Сердце матери
«Господи, как же все это не вовремя », — в отчаянии думала Ольга, пытаясь аккуратно уложить в сумку крохотные детские вещички под отчаянные крики шестимесячного сына Ваньки. Отит, случившийся у малыша, причинял тому сильную боль, и сын плакал уже вторые сутки.
После бессонной ночи Ольга вызвала на дом педиатра, который и дал им направление на лечение. Но, если бы это было лишь одной проблемой, — муж Ольги, Денис, вдруг неожиданно загулял.
Хотя почему же неожиданно? У него были на то свои причины, очевидно. Ведь поначалу, когда они только принесли из роддома кричащий кружавчатый сверток с Ванькой, отец радовался каждому его писку, каждому движению крохотной ручки или взгляду, устремленному на незнакомое еще пока лицо отца.
Умиление прошло быстро. Пеленки, зубки, бессонные ночи, накопившаяся на работе усталость никак не способствовали хорошему настроению мужчины. Да и Оля, как ни старалась следить за собой, все же явно потеряла тот лоск ухоженной девушки, которой она была год назад на их свадьбе.
Мельком бросив взгляд на зеркало, что во всю длину украшало шкаф-купе в спальне, Оля невесело усмехнулась. Располнела немного, под глазами следы хронической усталости…
Она перестала быть красавицей. Объективно перестала, а не только для мужа. Раньше он всегда гордился ею, а теперь. Редкие гости, что бывали у них дома, тоже начали замечать появившуюся прохладу в отношениях супругов. Помня, как раньше отношения этой пары предметом зависти для многих, старались надолго не задерживаться, стыдливо отводили глаза, заговаривая с Ольгой о ее муже. Что он гуляет знали все, кроме самой Ольги.
Она, как водится, была не в курсе до самого вчерашнего дня, когда уставший от криков больного малыша Денис оделся и выскочил из квартиры в ночь, нагло сообщив перед этим к кому он идет и зачем.
Оля прорыдала всю ночь, укачивая Ванечку. Выли они вместе, в унисон, иногда измученный болью ребенок засыпал, и тогда Ольга переходила на молчаливые рыдания, упиваясь своим отчаянием и сглатывая горькие слезы.
В больнице им предстояло лежать достаточно долго, вещей она набрала с запасом, прекрасно осознавая, что прийти к ним с малышом в больницу будет просто некому, — старенькая двоюродная бабушка, единственная Олина родственница, жила далеко, а сама она, в свое время совершенно не задумываясь, бросила все в своем маленьком провинциальном городке и переехала к мужу в Москву.
Она была тут совершенно одна. Быстрая беременность сразу после свадьбы лишила ее возможности обрасти подругами, а те, кто приходил к ним в гости были скорее друзьями Дениса, не ее…
Просить помощи было не у кого, надеяться не на кого. Оглядев перед уходом квартиру, Оля подхватила на руки орущего сына и закрыла за собой дверь, не вполне уверенная в том, что ее тут будут ждать, когда она вернется…
* * *
Лечение сына проходило неожиданно для Оли вполне успешно, — уже к окончанию первого дня Ванечке стало значительно легче и женщина наконец-то смогла оглядеться вокруг. Чистые палаты, вполне себе приличное питание, две соседки с такими же разболевшимися малышами.
Напрягало лишь одно — огромные стеклянные стены, которые не только давали неприятный обзор тому, что происходит в соседних палатах, но и совсем не гасили посторонних звуков. В первую же ночь с непривычки Оля даже не смогла уснуть, — в соседней палате надрывно, жалобно и тоненько на одной ноте плакал ребенок.
И плач его был таким отчаянным, жалким, в нем сквозила обреченность и некое смирение со своим одиночеством . Оля расспросила соседок, почему мать не успокоит малыша, на что получила ответ, что ребенок этот из «Дома малютки», родителей у него нет и никогда не было. Соседки ее попали сюда гораздо раньше Ольги и уже привыкли к постоянному тоскливому плачу сироты.
