Сегодня я хочу рассказать вам одну удивительную историю. Это не плод моего воображения, она абсолютно правдива. И от этого особенно пронзительная.
В глухом селе, вдали от глянца и суеты мегаполиса, жила пожилая пара. Им было по семьдесят три, пятьдесят четыре из которых они были вместе.
Больше полувека каждый год восьмого марта он рано утром уходил в лес и возвращался с букетом весенних цветов для любимой. Но однажды он не вернулся. Ни вечером, ни под утро.
Она провела в тревожном ожидании весь праздничный день. К вечеру ее беспокойство усилилось. Она позвонила внукам, и к поискам подключились спасатели. Она ворочалась до глубокой ночи, а когда к утру ей удалось уснуть, она увидела сон – муж стоит в болоте по пояс и зовет ее! Наутро она рассказала о своем сне спасателям, и думала, что её примут за выжившую из ума старуху, но они сей же час обследовали все близлежащие болота и… нашли его!!!
Он был по пояс в болотной топи. В руках у него были её любимые цветы.
Он сам не заметил, как заблудился. Столько лет ходил одной и той же тропой, а в этот раз свернул с привычной дороги и увяз. Он приготовился умирать, но ему не было страшно. Он думал о том, что прожил длинную и счастливую жизнь, и был рад каждому ее дню. Воспоминания грели его душу, и в тот момент стали его спасением. Погруженный в них, он не замечал, как летело время.. Когда он пришел в себя, то понял, что болотное чавкание прекратилось, и его перестало тянуть вниз. Но выбраться самому было уже невозможно. До прихода помощи он провел в этом состоянии пятнадцать часов, включая ночь.
Их воссоединение не оставило равнодушным ни единого человека. Плакали даже здоровые мужики-спасатели, повидавшие многое на своем веку. Такой трогательной нежности они не встречали никогда. Это были почти физически ощутимые волны – до мурашек по телу.
Не было ни криков, ни жарких объятий. Она приблизилась к нему, погладила сухонькой ладошкой по щеке, нежно обняла и заплакала. Тихо и сдержанно, словно стесняясь своих нахлынувших чувств. Он прижал ее к груди и его плечи тоже едва уловимо задрожали.
«Мой хороший…», – еле слышно произнесла она…
Я смотрела сюжет об этих людях, и мне казалось, что они с другой планеты. Сила их любви породила мощную духовную связь, позволяющую чувствовать друг друга на расстоянии. Это волшебство доступно избранным – тем, кто умеет любить честно. Без всяких там «все может случиться» и «надо бы соломки подстелить».
Им – не надо. У них – не случится.
Это не значит, что между ними не случалось разногласий. За долгую совместную жизнь им наверняка было за что прощать друг друга. Но я не могу представить, что они могли ранить друг друга словом или поступком, поставить свои интересы выше интересов любимого человека. Ведь все удивительно просто — когда это взаимно, то в отношениях нет проигравших..
Сейчас в кого ни плюнь – все «работают над отношениями». Это такой современный тренд. Слушают советы умных семейных психологов, применяют медитации и аффирмации, посещают тренинги. Живут с оглядкой, не раскрываются партнеру до конца, стараясь прикрыть свои тылы. А в этих людях… я не увидела никаких следов напряженной внутренней работы. Скажи им об этом, они бы даже не поняли, о чем речь. На их лицах было спокойствие, умиротворение и абсолютное приятие друг друга.
Я слушала этого мужчину и не чувствовала ни толики фальши. Он действительно готов был умереть с цветами в руках в этом болоте, с улыбкой и благодарностью за прожитую жизнь..
Согласна – я излишне сентиментальна… Но когда я вижу примеры таких отношений – не в книгах, не в фильмах – в реальной жизни, то будто кто-то укутывает мое сердце в шерстяной плед в холодный день. Я не могу сдержать слез, когда встречаю чистые человеческие души.
Эта история со счастливым концом, хоть и назвала я ее строкой из песни с трагическим финалом. В этом названии — моя надежда. Надежда на то, что таких светлых и истинно любящих пар будет только больше, несмотря на наши сегодняшние реалии.. Мне хочется, чтобы они жили как можно дольше и служили ориентиром для заблудших, для ищущих, для разуверившихся..
