Страшилище

Шуня не знала, бывает ли у кошек истерика, но то, что сейчас происходило с ней, иным словом и не назовешь…

Небольшая чумазенькая кошечка билась о «лысую» землю с чахлыми кустиками выжженной травы и не могла сдержать крик, рвущийся наружу из глубины ее измученной души. Кошка жила долго в недостроенном здании и на протяжении нескольких лет уже уверилась, что так будет всегда.

Но пришли люди, загудела техника и строительство продолжалось полным ходом. Аккуратная Шуня постепенно превращалась в неказистую замарашку.

Несколько раз она наступала в незастывший цемент и его комочки цепко въелись между подушечками лап.

Строительная пыль, на протяжении нескольких месяцев оседавшая на ее шубке, уже не хотела вымываться старательным язычком и превратила когда-то симпатичную кошечку в безобразную и какую-то скомканную кошару.

А еще эта же пыль попадала в глаза… Заплыл сначала один, а за ним и второй — Шуня почти перестала видеть. Как кошка не старалась очищать глаза от выделений, но пыль продолжала лететь и становилось только хуже.

А потом кошку прогнали с этого насиженного и уже родного места. Худо бедно, но строители Шуню кормили, только «высокое начальство» посетившее стройку, наказало от кошки избавиться и ее отнесли подальше.

.. От грязной кошки с текущими и склеенными глазами люди шарахались и норовили что-то кинуть вслед — ведь она могла быть заразной…

Днем Шуня старалась прятаться и выходила только по ночам — так было безопасней. Но по ночам еды особо не добудешь и кошка стремительно худела…

— Ну и страшилище. Все чаще слышала она вслед от запоздалых прохожих. Вся влажная от росы она лежала в своем убежище под декоративным камнем в небольшом парке, но и оттуда ее прогнал бродячий кот, вырвав несколько клочков шерсти на впалых боках.

Практически ничего не видя, она выбежала на почти открытое место небольшого пустыря за жилым домом и тут ее накрыло. Она кричала и билась об острые камушки, не чувствуя боли — ее сжирало отчаяние.

— Петь, ну сколько можно, прогони эту кошку, Макар уснуть не может! Укачивая ребенка, Лариса зашипела мужу. Петр сдернул с диванной подушки наволочку — она была плотной и стеганой, поэтому должна была выдержать натиск кошачих когтей и вышел на улицу.

Страшная кошка каталась по земле, издавая истеричные вопли и выглядев совершенно неадекватно. Мужчина накинул на нее наволочку и скрутив в тугой комок, понес прочь от дома. Кошка притихла…

Шуне внезапно стало страшно — что-то темное вдруг навалилось на нее, крепко сжало и понесло. Она попыталась брыкаться, но кошку крепко держали и Шуня сдалась. Сдалась от усталости, от безысходности и смирилась со своей горькой судьбой.

Петр почувствовал, что кошка обмякла и решил посмотреть, как она там. Раскрыв осторожно наволочку, он увидел грязную и тощую кошку с воспаленными глазами…

Она слепо водила мордочкой в тесном пространстве внутри наволочки и принюхивалась сухим потрескавшимся носом.

Она совсем не выглядела опасной — она была жуткой и ее хотелось выкинуть подальше в колючие кусты. Вот только Петя почему-то только крепче прижал наволочку к себе…

После рождения сына он стал совсем по другому относиться ко всему живому. Он развернулся и пошел домой.

Петр понимал, что жена устроит истерику ничуть не меньшую той, которая только что была у этой кошки, но оставить ее на улице он уже не мог. Дома было тихо и он проскользнул в ванную.

Притихшая Шуня не сопротивлялась и полностью доверилась ему. Ни женский, ни мужской шампунь не смогли вымыть строительную пыль, въедающуюся месяцами и Петр взялся за дегтярное мыло, которое Лариса иногда доставала, чтобы бороться с редкими прыщиками. Глаза он долго и осторожно очищал ватными палочками, смоченными хлоргексидином, найденным тут же.

Лариса настойчиво стучалась в ванную, раздражаясь все больше. Петр заперся там и не открывал уже минут 40. Она испугалась, что его серьезно могла поранить та ненормально орущая кошка…

Дверь наконец открылась и девушка ворвалась в тесное помещение. Петр был невредим, а вот в самой ванной стояло, опершись о бортик мокрое и жалкое существо, больше напоминающее больную обезьянку, чем обычную кошку.

— Ну ты вообще… — Лариса даже не знала, что еще можно было сказать в такой ситуации.

