Александр Васильевич Суворов — граф Рымникский (1789), князь Италийский (1799), российский полководец, генералиссимус (1799). Знак зодиака — Стрелец.

10 фактов об Александре Васильевиче Суворове — единственном в мире полководце, не проигравшем ни одной битвы Александр Васильевич Суворов – тощий человек с невзрачной наружностью, но дальновидным и тонким умом, позволявший себе выходки, которые можно было бы счесть за помешательство, — единственный в мире полководец, не проигравший ни одной битвы, и кавалер всех российских орденов своего времени, вручавшихся мужчинам. Он был меч России, бич Турок и гроза Поляков. 

1. Первый чин Суворов получил, стоя в карауле.

Будущий генералиссимус начинал службу рядовым при дворе Елизаветы Петровны. В 1779 году Семёновский полк, где служил Александр Васильевич, нёс караульную службу в Петергофе. Стоя на посту у Монплезира, Суворов так старательно и ловко отдавал честь императрице, что та, проходя мимо, решила уточнить, как его зовут и протянула солдату серебряный рубль. Суворов заявил, что на посту брать денег не положено, а Елизавета Петровна оставила монету у его ног и повелела забрать при смене караула. На следующий день рядового Суворова произвели в капралы, а рубль, подаренный императрицей, он хранил всю жизнь.

Стоит сказать, что продвижение по лестнице военной карьеры не было для Суворова лёгким. Офицера он получил только в 25 лет, а в чине полковника «застрял» на шесть долгих лет. Звание генерал-майора Суворов получил после войны с Польшей в 1770 году, звание фельдмаршала Екатерина II жалует ему в 1795.

В 1799 по окончанию Итальянского похода Павел I присвоил Александру Суворову звание генералиссимуса и повелел, чтобы полководцу отдавались такие же почести, как монаршей особе даже в присутствии самого императора. Суворов же, став четвёртым генералиссимусом в истории России, воскликнул: «Помилуй Бог, велика милость, велик чин: он меня придавит! Недолго мне жить».

Справедливости ради стоит отметить, что Павел I несколько раз пытался помириться с Суворовым. Но полководец-изгнанник ответил курьеру, доставившему письмо от императора, что ему вести переписку запрещено. На приказ же императора явиться в столицу полководец попросил у царя разрешения уйти монахом в Нилову пустынь.

10. Суворов просил на своей могиле выбить только три слова

Возвращаясь из швейцарского похода Суворов оказался в городе Нейтинген, где посетил гробницу австрийского фельдмаршала Лаудона. Читая пышные, многословные дифирамбы, прославлявшие Лаудона, он произнёс: «К чему такая длинная надпись? Завещаю на моей гробнице написать только три слова «Здесь лежит Суворов».

Воля полководца была нарушена. На его могиле положили плиту с длинной надписью: «Генералиссимус, князь Италийский, граф А. В. Суворов-Рымникский, родился в 1729, ноября 13-го, скончался 1800, мая 6 дня».

Только через 50 лет после смерти Суворова его внук, Александр Аркадьевич, которому соратники деда рассказали о его последней воле, после долгих хлопот смог выполнить волю деда. Надпись на могиле заменили короткой, в три слова: «Здесь лежитъ Суворовъ».

Кондратий Рылеев – один из повешенных декабристов – в 1813 году написал оду «Любовь к Отчизне», в которой есть строфа:

Суворов чистою любовью
К своей Отчизне век пылал,
И, жертвуя именьем, кровью,
Ее врагов он поражал:
Его поляки трепетали,
Французы с турками дрожали.
Повсюду завсегда с тобой
Любовь к Отчизне, россиянин,
А с нею, с ней велик граждАнин,
Ужасный для врагов герой.

Одна мечта Александра Васильевича Суворова всё же осталась не исполненной — он мечтал сойтись в сражении с армией Наполеона, но не успел.

Когда Сашеньке Суворову было семь лет, ему за примерное поведение в течение дня дали два яблока. Учитель французского языка, присутствовавший при этом, сказал мальчику: «Я дам тебе еще одно, если ты скажешь мне, где есть Бог». Ребенок мгновенно ответил: «Я отдам вам оба моих, если вы скажете мне, где Бога нет».

Величайший полководец России был образованнейшим человеком: знал и цитировал Гомера, Плутарха, Цицерона, свободно владел пятью языками. «Доброе имя должно быть у каждого честного человека; лично я видел это доброе имя в славе моего отечества».

Граф Серюг говорил в своих записках, что «Суворов прикрывал блестящие достоинства странностями, желая избавить себя от преследования сильных завистников». Действительно, чудачества великого полководца поражали всех. Но были ли это чудачества?

Однажды, идя с полком из Ладоги в Петербург мимо монастыря, Суворов вдруг скомандовал «на штурм» и полк бросился на монастырские стены. Солдаты взобрались на них с криком «ура». Затем Суворов извинился перед насмерть перепуганным настоятелем, что всего лишь учил своих солдат.

