Гордыня

Настя спешила домой. Каждый день её ждал какой-то сюрприз, с тех пор как появилась в их доме эта маленькая и сухонькая старушка – мать её мужа. Словно маленький ребенок Мария Степановна встречала Настю у порога и ждала, когда ей протянут подарок. Это могло быть что угодно: любимое пирожное, носовой платок или лекарства. Главное, чтобы это принесли ей, и подали в её тоненькие ручки. Тогда она радовалась, смеялась, благодарила.

Андрей не понимал такого отношения к его матери. Он считал, что оно как раз и возвращает её в детство. Считал, что если относится к ней, как полагается в этом возрасте, то она станет понимать свое сегодняшнее положение. Настя знала, что он просто не мог принять болезнь мамы. Знала, что лекарства от этого её состояния еще не придумали. И что дальше будет только хуже.

Мария Степановна сегодня не стояла у двери. Настя тихо прошла в её комнату, она сидела на кровати и о чем-то думала. У Насти сжалось сердце. Ей показалось, что свекровь все вспомнила.

— Мария Степановна, — позвала Настя.

— Мама пришла, — обрадовалась старушка. – И протянула руки для подарка.

***

Когда-то это была первая красавица в их деревне, уверенная в себе и гордая. Но время шло, а принц на белом коне запаздывал. Выходить замуж за односельчан красавица Мария не собиралась. Все реже и реже стали свататься неудачливые женихи. Да и ровесники уже давно своих детей проводили в школу. А вдовых и разведенных Маша вовсе не рассматривала.

Почти сорок лет ей было, когда по деревне слух прошел, что гордая красавица, наконец, забеременела. Не было никакого позора или осуждения. Все понимали, что пора.

Андрей рос здоровый и умный. Мария гордилась им с самого его рождения. Все пророчили ему судьбу необыкновенную. В школе он был победителем всех мыслимых и немыслимых конкурсов и олимпиад. Никто даже не сомневался, что станет он крупным начальником и еще прославит свою деревню.

Он легко поступил в институт, отлично его окончил. С третьего курса уже работал на крупном предприятии. А к тридцати годам руководил филиалом этого самого предприятия.

Но одно Марии не давало покоя: он не знакомил её с девушками и о женитьбе даже не заговаривал. Она много раз рассказывала ему, сколько было у неё претендентов на руку. А гордыня её не дала разобраться, не позволила ей простого семейного счастья. Ждала все чего-то необыкновенного. А нет его вовсе. Девчонки, которые с неба звезд не хватали, а вышли за тех, кто позвал, давно семью обрели, детей родили и счастливы. Андрей улыбался:

— Да женюсь я, женюсь. Не переживай.

Когда привез Настю знакомить с матерью, у неё аж ноги подкосились. Не о такой невестке она мечтала. Красотой не блещет, зажатая, стеснительная, ни глаз умных пронзительных, ни улыбки снисходительной. Простушка, одним словом. Понимала, что пора уже Андрею о семье подумать, но думала, что девушка ровней сыну будет. А такую и в деревне показать совестно.

— Кем же Вы работаете? – Высокомерно спросила Мария Степановна

— Швеёй, — Настя опустила глаза. Понимала, о чем говорит свекровь. О пропасти, которая пролегла между Андреем – зрелым мужчиной и большим начальником. И простой девятнадцатилетней девчонкой, с которой случайно в швейной мастерской познакомились.

— Да уж интеллектом не обезображена, — себе под нос пробурчала Мария Степановна, но так, чтобы Настя слышала. На глазах девушки предательски блеснули слезы. Андрей заметил.

— Что ты ей сказала? – Спросил он мать.

— Ей? Ничего.

— Если ты не хочешь принимать мою будущую жену такой, какая она есть, мы можем уехать. – Андрей говорил твердо и уверенно. Мать понимала, что так и будет. Да и знала она его, никогда чужого мнения не слушал и сейчас не будет.

— Твоя будущая жена, тебе с ней и жить. Как хочешь. – Смиренно произнесла Мария Степановна, но мнения своего не изменила.

