Нина Петровна Кухарчук-Хрущёва

Её звали в западной прессе «госпожой Хрущёвой», но свою фамилию она с девичьей не меняла. Зачем — если её собственная биография, а то и личность были интереснее, чем у мужа?

Советские первые леди были двух типов. Либо очень активные, смелые, уверенные в себе дамы — начиная от Надежды Крупской и заканчивая Раисой Горбачёвой, либо абсолютно невидимые. Читатель вряд ли сможет сходу припомнить жён Брежнева и Андропова, а имена жён Сталина на слуху только из-за скандалов вокруг его личности.

Нина Кухарчук, супруга Хрущёва, была из первых. Поскольку годы её «карьеры» как первой леди приходятся на годы аналогичной карьеры Жаклин Кеннеди, их невольно сравнивают.

И часто не в пользу Нины Петровны. Госпожа Кеннеди и стройнее, и одета элегантнее, и выглядит очень ухоженной. Чистая правда.

Но можно сравнить их по-другим параметрам — и выиграет «госпожа Хрущёва».

Жаклин всё время зажата, выглядит неуверенно, закрыто и напряжённо.

Нина Петровна, наоборот, выглядит хозяйкой ситуации, чувствует себя раскованно, свободно двигается и свободно реагирует на собеседников — притом её нельзя было назвать невоспитанной, невежливой, бестактной, бесцеремонной.

Напротив, «госпожа Хрущёва» поразила американцев своими отличными манерами, умением поддержать светскую беседу.

То была именно уверенность в себе, не нуждающаяся в защитном футляре, на который похож почти каждый костюм миссис Кеннеди. И у этой уверенности, конечно же, была основа — нет, не бомба, которой Хрущёв угрожал США.

Нина родилась в семье крестьянина Петра Кухарчука в не лучшие для российского крестьянства времена — в 1900 году.

Чтобы выжить, Кухарчуки не только вели своё маленькое хозяйство, но и нанимались на работы к помещику. Один день на помещичьем огороде давал бабе 10 копеек, мужику на сенокосе — копеек 20. В 1905 году цены резко взлетели, а оплата крестьянского труда — нет, так что не стоит думать, что на эти копейки можно было разгуляться.

Когда родители в поле или на заработках, скотина, птица и огород — на детях. Нина от работы никогда не отлынивала. Собирала крапиву курам, рубила её огромным ножом — на руке остался шрам от неудачного движения лезвия.

В нужном возрасте пошла в деревенскую школу. Там всё казалось интересно, забавно, любопытно; хватала знания — как конфетки, щёлкала задачки — как орешки.

После третьего класса образование для крестьянских девочек заканчивалось. Но учитель умолял родителей: делайте, что хотите, но эта девочка должна учиться!

Отец колебался, но вдруг — хоть и девчонка, но в люди выбьется? Времена теперь новые. Двенадцатилетнюю Нину отвезли к дяде в Люблин, и она поступила в четырёхлетнюю прогимназию.

Не успела Нина проучиться и двух классов, как разразилась война. Тогда ещё говорили просто «Мировая», без номера. На окраину Российской Империи вступила австрийская армия. Многие бросились спасаться; Кухарчуки тоже.

Отец Нины уже ушёл служить. Семья встретилась с ним случайно, на одной из пересадок. Он пристроил Нину при себе, во вспомогательную часть, кухаркой. Дети помогали матери, путешествовали в обозе.

Серьёзная девица Нина забавляла командира части. Нет, этой девочке точно нужно учиться нормально, открыл он для себя, и переправил её в Киев к епископу Евлогию с письмом.

Так Нина оказалась на казённом счету в Мариинском женском училище, куда крестьянок не принимали никогда.

Но кто спросит, откуда девочка, если записывает её лично епископ? Закончив восьмой класс, здесь же Нина и осталась работать — секретарём. Пока в 1920 году в Киеве не утвердилась окончательно советская власть.

Нина горела революцией, будущим, братством и сестринством. Она записалась в партию, а партия тотчас дала задание: отослала на польский фронт.

