Васечка

—Надо ехать, у меня срочная командировка! -мать быстро собирала вещи,- да и бабушка соскучилась, давно ждет.
Девятилетний мальчишка, не отрывая глаз от экрана смартфона:
—Чё я буду там делать? В этой глухомани хоть вай-фай есть?
—Есть! -мать захлопнула крышку чемодана, словно тем самым закрыла тему обсуждения.
Вот они уже в деревне, чуть не заблудились ища дом. Так давно они не были здесь. Мальчишка, не отрываясь от увлекательной игры стоял и не смотрел по сторонам. Его не заинтересовали даже промчавшиеся мимо на велосипедах дети.
—Внучек приехал! -радостно выбежала на крылечко бабушка Нина.
—Здрасте, Бабмина,-соседский парнишка пролетел на мотоцикле.
—Мам, что за Мина? -возмутилась приехавшая дочь.
—Доня, он же, уважая, меня здесь все так зовут, зная мой взрывной характер.
Бабушка смеясь подошла к внуку обняла, разворошила его приглаженную стрижку.
Она была шустрой, невысокой, а вокруг ее голубых глаз лучами лежали морщинки, и казалось из них лился свет.
—Васятка, какой же ты бледный, ты хоть бываешь на свежем воздухе? -спросила она.
—Мам, не приставай к нему, его ничего не интересует, кроме его стрелялок.
—Ладно пошли в хату, я как раз беляшей настряпала, -бабуля шустро подхватила чемодан, открыла дверь, приглашая в дом.
—Мне чипсы, не хочу беляши ваши, -заканючил Васечка.
Мать из сумки достала ему банку колы и пакет чипсов.
—Батюшки родные! — только и всплеснула руками пожилая женщина, -чем же вы травитесь в своем городе?!
Дочь ее, худая женщина с усталыми глазами сказала:
—Мам, не приставай, он и так ест плохо, ну ладно, мне скоро уезжать он у тебя месяц побудет? Услышав про месяц, мальчонку просто подкинуло:
—Что я здесь буду месяц делать? Благо инет есть, ты денег кинула за него?
—Да, сынок, и вот тебе на «карман», будешь в магазине вкусности покупать, — она протянула ему купюру.
Баб Нина только покачала головой…

Проводив мать, Вася уселся на диван и увлеченно принялся кого- то отстреливать в вирт игре. Вскрикивая при попадании, ругаясь и злясь при промахе. Бабушка внимательно смотрела на него.
—Вась иди погуляй, и с ребятишками познакомься.
—Не хочу, -был ответ.
—Мне нужно мух травить, -схитрила тогда она.
Мальчик вздохнув встал, взял свой гаджет и нехотя пошлепал во двор. Вот он во дворе, вокруг столько интересного, но он не видит ни кроликов смешно хрумкающих морковь, ни выводок утят плещущихся в лужице.
К Васе подошёл мальчишка, Он был весь в пятнах масла.
—Привет, — он протянул Васеньке свою грязную пятерню, -меня Петром зовут, пошли поможешь в гараже, мотик собираю.
—Нет, спасибо, — Вася уткнулся в свой смарт.
—Прошу, помоги по-братски, повторил свою просьбу мальчуган.
—Отстань, у меня игра.
Петя, выхватил смартфон и запульнул его прямо в открытое окно чердака дома Баб Нины, сам убежал, сверкая пятками. Вася сидя на лавочке расплакался, он остался без любимого гаджета. Что ж делать, и он подошел к лестнице, ведущей на чердак. И вот он на трясущихся ногах, замирая от страха стал подниматься к заветному окну чердака. Он знал вниз смотреть нельзя, его сердечко учащенно билось, на лбу появилась испарина, но не сохраненная игра, придавала силы его слабым ногам.
Вот наконец-то он на чердаке, думал, что здесь будет ему страшно, но оглядевшись он замер. Он оказался как будто бы в космосе. Сквозь мелкие дырки в кровле проходили солнечные лучи, они как бластеры рассекали пространство, а мелкая летающая пыль, парила в воздухе как межгалактические корабли. Мальчик стал осматриваться, ища глазами свой телефон. Вот старая прялка, как колесо сансары, детские санки, и большой ящик, как сундук с сокровищами. Вася затаив дыхание подошел к нему и стал сдвигать крышку. Она со скрипом поддалась. Он заглянул внутрь, ящик был полон старых игрушек, мальчик стал по очереди вынимать их и рассматривать на свету.
Первой он вытащил юлу, она была уже потемневшая от времени, но когда он ее поставил и разогнал, она с радостным дребезжанием заиграла, и сквозь прозрачный верх её ребенок вдруг увидел тройку бегущих коней. Следующей игрушкой оказалась старая большая кукла, он хотел ее откинуть (мальчики не играют в куклы), как она вдруг жалобно сказала: «мама». Вася посадил куклу неподалеку, и достал не понятную ему вещичку, это был круг, как плоская тарелочка на ней цыплята, и как только он ее крутанул, цыплятки ожили и стали как будто клевать невидимое зерно.