Настя знала, что свекровь её недолюбливает. Чувствовала это в каждом слове, в каждом взгляде. Даже когда она институт окончила и стала кадрами заведовать на предприятии своего мужа. И когда выглядеть стала женщиной успешной и эффектной. Когда внука родила, любимого и единственного, все равно для свекрови она осталась той швеёй, которая вошла в её дом.

Болезнь Марии Степановны примирила всех. Куда-то властность делась и высокомерие. Когда стало понятно, что одну её оставлять нельзя Настя настояла, чтобы Андрей мать перевез. Целую неделю бывшую комнату сына готовили для Марии Степановны. Упаковали атрибуты жизни подростка и перенесли привычные предметы старушки. Подобрали удобный матрац, постелили мягкий коврик, повесили иконы и фотографии. Казалось, что она перемены не заметила.

***

Вечером, закутав в мягкое полотенце свекровь, Насте стало жаль эту маленькую старушку. Она прижалась к ней и поцеловала в макушку. Мария Степановна повернулась к ней.

— Настя, посиди со мной, — она взяла невестку за руку. — Спасибо тебе.

Настя обняла бабушку за плечи и, не сдержавшись, заплакала.

— Батюшку пригласи. – Сказала Мария Степановна, — и Андрею не говори, он не разрешит.

Настя слышала, как исповедовалась свекровь, как плакала и говорила, что не достойна такого отношения и такого ухода. И что гордыня мешает ей попросить прощение у невестки, ставшей самым близким человеком.

Батюшка провел соборование, а на следующий день Мария Степановна умерла. Так и не переступив через собственную гордость.

Инет

Рейтинг

5 из 5 звезд. 1 голосов.

Запах дома
— А зачем оно тебе? Я бы давно выбросила, все равно лежит без надобности. И посуде твоей уже сто лет в обед. Ну, глянь, сервиз давно из моды вышел, ладно бы пользовалась, а то стоит годами.

Галина, младшая дочь Нины Ивановны, изредка пыталась навести «ревизию» в доме матери, которая жила в районном центре. Старший сын Андрей жил там же, только на другом конце села. А младшая дочь Галина уехала после школы в город учиться. Родители тогда еще отмечали ее успехи по школьным предметам. В ВУЗе училась Галя хорошо. Работать начала в маленькой фирме юристом, постепенно набираясь опыта. Сейчас Галина – начальник юридического отдела на крупном промышленном предприятии.

С мужем они обставили большую квартиру в современном доме по последней моде. Каждую деталь интерьера Галина трепетно подбирала сама, придерживаясь не роскоши, а вкуса. Тем не менее, вещи у нее в доме все были дорогие.

Особый контраст она ощущала, когда приезжала к матери. Все, что было в родительском доме, казалось ей давно устаревшим. Эти рюшечки, эти чашечки с рисунком, характерным для советской эпохи, — часть посуды использовалась только по особым случаям. Приезд дочери – тоже особый случай. Нина Ивановна, с неизменной прической, с прибранными назад волосами, скрепленными гребенкой, накидывала светлый ситцевый платок, и доставала самые праздничные чашки.

— Мам, пора избавиться от этой «старины», я же тебе привозила сервиз. Где он?

Нина Ивановна виновато опускала глаза: — Да вот же он стоит, где же ему еще быть. Жалко, новый же совсем, — оправдывалась мать перед взрослой дочерью. – Ты, Галя, не обижайся, мне все нравится, что ты привозишь, но не могу я выбросить эти кружки, привыкла я к ним, они у нас были, когда ты только в город уехала. — И такое отношение касалось многих мелочей, как считала Галина, недостойных внимания.

Заболела Нина Ивановна внезапно. Она и раньше жаловалась на давление, на сердце, но потихоньку поддерживала здоровье через доктора районной больницы. А тут вдруг так прихватило, что увезли на скорой. Галина узнала от старшего брата, примчалась с мужем в район, быстро организовала перевозку матери в областной центр.

— Не волнуйся, я для тебя отдельную палату попрошу, — обещала она матери, — там тебя обязательно вылечат.