— Так, давай успокаивайся, а я тебе кое-что объясню. — Петя взял ее за плечи и тихонько вытолкал за дверь. На кухне, держа на коленях Шуню, завернутую в его же полотенце, он тихо и очень внятно говорил жене:

— Смотри — Он как бы обвел рукой всю квартиру. — Это есть у нас, а у нее нет ничего и ничего страшного не случится, если это появится и у нее. Я проверил — кожа у нее чистая, блохи от твоего мыла задохнулись уже сами, но завтра все равно свожу к ветеринару.

Самое страшное — это глаза, но думаю, что и тут мы справимся. Ты конечно скажешь, что Макар еще маленький — но ведь живут же как то дети в деревнях, где живности полный двор.

Лариса почти не слушала мужа и лишь ждала момента, когда он закончит, чтобы сказать свое веское «нет». Она непроизвольно смотрела на кошку…

А та уже заснула, свесив голову с его колен. Мокрая шея выглядела неестественно длинной и безвольно покачивалась под тяжестью маленькой кошачьей головы.

От нее одуряюще пахло дегтем, а из плотно закрытых глаз вновь начала сочиться вязкая коричневая жидкость.

Девушка взглянула на часы — аптеки еще работают. Не дослушав мужа, она быстро вырвала из блокнота листок и стала писать список. — На держи и хватит болтать. Иди, пока аптека не закрылась. А сама решительно забрала у него полотенце с кошкой.

Когда за Петром закрылась дверь, она стала ходить по комнате, укачивая Шуню, совсем как несколько часов назад ходила с сыном на руках.

— Ну никакого толку от мужиков, одни разговоры, тихонько шептала она кошке.

— Сейчас он принесет нормальный противоблошиный шампунь, капли для глаз и корм, если сообразит купить, а то намыл тебя какой-то гадостью. Ты конечно страшненькая, но ничего — для женщины главное родиться счастливой.

Шуня, убаюканная тихим мелодичным голосом, все глубже проваливалась в сон. Отчаяние, сжиравшее ее изнутри — отступило…

И хотя желудок был по прежнему пуст и было зябко от мокрой шерстки, но на душе вдруг стало так легко и спокойно, что напряжение исчезло как по волшебству и сон навалился на ее просто мгновенно.

Под окном, на детской площадке вдруг громко раскричались дети… Лариса подошла и плотно захлопнула окно, раздраженно ворча.

— Вот разорались, только кошку укачала и Макарчик недавно уснул. Спи, спи моя кошечка…

Автор: #Cebepinka

Рейтинг

5 из 5 звезд. 2 голосов.

ЦАРАПИНА НА СЕРДЦЕ

Я встретился с ней на автобусной станции. Женщина, лет семидесяти подошла и, смущённо улыбнувшись, спросила, может ли она присесть рядом.

Я подвинулся и улыбнулся ей в ответ. Приятная такая, хорошо одетая. Знаете, есть такие люди, которые к старости приобретают черты удивительные, не проявляющиеся ранее. Такие пожалуй, как утончённость и внутреннее благородство.

И через сеточку морщин на лице начинает проступать светящаяся душа. Вот такой она и была. В правой руке она держала переноску. Не громоздкая и угловатая, а именно изящная.

— Кто там у вас? — спросил я её, и она смущенно улыбнувшись сказала.

— Да вот, котёнка взяла себе. Моя кошечка умерла пару лет назад. Вот всё никак не могла заставить себя взять. Инсульт с ней случился. Врач сказал, что это от того, что она не смогла перенести переезд на новое место. Женщина тяжело вздохнула и погладила рукой переноску. А оттуда донеслось тихое попискивание.

— Да вот не сдержалась.

— А породы то какой? — спросил я. Она улыбнулась, и эта улыбка озарила её лицо, бросив и на меня маленький лучик.

— А давайте посмотрю, — предложил я.

— Не то что разбираюсь, а скорее всего чуть-чуть понимаю. Она охотно открыла сеточку, и я, наклонившись, увидел внутри самого обычного черненького котёнка. Вот ведь неприятность какая, подумал я, наверное обманули и ещё деньги взяли.

— Откуда вы ехали? — спросил я её.

— Да вот. — И она назвала город примерно в пятидесяти километрах. Боже мой, испугался я, но увидев моё перекосившееся лицо женщина улыбнулась и сообщила мне, что волноваться не стоит. Не стоит, потому что она хорошо знала то, что котёнок не породистый, скорее всего.

— Почему же вы ехали за пятьдесят километров в одну сторону за обычным котёнком? — удивился я. — Вам же тяжело. Почему не взяли прямо с улицы или из приюта? Она улыбнулась и ответила.

— Я знаете ли познакомилась через интернет с такой же, как я, и вот у неё возникла проблема. Кошка родила котят. Надо раздать. Вот и поехала. Женщина улыбнулась и подмигнула мне.