Содержимое ящика так захватило ребенка, что он напрочь забыл о своей игре в смартфоне. Наигравшись с цыплятами он в нетерпении полез за следующей игрушкой, это оказался калейдоскоп. Какие причудливые узоры были в нем, как драгоценные камни переливались они ярким красками.
«Ой, что же дальше? -думал мальчишка, и опять загадочная находка, -Что же это?» -но крутанув ручку с боку услышал мелодию из шкатулочки. Медленно открывалась крышка, и Васечка затаив дыхание наблюдал, как танцует маленькая балеринка.
Раз за разом он крутил ручку музыкальной шкатулки, и раз за разом, маленькая танцовщица исполняла для него свой танец.
—Вася, ты где? -послышался голос бабушки.
—Бабушка, бабушка я здесь, -закричал Вася, -Я нашел сундук с сокровищами! Помоги мне его снять!
—Что понесло тебя на чердак? -говорила бабушка, поднимаясь к внуку
—Ой, забыл совсем, телефон, — Вася присмотрелся и увидел свой телефон тут рядышком «Чудеса, как я его не заметил?» -засунул его в карман штанов, протянул руку, помочь своей бабуле.
Потом они вместе с ней, уже на веранде, протирали запыленные игрушки. Баб Нина, рассказывала историю каждой находки, и сама как будто оказалась в своем далеком детстве. Взяв в руки музыкальную шкатулку, крутанула и замерев слушала мелодию, украдкой смахнула набежавшую слезу.
—Эту шкатулку мне привез мой папа, твой прадед, в честь него тебя назвали.
И она рассказала внуку об его героическом предке, прошедшем всю войну.
—Все, Василий, пошли кушать, я вареники с клубникой налепила.
И мальчик вдруг почувствовал, как он голоден, тем более с кухни доносились такие вкусные запахи.
Всю ночь снились Васе космические корабли, драгоценные камни в сундуках, и видел он танцующую под музыку балерину.

Прошла неделя, надрывно звонит телефон. С улицы забегает запыхавшийся Вася:
—А, мам, привет, все хорошо, да, мы ходили с ребятами на рыбалку, я карася сам поймал! Да! Завтра за ягодой пойдем, -затараторил мальчишка.

–Ой, да не спеши, здесь круть. И кошка еще котят родила, потом все расскажу, все, пока. Ребята на речку опять зовут.
И отключив телефон Вася рванул к ждущим его пацанам…

Автор: Жанна Корнута

Рейтинг

5 из 5 звезд. 1 голосов.

Одна в подполе. История нежданного спасения.

Дочь позвонила под вечер. Хотя днём уже звонила и справлялась о здоровье, делах и настроении.

Видно дело какое-то приспичило.

— Мам, выручай! Мы к тебе Филю и Марфу привезём на недельку? Путевки горящие купили, хоть отдохнем, ладно, мам?

Татьяна Андреевна скрепя сердце согласилась. «Отдохнут они,»- тихонько ворчала остаток вечера про себя пожилая женщина, — «ишь, устали в охфисе своем сидеть. Вот бы им с наше хлебнуть, устали они. Лучше б приехали к матери, на природу, да хоть бы и подмогли немного. Не желают. Моря им нужны».

Дочь заехала рано утром, занесла кошку и собачку, их корм и ещё какие-то вещи:

— Вот мам, это корм, это наполнитель, это……….

Татьяна Андреевна поморщилась:

— Езжай уже давай, Алена, разберусь я.

Дочь тут же упорхнула.

— » Ладно,»- ворчала Татьяна Андреевна, косясь на гостей, — «уж как-нибудь … потерплю. Ишь, сидят тут, на мою голову!»

