Из воспоминаний Марии Соломиной о Виталии Соломине:
– Мы расписались через год после знакомства. Пришли в загс в моем родном Питере, нас сразу зарегистрировали, без свидетелей. Из загса я поехала в институт, а Виталий вечером укатил в Москву – на спектакль.
Быт был спартанский.
Своего жилья не было, общались в основном по междугороднему телефону. А встречались по праздникам – в лучших гостиницах Москвы. Потом Виталию дали комнату в классической московской коммуналке, с соседом-алкашом, у которого регулярно случались приступы белой горячки. Но быт нас не тяготил, наоборот, все было весело.

– А как же романтика ухаживаний с роскошными букетами, о чем мечтает каждая девушка?
– Виталий красиво ухаживал. Помню, я была на съемках в Одессе. И вдруг мне навстречу по Дерибасовской идет Соломин.
Я не могу поверить своим глазам, ведь он снимается в Чите! Но у него выдалось два свободных дня, и он прилетел ко мне через всю страну.
В день нашей свадьбы, 28 октября, Виталий всегда дарил мне огромные букеты.
Я утром просыпалась, а в комнате обязательно стояли роскошные белые хризантемы.
– Звездный муж был против вашей актерской карьеры?
– Когда Виталий делал мне предложение, он поставил условие: я не буду заниматься актерской профессией.

Я согласилась без сожаления. Снявшись у Тодоровского, я не заболела кино. Правда, когда режиссер Масленников предложил мне роль в «Приключениях Шерлока Холмса и доктора Ватсона», Виталий идею поддержал.

– Вы стали послушной женой?

– По-другому было невозможно. У Соломина был сложный и бескомпромиссный характер. В жизни он – полная противоположность своему герою из «Зимней вишни».

Не любил выяснять отношения, был из породы молчунов. На людях веселился, шутил, казался душой компании.  А дома часто бывал скуп на слова, погружен в себя. Я не лезла с расспросами.

Виталий – нетипичный актер, работая в театре, не тянул одеяло на себя, не позерствовал. Он был очень обязательным человеком, не любил болтунов и часто бывал негибким по отношению к другим, не таким педантичным, как он, людям. Из-за этого у некоторых актеров, с ним работавших, складывалось впечатление, что у Виталия тяжелый характер. А мне с ним было легко.

– Как распределялись роли в семье Соломиных?
– Зарабатывать деньги, устраивать быт считалось его обязанностью. А моей – сделать так, чтобы всем членам семьи дома было хорошо. У нас был домострой, но по обоюдному согласию. Виталий выполнял любую мужскую работу, мог и кран починить, как заправский слесарь, и электропроводку… Первую мебель в доме он сколотил своими руками, еще когда мы жили в коммуналке.
– Виталий предчувствовал свою смерть?
– Однажды он сказал, что завидует Андрею Миронову, который умер на сцене. Будто накликал беду.
Он смолоду страдал из-за повышенного давления. Часто измерял давление дома – до сих пор в ушах гнетущий звук тонометра – глотал таблетку и уходил на работу.
В последнее время Виталий с удовольствием занимался режиссурой, преподавал во ВГИКе, играл много и не только у себя в Малом. С одной стороны, нужны были деньги: мы строили дачу, младшая дочь училась на платном факультете МГУ. С другой – он, как и большинство актеров, был жадным до работы.
– Судьбу Миронова он почти повторил…
– В день, когда на спектакле «Свадьба Кречинского» у него случился инсульт, еще на репетиции Виталий сказал: «Впереди – спектакль, а я так устал, будто отыграл его целиком».
Никто не придал серьезного значения этим словам: бывало, что на сцене Виталию становилось плохо. Но в антракте медики ему делали укол, и он доигрывал пьесу.
Его сразил удар в первом акте. Коллеги не поняли, что происходит. Им показалось, что Виталий пьян, у него заплетался язык.
А у него парализовало левую руку и ногу, но доиграть акт как-то сумел.
Когда опустили занавес, он потерял сознание. Началась паника, кто-то из зрителей оказался врачом, стал давать советы, куда ехать, как реанимировать.
В результате отвезли не в ту больницу, куда следовало, после пришлось транспортировать в Склиф.
Виталий лежал в том же отделении, где сейчас Караченцов. Там же ему и операцию делали.
Я хорошо понимаю нынешнее состояние жены Николая, Людмилы Поргиной, – я три года назад переживала подобные чувства.
Я трижды ездила во Владимир, молилась о выздоровлении Виталия у чудотворной иконы.
В день, когда мужу делали операцию, я пошла в храм, просила только, чтобы Виталий остался жив.
Ко мне подошел священник, сказал важные слова. Ни один психотерапевт так не утешит, как православный священник.
– У вас нет ощущения, что Виталий все равно рядом с вами?
– Он приходит в снах. Сны очень реальны. Первое время после его смерти я ждала ночи, чтобы встретиться с мужем.
Когда уходит дорогой человек, меняется не только сама жизнь, но и многие ценности и ориентиры.
Мы с Виталием мечтали построить дачу, чтобы жить за городом, чтобы у него была мастерская – он очень хотел приохотить внуков к мужскому занятию, к ремеслу.
Учил старшего внука строгать, пилить, ловить рыбу особым способом, которым сам ловил в детстве на родине, в Забайкалье. Но после его смерти дача стала никому не нужна.
Ушло главное – интерес и радость жизни, светлое восприятие мира.
Жизнь стала движением по инерции.