А вот Оля привыкнуть никак не могла. Она подходила к стеклянной перегородке меж их палатами, прикрывала его руками для лучшего обзора, пытаясь разглядеть того, кто плакал так жалобно, подходила в коридоре к соседним дверям, не решаясь войти…
Но на третьи сутки пребывания в больнице, в ночь, как только сонные медсестры покинули свои посты и скрылись в ординаторской, она решилась. Ванечка крепко спал, сжав свои ручонки в маленькие кулачки и смешно закинув их за голову. Ольга укрыла его получше и выскользнула из палаты. Подойдя к дверям соседнего бокса, она минуту нерешительно перетаптывалась, боясь войти…
А потом все же тихо приоткрыла дверь и прошмыгнула внутрь. Там, на кроватке, лежал ребенок. По возрасту почти как ее сын, лишь вместо круглых щек здорового ребенка она увидела худое осунувшееся личико с бледной до синевы кожей.
Неухоженность малыша видна была сразу, — грязные жидкие волосики разметались по подушке, личико запачкано чем-то, по щекам полу-застывшие потеки слез. Ребенок не спал, он внимательно и серьезно, совсем не детским взглядом смотрел прямо на Ольгу, а Ольга так же молча уставилась на него.
И вдруг, черты крохотного лица исказились, из глаз ливанула свежая порция слез, и ребенок пронзительно закричал. Вздрогнув от неожиданности, Ольга моментально подхватила его на руки и поняла, что подгузник у малыша полный, от него исходил застарелый неприятный запах.
«Сколько же тебя не мыли, малыш?» — подумала женщина, прижимая к себе трясущееся в крике худенькое тело ребенка. — «Сейчас, мой милый, я тебе помогу!» Оля аккуратно вернула сироту в кроватку, быстро пробежав по коридору туда и обратно, принесла с собой свежий подгузник, присыпку, Ванькины ползунки…
Во время купания выяснилось, что малыш вовсе и не малыш, а малышка. Это была девочка, немного истощенная, совершенно неухоженная девочка, на вид месяцев пяти. Умытая и чистая она стала выглядеть гораздо лучше, но успокаиваться не собиралась.
Жалобно похныкивала , пытаясь сосать свой пальчик. «Да ты же голодная, крошка!» — поняла Оля и… растерялась. Что же делать? Ванька был еще полностью на материнском молоке, где же взять смесь для сиротки? Оля в отчаянии смотрела на чмокающую пустышкой девочку, а потом решилась.
Воровато прикрыв дверь в палату, она покормила ребенка так, как кормила своего Ваню. На удивление, малышка моментально поняла, что ей надо делать, приникла к Ольге, до боли впиваясь в нее, жадно принялась есть… В ту ночь Оля впервые уснула спокойно почти до утра, когда ее уже разбудил проголодавшийся сын.
* * *
С тех пор так и повелось, — как только коридор отделения покидал медицинский персонал, Оля кралась к «своей девочке», меняла ей памперсы, укачивала, кормила, разговаривала… Она понятия не имела, как настоящее имя ребенка, но сама называла ее Анечкой и кроха начала привыкать к ней, радостно тянула ручонки. Что будет дальше, Оля не загадывала, но так бы все и продолжалось, если бы не соседка, увидевшая такое вопиющее нарушение больничных правил и «настучавшая» на Ольгу медсестре…
* * *
Олю вызвала «на ковер» пожилая заведующая и долго строго выговаривала ей, что ребенок сирота, что нельзя приучать его к рукам, так как потом ему все равно придется вернуться в «Дом малютки», где никто так возится с ним не будет.
Ольга молча слушала горькую отповедь, повинно опустив голову. А мысли напряженно роились в ее голове. После очередного особо красочного рассказа о том, как тяжело таким обласканным детям будет отвыкать от рук, она не выдержала.
— Я заберу ее себе! Я усыновлю Анечку! — тихо, но твердо сказала она, глядя в глаза заведующей. Та остановилась на полуслове и долго внимательно смотрела на Олю. Потом устало прошла и села за стол, молча поджав губы и о чем-то напряженно думая.