Живность всякую Татьяна Андреевна не заводила, потому как не любила.

И на что они нужны? Корми их, убирай, одни расходы да хлопоты.

Ну кошка ладно, мышей ловит. Только ведь эта Марфа разве кого поймает? Вот ведь тоже завели, бестолковые.

А этот разве собака? Он и лаять то поди не умеет.

Филя и Марфа сидели тихо, словно почуяли, что хозяйка их временная совсем не в настроении.

Татьяна Андреевна сварила курицу к обеду и замесила тесто. Решила:

» Лапшички своей натру — куриная лапша ай вкусна! Эх, как же мой муж Василий лапшу такую любил! Да, и огурчиков надо поди достать соленых».

И полезла в подпол, кряхтя:

— «Эх, что старость с людьми делает. Вася раньше-то сам лазил за банками. Мужик, как никак. А теперь все самой приходится».

Татьяна Андреевна уже почти спустилась в подпол. Но тут и случилось непредвиденное.

Старая деревянная лестница треснула. И развалилась пополам.

И Татьяна Андреевна рухнула на рассыпанную на полу картошку.

Из глаз её брызнули слезы. Не столько от боли, сколько от обиды.

Одна, все одна!

Но когда Татьяна Андреевна увидала, что лестница вся развалилась, тут уж напугалась по настоящему.

Это что же теперь делать? Схватилась за карман халата — телефон там был. И вспомнила, что поставила его на зарядку. Ну и дела. Не вылезти ей самой, высота то большая.

На грохот прибежали Филя и Марфа. Кошка осторожно ходила по краю, заглядывая в подпол. А песик вдруг отступил назад, и …. залаял.

» Ишь, брехать хоть умеет, » — отметила про себя Татьяна Андреевна, — «да толку то».

Она надеялась, что соседка зайдет. Дверь то в дом не заперта. Но никто до обеда к ней так и не наведался.

— Это ж сколько я банок накрутила, — огляделась вокруг Татьяна Андреевна.

Она нашла компот, благо крышка была не закатанная. Открутили и попила с удовольствием. Думала ли она, что в подполе компотом обедать будет.

Что теперь делать?

От нервов и усталости Татьяна Андреевна не заметила, как в подполе и задремала.

И вдруг слышит — шум, гам, лай.

— Ты жива там, Андреевна?, — соседка с мужем каким-то чудом прибежали. Митрич, увидав что случилось, свою лестницу притащил. Вниз опустил, да кричит:

— Вылезай, Андреевна, да огурчиков прихвати, уж я больно огурцы твои люблю!

Татьяна Андреевна поднялась из подпола, не забыла и баночку огурцов прихватить:

— Соседушки, спасители! Слава богу, зашли ко мне. Я уж и не надеялась, думала ночевать мне в подполе! Да полезай, Митрич в подпол, набирай что хочешь!

— Вот они, спасители твои, курицу твою лопают!, — рассмеялась соседка, — со стола стащили кусок, оголодали видно! Алёнка что ли нахлебников этих притащила?

Татьяна Андреевна кивнула утвердительно, да хотела было рассердиться, да её Митрич остановил:

— Да ты не поняла, если б не твои городские животины, сидела б ты в подполе до сих пор. Так что, пусть курицу едят, заслужили.

И рассказал, как Филя к ним прибежал. Они и не поняли, чья собака. А он лает, да к дому Татьяны Андреевны бежит. Зовёт значит.

— А дверь то они как же открыли, не пойму, — удивилась Татьяна Андреевна.

И тут же вспомнила, как дочь Алена хвастала, что Марфа кошка умная, на ручку двери прыгает, да открывает.

Когда Алена из отпуска за своими Филей и Марфой приехала, глазам своим не поверила.

Сидит на диване Татьяна Андреевна. Кошка Марфа у нее на коленях клубочком свернулась. А Филя в ногах лежит, голову на тапки положил. И все вместе телевизор смотрят.

Теперь Филя и Марфа гости для Татьяны Андреевны самые долгожданные.

Да и Алена за мать так напугалась, что теперь с мужем частенько к ней ездят. И огород вскопать, и в подпол слазить.

Да и шашлычки на природе пожарить.

Все по-людски.

И кошка на печке, и пёс на крылечке!

Инет

Рейтинг

5 из 5 звезд. 1 голосов.

