Уже не первую неделю чувствуя известного толка недомогание, Светлана записалась на приём к гинекологу. «Ну, может, всё-таки простыла или за Серёжку беспокоюсь — армия весьма сомнительная школа жизни. И почему я не настояла на институте с военной кафедрой?»- вяло перебирала Светлана мысли, в ожидании своей очереди.
«Срок почти шесть недель. Вам направление на аборт выписывать или пройдёте анализы для постановки на учёт?»- голос врачихи звучал равнодушно.
«А подумать нельзя?»- неловко сползая с кресла, спросила Света.
«Не морочьте мне голову, женщина. Вам ещё неделю назад следовало решить: да или нет,»- легко рассердилась врачиха. «Не буду морочить. Пишите направления на анализы,» — Светлана в одну секунду решила участь ребёнка и ей стало легче.
Муж, пребывавший в неведении, сразу впал в раздражение:»О внуках мечтать пора, а ты рожать собралась! Перед сыном не совестно?»
«Вадим, мне 38 лет, а учитывая, что не выгляжу на паспортный возраст, никто не удивится моему интересному положению. Признаюсь, ходить с беременным животом перед Серёжкой мне было бы слегка неловко, но, когда сын отслужит, его уже готовая младшая сестрёнка встретит,»- примирительно говорила Светлана, скрывая тошноту от еды, которую выставляла на стол для ужина.
Вадим с неделю походив в депрессии, наконец обнял жену:»Знаешь, пусть будет! А то, как-то застойно живём. Говорят, поздний ребёнок освежает брак.»
«А что — наш протух?»- Светлана обиделась. «Да это я так, к слову.»
Беременность, набирая срок, не оказалась лёгкой, как первая. Светлану то клали в стационар на сохранение, то выдавали «домашний» больничный. В отличие от многих беременных, женщина не набирала вес, а теряла, исхудав до крайности. Не только есть не могла, но и готовить: постоянно тошнило.
Тусклые волосы, ранняя пигментация, утянули Свету в паспортный возраст. «Нужно просто перетерпеть!» — это стало её лейтмотивом. Вадим, не дурной и не глупый, понимал, что «по правилам,» он обязан холить и лелеять беременную жену, снисходительно принимать примитивность ужина и интересоваться самочувствием Светы.
Но в голову лезло противное: «Куда всё ушло? Была Светка любимой и единственной, а теперь мне совершенно лень проявлять к ней интерес. А что дальше — постели раздельные? Так я и сейчас часто сплю в Серёжкиной комнате. Нет, лучше не анализировать. Всё нормально… нормально.»
Эта душевная маета и утянула его из дома поздним, морозным вечером. Света, лежавшая на диване под пледом, вяло спросила:»Куда на ночь?» «Покурю на свежем воздухе.» «Ты же бросил!» Не удержался от язвительности:»Ещё месяц такой атмосферы, и я наш бар опустошать начну!»
Устыдившись, коснулся губами лба жены:»Ты легла бы в кровать, там удобнее.» Бесшумно закрыл входную дверь за собой. Света заплакала: «Поцеловал, как бабку — в лоб. Разлюбил окончательно! И что делать?» «Перетерпеть,»- грустно вздохнул внутренний голос.
Медленно падал снег. Вадим выкурил две сигареты, но домой не хотелось. Надумал: «Зайду-ка я в магазин «24 часа,» а то в холодильнике, наверняка мышь ищет верёвку повеситься.»
В небольшом помещении покупателей почти не было. Набрав что-то в корзинку, встал в кассу за молодой женщиной и стал незаметно её рассматривать: невысокая, светлые до плеч волосы, курносая. Интересно, какого цвета у неё глаза?
Базарный голос кассирши, вернул Вадима в реальность: «Как это — кошелёк забыла? Теперь мне обратно раскладывать?» Курносая едва не плакала. Вадим протянул зарплатный пластик кассиру:»Рассчитайте нас вместе, пожалуйста!»
И подмигнул девушке успокоительно. Наверное, от растерянности, она приняла его выручку молча. Но, когда вышли сказала: «Вы меня очень выручили — в холодильнике мышь повесилась, а сынишку с утра нужно обязательно накормить — он в садике кушает плохо. Почему вы смеётесь?» «Да наши с вами мыши — родственники похоже. Как вас зовут?» «Ирина.»
Они уже возле её подъезда стояли, не заметив, как дошли. Девушка извинилась: «К себе за долгом сейчас не приглашаю — поздно уже. Продиктуйте номер вашего телефона, я при следующей встрече отдам.»