— А с улицы я уже одного взяла. Вот везу ему братика, чтобы не скучно было. И она погладила малыша в переноске. А тот довольно заурчал.

Подошел её автобус и я помог ей сесть и занести сумки. Автобус тронулся и медленно набирая скорость растворился в вечернем, ярко-красном солнце унося женщину и маленького черного котёнка.

А я остался на перроне ругая себя за то, что не спросил её имени и адреса в интернете. Я стоял и на душе было как-то особенно светло и грустно.

Не могу выразить это чувство словами. Когда семидесятилетняя женщина едет за обычным котёнком на автобусе за пятьдесят километров, чтобы был у малыша свой дом.

Это, я вам скажу, трудно описать в обычных словах. Просто, душа у неё большая и поместилось там всё, и даже эта улыбка, которая мне до сих пор согревает сердце. Дай тебе Бог здоровья и долгих лет, неизвестная моя попутчица. Дай Бог.

Автор: Олег Бондаренко

Рейтинг

5 из 5 звезд. 1 голосов.

Звонила матушка, рассказала деревенские новости….

К Василию приблудился кот. Пришёл рано утром по глубокому снегу, сидел на крыльце, а когда открыли дверь, метнулся внутрь и прижался к печке. Взрослый. Тощий. Ушей нет. Откуда пришёл – непонятно: вокруг на десять километров лес, да снег, да болота под снегом. Василий попытался сплавить безухого нашей соседке, но тётя Шура и собака Матрёшка рассмеялись ему в лицо.

Два дня кот только пил и спал, на третий унёс со стола бутерброд с колбасой и сожрал его, чавкая, у печи. Булку тоже съел. Разве что чай не успел выпить. Василий, осерчав, выставил наглеца на крыльцо, но вскоре раскаялся и пошёл звать его домой. Кота не было. В саду не было, за баней не было, к соседям не приходил. Вася вернулся домой и обнаружил, что кот безмятежно дрыхнет на кровати.

Он был назван Рылом и оставлен с условием, что не будет причинять хлопот. В первые две недели Рыло ел всё. Он ел белый хлеб и хлеб ржаной, пастилу из яблок и клюкву в сахаре, соленые огурцы и вареную картошку. Он сожрал месячный запас сухарей.

Василий, уходя, стал запирать его в комнате, где не было никакой еды, однако вскоре выяснилось, что для кота и для Василия понятие «никакой еды» имеет разный смысл. Рыло добыл связку сушеных грибов и утащил газеты, предназначенные для растопки.

Когда хозяин вернулся, кот лежал, опутанный нитками из-под боровиков, словно жирная мохнатая русалка в сетях рыбака, и жевал «Ленинскую смену».

Так продолжалось три недели. К концу месяца Василий плюнул, отыскал рюкзак, посмотрел расписание автобусов и поехал в райцентр. Там он закупил мороженой рыбы и куриных потрохов, а для себя – карамель «Гусиные лапки».

Вечером перед котом был торжественно поставлен минтай. Рыло поднял брови. На его безухой роже потомственного каторжника отразилось вежливое недоумение. Василий подождал час, подождал два, затем, нечеловечески ругаясь, нарезал коту печёнки. Кот понюхал свой ужин, отложил салфетку, сухо поклонился и ушёл.

Чуть позже Вася заметил, как он грызёт в углу карамель. – Вы его не выгнали, Василий? – спросил мой папа, выслушав этот драматичный рассказ. – Не, – флегматично сказал Вася. – Где ещё такого дурня найду!

Мораль этой истории проста. Уж если пришёл босиком по снегу в рай, отморозив в дороге уши и хвост, будь мужиком, держись за свою идентичность, жри карамельки.

ЗЫ: Кот переименован в Папанова. Потому что артист…

Автор: #ЕленаМихалкова

Инет

Рейтинг

5 из 5 звезд. 1 голосов.

У меня когда офис на Дзержинце был, я каждый день на работу и обратно ходил мимо супермаркета. Ну, такой, знаете, типа торговый центр, на первом этаже гастроном, на втором павильончики всякие.

А под лестницей на второй этаж притулился малюсенький киоск, корма для животных. Ничем совершенно не примечательный, кроме одного.

Там, возле окошка, стояла обувная коробка, на которой от руки было написано — «На обед Василию». Или «Васе на еду», по разному. Коробки потому что ветшали и менялись, менялась и надпись.

Не менялся только сам хозяин коробки. Который сидел тут же, внизу. Это был такой большой черный угрюмый кот. Целый день он сидел под своей коробкой. Но не просто сидел, нет.

У Васи была забинтована передняя правая лапа, с когтей по локоть, и когда кто-то шел мимо на второй этаж, он эту лапу вытягивал перед собой, наклонял голову набок, и жалобно глядел в глаза прохожему.