Как бабка Настя в Москву ездила
В полдень, около деревенского магазина уже толпился народ, хотя доподлинно было известно, что магазин закрыт на ревизию, а автолавка раньше трех часов по полудню не приедет.

Мужики держались особняком, расположившись на бревнах у Тимофеева сарая, курили, травили анекдоты и прочие байки. Бабы, в основном старухи, столпились возле лозинки у клубной афиши. Впрочем, до афиши им было мало дела – выше упомянутая лозинка была их излюбленным местом сборища.

Погода стояла хорошая, располагающая к пребыванию на улице; летнее солнце то пряталось за белогривые облачка, то вновь выплывало на простор синего неба, словно любопытствуя, не приехала ли автолавка.
– Ох, и дремуч наш народ! Ох, дремуч! – предложила тему для дискуссии бабка Катя Дрыкика. Голос у бабки Кати сильный, грудной, не в пример нынешним певичкам, – природный, такая и на свадьбе запоет – дрожь по телу пробегает, и на похоронах запричитает, даже у покойника слезы на глазах наворачиваются.
– Ясное дело, дремуч! – охотно согласились бабки, – У нас образований нетути, у кого класс – у кого и того менее. Чего мы видели: сеялки, веялки, с семилетнего возраста холстину ткать, а голод, какой был? Летом грибы собираешь, а зимой кавардашки на колхозном поле – одеть, обуть было нечего.
– Одна Настя Мышкина наряжалась, – в голосе бабки Кати зазвучали иронические нотки. – В саму Москву катала в ночной рубахе.
– Ай, правда?
– Провалиться мне на этом месте, если вру.
При упоминании о себе, Настя Мышкина – старуха лет семидесяти: высокая и худая, как жердь, и как жердь, покоробленная временем, – вышла на середину круга и, упершись обеими руками об палку, приняв позу вопросительного знака, вступила в разговор.
– Эка, и ты бы поехала. Видали мы раньше эти ночнухи-то? Было одно платьице, вот и таскаешь его, пока на теле не истлеет. Рукава, подол обтреплется, и то думаешь: « Не-е, рано еще ей полы мыть», сошьешь мужику трусы – цветастты-я, – Настя улыбается, выставляя на всеобщее обозрение осколки редких, «съеденных» зубов.

Прикус у нее не обыкновенный, как у пилы, если в верхнем ряду зуб есть, то в нижнем непременно отсутствует.
– А мой-то, покойник, царствие ему небесное, « Не надену, – кричит, – ты меня, что меня опозорить хочешь?»

« Так, – говорю, – кобель, сказывай, куда собрался, перед какой такой кралей раздеваться задумал, что трусов моих стыдишься?» А какая краля? Мой мужик не гулял, раньше такого разврата не было.
– Не-е, такого раньше не было, – соглашаются бабки.
– Жили-то, сами знаете как. С харчами еще куда, не шло за трудодни, пуд какой муки дадут, овса, пшеницы перемелешь, вроде сыты, а вот с одежонкой – беда. Кабанчика зарежешь и сами есть надо, и свекрови дать надо, и на базаре продать, чтобы ребятишкам обувку к школе справить, а тут летом, аккурат, на майские праздники, думается, 46 год – брат ко мне из Москвы приехал.

Петра-то, поди, знаете – хороший был человек, упокой Господи его душу. Ну, приехал, ребятам гостинцев привез – пряников разных и по коробке леденцов, помните бабы, раньше такие коробочки были железные – монпансье, и по сей день еще одна дома лежит, а мне в подарок эту самую – ночнуху.

У нас их в деревне отродясь не видели, шили, конечно, исподние, вроде балахонов, а эту – я как развернула, ну платье и платье, без рукавов, белое в желтый горошек. Я его посмотрела, да в сундук прибрала, потому что наряжаться в ту пору было особенно некуда.

Погостил брат, помог кое-чем по хозяйству, да и отбыл во свояся. Год ли, либо более проходит, шлет он мне из Москвы телеграмму: « Приезжай, Настя, на свадьбу – выдаю замуж дочь Нюшку».

Что делать? Для меня Москва как тридевятое государство. Поднимаю я своего Берендея, Кузьму, стало быть, а тут три дня назад у Митрофанихи свадьба была – он там и бражничал, а во хмелю буйный был – не приведи Господи. Трезвый как телок, хоть верхом на нем езди, но стоит ему грамм выпить – пошла война, вот что вино с человеком делает – и — их, – бабка Настя, вздохнув, достает носовой платок из рукава кофты и вытирает пот со лба.