…Я хочу, чтоб жили лебеди…и от белых стай…и от белых стай мир добрее стал…
Когда дети отворачиваются — это больно. В последние десять лет мои взрослые дети не хотят общаться со мной и лишь изредка звонят на дни рождения.
Сначала я сильно переживал по этому поводу, но познакомившись с трудами Зигмунда Фрейда, Михаила Ломова, романом «Отцы и дети» Тургенева и хорошенько все обдумав, в последние несколько лет я наконец начал наслаждаться жизнью и сейчас расскажу, почему.
Время на себя
Как сказал классик: «Дети — как особняк, в котором вы никогда не будешь жить: долго, дорого, нервно, а в конце они еще и уходят».
На детей уходит очень много времени и сил, даже если они где-то вдали: можно сотню раз прокрутить неудавшийся разговор, переживать о их неудачах, злиться, что они не слышат и не слушают — это изматывает.
Я не жалею ни о секунде, потраченной на детей, но трезво смотрю правде в глаза: пришло время тратить энергию исключительно на себя и отпустить.
Я готов ответить на звонок в любое время дня и ночи, выслушать и услышать, но я больше не жду: «Ожидание истощает подобно засухе: вы ждете, что вот-вот пойдет дождь, но от этого ожидания сухость становится невыносимой».
Однажды утром я в стал и понял: вокруг никого нет, совершенно никто не знает, как я проведу день. Никому до этого нет дела — хоть кричи.
Стало одиноко и немного страшно — это то чувство, когда вы заплываете на середину озера и понимаете, что под вами пустота, огромное пространство, которое поглотит вас без сожалений, если не двигаться хотя бы чуть-чуть.
Я понял, что эта пустота поглотит и меня, если я ничего не буду делать. А ведь мне 64 года! Что я буду делать? И я сделал то, что откладывал последние пять лет — пошел в свою старую мастерскую, а мысли оставил дома.
Это было захватывающе, буквально как в детстве: я начал делать крылья для модели моего любимого аэроплана. Три часа пролетели как миг. В тот момент я понял, что у меня наконец-то есть время на себя и никто его не отнимет.
Это стало важным открытием: во время, выделенное на себя, думать о себе! Меня буквальное осенило, в свои то 64! Всю мою жизнь, в свободное время, я думал не о ком и о чем угодно, но не о себе.
Дети должны уйти, набить свои шишки и опыт
В природе контакт взрослых детей с родителями — крайне редкое явление. Как только существо становится самостоятельной единицей с точки зрения физического развития, оно покидает родительский ареал.
В противном случае начинается конкуренция или полная стагнация ребенка под родительским гнетом. Прежде всего, как сказал Михаил Ломов: «Если дети ушли — это не значит, что они вас не любят».
Ритм жизни родителя и детей совсем разный, от чего и возникают проблемы: «Дети, во что бы то ни стало, стараются приобрести новый опыт.
Родители, во что бы то ни стало, стараются запихнуть в детей свой опыт» — по словам Ломова тут и сталкивают две реки: «Дети»: «Мы хотим все узнать сами!» и «Родители»: «Мы уже все знаем! Сейчас расскажем!». Если побеждают родители и ребенок не уходит, он так и остается ребенком навсегда.
Процесс сепарации (разделения) детей от родителей — это здоровый и естественный процесс, который идет на пользу как детям, так и родителям.
Буддисты считали, что знание, по сравнению с опытом — это ничто. Скажите ребенку, что конфорка горячая и будет больно, если он положит туда руку — так у него будет концептуальное знание. Но Буддисты считали, что для ребенка — это ничто и в этот мир он приходит за опытом.
Жизнь начинается там, где присутствует опыт. Только в тот момент, когда ребенок коснется горячей конфорки и вскрикнет: «Ай!» у него появится опыт, а не эфемерное знание.
Это главное стремление наших детей — свой опыт. И сколько бы мне, как родителю, не хотелось бы что-то посоветовать детям или просто поговорить, если я действительно их люблю, то должен отпустить, чтобы они получили свой опыт.
Когда научишься жить с собой, уходит страх старости
Жить наедине с собой поначалу непривычно и сложно. Для меня это такой же новый опыт, как и для детей. Хочется, чтобы кто-то навещал, звонил, интересовался моим состоянием и всяко тешил мое эго.
Фрейд считал, что всякий, кто находит утешение своей жизни лишь в ком-то, обречен быть несчастным и только тот, кто может быть счастлив наедине с собой, будет по-настоящему счастлив.
