Ночь перед Рождеством. Эссе Анны Кирьяновой

Однажды в ночь перед Рождеством дядя Талиб сидел и подшивал валенки. Валенки были старые-престарые, как дядя Талиб.

И про Рождество дядя ничего не знал. Ему было все равно, что Первомай, что курбан-байрам, он сам так говорил. Его интересовали валенки. Потому что больше обуви не было, а на дворе стоял страшный мороз.

Все завалило снегом, а сейчас на небе сияла яркая звезда. Дядю Талиба звезда не интересовала. Его интересовали валенки, которые прямо в руках рассыпались. В чем ходить на улицу в такой мороз, а?

За дверью кто-то запищал и зацарапался. Старичок отложил работу и открыл двери. А там — маленький мальчик, закутанный в старушечью шаль. Совершенно замёрзший, с белыми от инея ресницами. Мальчик один шёл несколько километров по лесу, по снегу из соседней деревни, чтобы позвать дядю Талиба.

Мама рожает! А помочь некому. Телефон не работает, фельдшера нет, да и сама деревня — одно название, несколько покосившихся изб. Это русская деревня, а дядя Талиб жил в такой же деревне, но в башкирской. Разницы никакой, просто так называли, и все. Русская Каменка и Башкирская Каменка.

Мальчик шести лет добрел до старика потому, что ему посоветовали добрые люди. Мол, лет двадцать назад Талиб удачно принял роды у коровы. Эту историю все помнят; корова была совсем плоха, а зоотехник Талиб удачно справился. Беги, парнишка, в башкирскую деревню и зови спасителя. Он мамке поможет!

А мамка уже ничего не говорила, только стонала и кричала на печке. И двое младших кричали и плакали. Старик хотел объяснить, что он не врач. Что ему восемьдесят один год и валенки превратились в труху. Что он вряд ли поможет; да и вряд ли дойдёт по лесу до русской деревни…

Только что толку объяснять, если ничего другого предложить не можешь? Кружку горячего чаю и кусок хлеба старик дал мальчонке, чтобы тот согрелся. А сам обмотал ноги тряпками, газетами, напялил недоподшитые валенки, вздохнул и пошёл, куда позвали.

С мальчиком они шли по белому снегу под ясным небом, на котором сияла звезда. Или планета. Какая разница, если мороз за тридцать и надо пробираться ночью по сугробам через лес? И они дошли. Маленько только обморозили щеки, хотя старик растирал мальчика в пути варежкой. Дошли.

Дядя Талиб помыл руки с хозяйственным мылом и справился с работой. Принял роды, ребёночек маленько не так шёл. Но все кончилось хорошо. Родился мальчик и закричал громко. А роженица кричать перестала. Родила, так ей легче стало.

Она дала грудь младенцу, завернутому в ватное одеяло. Ничего так все кончилось, хорошо. Муж тоже, наверное, обрадуется, когда вернется. Это ничего. Это жизнь. И дядя Талиб пошёл обратно. Все же домой надо идти, подшить валенки. И он дошёл, — тоже чудо.

На небе звезда сильно светилась и от этого было светло. И тепло. Это старичок потом всем рассказывал: было светло и тепло. Как летом.

…Валенки дяде Талибу потом новые подарили. Когда праздники и холода кончились, и все снова стало более-менее нормально. А ребёночек получился удачным, светленький кудрявый мальчик с синими глазами. Умненький такой, славный ребёночек.

Это все было очень-очень давно, лет пятьдесят назад. Или пятьсот. Или тысячу, — какая разница, действительно?

Время ничего не значит, происходит один и тот же сюжет и на небе горит одна и та же звезда. От которой иногда в морозную ночь становится светло и тепло. И можно найти дорогу домой.

Анна Кирьянова реальная история из жизни Альфины Юриной