Приду за тобой
7 часть
В этот вечер, впервые после похорон свекрови, Люба не заперлась в комнате, а спустилась в большую комнату, которая одновременно служила и столовой и залом.
— Мама! – обрадовались дочки. – А мы фильм собрались смотреть. Ты с нами, как раньше?
Присев на диван, Люба попыталась вспомнить то ощущение счастья, которое она испытывала раньше от таких посиделок. Но не смогла…
На душе по-прежнему было пусто и уныло, и не досмотрев фильм, Люба ушла спать.
А ночью она проснулась от приступа панической атаки. Дыхание остановилось, и в груди была такая тишина…
Замерло сердце, будто раздумывало, биться ли дальше, или ну все нафиг…
Любе даже показалось, что все…
Вот так и умирают в одиночестве…
Как свекровь, что легла спать и не проснулась. Ну, это для них она не проснулась, а на самом деле, наверняка же успела подумать, испугаться…
Одна ночью… Страшно ведь…
Может, точно так же, как сейчас Люба, таращила глаза, силясь глотнуть воздуха и позвать на помощь…
Наконец-то удалось вздохнуть и, сделав мощный удар, сердце забилось так часто, что казалось, еще чуть и разорвется. Закружилась голова, и Люба обессиленно опрокинулась на подушку.
— Что, страшно умирать? – раздался в комнате свекровин голос.
— Черт, — вытирая со лба пот, еле прошептала Люба. – Опять галлюники пошли…
— Размечалась… — хихикнул голос.
Возле окна что-то зашуршало, силуэт батареи вытянулся и выпустил из себя маленькую тень.
Пошебуршав немного, тень двинулась прямиком к Любе, с каждым шагом становясь все больше и больше и принимая очертания покойной свекрови.
Подойдя к кровати, Зинаида Павловна бесцеремонно уселась на постель и, опершись на бадик, принялась буравить сноху взглядом.
— Чего еще? – недовольно спросила невестка.
— Страшно умирать? – повторила свекровь.
— Нет…
— Вот же упрямая. Что ж делать-то с тобой? С собой забрать, что ли?
— Так и знала, что и после смерти житья не дадите!
— Да ты сама себе житья не даешь, – возмущенно фыркнула свекровь. – Вот же характер, прости Господи, а?
— Да у кого еще характер, – выпалила Люба. – Вот, что вы ко мне ходите? Отстаньте уже!
— А пока прежней не станешь, не отстану, и не мечтай!
— Бред, бред, – схватившись за голову, простонала невестка. – Вас не существует. Вы плод моей фантазии.
— Ой, а слов-то умных нахваталась, – разохалась свекровь. – Плод фантазии, это надо же.
— Не желаю вас больше слушать, – и Люба демонстративно закрыла глаза и заткнула уши.
— Смотри, девка, сама напросилась! Задам я тебе кузькину мать, как говаривал мой муженек любимый, ох, и задам! Сама ко мне прибежишь, а я так еще подумаю, – и, стукнув бадиком в пол, свекровь исчезла.
Свекровь исчезла, а бадик, загремев упал на пол.
8 часть
Наступившее утро прогнало прочь страхи и видения, и заспала Люба ночной разговор со свекровью.
Лениво ковыряя ложкой в каше, она все настраивала себя на домашние дела. Понятно, что муж с дочками помогают, но все равно не то. Прополоть, посадить…
Она же раньше так любила возиться в огороде. Опять же вареников с вишней налепить! Да и щей своих фирменных наготовить.
Вдруг вспомнилось, что свекровь от ее щей никогда не отказывалась. Хвалить не хвалила, а наяривала с таким аппетитом, да еще от добавки не отказывалась.
А Люба все ждала, когда же она ее похвалит, а та молча уписывала щи за обе щеки и молчала…
И такая она была счастливая в тот момент…
Почему же Люба тогда этого не замечала? Только сейчас поняла; довольна была свекровь донельзя. Глазки блестели, улыбалась…
Такая милая и беспомощная…
«Да что это со мной!» – в сердцах бросив ложку, Люба вышла из-за стола.
Откуда взялась эта жалость к свекрови? Откуда? Прямо ломала и корежила изнутри до физической боли.
Выйдя на крыльцо, она понаблюдала за дочками, что возились на огороде, в попытках прополоть грядки.
«Так тщательно, как свекровь, все равно не выполют…» — внезапно с грустью подумала Люба, и развернулась было за перчатками, чтобы присоединиться к девчонкам, как вдруг Соня, или Маша, до чего же голоса похожи, шутливо вскрикнула:
— Я вам сейчас покажу кузькину мать! Разрослись тут!
Люба так и замерла на пороге; вспомнилась сегодняшняя ночь, паническая атака и разговор со свекровью. Вот и думай теперь, сон то был, или разыгравшееся воображение.
Да какое воображение, если она с утра о бадик спотыкнулась?