«Тот, кого вы любите и в ком видите поддержку, однажды покинет вас — это закон жизни. Люди ставят свои жизни в зависимость от других людей и непременно попадают в ловушку». Фрейд считал, что большинство человеческих несчастий происходит как раз потому, что мы слишком много надежд возлагаем на других людей.
Люди создают зависимость друг от друга и страдают, когда все идет не по плану. Научиться жить с самим собой, научиться занимать себя и проводить время с интересом — вот, что важно для возрастного человека.
Я долгое время боялся старости, меня тревожило то, что когда-то наступит и мой конец, а рядом никого нет, меня это буквально пугало.
Настоящим открытием для меня стало то, что научившись жить наедине с собой, наслаждаться своим свободным временем и распоряжаться им, а не скучать и тосковать, я перестал бояться своего главного страха — старости и ухода из этой жизни! «Одинок не тот, у кого нет друзей, а тот, кому одиноко с самим собой» Фрэнк Мэйниц.
Высокие потолки, три с половиной метра. Огромная, трехкомнатная квартира в сталинском доме с видом на Москва-реку. Азалия Петровна любила выпить чашечку травяного чая на уютном балкончике по утрам, наслаждаясь пением птиц и удивительным видом.
Казалось бы, обычный ритуал, попить чаю на балконе, но сколько в этом было удовольствия. Она любила свой балкон, свою квартиру, уют и спокойствие. Что может быть лучше для одинокой пенсионерки?
Эту квартиру выделил ей Московский НИИ Авиационных систем, куда она попала работать с ещё тогда будущим мужем Борисом по распределению после вуза, почти 50 лет назад…
Бориса не стало пять лет назад и Азалия Петровна осталась жить одна. Она любила тишину, не любила гостей. Сын с невесткой Анной навещали её изредка, а Азалия Петровна предпочитала телефонное общение.
— Слава богу сын вырос, живет отдельно. Дети это гости в моём доме, пусть живут с невесткой в мире и согласии (думала она). Я же не буду лезть к ним со своими нравоучениями. Захотят, дам совет. И пригрею и помогу, но только если сами захотят (мудро думала женщина).
Был обычный вечер, она проводила время за просмотром новой серии любимого сериала, как звонок прервал её спокойствие. Входящий звонок от невестки Анны.
— Странно, она никогда мне не звонила. Что ей нужно от меня в столь поздний час?
Азалия Петровна была продвинутой пенсионеркой, умела пользоваться интернетом и разными мессенджерами, поэтому с невесткой они часто общались через интернет. Высылали друг другу фото, делились впечатлениями от приобретенных покупок, а вот так, чтобы созвониться, такого давно не было.
Посмотрев на часы Азалия Петровна обратила внимание, что уже 10 вечера, и ей стало тревожно. Совсем не подходящее время для звонка от невестки. Она взяла трубку.
— Анечка, добрый вечер (ответила она). Как у вас дела?
— Здравствуйте (на том конце трубки Аня всхлипывала). Ваш сын попал в аварию, только что позвонили с больницы и его больше нет (Она рыдала уже в голос, не сдерживаясь).
— Как! (закричала Азалия Петровна).
Известие о гибели сына стало большим ударом для неё. Больше она ничего не помнила, всё поплыло перед глазами и она окунулась в бездну тишины. Анна пыталась ещё что-то говорить, но быстро поняла что на другом конце провода её уже не слышат.
Что было дальше Азалия Петровна не помнит. Туман, какие-то разговоры, что-то пикает, но тут как будто в голове щелкнуло и Азалия Петровна открыла глаза.
Она не сразу поняла что происходит. Белые стены, женщины в белом халате, какие-то приборы.
— Вы меня слышите? (спросила врач)
— Да, где я нахожусь?
— В больнице. Вчера вам стало плохо, вы долго спали. После обеда за вами приедет машина из вашего интерната и мы отвезем вас обратно.
— О чём вы говорите? Какой интернат?
— Мне позвонила невестка, сообщила о гибели сына, а сейчас я проснулась здесь. Что происходит? Что случилось с моим сыном?
— Не хочу вас расстраивать, но у вас никогда не было сына.
— Последние пять лет вы жили в интернате для людей с ограниченными, умственными способностями вы поступили к нам именно оттуда, но не переживайте, скоро мы отвезем вас обратно.