Из сети

КИСА И МОПСИК.

30 ноября исполнится 147 лет со дня рождения Уинстона Черчилля. Он вошёл в историю как талантливый политик, а кроме того, писатель, художник и конструктор военной техники. И лишь для одной женщины он был не министром, не литератором и не изобретателем, а просто Мопсиком. Впрочем, и сама она была для него не светской дамой и благотворительницей, а Кисой.

Сейчас в это трудно поверить, но в молодости Уинстону Леонарду Спенсеру-Черчиллю очень не везло в личной жизни. Тем не менее это так. До того, как он встретил свою будущую жену Клементину Хозиер, Черчилль трижды делал предложения другим девушкам и с одной из них даже был помолвлен, но все они в конечном итоге отвергли его.

В 22 года он, тогда еще младший лейтенант британской армии, обручился с Памелой Плоуден, но помолвка затянулась, так как карьера интересовала молодого человека больше, чем семейная жизнь. Он стал военным корреспондентом, освещал подавление восстаний пуштунов в Индии и махдистов в Судане. В 1899 году он вышел в отставку, вернулся в Англию принял участие в парламентских выборах от консервативной партии, но проиграл. Вскоре после этого началась Англо-бурская война, и Уинстон снова отправился на фронт в качестве корреспондента, попал в плен и сбежал оттуда. В 1900 году снова баллотировался в парламент, и на этот раз консерваторы выиграли выборы. Кроме того, Черчилль постепенно становился известным писателем: еще до войны вышли в свет две его документальные книги о войне, а после возвращения с фронта он закончил художественный роман «Саврола».

Одним словом, в начале ХХ века Уинстона можно было с полным правом назвать завидным женихом. Вот только его невеста Памела считала иначе. Ей не хотелось занимать в его жизни одно из последних мест после политики, литературы и дорогих сигар, так что в 1902 году она сообщила ему, что разрывает помолвку и выходит замуж за графа Виктора Литтона. Она предложила ему остаться друзьями, но отвергнутый жених перестал общаться с ней, хотя ни разу ни в чем ее не упрекнул.

После этого Уинстон дважды делал предложения другим девушкам – актрисе Этель Бэрримор и дочери судовладельца Мюриэль Уилсон. Обе отказали молодому политику и писателю – то ли за его консервативные взгляды, то ли испугавшись беспокойной и полной условностей роли жены члена парламента. После этого Черчилль, казалось, смирился с тем, что ему не светит семейное счастье, и полностью сосредоточился на делах.

КОГДА ЕЁ СОВСЕМ НЕ ЖДЕШЬ…

К 33 годам Уинстон Черчилль дослужился до должности министра торговли и промышленности и стал очень известен и как политик, и как литератор. И именно в этот момент на его пути появилась женщина, с которой ему суждено было прожить больше полувека – всю его оставшуюся жизнь.

Ее звали Клементина Хозиер, она была на десять лет моложе Уинстона, и перед тем, как они познакомились, им приходилось пару раз видеться мельком, но они не произвели друг на друга особого впечатления. Однако стоило им поговорить друг с другом, и оба почувствовали, что им очень интересно вместе.

Черчилль оказался остроумным собеседником и галантным кавалером, так что Клементина согласилась встретиться с ним еще раз. Во многом этим встречам поспособствовала ее мать, считавшая самого молодого министра в истории Англии очень выгодной партией для своей дочери. В результате прошло совсем немного времени после их знакомства, и Уинстон сделал девушке предложение, а через месяц после этого они поженились.

Свадьба министра была одной из главных новостей во всех газетах, и многие издания раскритиковали фрак жениха, написав, что в нем он был похож на нарядившегося кучера. Черчиллю, впрочем, было на это наплевать. Они с Клементиной уехали в свадебное путешествие в Венецию, и там он в первый и единственный раз в своей жизни полностью отключился от дел. В этот месяц всю его время заполняла только его молодая жена – так же как и он заполнял всю ее жизнь.

Правда, после возвращения в Британию действительность этой пары перестала быть настолько радужной. Оказалось, что они очень по-разному понимают, какой вообще должна быть семейная жизнь, и имеют совершенно разные привычки. И вскоре оба поняли, что им предстоит еще долго притираться друг к другу и идти на компромиссы.

СТЕРПЕЛОСЬ И СЛЮБИЛОСЬ…

В Венеции молодожены вместе вставали рано утром и допоздна катались по каналам на гондолах и веселились на званых вечерах у местных аристократов. Но дома выяснилось, что Уинстон – безнадежная «сова», а Клементина – не менее ярко выраженный «жаворонок».

Миссис Черчилль мечтала о классической дружной семье, когда все ее члены утром собираются за завтраком и желают друг другу успеха в предстоящих делах, а вечером так же встречаются за ужином и рассказывают, у кого как прошел день.