«А скоро?» «Не задержу!» «Я о встрече. Муж не ревнивый?»
«Мы в разводе,» — и скрылась в подъезде.
… Дочь назвали Катюшей. У Светы, вскоре после родов, пропало молоко, а на детские смеси, выписанные педиатром, девочка реагировала коликами. И кричала, кричала. Вадим, балдевший от их первенца, дочку воспринимал, как быстро надоедающую игрушку: потычет «козу» в пузико, покачает с пол часика и интерес теряет.
Деловито спрашивал у жены:»Чем конкретно могу помочь? Магазин, мусор, может картошку почистить?» Ей хотелось сказать:»Обними, как в былые времена, а потом погуляй с Катей — я хоть чуть-чуть отдохну!»
Но не смела, потому что у них будто два отдельных государства образовалось: «мама с дочкой» и «папа.»
Вадим нередко задерживался на работе, на неё же уходил по субботам, объясняя ненормированную неделю, своим повышением: заместителем начальника отдела сбыта его назначили.
И к командировкам мужа пришлось привыкнуть. Вадим редко возвращался домой голодным, и почему-то помалкивал, какая у него зарплата теперь. Не выспрашивала, боясь увеличить глубину отдаления.
Сцепив зубы, ждала, когда дочке хотя бы годик исполнится: там, наверняка, полегчает. Но однажды, у порога стояла спортивная сумка с дорожным набором для командировки на три дня, Вадим вышел на балкон — «покурить на дорожку.» Ветер не дал двери захлопнуться плотно, и Светлана поспешив закрыть, услышала, как он говорит в телефон особенным голосом:
«Ириша, здравствуй. Как ты просила: звоню в твой перерыв. Я только туда и обратно. К вечеру уже у тебя, и два дня — наши.»Счастливо добавил: «И ночи тоже.»
Отошла, помертвев. Вадим уехал, а Света ощутила себя на краю обрыва: один необдуманный шаг, и она упадёт в женское одиночество с маленькой дочерью. Сын? Он пока в армии, да и не обязан усложнять свою жизнь только потому, что мать под сороковник, родить надумала.
Светлана три дня жила в машинальных заботах. Так и эдак раскладывая грустный пасьянс жизни, размышляла об измене мужа. У неё не было сил для скандала, о разводе не помышляла, в разговоре с Вадимом не видела смысла. По возвращению изменника, исхитрилась выудить из телефона Вадима номер проклятой Ирины.
Без всяких «А и Б» сказала:»Я Светлана, жена Вадима. Требую встречи с вами.» Чересчур вежливо? Света никогда не была хабалкой.
Ирина, будто ожидая подобное, спокойно предложила:»Вам у меня удобно? Запоминайте адрес.» Обхохочешься, но в ближайший выходной Вадима, Света на него Катюшу оставила, а сама отправилась к любовнице.
Соперница — светлые волосы, курносый нос и дымчато-серые глаза, оказалась лет на пять моложе Светы. Очень милая, молодая женщина, вполне приветливо пригласила пройти на кухню. На столе, рядышком, стояли бокалы. На каждом по сердечку и надписи: «Вадя,» «Ира.» И детский бокальчик с именем «Миша.» Видимо, на заказ.
Светлана воочию увидела, что это не «временный перепих,» а ОТНОШЕНИЯ, которым не мешал ребёнок любовницы. Дочь Вадима им тоже не мешала, но по другому — удалённо.
В Свете вдруг образовалось состояние, озвученное ею, как «Я умираю.» Сердце забилось, как бешеное, в глаза потемнело, стало нечем дышать. Ещё секунда, и упала бы в обморок.
Ирина её подхватила и сопроводила к креслу. Быстро приоткрыв окно, укрыла пледом. Стала измерять давление, пульс очень сноровисто.
Света еле выговорила:»Вот вы какая — любовница! Как медуза Горгона одним взглядом сражаете наповал.»
Ира усмехнулась:»Вы мне льстите. Это паническая атака. Раньше бывало такое?»
«Никогда, пока про вас не узнала.» Ирина протянула таблетку и чашку с водой:»Пейте, не опасаясь. Я медсестра, не наврежу.» И ещё, какую-то кислую, под язык положить заставила, пообещав:»Сейчас полегчает. Поговорим или отложим?» Света хотела ясности.
Голос Ирины звучал тихо и печально:»Вадим говорил, что вы вместе только из-за вашей случайной беременности. Любовь прошла — одни обязанности остались. Врал?»