— Спасибо, не надо, я возьму такси и поеду домой (ответила Азалия Петровна)
— Мы не можем отпустить вас одну. Но не волнуйтесь, мы позаботимся о вас.
Фраза врача «не волнуйтесь», подействовала на Азалию с обратным эффектом, ей стало страшно. Да как тут не волноваться? Где её квартира? Её любимый балкон? Где та самая тишина, которую она так любила?
Да и скажем честно, врачей Азалия Петровна всегда побаивалась, поэтому всегда старалась вести здоровый образ жизни и как можно реже обращаться в поликлинику, а тут такое. Просто не верится. Это какой-то сон.
Может я правда сошла с ума? Сейчас я себя ущипну как следует и проснусь, вот уж сны мне снятся. Она себя ущипнула за локоть, но ничего не произошло. Это не сон. Но я ничего не знаю ни про какой интернат. Надо позвонить невестке, чтобы она забрала меня. Но возможности совершить звонок ей не дали.
— Доктор, где мой телефон? У меня есть сотовый телефон, мне надо срочно позвонить! (просила Азалия Петровна)
— Какой телефон, бабуля вы что? Вас привезли в одной ночнушке, это всё из ваших вещей. У вас больше ничего нет.
— А можно с вашего телефона позвонить? Обещаю, я быстро. И можно узнать адрес, где мы находимся? У меня сын и невестка, они наверно уже беспокоятся!
— Бабушка, при всем моем уважении к вашему возрасту, я не могу вам дать свой сотовый телефон. Тем, кого привезли из специализированных учреждений, наподобие вашего, мы не даем телефоны, а также колющие и режущие предметы.
Хотя к чему я вам всё это объясняю, всё равно меня не понимаете. Вам нельзя нервничать, а вы сегодня что-то совсем разошлись, какие-то странные вещи говорите.
Невестка, сын, телефон — да нет у вас никого, вы одна. Ваши друзья — это соседи по палате и скажу вам честно в такие заведения как ваше, попадают как правило одинокие бабушки. Любящие дети стараются до последнего обеспечить родителям приятную старость. Ох, что-то разболталась я совсем, пойдемте в процедурную.
Азалии Петровна провела в больнице ещё пару дней. Видимо состояние её нормализовалось и врачи не видели причин её там больше задерживать.
Все эти два дня за ней присматривали медсёстры. Выйти из палаты одной не получалось, всегда то медсестра подбежит, то врач, то охранник откуда-то выглядывал, и все настойчиво провожали в палату.
Азалия Петровна уже не пыталась выйти из палаты. Лучше уж в палате посидеть, понаблюдать за обстановкой. Сдружиться с кем-то из персонала у неё не получилось. Все к ней относились как сумасшедшей.
На любые вопросы о сыне, о невестке, о её квартире, врачи шумно вздыхали, переглядывались, будто бы сочувствовали ей. Азалия решила просто наблюдать за развитием событий.
Через два дня её выписали. Из вещей ей отдали старую застиранную ночнушку. Одели в халат и повели под локти два молодых человека, посадили в машину.
Азалия Петровна, несмотря на такую ситуацию, считала себя здоровой женщиной. Что-то в этой ситуации всё указывает на то, что я не в здравом уме нахожусь, но это же не так. Я хожу, руки, ноги, мое тело меня слушается, я всё помню и понимаю.
Вон у санитара телефон последней модели. Модель как у меня, производитель тот же, только у него поновее. Сейчас он сидит в интернете смотрит ролики на ютуб. В одном ухе у него в наушники, не дешевые между прочим.
Я всё знаю, все понимаю, но почему-то все считают меня здесь за дурочку. Ну уж посмотрим, не на ту напали. Я в этой жизни многое повидала и здесь справлюсь. Надо сейчас затаиться, наблюдать и лицезреть, пусть считает меня дурочкой, посмотрим кто победит.
Видимо стресс придал ей сил и энергии, помог адаптироваться к действительности, а между тем они подъехали к серому зданию, окруженному забором с колючей проволокой. Автомобиль проехал через КПП и оказался на территории интерната.
— Вот мы и приехали (сказал сопровождающий её молодой санитар и под руки проводил внутрь здания). Передал её в руки других санитаров и поспешил уехать.