Когда после взятия Варшавы привезли фельдмаршальский жезл, то, по приказанию Суворова, его отнесли в церковь для освящения. Сам Суворов отправился туда в куртке без знаков отличия. Затем приказал принести несколько стульев, и расставив их на расстоянии, стал через них перескакивать, приговаривая после каждого прыжка: «Репнина обошел, Салтыкова обошел, Прозоровского обошел» и т. д., поименовывая всех генерал-аншефов, которые были старше его.

Не раз он пользовался своей славой чудака, чтобы получить конкретную выгоду. Так, желая ввести в заблуждение вражеских шпионов, мог объявить, что наступление начнется, когда запоют петухи, а потом задолго до рассвета сам кричал петухом.

Перед переходом через Сент-Готардские горы, когда российские войска после стольких испытаний увидели высокие скалы, покрытые снегом и льдом, которые необходимо было преодолеть, первые колонны солдат вознегодовали и не хотели идти дальше. Суворов, узнав о том, прибежал к ним. Он велел вырыть яму на дороге, лег в нее и закричал солдатам: «Заройте меня в землю, оставьте здесь своего генерала. Вы не мои дети, я не отец вам более. Мне пришлось умереть». Солдаты, услышав эти слова, столпились около Суворова и сами стали просить позволения взобраться на вершину Сент-Готарда и согнать оттуда французов.

Многих удивляла его повседневная жизнь. Суворов при себе никогда не носил ни часов, ни денег. Так же и в его доме никогда не было часов. Он говорил, что солдату они не нужны и что солдат без часов должен знать время. Когда надо было идти в поход, никогда в приказах не назначал часа, но всегда приказывал быть готовым с первыми петухами. Для этого он научился петь петухом и когда время наставало, выходил и выкрикивал «ку-ка-ре-ку» и солдаты выступали в поход.

Бывая в своем имении Кончанском Суворов все примечал: «Дворовые парни как дубы выросли, купить [им] девок… Лица не разбирать, лишь бы здоровы были. Девиц отправлять… на крестьянских подводах, без нарядов, одних за другими, как возят кур, но очень сохранно». Потом построил парней и привезенных девок в две шеренги по росту, одна напротив другой, скомандовал одной «Налево!», другой «Направо!», и образованные таким методом пары повел венчаться в церковь.

В спальне его всегда до рассвета горели две восковые свечи, а в камердинерской, возле спальни, всю ночь горела в тазу одна сальная. Он очень любил петь, и пел отменно. Как ни странно, у Суворова был бас. В его московском доме, близ церкви Вознесения у Никитских ворот, жили крепостные певчие и музыканты. Он держал их там для усовершенствования в музыке и пении. Во время житья в деревне певчие эти переводились из Москвы в имение. После чая он, еще неодетый, садился на софу и начинал петь по нотам духовные концерты Бортнянского и Сарти. Такое пение продолжалось целый час.

Не терпел, чтобы в доме его были зеркала, и если в отведенной ему квартире оставались такие, то их закрывали простынями. «Помилуй Бог, — говорил он, — не хочу видеть другого Суворова». Если же случалось ему увидеть незакрытое зеркало, то тотчас отвернется и во всю прыть проскачет мимо, чтобы не увидеть себя.

Суворов неохотно тратил деньги на парадные обеды. Потемкин много раз напрашивался к нему на обед. Суворов всячески отшучивался, но наконец вынужден был пригласить его с многочисленной свитой. Суворов призывает к себе Матоне, метрдотеля, служившего у Потемкина, заказывает ему роскошный обед и просит не щадить денег на яства, а для себя приказывает своему повару изготовить два постных блюда. Обед вышел роскошнейшим и удивил даже самого Потемкина, привыкшего к роскоши. По выражению Суворова, за столом «река виноградных слез несла на себе пряности обеих Индий». Но сам он, под предлогом нездоровья, кроме двух блюд, ничего не ел. На другой день, когда Матоне представил ему счет, простиравшийся за тысячу рублей, то Суворов отказался оплатить его, только написал на нем: «Я ничего не ел» и отправил Потемкину, который тотчас заплатил, сказав: «Дорого стоит мне этот Суворов!»

Обычно перед обедом Суворов выпивал рюмку тминной сладкой водки, а когда страдал желудком, то выпивал рюмку пеннику (сейчас это называют «первач») с толченым перцем. Закусывал водку всегда редькой. Прибор за столом у него был самый простой: оловянная ложка, нож и вилка с белыми костяными черенками. На серебре он не ел, говоря: «В серебре есть яд».

Суворов никогда не садился на хозяйское место, а всегда сбоку, по правую сторону стола, на самом углу. Перед обедом, идя к столу, он громко читал «Отче наш». Каждый из гостей должен был отвечать: Аминь! Кто забывал сказать аминь, тому не давали водки. Кушанья не ставили на стол, а носили прямо из кухни, с огня, горячее, в блюдах, обнося каждого гостя и начиная со старших.