Нина Кухарчук должна была вести агитацию в украинских сёлах. Не стоит путать современные лёгкие деньги на пропаганде и агитацию времён гражданской войны. Агитаторов отлавливали, избивали, порой пытали или насиловали, убивали. Власть старалась агитаторов вооружить, но наганов на всех не хватало.

Грамотность Нины, умение её найти язык с простыми крестьянками, острый ум заметили скоро и решили применить получше, чем отправляя на смертельно опасные задания.

Кухарчук назначили заведующей отделом по работе с женщинами в ЦК Компартии Западной Украины. На этой должности она должна была защищать права женщин, объяснять им открывшиеся для них возможности, защищающие их законы, агитировать за образование, соблюдение санитарно-гигиенических норм и труд во славу будущего.

Кроме того, должна она была инструктировать простых агитаторов, объяснять, как работать с селянками.

Должность была самую малость безопасней предыдущей. Отделами по работе женщин были очень недовольны мужья и свёкры, сотрудники и особенно сотрудницы получали угрозы, а порой и подвергались нападениям: «чтобы знали своё место», не просто избивали и насиловали, а находили способ как-нибудь особенно унизить. Но и тут Кухарчук обошла беда.

Советской власти остро не хватало образованных кадров, и крестьянка, закончившая училище, стала стремительно делать карьеру.

Её послали на шестимесячные курсы в Москву, а потом перекинули на преподавание в партийную школу в Донецкой области. Тут-то, казалось, будет она наконец в безопасности — но Нина заразилась сыпным тифом и чудом выжила. Едва встала на ноги — переслали в другое место, тоже преподавать.

Да, эта женщина привыкла смотреть в глаза не только чужим президентам и министрам, но и реальной, ежедневной опасности.

Почему бы ей не позволить себе показаться на людях без укладки и макияжа? Чувствовать себя скованной и боязливой? Во времена репрессий она одна из немногих общалась с родственниками репрессированных, и ей никто не дерзал делать замечаний.

Каждый этап жизни, который для многих женщин был финишной ленточкой, после которой движение останавливалось, так и оставался для Нины Кухарчук — этапом.

Став жить гражданским браком с Никитой Хрущёвым, молодым, забавным рабфаковцем, она приняла его детей от первого брака и родила ещё своих. К горю родителей, первеница Наденька умерла в детстве. Рада оказалась крепче.

Молодая жена, а потом и мать, даже не думала похоронить себя в трудном, не знающем электричества и водопровода, быте.

Её пригласили в Москву учиться дальше, в академии Крупской — она съездила и поучилась. Поехала потом в Киев преподавать политэкономию — что же, работа есть работа, и Хрущёв едет следом за женой.

Её карьера явно лучше, так что выбор, Донецкая область или Киев, даже не стоял.

Никиту продолжить учёбу тоже вдохновила жена. Они всей семьёй для этого отправились в Москву и долго там ютились в общежитии, пока не получили квартиру в Доме на набережной. Уже в Москве Нина родила ещё двоих детей и… Вернулась к карьере, конечно.

Война и эвакуация стали для неё мотивом искать новые пути саморазвития. Ещё со школьных лет она отлично знала украинский, польский, французский языки. В Куйбышеве пошла учиться английскому! И заговорила на нём свободно.

Став первой леди, Нина Петровна не расслабилась, не разнежилась. Натура не та. Перед ней трепетали домохозяйки, охрана, повара, водители — была требовательна, не давала халтурить и подворовывать.

Но и обидных слов для прислуги не держала. Для неё эти люди были такими же гражданами, просто на другой работе. Отказалась переезжать в Кремль — что за блажь жить во дворце советскому человеку? Так что Кремль смогли открыть для посещений.

Никита Сергеевич знал, что жена и умнее, и образованнее, и проницательнее его, и часто делился с ней стоящими перед ним вопросами — выслушивал советы.

Все знали, что если надо повлиять на Хрущёва — убеди Кухарчук. А убедить в чём угодно её было нельзя. Нужны были аргументы, нужны были доказательства, которые она станет обдумывать так и этак.

