь вы, почти не пострадала. Небольшое сотрясение и несколько ссадин, до свадьбы заживет.
— Можно ее увидеть?
— Можно! Даже можете забрать. Пусть дома отлеживается. Больничный лист выпишите в регистратуре.
— Хорошо.
И тут Олеся увидела его, мужчину, который беспокоился о ней. Среднего роста, широкоплечий, не красавец, но с приятной внешностью.
Виктор помог ей вернуться к обычной жизни. Олеся не заметила, как случилось, что этот человек заполнил собой её сердце. Она впервые поняла, что значит любить и быть любимой. Через полгода сыграли свадьбу.
Муж оказался состоятельным человеком и помог не только восстановиться в университете, но и оплатил ее дальнейшую учебу.
Жизнь начала налаживаться. Мама радовалась счастью дочери и ждала появления внуков. Прошло два года. Учеба закончилась. Теперь Олеся была дипломированным юристом и устроилась работать в компанию мужа. Свободного времени почти не было и вырваться погулять в ее любимый парк не получалось даже по выходным.
Токсикоз уже не мучил, а едва округлившийся животик напоминал о том, что скоро появится наследник — сын.
День выдался таким теплым, почти летним. Так и тянуло пройтись и пошуршать свежеопавшей листвой. Олеся не могла устоять соблазну, говорят, что у беременных это часто бывает. Она позвонила в офис и устроила себе выходной.
Через минуту позвонил Виктор и встревожено спросил:
— С тобой все в порядке? Почему ты не на работе?
После ее ответа успокоился и обещал быть дома раньше, чем обычно.
Она гуляла по любимым кривым аллеям с детства знакомого парка. Наслаждалась единением с природой.
Как вдруг услышала:
— Дэвушка! Дэвушка! Постой!
К ней торопясь, почти бегом, шла старая женщина-цыганка. Подошла, осмотрела с ног до головы, спросила:
— Ты, Олеся?
— Да.
— Раду помнишь? Вижу, что помнишь! Идем!
Олеся, еще ничего не понимая, но догадываясь, что что-то произошло и нужна ее помощь, пошла следом за женщиной.
— Я давно тебя жду. Я знала, что ты все равно придешь в этот день. И Рада знала. Она мне велела тебе передать это, — цыганка остановилась и достала откуда-то из одежды золотой медальон в виде сердца на длинной цепочке.
— Что это? — удивилась Олеся. Она открыла медальон и обнаружила внутри фотографию. С неё смотрела смеющаяся Рада, как в тот день, который навсегда сохранился в памяти девушки. Еще там была записка, кривые буквы вылились в три слова: «Ты всё знала…»
Олеся вздрогнула, как от пощечины, посмотрела на цыганку. Та кивнула, подтверждая ее догадку.
— Рада умерла при родах. Ее сын теперь твой, она так велела. Сказала, что ты обещала исполнить условие. Идем.
Черноволосый малыш грязными ручонками что-то строил на земле из камушков и веточек. На вид ему было около трех лет.
— Как его зовут?
— По-вашему, Иван. Наш табор завтра уходит. Решай, будешь брать себе?
Олеся посмотрела на женщину.
— Я ему никто. Но привязалась, как к родному. С рождения он мой. А тут расстаться надо. Обещала, — цыганка отвернулась, пряча слезы.
— А его отец? — робко спросила девушка.
— Его тоже уже нет в этом мире.
Олеся подошла поближе к ребенку. Присела рядом. Малыш, занятый важным делом, не обратил на нее никакого внимания. Он строил дом.
— Привет.
Мальчик оторвался от дел и внимательно посмотрел на Олесю глазами своей матери.
— Что ты строишь?
— Дом.
— И кто живет в твоем доме?
— Мама, папа, я и моя сестличка.
Олеся обняла мальчика, слезы сами потекли из глаз, она поспешно их вытерла и спросила:
— Пойдешь со мной?
— А ты кто?
— Я твоя мама и скоро у тебя появится сестричка. И жить мы будем в большом, красивом доме.
— А папа?
— Конечно, папа тоже будет с нами.
— Идем, — сказал мальчонка, крепко сжимая своей крохотной ручкой её указательный палец.
— Я забираю сына к себе.
— Хорошо. Только…
— Я буду любить его. Я обещала.
— Можно мне его увидеть когда-нибудь? — робко спросила цыганка.
— Да, мы будем гулять здесь каждую осень в этот день.
Виктор вернулся, как и обещал, пораньше. Он и не подозревал, какой сюрприз его ждал дома.
Олеся немного взволнованно встретила мужа словами:
— Идем, я познакомлю тебя с сыном!
Маленький Ванечка крепко спал у них на постели. Впервые он получил настоящее тепло и ощутил уют домашнего очага. Мамина забота превратила маленького замарашку в розовощекого малыша, который сладко посапывал в своем новом доме.
— Как его зовут? — поинтересовался новоиспеченный отец.
— Ваня.
Через несколько лет, прогуливаясь всей семьей в парке, они встретили старую цыганку. Она узнала мальчика и протянула ему медальон:
— Возьми, сынок. Это твоё… Счастья вам!
— Мама, кто это? — поинтересовался Ваня, разглядывая старуху в цветастых юбках. Та, отвернувшись, медленно уходила в парк.
— Когда-нибудь я тебе все расскажу, — ответила Олеся, ища глазами поддержку мужа. Виктор опустился на корточки перед мальчиком.
— Пока отдай это маме, — кивнул он на медальон. Затем провел рукой по взъерошенным волосам ребенка, весело подмигнул:
— А теперь наперегонки с Аленкой! До того дерева! На счет три: раз, два, три…
Дети бежали, весело смеясь, шуршали опавшими листьями. И хотелось ни о чем не думать, а просто наслаждаться жизнью в этот удивительно теплый осенний день.
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
© Copyright Дениженко Светлана Владимировна
Автор публикации
Добавить комментарий
Для отправки комментария вам необходимо авторизоваться.