– Лежит, значит, мой Кузьма в сенцах, где по прохладнее; квас пьет, да на голову мокрое полотенце прикладывает. Он мне еще вчера враг был лютый, по всей деревне от него с детьми бегала, а сейчас гляжу на него, и сердце стынет – жалко. Мучает его совесть – сам не свой: бледный желваки на скулах играют, глаза горят как у волка.

«Вставай, – говорю, – бери топор, иди, руби двух кур – не поеду я к брату с пустыми руками: « Нет, – говорит, – не могу, я этих кур каждое утро кормлю, у меня на них рука не поднимется». Вот, ведь, гад, какой! Он сколько жил ни кур рубить, ни свиней колоть так и не обучился. Растить растил, а убивать не мог.

Ладно, зарубили мне кур, собралась ехать, одна загвоздка – в чем? Тут вспомнила я про платье, что Петр подарил, нарядилась, на себя в зеркало глянула – как есть столичная краля, платье – шик, только пояска не хватает.

– Тут бабка Настя делает многозначительную паузу, во время которой мог бы утихнуть взрыв хохота и продолжает, – Одела я плащик сверху, взяла холщовую сумку, кур в нее положила, штиблетики красные и поехала. До Одоева на тракторе с молоком, а тут как на грех дождь прошел – угваздалась, чисто, чуня.

С нашей деревни, как из болота, никогда сухой не выберешься. Ну, а от Одоева дорога открыта на все четыре стороны. В Туле, уж не помню по какой причине, пришлось мне заночевать на вокзале.
– Небось, хахаль, какой прицепился? – бросает кто-то реплику.
– Избави меня Бог! Меня и мой Кузьма-то три года обхаживал, а как со встречным – поперечным не тако мое воспитание, хотя я в молодости была красивая.

Ну, стало быть, приехала я в Москву рано утром, пошла в метро, спустилась по лестнице в подземелье, а мне станция была нужна… как сейчас помню, – на лице бабки Насти отражается работа мысли и она сосредоточенно начинает шарить по сусекам памяти.
– Да на кой ляд нам твоя станция, – торопят бабки.
– Да впрямь, шут с ней. Вошла я, значит в метро, осмотрелась – по дороге угваздалася – черту подарить будет век благодарить, – при упоминание нечистого старуха торопливо крестится.

– Смотрю, а москвичи все в рубахах, да в платьях едут. Тут я возьми, да и сними плащик, положила его в сумку вместе с сапогами, штиблеты я еще в Туле одела – еду, любуюсь. Стала замечать, косится на меня народ.

« С чего бы это»? – значит, дюже хорошее платье мне брат подарил – завидуют москвичи. Всюду, где бы я не появилась – народ на меня косится. Мужики и вовсе глаз не сводят, словно бабы сроду не видели.

Москвичи, вообще, народ культурный – они правду тебе в глаза ни в жизнь не скажут, а будут за спиной как мыши шуршать. Вошла в вагон, все передо мной расступаются, словно я царица, какая. Вот платье, всем платьям платье! В то время и в Москве народ не особо жировал, не шибко форсили.

Проехала я остановок пять, подходит ко мне один военный, может генерал, а может и того выше – пес его разберет.

«Это, – говорит, – все-таки столица, гражданочка». «Чего он ко мне привязался, как репей и без него знаю, что столица?» А он не унимается: «Здесь и иностранцы ездят, и дети маленькие».

К чему клонит, никак не могу в толк взять? Может, намекает, что зря я детей дома оставила, если даже иностранцев в метро пускают.

« Что дети ездят, – говорю, – это хорошо, да моих неслухов разве возьмешь с собой в такую даль: Ванька – увалень, упрется как бык, рот разявет с места не сволочешь, Петька тот оглушит, так и будет трындычать всю дорогу, а Федька, как шило за ним и вовсе не углядишь – скрутит чего, греха не оберешься».

А военный мне и говорит: « Вот видите вы и сами мать, а себя и столицу нашу позорите, по всей Москве в ночной рубашке разъезжаете – срам какой».

Тут меня будто ледяной водой окатили, забилась я в угол, плащик свой вытащила и не помню, как до брата доехала. Всю дорогу на него злилась – это же надо так подсуропить, благо Москва не деревня – никто тебя не знает, сгореть со стыда можно. Ну а он чего? Ничего. Дурой обозвал, да поехал покупать новое платье. 230 рубликов отвалил, еще теми деньгами.