— Ну что, пошли в палату, надеюсь ты долго тут не вытерпишь, освободишь место.
В грубой форме женщину проводили в комнату на 6 человек и положили на кушетку. От бессилия Азалия Петровна отключилась и пришла в себя примерно через пять часов.
Жесткая кушетка, матрас толщиной не более сантиметра от которого почти ничего не осталось, воздух пропитан и каким-то едким запахом. Она ощущала себя беспомощной и не понимала что происходит.
Следующие пять дней были просто кошмаром для неё. Она пережила многое: детство её пришлось на военные годы, голод, неизвестность что будет дальше, страх, но к такому жизнь её явно не готовила.
Атмосфера здесь была особо грустная. Пожилые люди с потухшим взглядом устало бродили по темным коридорам. Азалия Петровна уже не пыталась никому ничего доказывать, а старалась соответствовать образу.
Хорошо, думала она, считают меня дурочкой — буду дурочкой. Считают умственно отсталой — хорошо, надо усыпить бдительность персонала. Вон охранник так и ходит за мной по пятам, разве что в туалет за мной не ходит, да и медсёстры всегда приглядывают, как бы я чего не учудила.
А кто-то и вовсе не ходил. Лежал на кушетке, смотрел в одну точку. На улицу выйти нельзя, еда ужасная, всё невкусно, неаппетитно. Как хотелось покушать любимое печенье, а как она соскучилась по своей квартире, по своему балкону, по своему одиночеству и тишине, этого ей не хватало.
Да и остальные люди здесь выглядели удручающе. Никто ни с кем не общался, общение тут не приветствовалось. Все сидели молчали, лишь в холле висел на стене старый телевизор. Это и было их единственным развлечением.
Но она не теряла рассудок, а прислушивалась к разговорам санитаров, запоминала их распорядок. Персонал делал всё, чтобы сделать жизнь Азалии Петровна невыносимой.
Она четко знала, что каждое утро в 9.00 уборщица приходит мыть пол. Это была молодая женщина, которая совсем не говорила по-русски. При себе у неё всегда был мобильный телефон. Выбрав момент Азалия Петровна вытянула телефон из её заднего кармана. Уборщица, видимо что-то почуяв, повернулась и посмотрела на неё с удивлением.
Сердце бабушки сжалось. Она сделала вид, что пытается найти туалет. Уборщица жестом показала ей уборную. Вальяжной походкой, слегка пошатываясь, специально для усыпления бдительности, она пошла.
Да, всё сложилось просто идеально для неё, видимо судьба дала шанс и сжалилась над ней. У врачей и медсестёр как раз в 9 утра будет пересменок, ночная смена уже ушла домой, а утренняя не спешила занимать пост. У охранника именно в этот день были проблемы с животом, съел что-то не то и сидел в туалете.
Азалии Петровна достала телефон из-под халата. Её радости не было предела. В телефоне не оказалось пароля и она сразу позвонила в полицию. Она решила не звонить сыну и невестке.
— Алло, полиция? Срочно приезжайте! Мне нужна ваша помощь, я нахожусь в интернате и сообщила как проехать. Дорогу она хорошо запомнила, когда её сюда везли.
— Вы в интернате для отсталых находитесь? (сказал голос с серьезностью)
— Да, да, меня тут удерживают силой и не дают пользоваться телефоном. Срочно приезжайте.
— Да, да, конечно, уже едем, что вам там делают? Телефон не дают? Так может и правильно что не дают? Конечно, конечно, ждите и бросили трубку.
Азалия поняла, что ей просто не поверили, подумали, что кто-то балуется с телефоном и повесили трубку, но она решила не сдаваться, решила позвонить своей подруге детства.
Да, они с подругой Жанной уже лет 5 не общались, но ведь это не главное, дружба у них была ещё с младенчества и есть шанс, что подруга не будет над ней смеяться. Тут в туалет кто-то постучал, намереваясь войти.
Азалия Петровна силой притянула к себе дверь, замков то не было.
— Занято, ой потерпите минуточку, живот прихватило (сказала она как можно громче)
— Быстрее выходи! (прокомандовал женский голос). Через минуту чтобы тебя тут не было и послышались удаляющиеся шаги.
У неё остался один шанс. Есть ровно минута на спасение и она набрала номер подруги, благо она помнила его наизусть.
— Жанна, здравствуй, это я, Азалия.