«Дочка случайность, но равнодушие между нами никогда не стояло. Беременность не простая, трудный ребёнок…»
Ирина кивнула:»Понятно. Я подвернулась в период кризиса. Вы точно без Вадима не сможете?» У Светланы непроизвольно задёргалось веко, и Ира погладила её по волосам, жестом близкой подруги:
«Всё, всё. Как были женой, так и останетесь ею. Перемелется. О дочери он всегда тепло говорит. А мне, видно, суждено быть разведёнкой.
Уедем с сыном к маме с папой в посёлок. Это квартира моей подруги, живу на халяву, пока она по контракту в Польше работает. Архитектором. Твой быстро меня забудет, не сомневайся (Ира перешла на «ты»). Ты, главное, перетерпи ещё немного и врача-невролога посети.»
Всё случилось так, как обещала Ирина. Расставаясь с Вадимом, она не открыла, что Светлана к ней приходила. Мужчина пометался, похандрил и обратил внимание на семью.
Его главной «женщиной» стала дочь Катя. Отслужив, сын вернулся. Устроился водителем такси, переехал к девушке. Женился. Жизнь не шла, а мчалась, как оголтелая. Память об Ирине превратилась в пепел.
Но вот дочь Катя, студентка последнего курса педагогического института, объявила матери тоном шутки:»А меня замуж берут. Миша предложение сделал.»
Светлана парня дочери видела, но близко не знала, и теперь заволновалась:»Кто он? Из какой семьи? Он дальше коридора у нас не проходил и вдруг — замуж!»
Катя засмеялась:»Это он при тебе с папой не проходил, а, когда на дачу уезжали — мы с ним … у нас обедали после прогулки. Он системным администратором после института работает. Мама у него медсестра. Живёт в посёлке. По его рассказам, очень милая женщина. Зовут Ирина Николаевна. Мама, что с тобой? Ты так побледнела!»
Светлана, накапав себе валерьяновых капель, попросила жалобно: «Катюша, найди себе другого жениха, пожалуйста. Остаётся крупинка надежды, что это не ТА Ирина, но, похоже, судьба круг замыкает.» И, поскольку дочь потребовала объяснений, с пятого на десятое, перед ней исповедовалась.
Теперь Катя в ужас пришла:»Так он мне брат, что ли?!» «Нет, доченька, нет!»- замахала руками Светлана. «Но ты так путано рассказываешь, видя во мне ребёнка. Мой отец был любовником, предположительно, матери Миши, когда мне не было года? А потом они расстались, так?»
Света подтвердила: «Да. Во время моей беременности они уже вместе были. И вот как мне с нею родниться?! А если отца бес в бок толкнёт? Тогда я боялась одна остаться, поскольку ты была крошкой. А теперь, за шестьдесят, тем более не хочу. Может, дашь Мише от ворот поворот?»
… Свадьбу играли осенью. Ирина, мать Миши, в её организации не участвовала. Присутствовала гостьей — немногословной и ненавязчивой. Ночевать у Вадима и Светланы отказалась, сказав, что подруга ждёт — давно не виделись.
От прежней Иры остался только курносый нос. Хоть и моложе Светы, а не видно из-за равнодушного отношения к своей внешности. Молодожёнов она одарила деньгами, насколько позволяла возможность. С невесткой, её матерью и отцом сближения не искала.
Поняла ли Ирина на ком сын женился, загадкой осталось, а Света не ворошила. Молодые поселились у тёщи с тестем, а в посёлок Миша ездил один: Катюша всегда находила отмазку.
Вадим, уже слегка оплешивевший, с лишним весом, недоумевал:»Странная тётка сватья — дикая. Мелькнула, даже лицом не запомнившись, встречу на улице — не узнаю.» И Светлана опять не понимала: хитрит муж или, впрямь, память отшибло?
Вадим умер два года спустя после свадьбы Катюши — инфаркт случился на даче, а был мужчина один. Много позже, его личные вещи перебирая, Светлана нашла блокнот исписанный рукой мужа.
Ничего особенного: чертежи будущей бани, сколько клубники по годам собирали. И вдруг, на последней страничке написано вкривь и вкось:»Дорогая сватья Ирина, спасибо, что ты не отняла у меня семью. А дети наши пусть будут счастливы.»
И дата стояла — день свадьбы дочери. Наверное, речь готовил Вадим, но произнести не решился.
Лина Sвами Эффект попутчика
Автор публикации
Добавить комментарий
Для отправки комментария вам необходимо авторизоваться.