Зато теперь народ наряжается. В магазин ночнухи привезли с рюшками – вся светится, это чтобы когда с мужиком спать ложишься, чтобы весь товар налицо был.

– Бабка Настя замолкает, ожидая обсуждения ее рассказа. Старухи бойко затараторили. Рассказчица на пике внезапной популярности, уже хотела, было предложить им не менее забавную историю о том, как она водила корову в Серпухов (чуть ли не за 200 километров) на продажу, но подъезжает автолавка и толпа выстраивается в очередь. Все приходит в движение, основную сумятицу вносят мужики, стараясь всякими правдами и неправдами пробиться к заветным дверцам автолавки.

Бабка Настя, застенчиво улыбаясь, стараясь не зацепить кого-нибудь палкой, пробирается сквозь толпу. Даже, сквозь шерстяную кофту, выпирают позвонки ее тощей спины, а на руках с длинными и кривыми пальцами от малейшего напряжения набухают темно-синие вены.

Кажется, что вся она состоит из костей, дряблой и желтой гусиной кожии паутины набухших вен и жил. И только глаза, которые время от времени озорно вспыхивают и речь бойкая, живая с каким-то непередаваемым деревенским произношением, когда одно и тоже слово каждый раз произносится в разных вариациях, говорит о наличии живой и здоровой души; чутко и ранимой, наивной и в тоже время очень мудрой душе русского человека.

В очереди бабка Настя пытается снова завести разговор, но беседа не клеится, да и не беда. День сегодня сложился на редкость удачно: и на солнышке погрелась, и наговорилась вдоволь, теперь, в ожидание следующей автолавки, она будет беседовать с кошкой и курушкой, потому что живет она одна на самом конце деревни, и не осталась у нее в живых никого: ни Ваньки, ни Петьки, ни Федьки.

Кто знает, из каких соображений исходит судьба, определяя на срок жизни? Видимо, бабка Настя еще не до конца выполнила свою миссию на этой земле, поэтому с радостью и благодарностью принимает те детские радости жизни, которые нет-нет де еще выпадают на ее долю. День прошел и слава тебе Господи, а что будет потом, на то уже не наша воля.
Владимир Милов

Рейтинг

5 из 5 звезд. 1 голосов.