Однако для ее мужа проснуться рано утром к завтраку было непосильной задачей. Если же Клементина или слуги пытались его разбудить, он лишь принимался храпеть еще громче. По вечерам же Уинстон часто шел с парламентских заседаний не домой, а в гости к кому-нибудь из своих коллег, чтобы продолжить обсуждать с ним судьбу Англии, или в казино, откуда он и вовсе выходил только под утро.

Миссис Черчилль долгое время пыталась приучить супруга к нормальному, с ее точки зрения, режиму дня, но в конце концов была вынуждена капитулировать.

Впрочем, Уинстона тоже раздражала ее привычка встать раньше горничных и сразу же начать заниматься какими-нибудь домашними делами, а еще то, что по вечерам, когда ему хотелось поговорить с ней о чем-нибудь важном, она начинала клевать носом и отправлялась спать. Но сделать из «жаворонка» «сову» тоже оказалось нереально.

В конце концов супруги решили спать в разных комнатах, чтобы не мешать друг другу ранними подъемами или поисками кровати в темноте среди ночи. Современные психологи пришли бы в ужас от такого решения и предрекли бы этой паре скорый развод, но на самом деле отношения Уинстона и Клементины после этого только улучшились.

Они стали меньше раздражать друг друга и научились ценить те редкие минуты, когда им удавалось побыть вместе, и не тратить это время на попытки изменить друг друга. Кроме того, раздельные спальни принесли в их жизнь немного романтики: они стали обмениваться записками. Не дождавшись мужа вечером, Клементина уходила в свой будуар, оставив в гостиной записку, в которой либо сообщала, что слишком устала и ложится спать, либо намекала, что Уинстон может зайти к ней.

Правда, режим дня был не единственным их разногласием. Клементина была еще и очень практичной и экономной женщиной и считала, что, как бы хорошо ее муж ни зарабатывал, тратить деньги надо только на необходимые вещи, а не на ненужную роскошь.

Уинстон, в общем-то, был с ней согласен – вот только понятия о том, что необходимо, а что следует считать роскошью, у них были немного разными. Черчиллю были жизненно необходимы дорогие кубинские сигары, хорошие вина и коньяки и разные деликатесы, а кроме того, он не мог прожить без казино, в котором выпускал пар после дебатов в парламенте.

Клементина же была уверена, что без всего этого вполне можно обойтись, и пыталась отучить мужа от дурных привычек. Иногда Черчилль шел ей навстречу и вместо казино ехал домой, но случалось это нечасто. А уж попытки заставить его отказаться от сигар были и вовсе безнадежным делом.

Единственным увлечением, от которого Клементине удалось отучить своего мужа, были самолеты. Уинстон выучился на пилота, но у него была недостаточно быстрая реакция, так что его жена справедливо считала его полеты очень опасным делом. Черчилль долго сопротивлялся, отказывался бросать полеты и даже ездил на аэродром тайком от нее, но после нескольких аварий, едва не стоивших ему жизни, все же согласился, что в этом она, пожалуй, права.

Случались в этой семье и сцены ревности, причем, как правило, со стороны миссис Черчилль. У ее мужа хватало поклонниц, и порой он позволял себе легкий флирт на приемах, а его поздние возвращения домой порой наводили Клементину на мысль, что он может в это время быть с другой женщиной.

Но Уинстон, когда она высказывала ему свои подозрения, искренне не понимал, откуда они взялись. Какие еще женщины, когда все его время отнимает политика? Когда ему с ними встречаться – в перерывах между заседаниями?

При этом самой Клементине знакомые дамы не раз намекали, что она могла бы завести влиятельного любовника, чтобы тот помог ее мужу продвигаться дальше по карьерной лестнице. Миссис Черчилль гневно отвечала на это, что не собирается изменять любимому и что он, в отличие от тех политиков, которых продвигают таким образом жены, способен добиться всего сам.

И Уинстон действительно шел вперед без какой-либо протекции: в 1910 году он стал министром внутренних дел, во время Первой мировой войны был председателем Комиссии по сухопутным кораблям, в 1921-м занял пост министра по делам колоний, спустя еще три года – пост канцлера казначейства, а после начала Второй мировой войны – премьер-министра. Хотя нельзя сказать, что ему совсем никто не помогал в продвижении, – это делала сама Клементина своими советами и поддержкой.

НЕДОЛГАЯ ОТСТАВКА.

В 1953 году Уинстон Черчилль получил Нобелевскую премию по литературе, а спустя еще год пышно отметил свое 80-летие и подал в отставку с поста премьер-министра. Клементина была страшно рада этому: наконец-то ей не нужно будет делить своего мужа с политикой!

К тому времени у Черчиллей было свое загородное поместье, которое они вместе с детьми и друзьями семьи долго приводили в порядок, и супруга министра предвкушала, как они поселятся в нем и к ним в гости будут приезжать дети с внуками.

И она действительно смогла насладиться спокойной семейной жизнью в поместье, без переживаний из-за работы Уинстона и без ревности к молодым поклонницам, которые по-прежнему окружали знаменитого политика.