Вид его при этом менялся разительно! Как у опытного рецидивиста на суде. Из мрачного мерзавца он моментально превращался в такую жалкую пусичку.

Надо ли говорить, что при таких раскладах Васина выручка за день значительно превышала оборот самого киоска? Я однажды ради любопытства заглянул в коробку. Знаете, мелочи там не было. Васе подавали щедро.

Сперва, наблюдая за Васей, я решил, что это кот продавца киоска. Оказалось нет. Киоск закрывался, продавец шла своей дорогой, а Вася своей.

Скорей всего это был просто дворовый блудный кот. Всё свободное от работы время, пока торговый центр был закрыт, он блондился по окрестностям.

Однако каждый день, ровно в половине девятого утра, он садился у дверей магазина и ждал открытия. И повязка на его лапе сияла белизной.

Я наблюдал эту бестию практически каждый день в течение двух лет.

Лапа конечно у него была абсолютно здоровая, и в свободное от сердобольных взглядов время он пользовался ею как все прочие сородичи.

За исключением одной особенности. Где бы Вася ни находился, что бы ни делал, ковырялся ли в помойке, драл ли зазевавшуюся муську, но стоило ему заметить на себе человеческий взгляд, как он тут же бросал всё, садился, вытягивал перед собой забинтованную лапу, смотрел прохожему в глаза, и вид его становился жалким и няшечным.

Но! Если вы один раз прошли мимо и ничего не положили в коробку, вы становились для него пустым местом.

При виде вас он уже не тянул лапу и не делал жалкий вид. Он вас просто не замечал. Он помнил всех.

Я не встречал в жизни другого живого существа, умевшего так наглядно продемонстрировать, что вас не существует. Неприятное, знаете ли, ощущение. Когда вы вроде есть, а вас нет.

Ну вот. А потом помещения на втором этаже выкупил банк, и торговлю оттуда убрали. Киоск с едой для животных перекочевал на два квартала к центру. А Вася пропал. Не сразу пропал, нет.

Ещё какое-то время он каждый день, с половины девятого, стабильно занимал своё место у двери. И ждал открытия. Но дверь не открывалась. Васю конечно подкармливали продавцы из гастронома.

Но идти туда он категорически не желал. Не желал он и перебираться на новое место. Продавщица из киоска жаловалась.

— Я его три раза забирала! И коробку ставила! Не сидит, зараза! Хоть привязывай! Конечно ей было печально. Такой кусок дневной выручки ушел мимо кассы.

А потом Вася совсем пропал, и я про него забыл. Пока где-то спустя наверное уже год не заехал случайно на заправку на Старой Ярославке.

На пустой заправке прямо под окошком кассы сидел большой черный угрюмый кот. С забинтованной лапой. Правой передней.

— Вааааася! — радостно сказал я.

—Так вот ты где, каналья! На работу устроился? Вася продемонстрировал полное отсутствие меня в окружающем его пространстве.

— Ааааа! Помнишь меня, сукин кот! — засмеялся я Васиному злопамятству, но нисколько не расстроился. Получив в кассе сдачу, отделил пятидесятирублёвую купюру, сунул её Васе под нос, и со словами

— Вот! Смотри! демонстративно положил в стоящую возле окошка кассы пластиковую коробку с солидной надписью — «ДЛЯ КОТА» Вася и ухом не повёл.

— Ну и ладно! — сказал я, развернулся, и пошел своей дорогой.

— Мрряяяуу! — внезапно раздалось сзади. Я удивленно обернулся. Вася сидел, протягивая ко мне свою забинтованную лапу, и вид у него был такой жалкий и несчастный, что хоть плачь.

* * *

P. S. После того, как я опубликовал эту историю в жэжэ, пришел вот такой комментарий. «Здравствуйте! Я случайно прочла Ваш рассказ, и решила написать про Васю.

Знаете, я работала кассиром на АЗС, про который Вы пишете. Сейчас правда сижу в декрете. Вася умер примерно год назад, мы все так переживали.

Мы привыкли к нему, он жил у нас на АЗС, его все любили, и сотрудники, и водители, кто постоянно у нас заправляется.

А из тез денег, которые он «зарабатывал», мы не брали себе ни копеечки, что бы кто чего не подумал. Мы на них покупали кошачью еду, и отдавали женщине, которая кормит неподалеку бродячих кошек и собак.

Мы не давали ей денег, а сами покупали корм. А «зарабатывал он немало. Так что Вася кормил не только себя, но и многих своих собратьев. Земля ему пухом. Спасибо Вам за Ваш рассказ.» Такие дела.

© Ракетчик

Инет

Рейтинг

5 из 5 звезд. 1 голосов.