Лесной кот

Никто так и не понял, откуда появился этот кот.
Из другой деревни? – так далеко это, да по лесу. Да и не было там таких! Выбросил кто? Возможно. Но тоже долго ему пришлось идти. Ближайшая трасса находилась почти в полусотне километров от крошечной деревеньки в лесу. Почему кот пришел именно сюда? Как нашел людей?
Он добрел до деревни с трудом.
Первым его заметили местные собаки. С лаем кинулись на чужака. Они и своих-то не сильно любили пока живы были, а тут – чужой. Кот смог забраться на низенький сарайчик, который догнивал на самом краю деревеньки рядом с лесом.
Лес за последние лет двадцать отвоевал у людей то пространство, которое у него когда-то отняли. Он грозился совсем поглотить деревеньку и выгнать пришельцев прочь.
Сопротивляться лесу у оставшихся стариков сил не было. Да и сколько нам осталось – решили они. Дворы домов, где еще жили, были расчищены, а брошенные зарастали бурьяном и деревьями.
Старики были еще довольно бодрыми, ходили в лес за грибами и ягодами. И не ради развлечения – это давало им существенную прибавку к тому, что пару раз за неделю привозил им из райцентра Петька-шофер. Старики покупали тушенку, хлеб, крупы, консервированное молоко. Своих коров им держать было тяжело. Соль, спички. Муку. От конфет и других сладостей отказывались – лес снабжал их медом.
Кроме меда он давал им мясо. Света в деревеньке давно не было. Старая линия порвалась, а ремонтировать было нерентабельно. Тем более тянуть новую. Холодильников в деревне не было. Когда дедам надоедала тушенка, кто-нибудь шел в лес. Убитого зверя старики делили на всех, варили, коптили и ели. Много им было не нужно, поэтому лесники смотрели сквозь пальцы на нарушения сроков охоты.
Старикам предлагали переехать в райцентр, но они отказались. В деревеньке остались только одинокие.
— Куда переезжать-то? – спросили они у заезжего чиновника, — в дом престарелых? Так и нет его. А так кому мы нужны?
Совсем людей районное начальство бросить не решалось, вот и посылало к ним автолавку пару раз в месяц.
В тот день один из стариков собрался за ягодами. Малина поспела. Сельчане ее очень уважали, больше чем таблетки, когда случалось им простыть.
— Слышь, Семеныч, глянь заодно – чего там собаки лают, — сказал ему сосед, — сорвались, умчались. Кто-то из леса пожаловал.
Семеныч кивнул, поправил ружье и неспешно направился туда, слышался лай. Псы со всей деревеньки прыгали у низенького сарайчика.
— Кого они там нашли? – подумал Семеныч и подошел ближе.
Сначала он никого не увидел, а потом заметил сжавшегося на крыше сараюшки черного зверя, который почти слился цветом с потемневшей крышей. Зверь шипел и огрызался, на старавшихся изгнать чужака псов, но больше ничего сделать не мог.
Семеныч удивился. Что за зверь??? Потом он понял, что это кот. Очень крупный кот. Кот? Откуда?
— А ну, цыц, — крикнул он, отгоняя собак, и поставил на землю приготовленный под ягоду туесок.
Пришелец попытался шипеть и на него. Но сил у него не осталось совсем, и скоро он обмяк.
Семеныч протянул руку и снял с крыши кота, который уже не мог даже огрызаться.
— Ах ты, бедолага, откуда ты здесь взялся? – спросил он, но тот, естественно не ответил.
Он, видимо подумал, что сделал все, что мог для спасения своей жизни, и решил довериться этому человеку.
Семеныч подумал, что малина никуда не денется, а коту надо помочь, если уж нашел его, поднял туесок и повернул к дому.
— Чего там, Семеныч? – спросил сосед, видя, что тот возвращается.
— Да вот, зверя добыл, — ответил Семеныч, бережно держа находку в руках, — раненый зверь, подлечить надо.
Он зашел в избу, положил найденного кота на стол и только тут рассмотрел его как следует. Кот, определенно кот, но какой огромный! Породистых котов он никогда не видел. Раньше в деревне жили обычные — серые с полосками, рыжие, бывали и черные, но гораздо меньше размером.
Семеныч осмотрел кота внимательнее.
Боевой зверь, — решил он, — с кем-то дрался в лесу. Худой. Давно не ел, как следует.
Семеныч принес воды, взял чистую тряпочку, стал смывать с кота кровь. Кот застонал. Дернулся.
— Терпи, ты мужик. Если в лесу выжил, сможешь, — приговаривал он.
Потом он осмотрел небогатую аптечку, промыл перекисью и смазал края ран йодом. Кот снова дернулся.
— Ну, все, все, больше не трону.
Старик попытался напоить кота, тот проглотил чуть-чуть воды. Есть рано, пусть отдохнет, сил наберется, решил Семеныч. Он укрыл находку одеялом.
— Спи, во сне выздоравливают скорее, — сказал он и погладил большую голову с кисточками на ушах.
— Ну что там? – на улице собрались чуть не все жители деревеньки.
— Дрался он с кем-то, порвали его и как дошел-то до нас, — ответил Семеныч, – промыл, воды дал. Спит кот. Сможет – выздоровеет. Должен, если уж прошел столько.