Но длилась такая жизнь всего пять лет. А потом Черчилль объявил, что не может больше скучать в глуши и что ему непременно надо принять участие в очередных выборах. Клементина, конечно, была от этого не в восторге, но в то же время почувствовала и гордость за своего любимого: несмотря на преклонный возраст, несмотря на немалые проблемы со здоровьем, он оставался таким же деятельным и полным далеко идущих планов, как и в молодости.

В день своего 90-летия Черчилль с женой в последний раз появился на публике. Вокруг его дома собралась толпа, пришедшая поздравить его, и они с Клементиной вышли, чтобы поприветствовать британский народ. Но вскоре после этого Уинстон окончательно слег, и через два месяца его не стало.

После его смерти королева Елизавета II пожаловала миссис Черчилль пэрство, и она время от времени посещала палату лордов. Правда, ей тяжело было принимать участие в голосовании, так как с годами она стала очень плохо слышать.

В день столетия Уинстона Черчилля Клементина пришла на его могилу и тихо сказала: «Надеюсь, мне уже не долго осталось ждать встречи с тобой». Так и вышло – она умерла спустя два года.

Не было, пожалуй, в зарубежной истории двадцатого века политика популярнее и весомее, чем Уинстон Спенсер Черчилль. Из рода герцогов Мальборо, участник англо-бурской и Второй мировой войн, он многое совершил и многое сделал, и не только для Великобритании. О нём написаны тома, да и сам он немало о себе рассказал.

Но сегодня речь не о нём, вернее не только о нём. Меня заинтересовала та женщина, которая пятьдесят семь лет была рядом с ним.

Это его жена Клементина Черчилль, урожденная Хойзер, из знатного шотландского рода Эйрли. Она родилась 1 апреля 1885 года и была младше Уинстона на 11 лет. Клементина свободно говорила на немецком и французском языках, обладала острым умом и тонким чувством юмора, интересовалась политикой.

Семья была небогата, и Клементина давала уроки французского. Но в свои 23 года девушка была ещё и переборчива, она разрушила три помолвки.

А Черчилль в это время, уже немного остепенившийся, видимо, решил, что пришло время жениться. Но Уинстон был из тех людей, чьи недостатки были видны сразу, а достоинства обнаруживались несколько позднее.

И хотя жизненный опыт у него был уже богатый, с женщинами Уинстон был медведь медведем: ни тебе красивых ухаживаний, ни тебе комплиментов.

Он был, прежде всего, воин и слишком прямолинеен, чтобы числиться джентльменом. И за два последних года он уже получил три отказа.

Кроме того, невесты понимали, что главной женщиной для претендента будет её величество Политика. Не будем ворошить прошлое тех несчастных, что не смогли разглядеть в своенравном и тщеславном кавалере такую прекрасную партию.

Да и в очередной раз Черчилль едва не оплошал, чуть было не сменял Клементину на ванну. Дело в том, что его пригласили на приём к одной леди, которая десять лет назад помогла молодому лейтенанту войти в состав суданской экспедиции. Благодаря тому, что секретарь пристыдил своего шефа, Уинстон попал на приём к леди Сент-Хелье, которая оказалась тёткой Клементины.

Племянница, пишут, тоже не хотела присутствовать на приёме, так как у неё не было модного платья. Но небо распорядилось – и они встретились! Это произошло в марте 1908 года.

Оказывается, судьба их уже сводила четыре года назад на одном балу, но так как Черчилль ещё не умел танцевать, красавицу у него увёл проворный кавалер.

Уже в августе этого же года он сделал Клементине предложение. Жених для того времени был очень экстравагантный и своеобразный, а посему Клементина опять чуть не отказала! Но всё-таки 15 августа 1908 года заместитель министра Черчилль объявил о своей свадьбе.

Высший свет вынес резюме: данный брак продлится полгода, не больше, и брак распадётся потому, что Черчилль не создан для семейной жизни.

Но вышло по-другому: они прожили 57 лет в любви и верности!

Рой Дженкинс писал: «Просто феноменально, что Уинстон и Клементина – эти отпрыски ветреных дам – создали один из самых знаменитых в мировой истории брачных союзов, известный как своим счастьем, так и своей верностью».
Биографы Черчилля пишут, что ему частенько везло, но больше всего ему повезло с женой!
И началась семейная жизнь.

Что он только не вытворял: писал книги, учился водить самолёт, проводил ночи напролёт в казино, проигрывая и отыгрывая назад состояния, руководил политической жизнью страны, выпивал непомерное количество виски, курил без конца гаванские сигары, уплетал килограммовые блюда!

Но Клементина не старалась обуздывать мужа, исправлять его недостатки и переделывать характер, как это бы пыталась делать менее умная женщина. Она принимала его таким, каким он был.

Бескомпромиссный и упрямый политик около жены становился кротким юношей. А она стала для него соратником, первым советчиком и верным другом. Ей было с ним нелегко, но никогда не было скучно.

Черчилль много говорил, никогда никого не слушая и даже не слыша. Она нашла прекрасный способ общения с ним. Жена писала мужу письма. Всего было написано 1700 писем и открыток. А их младшая дочь Мари издала потом эти строки любви.
Надо ещё сказать, что жена была жаворонок, а муж сова. Отчасти поэтому они никогда вместе не завтракали. Черчилль как-то сказал, что совместные завтраки – это испытание, которое не может выдержать ни один семейный союз.