Чертыхнувшись, Люба махнула рукой и сделала шаг в дом и тут коврик, что всегда лежал на пороге, взял да и уехал из-под ног. Потеряв равновесие и запрокинувшись назад, она поняла, что сейчас со всего маху ударится о ступеньки. Добротные такие бетонные ступени, обложенные кафельной плиткой. О такие шандарахнуться и врагу не пожелаешь…
Люба уже с жизнью успела проститься, как чьи-то руки ловко схватили ее под спину, и бережно опустили на крыльцо.
— Петя! – всхлипнула она. – Как же ты вовремя, Петя! – обернувшись, Люба увидела, нет
никого за спиной. – Петя! – закричала она.
На крик прибежали дочки, и присев возле плачущей матери, принялись наперебой успокаивать.
— Папа же на работе, мам, — Маша с Соней испуганно переглядывались и совершенно не знали, что делать.
— Так, хорошие мои, — нарочито бодро заявила Люба. – Идем лепить вареники! Папа придет, а тут такой сюрприз!
Если уж она не валяется тут на ступеньках с разбитой головой, то просто обязана и вареников слепить и щи наварить.
А может, почудилось, что кто-то придержал и не дал упасть? Может она сама каким-то непостижимым образом так аккуратно приземлилась? Может такое быть?
Нет, не может…
9 часть
И вот щи наварены, вареники налеплены и дожидаются своего часа в морозилке, и можно считать, что день удался. Ну, если не считать того падения конечно…
А с другой стороны, могла же, и расшибиться, да не позволили силы небесные, или кто еще там…
Так что удался, удался, и нечего Бога гневить…
Придя с работы, Петя так обрадовался накрытому столу и скромному букетику полевых цветов, что красовался посреди разложенных приборов.
— Прямо как раньше! – потирая руки, радостно произнес он. – Я быстренько в душ и садимся!
А Люба подумала, подумала и решила достать наливочки сливовой, да принять по пять капель.
Опять же свекровь помянуть, а то совсем не по-людски получилось; на похоронах не была, на поминках тоже.
А сливовую наливку Зинаида Павловна сама ставила. Отменная штука получалась!
Люба, та вообще спиртное на дух не выносила, а наливки могла рюмочку, а то и две осилить.
И голова с нее не болела. Так, немного в ноги даст; сидишь, улыбаешься себе…
Потянувшись за стопками, Люба вдруг замерла. Вспомнила, что хоть и нравилась ей сливовица, а вот ни разу не похвалила. Все нахваливали, а она ни разу!
А ведь когда наливку к губам подносила, то свекровь так выжидающе смотрела на нее.
Ждала, ждала, да не дождалась…
Так оказывается, у нее самой, у Любы, характер далеко не сахар! И на Петю своего покрикивает иногда, прямо как свекровь на свекра. И покрикивает и бурчит, и ворчит…
Не успела она свою мысль до конца докрутить, со двора ее женский голос кликнул.
«Ворота, что ли Петя не закрыл?» — нахмурившись, Люба сделала шаг к двери… один только шаг, как подвесной шкаф со стеклянными дверцами и полками рухнул прямо на то место, где только что стояла она.
Ухнув вниз, сердце тут же затрепыхалось заячьим хвостом. Люба смотрела на гору битой посуды, и воочию видела, что было бы, если она не отошла.
Этот тяжеленый монстр, которого она никогда не жаловала, наделся бы ей прямо на голову и стеклянными полками разрубил бы черепушку к чертовой матери. Торчали бы они сейчас из ее головы, словно куски хлеба из тостера.
Вокруг нее суетились Маша и Соня, что-то спрашивали и вроде как плакали…
Из ванной комнаты выбежал муж. Мокрый весь, полотенце вокруг бедер обмотано, а глаза ошалелые.
На стул ее усадили, да принялись осколки из ноги правой доставать. Левой ноге ничего, а вот правой прилетело.
Выковыривают осколки и приговаривают, чтобы не боялась, что они не больно совсем…
А Любе все равно больно…
Но не в ноге та боль, а на душе.
Вспомнилось, как свекровь однажды в холодильник их ставила что-то, а боковые полки возьми да рухни. А на полках тех банки с грибами стояли. Насолила тогда груздей Люба немерено, и за каким-то лешим запулила все банки на боковушки, а они возьми, да обвались в тот самый момент, когда Зинаида Павловна туда полезла.
Прибежав на грохот, Люба обалдела от увиденного; свекровь на коленках стоит, да пытается, грузди эти чертовы собрать. Обернулась она на невестку, а глаза испуганные и виноватые такие.
Люба же, дрянь бессердечная, раскричалась, что, мол, дескать, все труды ее загублены.
Зинаида Павловна губы поджала, да и взбрыкнула тоже. Ох, и поругались они тогда…
И не зря ее свекровь с собой забрать хочет. И, поделом ей, Любе, дуре злобной…
Не смогла с матерью мужа общего языка найти. Не могла, или не хотела? То-то же…
«Да что они суетятся-то, в самом деле? – думала Люба, глядя на мужа и дочек. — Что значит изрезанная нога по сравнению с поцарапанным сердцем?»
Автор Светлана Аксенова
Продолжение следует
Автор публикации
Добавить комментарий
Для отправки комментария вам необходимо авторизоваться.