Старики долго гадали, откуда у них мог взяться такой зверь. Своих кошек у них не было. Старые стали, да умерли.
Собаки – да эти для охоты нужны, а кошки – нет у них скотины, птицы-то мало и мышей мало. Вот и не стали заводить новых. Хотя порой все-таки думали об этом, когда зловредные грызуны добирались до каких-нибудь припасов.
— Ты теперь с самым большим хозяйством в деревне, — подтрунивали они над Семенычем.
Тот улыбался.
— Не гнать же его, раз нашел, надо помочь. Живая душа. Выживет, ну и хорошо, не объест.
Вечером он долго прислушивался к дыханию найденыша. Должно обойтись. Держись, черный.
Кот выжил. Пару дней он пролежал под одеялом. Семеныч поил его сначала водой, потом сходил на озеро, принес пару уток и стал поить кота бульоном. Осматривал раны и радовался, что заживают, что не загноилось нигде.
Семеныч так и стал звать кота Черный.
Через несколько дней кот встал, вышел за порог. Шатаясь спустился на землю. Семеныч наблюдал за ним, сидя на лавке. Кот присел, закопал.
— Ишь ты, молодец, в избе не стал, — подумал он и позвал, — Черный, иди сюда.
Кот посмотрел на человека. Помедлил, потом наверно, подумал – поздно бояться, хотел бы просто бросил там, на сарайчике. А не бросил, взял к себе, кормит, лечит. Значит – хороший человек и – подошел.
Семеныч взял кота на руки. Погладил.
— Откуда же ты? — снова спросил он, скорее себя.
Кот потерся об руки старика, словно вспоминая, как это, когда тебя гладят. Забыл он это, пока старался выжить в лесу.
— Не дикий ты, домашним был. Ласковый. Оставайся у меня, Черный, если хочешь. Я тебя с Волчком познакомлю. Не обидит он тебя и от других защитит.
Кот посмотрел на человека. Помедлил, снова, будто вспоминая что-то.
И вдруг его как прорвало – он судорожно стал тереться об руки, мурчать захлебываясь. Кот жаловался этому человеку. Рассказывал, как плохо было ему в лесу, какие там страшные звери. И как ему хотелось жить!
Он не мог рассказать об аварии, в которую попала машина, когда он ехал с хозяевами в другой город. Он спал. И вдруг – визг тормозов, его выбросило из окна, он сильно ударился, смертельно испугался и кинулся в лес от криков, покореженных машин, вспыхнувшего огня.
Домашний кот, никогда не бывавший на улице, не то, что в лесу, он уходил все дальше и дальше от трассы и людей, которые могли бы помочь. Как он выжил, он не знал и сам. На него напал какой-то зверь, он дрался и, раненый, уже решил что – все, не выживет он. И в последний момент набрел на эту деревню и человек помог ему.
Семеныч гладил трущегося об него кота. Он как будто понял, что ему рассказывал Черный.
— Ну, все, все теперь будет хорошо. Ты поправишься. Ты – молодец, — говорил он коту, который постепенно успокаивался на ласковых руках.
Кот уснул, выговорившись. Семеныч подумал – так я и не сходил за малиной, а, ладно, есть немного с прошлого года, хватит.
Он занес Черного в избу, положил, укрыл, снова погладил – выздоравливай.
Через неделю кот был почти совсем здоров. Семеныч сидел с ним на лавке, когда к нему подбежал его пес Волчок. Большой черный кот зашипел, вздыбил шерсть.
— Так, ну-ка, давайте знакомится, — сказал Семеныч. – Это наш кот, ты Волчок, скажи все своей стае – пусть не трогают его. Черный, это Волчок, помощник мой. Он мне в лесу помогает. Ты подружись с ним. В одной избе жить будете.
Семеныч гладил по голове и кота, и пса. Что они поняли, старик не знал, но Волчок Черного не обижал. А другие псы во двор не забегали.
Черный постепенно стал осваиваться. Сначала освоил дом. Потом двор. Через пару недель поймал мышь, потом еще.
— Молодец, — хвалил его Семеныч.
Кот отъелся, распушился. Глядя, как огромный черный зверь дозором обходит двор Семеныча, другие старики качали головами – хорош!
Наступила осень. Потом пришла снежная зима.
Последний раз Петька-шофер привез больше продуктов.
— Буран идет, дороги заметает, теперь не знаю, когда и доберусь до вас.
Черный смотрел в окно. Ну и метель. Он не видел никогда столько снега. Бррр – только выскочить по делам и назад, на печку. Семеныч хорошо печь топит.
Волчок свернулся у порога. Друзьями кот и пес не стали, но научились уважать друг друга. Кот чувствовал себя в избе хозяином и много псу не разрешал. Вот еще, нечего!
Семеныч усмехался.
Черный спал на печи. Иногда ему снились тревожные сны. Как будто он жил другой жизнью. В странном месте, где не было мышей, где его кормили мелкими сухариками, где у него были другие люди. Во сне он почти слышал, как его зовут детские голоса.
— Маркиз, Маркиз!
Он просыпался и оглядывался. Но со временем такие сны перестали его беспокоить.
— Кошку ему надо, зверю твоему, — говорили другие старики.
— Вот весной попрошу, привезет Петька, — отвечал им Семеныч, поглаживая мурчащего кота. – Котята народятся. Будет и у вас кому мышей гонять.

Автор Валерия Шамсутдинова.

Рейтинг

5 из 5 звезд. 1 голосов.