Отдыхали они чаще всего врозь: она любила тропики, а он предпочитал экстрим.
Складывается впечатление, что мудрая жена не мельтешила перед глазами мужа, не перекраивала его на свой лад, но всегда была рядом, когда ему этого хотелось.
А в доме, справедливости ради надо сказать, очень часто раздавалось его призывное: «Клемми!» Кстати, спали они тоже в разных спальнях.
Однажды, выступая перед оксфордскими студентками, Клементина сказала: «Никогда не заставляйте мужей соглашаться с вами. Вы добьётесь большего, продолжая спокойно придерживаться своих убеждений, и через какое-то время увидите, как ваш супруг незаметно придёт к выводу, что вы правы».

Они погружались в кризисы, становились бедными и вновь богатели, но их союз никогда не подвергался сомнению, а их духовная близость с годами только крепла.

В сентябре 1941 года Клементина обратилась с воззванием к англичанам о поддержке СССР:
«Мы поражены мощью русского сопротивления!» С 1941 по 1946 годы она как президент «Фонда Красного Креста помощи России» внесла первый взнос, а затем это сделали члены правительства её мужа.

На первых порах Фонд помощи России планировал собрать 1 миллион, но удалось собрать во много раз больше: примерно 8 миллионов фунтов стерлингов. Никакого «неликвида» или секонд-хенда, всё только качественное и самое необходимое: оборудование для госпиталей, продовольствие, одежда, протезы для инвалидов.

Перед самой победой Клементина целых полтора месяца, с 2 апреля и по середину мая, была в Советском Союзе. Она посетила многие города – в частности, Ленинград, Сталинград, Одессу, Ростов-на-Дону. Была и в доме-музее А. П. Чехова в Ялте.
Встретив день Победы в Москве, Клементина выступила по московскому радио с открытым посланием Уинстона Черчилля. За свою деятельность по оказанию помощи нашей стране Клементина была награждена Орденом Трудового Красного Знамени. Встречалась она и со Сталиным, который подарил ей золотое кольцо с бриллиантом.
До сих пор историки недоумевают, зачем Клементина так долго была в Советском Союзе. После войны Уинстон Черчилль опубликовал шеститомный труд о Второй мировой войне, за который в 1953 году был удостоен Нобелевской премии.
Допускаю, что Черчилль, чтобы не погрешить против истины, поручил жене посмотреть на последствия войны своими глазами, ибо Уинстон никому в жизни не доверял больше, чем ей. Она, конечно, не собирала факты: это делали другие, но её мнение для премьер-министра было всегда решающим.

После смерти мужа Клементина стала членом палаты лордов и пожизненным пэром в качестве баронессы Спенсер-Черчилль-Чартвелльской. Умерла эта удивительная женщина 12 декабря 1977 года, прожив 92 года.

Они были повенчаны, но мало кто об этом знал, как и немногие знали, что у них был сын-волею судьбы разлученный со своей матерью.

Памяти Карла Густава и Екатерины Васильевны посвящается.

17 ноября, 145 лет назад в Москве, в семье знаменитого русского драматического актера Василия Гельцера родилась дочь.
Ее назовут Екатериной.
Могла ли себе представить юная Катя Гельцер, что ей будет суждено стать спасительницей творческого наследия великого Исаака Левитана, быть предметом поклонения великого князя Михаила Александровича Романова, стать первооткрывателем таланта Фаины Раневской, покорить Европу и Америку с Дягилевскими «Русскими сезонами», воцариться на балетном троне Большого театра и наконец любить всю жизнь прекрасного мужчину, которого практически не будет рядом.
Не по их вине. Cудьба все решит за них сама.

С детства грезившая о танце, Екатерина с отличием заканчивает балетное училище и поступает на службу в Большой театр.
В ней была индивидуальность. У нее была потрясающая балетная техника, экспрессия, в ней жила магия.
Балетные критики писали о ней: «своими головокружительными и умопомрачительными турами, пируэтами и другими тонкостями хореографического искусства балерина приводит в неописуемый восторг весь зрительный зал».
Надо сказать, что в те времена на русской балетной сцене царили итальянские балерины: Пьерина Леньяни, Вирджиния Цукки, Антония дель

Эра, отличавшиеся виртуозностью и безукоризненной техникой.
Гельцер превзошла своих итальянских коллег, во многом благодаря мудрейшему балетному педагогу-Христиану Иогансону, к которому Екатерина приехала в Петербург, в Мариинский театр, в класс усовершенствования и одновременно танцевала на сцене Мариинского театра.

Именно в городе на Неве состоялась ее встреча с человеком, которого до конца своих дней она будет называть «мой ясноглазый рыцарь».

В марте 1896 года на сцене Мариинского театра шел балет «Спящая красавица».
Гельцер танцевала партию «белой кошечки».
В антракте с букетом цветов к ней подошел статный молодой красавец и произнес :»Вы не кошечка, вы-пантера».
Это был офицер лейб-гвардии уланского кавалергардского полка ее Императорского величества Марии Федоровны — Карл Густав Маннергейм.