— Привет Азалия, как твои дела? Давно не слышались (послышался на другом конце такой далекий, родной голос подруги Жанны)
— Жанна у меня мало времени. Я в опасности, приезжай, меня тут силой удерживают. Пожалуйста приезжай за мной, да с милицией (и она спешно продиктовала адрес).
Удалила исходящий вызов и положила телефон на унитаз. Пусть уборщица думает, что телефон она уронила случайно.
Подруга сработала оперативно. Приехала в ближайшее отделение, объяснила дежурному всю ситуацию, тот как раз припомнил, что недавно поступал звонок со схожим адресом, благо все звонки фиксируются и решил съездить с Жанной, проверить, что там.
Приехав в интернат, поговорив с врачами, посмотрев документы, милиционер заподозрил неладное, а пообщавшись с Азалией, увидев в каких она была условиях, посмотрев её личную карту и вовсе пришел в шок.
Он понял, что это очень темное место, в котором совершаются плохие дела и вызвал подмогу — сразу десять человек.
Да, конечно Азалия Петровна очень рисковала, если бы кто-то заметил, что она ворует телефон и пытается кому-то звонить ей бы совсем житья не стало, но она рискнула. То ли персонал совсем потерял бдительность, думая что она вряд ли сможет что-то сделать опасное, то ли счастливое стечение обстоятельств.
История эта длилась долго, но Азалии Петровне и полиции удалось разобраться во всем…
Оказалось, что Анна, её невестка, и её сын давно положили глаз на просторную квартиру Азалии Петровны.
— Хватит, не могу больше жить на съемной квартире (постоянно говорила она мужу). Каждый месяц платим чужому дяде бешеные деньги за жилье, а у твоей мамы между прочим трехкомнатная квартира, в самом сердце Москвы. Могла бы разменять свою квартиру, ей там слишком вольготно жить. Нам бы купила двушку, а себе комнату в коммуналке, куда ей три комнаты? Да ещё в таком престижном районе! (причитала супруга чуть ли не каждый день)
Сын Азалии — Вадим, пытался первое время сопротивляться супруге, но под давлением сдался.
— Да, конечно три комнаты для неё многовато, ну что ж поделаешь, продавать квартиру она не хочет, я пару раз разговаривал с ней — она ни в какую. Ей нравится её квартира и она не хочет её менять.
Так слово за слово, разговор за разговором, и у супругов возник чудовищный план. Ждать пока квартира перейдет по наследству они больше не желали и в тот вечер их план сработал на сто процентов.
Азалия Петрова не выдержала грустную весть о гибели сына, с которым на самом деле всё было в порядке и отключилась на какое то время.
Анна была в сговоре с руководством интерната, которые под видом медицинского учреждения, оказывал специфические услуги по незаконному удержанию стариков и беспомощных людей с целью завладения их недвижимостью.
Анна тут же позвонила санитарам из этого интерната и дальше уже было всё по отработанной схеме.
Далее по плану предполагалось продать квартиру. Определенный процент заплатить руководству интерната за помощь.
Вадим же, когда его мама находилась в интернате, пару раз пытался поговорить с супругой, всё-таки родной сын. Ему стало совестно, нехорошо так поступать с родной матерью, но супруга была непреклонна, он был у неё под каблуком.
— Надо всё делать согласно плану, тем более я уже и квартиру для нас присмотрела. Так что сидим ровно, пока все дела не доделаются (отвечала Анна).
И Вадим ничего не предпринимал. Слишком он был труслив, да и побаивался гнева любимой жены.
После того как Азалии Петровне удалось выбраться из этого ужасного места, интернат закрыли, а его руководство привлекли к уголовной ответственности.
Анна не учла простую вещь. Азалия Петровна, детство которой пришлось на войну, не привыкла сдаваться и вскоре она вернулась в свою уютную квартиру.
Анна узнав о том, что её операция провалилась, кинулась в бега.
С супругом она все связи оборвала, да и не любила она его. Самое ценное, что ей нравилось в Вадиме — это квартира его пожилой мамы, на которую у неё были большие планы.
Что касается сына Азалии Петровны, — Вадим понимал, что прощения матери он не добьется, слишком подл оказался его поступок и он решил уйти под видом бездомного в церковь.