Пожилую женщину пугало само слово «отдельная». Она слабым голосом отказывалась: — Не надо мне «отдельную», зачем меня отделять.

Прислушалась Галина к просьбе матери: положили женщину в общую палату. Из-за того, что спешно привезли больную в город, вещей личных почти не было. Галина собрала дома полотенца, взяла красивую кружку, ложечку, купила матери удобный халат. И все эти новые для матери вещи принесла в больницу.

— Вот и ночнушка тебе свежая, вот халат новый, а это посуда – из дома привезла.

Нина Ивановна слабым голосом безропотно благодарила. Галя, стараясь отвлечь мать, рассказывала, что все у нее хорошо дома, что старший сын Андрей приходит, чтобы покормить кур, кота и собаку.

Собираясь уходить, Галина случайно услышала, как соседка напротив, женщина, годами постарше ее, радовалась полотенцу, которое только что передали из дома. – Ой, надоело больничное, мое полотенчико принесли, любимое, — она прижала махровое полотенце к лицу и сказала: — Домом пахнет.

Галина поцеловала мать, обещала на другой день прийти. Отпросившись с работы, решила ехать в район, хотя сама не имела четкого представления, зачем. У матери все есть, любое желание, если хочется чего-то из еды, готова выполнить сразу.

И все же она приехала в родительский дом. Достала мягкий халат, в котором не раз видела мать, взяла небольшое махровое полотенчико; нашла кружечку с какими-то незамысловатыми цветочкам, чайную ложечку. Все это аккуратно уложила в сумку. Сделала влажную уборку, прибравшись в доме, как будто все готово к встрече хозяйки.

Уставшая, присела на диванчик, на котором Нина Ивановна обычно смотрела телевизор. И заплакала. Тихо, почти беззвучно. Взрослая женщина на ответственной должности, уже сама ставшая бабушкой, она вытирала слезы.

Домой вернулась поздно, а утром, в приемные часы снова пришла в больницу.

— Мам, смотри, что я тебе привезла. Узнаешь? – Она достала халат.

— Как же не узнать? – Нина Ивановна, бледная, слабая, дотронулась до мягкой цветастой ткани халата.

— А вот и кружка твоя, я все думала, какую взять, выбрала эту. Как тебе?

Женщина просветлела лицом, показала на тумбочку: — Поставь, пусть будет. – Потом прижала к груди домашнее полотенце, стараясь пристроить где-то. Еще раз свернула его и оставила рядом с подушкой.

— Спасибо, Галочка, я уж за эти дни наскучалась по дому, ты как будто мне частицу его привезла, — Нина Ивановна смутилась, ожидая, что дочь осудит за такую привязанность к вещам.

— Я рада, мама, ты поправляйся, вот и доктор говорит, что поправишься, потерпи еще недельку, там, наверняка, лучше станет.

Нине Ивановне лучше стало раньше. Но весь положенный для лечения срок она пробыла в больнице. Потихоньку вставала, обувала свои домашние тапочки, привезенные Галей из дома, и шла мыть домашнюю кружку.

— Ивановна, выписывают меня, — сказала соседка, — домой сегодня. Я хоть и слаба еще, да ведь дома и стены помогают, на свою постель хочу.

— Вот и хорошо, Ирина Владимировна, — порадовалась за соседку Нина Ивановна.

— И тебе, соседушка, скорейшего выздоровления.

— Да уж какое теперь здоровье, — махнула рукой Нина Ивановна.

— Ничего, держись, доктора подлечили, тоже выпишут скоро, домой поедешь.

— Домой… — На лице Нины Ивановны появилась легкая улыбка, — домой-то хочется.

___________________

Из больницы Галина привезла мать к себе домой, и после обеда долго разговаривала с ней, душой напитываясь общением с матерью. На другой день утром поехали в райцентр. Нина Ивановна заволновалась, когда увидела родное село.

— Мам, все хорошо, не волнуйся, пожалуйста, дома все нормально, Андрей каждый день приходил. А я успела прибраться, может не так, как тебе надо, но, по крайней мере, чисто.

— Да что ты, Галя, спасибо! От работы отрывалась, время свое на меня тратила.