Сын финской графини и шведского барона, который промотал состояние своей жены и сбежал в Париж со своей любовницей.
Мать Карла-Густава и его 5 братьев и сестер, не выдержав такого удара, скончалась.
Дед будущего властителя Суоми — отправил его в Финский кадетский корпус, а затем Карл Густав поступил в Петербургскую Николаевскую кавалерийскую школу.
Дерзость проницательного кавалергарда Гельцер оценила и позволила проводить себя домой после спектакля.

В ту пору Маннергейм уже был женат на Анастасии Араповой — дочери генерала царской армии.
У них росли две дочери. Брак не был счастливым. С женой они были абсолютно разными людьми. И даже уже не жили вместе.
Все знали о его романе со знаменитой светской львицей того времени — княгиней Бетси Шуваловой, но с появлением в его жизни Кати Гельцер все изменилось.
Он стал давать ей уроки верховой езды. Бравый наездник, галантный и  рафинированный Карл-Густав, свободно владевший 6 иностранныыми языками, очаровал несравненную Эсмеральду балетной сцены.
Разьяренная княгиня Шувалова подымает все свои связи и Гельцер увольняют из театра, но как это ни странно, на помощь приходит ее главная конкурентка по Мариинской сцене-Матильда Кшесинская, связи которой были повесомее чем у княгини Шуваловой.
Гельцер возвращается в Мариинский театр, но она была глубоко оскорблена поведением дирекции Мариинского театра и принимает решение вернуться в Большой театр.
В этом театре она станет полноправной хозяйкой и будет сама распряжаться своим репертуром.
Она поселится в доходном доме Колесова на Рождественском бульваре 19, где ее будет навещать «ясноглпазый рыцарь» ее жизни.

В январе 1902 года у них родится сын Эмиль, который будет считаться сыном ее двоюродной сестры, которая жила вместе ней. Арапова не давала Маннергейму развод и он не мог тогда жениться на Гельцер.
Екатерина Васильевна не хотела, чтобы ее сына считали незаконнорожденным и все держала в тайне.

Пропадавший на военной службе Маннергейм, использовал каждую возможность, чтобы побыть с возлюбленной и сыном.
В 1909 году Гельцер определяет сына в швейцарский частный пансионат.
А в 1912 году состоится их последня встреча. Больше сына она не увидит. Никогда.

В Россию придет революция. Бывший кавалергард, генерал-лейтенант русской армии барон Карл Густав Маннергейм Октябрьскую революцию встретил враждебно и немедленно уехал на родину, в Финляндию, которая из рук не признанной им советской власти получила государственную независимость. Став во главе финской армии, а вскоре и регентом Финляндии, Маннергейм не допустил, чтобы на его родной земле повторился русский Октябрь.
В 1918 году с помощью немцев он подавил вспыхнувшую было в стране революцию.
Эмиль был при нем. Он был его единственным сыном.
И всё же сердцем Маннергейм оставался в России: там жила его Катя, которая в отличии от него, к революции была лояльной.
Луначарский и Ленин ее очень ценили. Она была обласкана новой властью. Стала одной из первых народных артисток Республики.
Но печаль от расставания с двумя самыми любимыми мужчинами своей жизни, жила в ее сердце, но случилось чудо…

В январе 1924 года 57-летний Маннергейм решается на безрассудный, но такой романтичный поступок.
Он приезжает в большевистскую Москву, добивается руки 48-летней Гельцер и, подвергая себя вместе с невестой смертельному риску, тайно венчается с ней.
Венчал их опальный патриарх Тихон в церкви на Поварской .
Им нужно было срочно уезжать в Финляндию, но 21 января умирает Ленин. Маннергейм решается проводить в последний путь советского вождя, своего идейного врага, но перед которым преклонялся, как перед политиком, благодаря которому Финляндия, до этого составная часть то Швеции, то России, впервые за всю свою историю обрела государственный суверенитет.

По злому року судьбы, в том самом январе 1924 года Гельцер слегла с двусторонней пневмонией. Никуда ехать она не могла. Ждать выздоровления метавшейся в горячке жены Карл Густав не мог.

Он уезжает и больше они никогда не увидятся, хотя и проживут оба долгую жизнь. Оказиями, изредка,они будут передавать друг другу письма, полные любви и нежности.
Их сын Эмиль обоснуется в Германии. Женится .

В 1927 году у него родится сын, которого назовут в честь деда Карл — Густав младший.
В этом же 1927 году Эмиль тайно и по поддельным документам окажется в Москве.
Разумеется, прийти к матери, у которой уже во время Сталина, неоднократно случались обыски — он не мог.
Он пришел в Большой театр, на спектакль «Красный мак», где Гельцер блистательно танцевала главную партию-китаянки Тао-Хоа- ее великая роль на сцене Большого театра.

Но она не увидит сына со сцены и после спектакля он к ней не подойдет, беспокоясь за нее и за себя.
Она будет в курсе, что Эмиль придет к ней на спектакль, так как недавно вернувшаяся от родных из Германии- Ольга Леонардовна Книппер-Чехова, знавшая Эмиля, предупредит ее о его тайном приезде в Москву.

Эмиль будет призван в немецкую нацистскую армию и скончается от полученных ран, в госпитале, в 1943 году, на руках у примчавшегося в Берлин отца-Карла Густава Маннергейма, который посвятит себя воспитанию единственного внука.