Суворову подносили не всякое блюдо, а только то, которое он кушал. Суворов соблюдал величайшую умеренность в пище, так как часто страдал расстройством желудка. Камердинер Прошка всегда стоял позади стула и не допускал ему съесть лишнее, прямо отнимая тарелку, не убеждаясь никакими просьбами, потому что знал, что в случае нездоровья Суворова он же будет в ответе и подвергнется строгому взысканию: «Зачем давал лишнее есть?» И если в такой момент разгневанный барин спрашивал, по чьему приказанию он это делает, отвечал: «По приказанию фельдмаршала Суворова». — «Ему должно повиноваться», — говорил Суворов.

За столом Суворов имел предрассудки: не терпел, чтобы брали соль ножом из солонки, двигали ее с места на место или ему подавали — каждый должен был отсыпать себе на скатерть соли. В обыкновенные дни после обеда Суворов умывался, выпивал стакан английского пива с натертой лимонной коркой и с сахаром, затем раздевался догола и ложился в постель спать часа на три.

Известно, что он вообще не имел личных или близких друзей и признавал одну только службу. А на вопрос — почему? — отвечал: «У меня много старых друзей: Цезарь, Аннибал, Вобан, Кегорн, Фолард, Тюренн, Монте-кукули, Роллен… и всех не вспомню. Старым друзьям грешно изменять на новых».

В возрасте 44 лет он стремительно женился на 24-летней Варваре Прозоровской. Трудно было представить пару более неподходящую, чем княжна Варвара Ивановна и Суворов. Она — полная, статная, румяная, но с умом ограниченным. Он маленького роста, прихрамывающий, с подвижным лицом, и могучим интеллектом. Жена его была светская женщина, любившая общество и принадлежавшая его течению.

Суворов, напротив, не принадлежал ни себе, ни жене, ни обществу. Через пять лет, узнав о ее многочисленных изменах, Суворов развелся так же стремительно, как и женился. Однажды к Александру Васильевичу пришла польская делегация по вопросу данных полководцем обещаний, которые впоследствии были отклонены Екатериной II. Выслушав послов, Александр Васильевич присел на корточки, сказав: «Суворов вот какой маленький», — а потом вдруг прыгнул до потолка, прокомментировав поступок: «А императрица вот какая большая!». Поляки остались удовлетворены объяснением, они уже были наслышаны о Суворове.

Благодаря своим чудачествам Суворов мог войти в любой кабинет и сделать то, что порой не могли сделать наделенные самыми большими полномочиями чиновники. Наверное неспроста многие считали, что самом деле Суворов всегда прекрасно управлял своим эмоциональным состоянием, и все его чудачества были контролируемы и продуманы, и требовались лишь для достижения выбранной им цели.

Кстати, проказничая, Суворов был всегда серьезен и никогда не улыбался, как будто бы все это в порядке вещей. «Тот уже не хитрый, о ком все говорят, что он хитёр», — любил приговаривать непобедимый полководец. «Глупая храбрость не даст победы. А смешаешь ее с военной хитростью, тогда это можно назвать военным искусством».

18 мая 1800 года скончался 69-летний Александр Суворов — граф Рымникский, князь Италийский, генералиссимус, фельдмаршал Священной Римской империи, великий маршал войск пьемонтских, кавалер всех мужских российских орденов своей эпохи. А проще говоря, — русский полководец, не знавший ни одного поражения.

Александр Суворов был погребен в Благовещенской церкви Александро-Невской лавры. На могильной плите полководца только короткая эпитафия, сочиненная Гаврилой Державиным — «Здесь лежит Суворов».

Уже будучи нездоровым, генералиссимус якобы пожелал видеть маститого поэта и спросил: «Ну, какую же ты мне напишешь эпитафию?» — «По-моему, слов много не нужно: Тут лежит Суворов!», — ответил Гаврила Романович. «Помилуй Бог, как хорошо», — одобрил генералиссимус.

инет

Александр Васильевич Суворов имел не только полководческий талант. Крупный помещик, он устроил в своих владениях образцовое хозяйство. Как же жилось крепостным крестьянам Суворова?

Некоторые нововведения военачальника были действительно новаторскими для того времени. Так, например, Суворов следил за тем, чтобы в его имениях не было бедняков. По его указанию зажиточные крепостные помогали неимущим («Богатых крестьян и крестьян скудных различать и первым пособлять в податях и работах»).

Суворов не терпел праздности и, считая, что «ближайший повод к лени — безначалие», будучи в поместьях лично следил, чтобы все исправно работали. Когда полководец уходил в поход, управляющие высылали ему подробные отчеты.

Своих крепостных Александр Васильевич освобождал от рекрутской повинности. Рекрутов покупали в других поместьях, причем оплачивали вскладчину: половину Суворов, а другую половину — крестьяне.

Телесные наказания в поместьях полководца почти отсутствовали и применялись только в исключительных случаях. Одной из тяжелейших провинностей Суворов считал невнимание к детям: «Небрежных отцов должно сечь нещадно в мирском кругу».

В некоторых вопросах, впрочем, Суворов был бессердечен. Заботясь об увеличении рождаемости, он строго следил за тем, чтобы все крепостные состояли в браке. Иногда полководец лично составлял пары и делал это оригинально. Мужчины и женщины выстраивались в два ряда по росту. Те, кто оказывались друг напротив друга, — женились.

Инет