Там он служит до сих пор. Помогает прихожанам, молится. Но сможет ли он замолить свои грехи за столь подлый поступок? Простит ли его мама? Об этом мы уже не узнаем…
ПРИТЧА Жила-была красавица Ольга. Высокая, голубоглазая, крупная, статная. Чем-то похожая на Нонну Мордюкову, но ещё красивее. Работала в школе учителем биологии. Вдохновенно работала. Любили её ученики и сотрудники. К 30 годам она уже была директором самой большой в городе школе на 2000 учеников.
Учителей с молодости называют по отчеству, потому и мы будем называть так — Ольга Николаевна. Встретила наша Ольга Николаевна на своём пути, лихого казака по имени Георгий. Мужчина под стать имени — победитель: жизнь бурлила вокруг него.
У него было много замечательных друзей, с которыми он и работал и проводил свободное время. Георгий всегда был на коне, в центре событий: ни дня без идей, без затей. Металлург по профессии, а это особая порода людей, покоривший множество вершин в карьере. Короче говоря, жених, что надо, на зависть другим.
Вместе они прожили яркую, полноценную жизнь: родили сына, построили в деревне, на берегу реки, дом, посадили сад, помогли друзьям построиться рядом. И ушли на пенсию.
Начались их самые лучшие годы, которые они посвятили друг другу. Яркий, в полном соку мужчина, красивая работящая жена, сын рядом, внуков полный двор. Занялись домом, садом, внуками и собой.
Всё, что ни делали, радовало глаз: то ли выращивание винограда, помидоров, картошки, то ли содержания целого зоопарка домашних животных: корова, козы, гуси, индюки, куры, собака — всё у них получалось лучше всех. А какие она выращивала гладиолусы!
Внуки души не чаяли в бабушке и дедушке. Дом, что называется полной чашей: друзья, компании сменяли одна другую. Смотреть на них было одно заглядение.
Но, как это всегда бывает в жизни, хорошему тоже срок. Георгий серьёзно заболел. Семья потратила немалые деньги, чтобы спасти его, но увы, через три года Георгий умирает. Он мужественно боролся с недугом, не позволял родным и близким жалеть его. А в болезни жил, как и прежде — на полную катушку.
Горе было безмерным. Всё полетело кувырком. Ольга Николаевна потеряла смысл в жизни, опустила руки, забросила всё, чем они жили вместе, и отдалась во власть наступившей беде. Перестала выходить из дома, следить за собой, поблекла, резко постарела. Выплакала до серого свои небесного цвета глаза, потеряла былую статность, душевную задорность.
Тут ещё и сын разошёлся с женой, а та с детьми, внуками Ольги Николаевны, укатила в другой город. Сад поник, любимый огород превратился в каторгу, гладиолусы выцвели и помельчали.
Как ни старались соседи утешить её, ничего не получалось: вяла наша Ольга Николаевна на глазах. И вот однажды, поздно вечером, к ней пришла соседка, которая не стала её утешать, а пристыдила и даже позавидовала ей.
Сказала, что она должна благодарить судьбу, что ей одной досталось быть много лет с таким человеком, что только она познала в полной мере счастье любви с таким мужчиной, что только она жила в мире, созданном для неё незаурядной личностью.
Что надо радоваться, что Бог не обошёл её стороной, а дал возможность насладиться в течении многих лет настоящей семейной жизнью. Что хватит рыдать и гневить Бога, за то что он забрал Георгия от неё, а поклониться в ноги за то, что увидел их в месте.
И что лучшая память о нём — благодарная радость. Бог дал ей возможность осмыслить величину потери одновременно с величиной везения. И в заключение соседка подытожила, что знал бы Георгий, как она убивается, не одобрил бы её стенания… И ушла. Наступила тишина, замерло всё вокруг, притихло. Ветер не шевелил листья в саду, корова в стойле перестала жевать свою жвачку, пёс застыл в стойке и навострил уши.
друг, над ночной деревней, холодный плотный воздух разорвался от стона несчастной женщины… А на утро бодрый стремительный белый дымок повалил из трубы дома, шторы на окнах раскрылись и она вышла из дома. И из избы в избу полетела весть — Ольга Николаевна вернулась! Та, прежняя, Ольга Николаевна… Вскоре в дверь постучали — молодая семья с детьми попросилась на постой. И теперь снова из открытых форточек слышен детский смех, а на дворе зацвели её любимые гладиолусы… Илья Алекминский.