Две дочери Карла-Густава замужем не были и детей у них не было. Екатерина Васильевна узнала о смерти единственного сына из письма Карла-Густава.
Что тут скажешь?
Трагедия женщины потерявшей единственного сына. Но она не сломалась. Жила с мечтой, что однажды увидит внука.
Она танцевала до 70 лет! И была в прекрасной форме. Воевала со своей главной конкуренткой- блистательной Викториной Кригер, которая была уникальной танцовщицей и которой покровительствовали маршалы Буденный и Ворошилов.
Кригер могла спокойно метнуть чернильцу в директора Большого театра — Малиновскую, если та ей докучала, но Викторина Владимировна оказалась благородным человеком.
Когда она была на гастролях в Финляндии, то Гельцер рискнула передать через нее письмо Маннергейму. Она рассказала о своей любви, ничего не подозревавшей Кригер. Викторина все выполнила. И привезла в Москву ответное послание, от тогда уже президента Финляндии-Карла-Густава Маннергейма, который предполагал, что Гельцер передаст ему через Кригер письмо. Как Викторине удалось незаметно провезти и передать письма — остается загадкой.
Екатерина Васильевна Гельцер обладала удивительной интуицией и чутьем на таланты.
В Исааке Левитане она одной из первых увидела его большое дарование. Вечно нуждающийся, он часто приходил к ней на обеды.
Она очень тепло к нему относилась. Он дарил ей свои полотна, у нее собралась богатейшая коллекция его картин, которую при своей жизни она успела передать в Третьяковскую галерею.
Увидела она талант и в Фаине Георгиевне Раневской, которая сьежившаяся от холода, стояла у входа в Большой театр и ждала балерину, чтобы сказать ей о полученном восторге от увиденного.
Екатерина Васильевна пригласила ее к себе домой. Накормила. Они стали облизкими друг для друга людьми на всю оставшуюся Гельцер жизнь.

Сталин не доверял Гельцер. За ней следили. Она получила сталинскую премию за роль Тао-Хоа в Красном маке, но народной артисткой СССР она так и не стала. Гельцер была народной артисткой России.
В начале 30-хх балерина переехала в Брюсов переулок, в дом артистов Большого театра.

Рядом жила Викторина Кригер и они обе часто вдвоем совершали вечерний променад.

Старожилы Брюсового переулка вспоминали, что когда хоронили знаменитую актрису и супругу Всеволода Мейерхольда — Зинаиду Райх, убитую НКВД в собственной квартире, помимо ее родствеников,только один человек не побоялся пойти на ее похороны — Екатерина Гельцер.

Екатерина Васильевна надела свой лучший костюм, усыпанный орденами и отправилась проводить в последний путь музу двух великих мужчин России — Сергея Есенина и Всеволода Мейерхольда.

Карл-Густав Маннергейм больше не женился.Он скончается в январе 1951 года в возрасте 83 лет и будет похоронен в Хельсинки, как национальный герой.

Карл — Густав младший окажется в Москве в 1959 году. Он придет к своей 83-летней бабушке, о которой так много и часто ему рассказывал его дед. Седая и почти уже ослепшая Екатерина Васильевна, плакала от счастья. Она не надеялась, что дождется приезда внука. Он жил уже в Бразилии, стал успешным землевладельцем.

Частым гостем у Гельцер до самых последних дней ее жизни была великая русская балерина Ольга Васильевна Лепешинская, моя незабвенная тетя Леля, которая считала Екатерину Васильевну своим наставником .
Гельцер занималась с ней в начале творческого пути Лепешинской, очень многое мы сегодня знаем об этой истории благодаря воспоминаниям Ольги Васильевны Лепешинской и племянника Гельцер- Вениамина Додина, написавшего о своей тете книгу «Повесть о разделенной любви».

12 декабря 1962 года закончился жизненный путь Екатерины Гельцер — величайшей русской балерины, неординарной личности, женщины с удивительной и трагичной судьбой.
Немало знаменитых балерин Российской империи познало драм, но того, что выпало на долю Гельцер, не было уготовано никому.
Впрочем, она познала великую любовь, была матерью, бабушкой и прелестной мечтательницей, покорившей сердце прекрасного мужчины, сурового потомка викингов, но вместе с тем заботливого и очень любящего ее человека — Карла-Густава Маннергейма.

Екатерина Васильевна! Светлая Вам память .

Эдгар — Кирилл Дальберг.