— А у вас есть куда забирать? У вас есть свое жилье, работа? Муж ваш будет не против такого «сюрприза»?
— Муж? — Ольга сникла как-то вся, побледнела, отвела взгляд.
— Знаете, муж у меня есть… Пока есть. Я поговорю с ним, я уговорю… пусть мне вот только разрешат! Вы поймите, я не могу бросить ее тут, просто не могу. Я полюбила этого ребенка как родного! Она уже давно вот тут, в моем сердце! Оля прижала руки к груди, умоляюще глядя на строгую женщину и не понимая, что происходит, — суровые складки на лице врача разгладились, глаза потеплели.
Женщина стремительно подошла к Оле и обняла ее, обняла как дочь, притиснув ее к себе вместе с прижатыми к груди руками. Они стояли так какое-то время и плакали…
Потом заведующая отстранила Олю от себя и долго, с какой-то нежностью вглядывалась в ее лицо, как будто видела ее мысли, ее душу…
— Если вы, деточка, действительно серьезно приняла такое решение, то я помогу вам. Может быть так я спасу не только тебя и Машу. Да, кстати, девочку зовут Машенька…
Слушай, думай, принимай решение. У тебя на это всего один шанс, я даю тебе его прямо сейчас. Но если решишься…
* * *
Машеньку родила совсем юная девочка, полюбившая одноклассника в пятнадцать лет и не пережившая родов. Отец от ребенка, понятное дело, отказался сразу, как только узнал о беременности. И ребенок остался круглым сиротой.
Была у Машеньки в родне лишь старая прабабушка, которой опека, несмотря на наличие своего жилья, категорически отказала в опекунстве по причине преклонного возраста и кучи хронических болезней.
Для пожилой женщины это была настоящая трагедия, потерять сначала внучку, а затем не иметь возможности растить маленькую Машу. Вера Петровна после того слегла, но часто звонила своей соседке, коей и являлась заведующая отделением, чтобы узнать о здоровье девочки.
* * *
— Так что, Олечка, если ты решишься, то я помогу тебе с опекой. Обещаю. И вам с детьми будет где жить. Но! — и женщина вновь строго посмотрела на Олю.
— Ты должна быть уверена в том, на что решилась, понимаешь? Ребенок — это не котенок, не игрушка… Наиграешься — не выкинуть!
— Я все, все понимаю… — Оля вновь захлюпала носом. — Я люблю девочку, я очень постараюсь стать ей хорошей матерью, поверьте мне…
— Ну, тогда присядь, — врач, напряженно о чем-то раздумывая, постукивала ручкой по столу. — Сейчас я сделаю один звонок. Будешь знакомиться с бабушкой, с Верой Петровной!
* * *
С того знаменательного для их маленькой семьи дня прошло уже больше пяти лет. С мужем женщина развелась, о чем сейчас уже ничуть не жалела. Ольга сразу пришлась по душе Вере Петровне, бывшей школьной учительнице, та полюбила ее как родную.
Дети стали совсем взрослыми, вытянулись, как молодые кузнечики в рост, всегда неразлучные и дружные, они были настолько неуловимо похожи друг на друга, что об отсутствии между ними родства никто и не догадывался.
Ранним прохладным осенним утром Оля вела детей в сад. Малыши важно вышагивали впереди, держась за руки. Вдруг Машенька споткнулась о развязавшийся шнурок, Ванька моментально присел на корточки и, неумелыми еще пальцами, сосредоточенно принялся вязать из шнурка бантик, потешно высунув язык от напряжения.
Маша терпеливо ждала, отставив ножку в сторону Вани. Вот она обернулась на Ольгу, улыбнулась. Оля улыбнулась ей в ответ, думая о том, что в сердце матери всегда хватает любви на всех ее детей…
И даже остается с запасом, на будущее…
© Copyright: Анастасия Флейм, 2021
Автор публикации
Альбина
В самую душу запал этот рассказ !