В США, разговаривая с Рокфеллером, Нина Петровна потрясла его своим пониманием экономических проблем и процессов. «Русская бабушка» (а Кухарчук было под шестьдесят) говорила на сложные темы легко, непринуждённо, увлечённо.

Во время поездки она как следует изучила сельскохозяйственные достижения Америки и потом убедила Хрущёва попробовать кое-что внедрить.

Она же хлопотала за инвестиции в сферу искусства — Хрущёв ни живописи, ни танцев, ни прочей этой непонятной культуры не понимал особенно и, хотя на словах уважал, ценил невысоко. Особенно радела она за Украину, страну своей опасной и яркой молодости.

После отставки мужа от неё отвернулись все… Нет, правильно сказать — все партийные шишки и их жёны.

Но продолжали поддерживать и навещать десятки людей совсем из другой сферы — деятели искусств, интеллигенты, старые товарищи из Донецка. По всей видимости, это её устраивало. Жаль ей было только, что мужа пережила и взрослую дочь.

Да, фамилию мужа, если честно, она взяла. Когда он перестал быть главой страны, чьей женой так лестно быть.

Потому что только теперь «Хрущёва» значило бы не «жена генсека Хрущёва», а просто женщина, которая решила стать женой пожилого гражданина Никиты Сергеевича и разделить с ним любую судьбу.

Инет

На этой этой фотографии — Нина Кухарчук (Хрущева), жена Никиты Сергеевича. Простая деревенская баба, в простенькой, нелепой одежонке. Слева — несравненная, загадочная, элегантная Жаклин Кеннеди.
Раньше, когда попадалась на глаза эта фотография, испытывал неловкость за «наших» — русская бабка и светская леди. Фотка всегда служила иллюстрацией некоторого цивилизационного «ихнего» превосходства над нашей кургузостью.
А вчера читал до полуночи статью из империалистического научного журнала про политические коммуникации. Наткнулся там на один абзац, в котором описывалось, как во время визита Хрущева в США, Нина Петровна, «стояла в сторонке вдвоем с Рокфеллером, и они о чем-то горячо спорили». Потом Рокфеллер вспоминал, что жена советского генсека пыталась его убедить в превосходстве социалистической модели экономики над капиталистической.
Напрягло меня две вещи: стояли вдвоем. Тогда, как она без переводчика его «убеждала»? И второе: что эта бабка-простушка могла знать об экономических моделях?
Зацепило. Полез искать. Обнаружил собственный пробел в знаниях. Нет, конечно же, я читал воспоминания самого Хрущева и много чего, написанного его сынком. Но образ Нины Петровны для меня остался где-то на периферии.
В другом уже империалистическом издании, а потом у же в отечественных источниках узнал, что разговаривали Хрущева и Рокфеллер на чистейшем английском языке, который она прекрасно знала — начала учить его в 1938 году. А до этого выучила и свободно владела польским, украинским, французским.
И вообще, Нина Петровна, в отличие от своего мужа, была прекрасно образована: до 12 лет училась в своей родной холмской школе, потом уехала в Люблин, где продолжала образование. После этого было Мариинское женское училище. В 1920-х получила образование в Коммунистическом университете им. Я.Свердлова.
Ее трудовая карьера — преподаватель политэкономии в разных партийных учебных заведениях.
После этого не осталось у меня никаких сомнений в том, что образ деревенской простушки для этой высокообразованной женщины был презентацией чего-то другого…
Теперь, если вглядеться в это известное фото, то прочитываешь во взгляде этой «простушки» чувство уверенности женщины, которая знает себе цену. Она прекрасно знает, кто такая Жаклин — элегантная, утонченная, но… пустая и несчастная… Что она видела в жизни, чего и с чьей помощью добилась? Вот Нина ей могла бы рассказать, как служила революционному делу агитатором на Польском фронте, как… Впрочем, вряд ли Жаклин это бы поняла…
И тогда всё уже кажется иначе: оказалось, что советские первые леди, жёны других высших партийных руководителей нередко на две головы превосходили своих мужей образованностью и кругозором.

Из сети

Рейтинг

5 из 5 звезд. 2 голосов.