Какие тайны хранил «Умирающий лебедь»: Великая балерина Анна Павлова
Имя этой балерины известно всему миру. Афиши для неё рисовал сам Александр Серов, а её внимания добивался внук Александра II, великий князь Борис Владимирович. В её честь был выведен сорт тюльпанов и создан потрясающий десерт, её осыпали цветами лотоса в Индии и бросали к её ногам сомбреро в Мексике.
Бессмертие ей подарил «Умирающий лебедь» на музыку Сен-Санса, в котором Анна Павлова смогла передать огромную гамму чувств. В том числе и собственную любовь к единственному мужчине, сумевшему безраздельно завладеть её сердцем.
Никто, кроме самой Анны Павловой, не мог бы сказать, что в написанной ею автобиографии правда, а что – вымысел. В источниках указано, будто отцом будущей балерины стал Матвей Павлов, но можно встретить упоминание и о том, что родителем её был известный банкир Лазарь Поляков, возлюбленный матери. От него, по непроверенным данным, и досталась Любови Фёдоровне в качестве отступных небольшая собственная прачечная, приносившая стабильный доход.
В любом случае, сама Анна Павлова придерживалась официальной версии: отец скончался, когда ей было всего два года, а жизнь её с матерью была тяжела и беспросветна. Единственной отдушиной в сером мире маленькой Анны стало, по её собственным словам, посещение Мариинского театра. Хотя на самом деле глобальной нужды семья не испытывала.
После премьеры «Спящей красавицы» в постановке Петипа девочка, никогда до этого не отличавшаяся решительностью и смелостью, вдруг заявила, что она станет балериной. В 10-летнем возрасте она поступила в Императорское театральное училище и покинула Лигово, где жила.
Любовь Фёдоровна после отъезда дочери вздохнула с некоторым облегчением: теперь Анна находилась на полном государственном обеспечении. Дома она не бывала, ибо учениц балетного класса не отпускали даже на каникулы, якобы из-за имевших место прецедентов со сбежавшими юными балеринами.
После окончания училища Анну Павлову приняли в труппу Мариинского театра, где она очень быстро произвела фурор и попала под покровительство самой Матильды Кшесинской. Последняя пыталась устроить судьбу талантливой балерины и, по слухам, предлагала юной Анне стать содержанкой внука Александра II Бориса Владимировича. Но Павлова отвергла «выгодное» предложение, ибо перед глазами её всё ещё стоял пример матери, имевшей отношения без обязательств с богатым банкиром. Она точно знала, что добьётся успеха без всякого покровительства.

Анна Павлова на вопросы о личной жизни отвечала, что она – монахиня искусства, и только театр занимает все её мысли. Однако это вовсе не было правдой. Доподлинно неизвестно, где и при каких обстоятельствах познакомилась балерина с молодым бароном Виктором Дандре. Одна из легенд гласит о том, что аристократ принялся ухаживать за балериной на одном из светских мероприятий. То ли с целью повысить собственную самооценку, то ли на спор с приятелем, Дандре принялся покорять сердце красавицы. И Анна сама не заметила, как влюбилась.
Виктор Дандре немало поспособствовал продвижению Анны Павловой. Благодаря его участию она стала танцевать исключительно ведущие партии, а ещё он снял для возлюбленной роскошные апартаменты и стал одевать по последней моде. Вот только жениться на балерине он не собирался, ведь безродная танцовщица вовсе не подходила по статусу представителю высшего света.
Но она не допускала даже мысли о том, что Дандре может на ней не жениться. И была совершенно разбита, когда узнала: Виктор готовится к свадьбе, но не с ней. Павлова тут же разорвала все отношения с возлюбленным, хотя на самом деле подготовка к бракосочетанию была только слухом. Балерина спасалась работой, изнуряла себя у станка и именно в то тяжелое время станцевала «Умирающего лебедя», сделавшего её бессмертной.
После Анна Павлова приняла решение уехать в Париж для участия в «Русских сезонах» Сергея Дягилева. У неё даже случился роман, но особенных чувств у балерины не было. Единственное, чего она хотела – забыть возлюбленного. Когда же до Анны дошли слухи о заключении Виктора Дандре под стражу то ли из-за взятки, то ли из-за невозможности расплатиться по счетам, она тут же покинула труппу Дягилева и уехала в Америку.
Спустя год Виктор Дандре вышел на свободу. Залог за его освобождение внесла Анна Павлова. Она поставила себе цель – вытащить его из тюрьмы – и на протяжении года использовала любую возможность, чтобы собрать необходимую сумму. А затем тайно вывезла возлюбленного из Петербурга.

Он же был совершенно обескуражен её благородством. Теперь он был влюблён и страдал от холодности своего «Умирающего лебедя». Впрочем, Анна Павлова согласилась стать его женой, но при одном условии: он никому не станет говорить о том, что они женаты. И тайна этого брака была раскрыта уже после смерти балерины.
Спустя совсем немного времени после венчания Анна Павлова создала свою труппу, с которой объехала весь мир. Балерине рукоплескали в каждом зале, где она танцевала, ей поклонялись, её боготворили. А Виктор Дандре, по сути, стал директором и продюсером, добровольно возложив на себя все организационные и хозяйственные вопросы.
А ещё он безропотно выдерживал бесконечные истерики Анны Павловой, которая постоянно упрекала супруга, била посуду и даже набрасывалась на него с кулаками. Он же, казалось, обладал ангельским терпением и всё списывал на обратную сторону таланта жены. Его мир обрушился в 1931 году, когда Анны Павловой не стало. Виктор Дандре, пренебрегавший балериной в молодости, совершенно не представлял себе, как жить без неё в зрелом возрасте.
Урна с прахом Анны Павловой покоится в закрытом колумбарии крематория Голдерс-Грин, в Лондоне, а рядом нашлось место для урны с прахом её мужа и единственной любви великой балерины.