— Я всю жизнь в работе, мама. Работы… ее всегда много… а мама…мама у меня одна.

_________________

Нина Ивановна, не раздеваясь, присела на стул, оглядывая прихожую, вдыхая запах родного дома. Казалось, взглядом она «ласкает» каждую вещь в доме, каждую половицу, всё то, что знакомо много лет, к чему привыкла. Это было то чувство, когда с огромным желанием возвращаешься к родным углам, к запахам своего дома…

Автор : Татьяна Викторова

Рейтинг

5 из 5 звезд. 1 голосов.

НЕДУГ…

Дед Паша по обыкновению встал раньше бабы Ани. Дабы нагулять аппетит перед завтраком, он пошёл прогуляться по свежему воздуху. Он знал, когда он вернётся и откроет дверь, в нос ударит привычный запах яичницы или рисовой каши. Зайдя на кухню, он увидит, что Настя уже сидит и уплетает свой завтрак, не дождавшись деда, потому что в школу нельзя опаздывать. Обязательно услышит: «Заходи скорее, старый пень, а то сейчас всё окончательно остынет».
Нагулявшись вдоволь, старик довольный зашёл домой, предвкушая вкусно «заправиться» завтраком. К великому его удивлению, на кухне сидела внучка Настя, кушала хлеб с маслом, запивая горячим чаем, и никаких признаков, что что-то варилось, жарилось на плите.
— Привет, дедуля! – крикнула внучка в его сторону, а он все еще удивленный, даже не ответив внучке, пошёл в спальню….
Баба Аня лежала в постели, отвернувшись к стенке.
— Что с тобой, Анька? – спросил старичок, в голосе чувствовалось беспокойство.
Бабушка, даже не повернувшись к нему, тихо ответила:
— Захворала я, Пашенька, плохо себя чувствую. Горло болит, голова болит, да и давление, наверное, подскочило, аж голова кружится.
— Опять разыгрываешь меня, старая? – с улыбкой спросил дед.
Баба Аня молчала.
— Господи, Боже мой? – испугался дед Паша, раскидывая руками по сторонам от растерянности. Бабка его никогда ведь не болела. А если даже заболеет, то всегда вставала на ноги, сама бежала в поликлинику, в аптеку, на кухне делала всякие ингаляции, головой завернувшись в полотенце. А чтобы она вот так не встала с утра с постели, он видел впервые…
Он начал ходить взад и вперед, не находя себе места и не зная, что предпринять.
— Позвоню я Коле, пусть приедет сыночек твой любимый, отвезёт в больницу, – сказал дедушка.
— Кольку не беспокой, работать ему надо, а не по больницам со мной ездить. Вон, Насте еще новое пальто на зиму не купил, а зима-то на носу, — стала возмущаться баба Аня.
На секунду показалось, что у неё голос стал бодрый, как раньше, когда стала возмущаться. Дед Паша немного насторожился, а баб Аня как застонет, запричитает….
— Анька, звоню я в «Скорую», пусть приезжают, осмотрят тебя, — сказав, он начал набирать номер..
— Да, подожди ты, старый пень! – рассерженным голосом ответила баба Аня, — подождём хоть полдня, посмотрю я на своё состояние. А если совсем невмоготу будет, тогда и вызовем..
Не зная как реагировать, дед начал бубнить ей:
— Ты еще нужна мне, Анька. Кто мне будет кашки готовить, если помрёшь.
— Эгоист ты окаянный, — слабым голосом ответила баба Аня, — коль нужна тебе, ухаживать ты должен за мной.
— И чего я должен сделать, — спросил дед, увидев в её словах надежду на выздоровление.
— Во-первых, приготовь мне горячего чаю с малинкой. Пока я попью чай горячий, приготовь мне в тазик горячей воды, попарить ножки надо….
И начал дед бегать с одной комнаты в другую. Сделал чай, положил варенья малинового. Пока бабка пила, причмокивая, он принес горячей воды в тазик, бросив туда две ложки горчицы. Баб Аня закинула ножки в горячую воду, и пила чай, испарина появилась на лбу и на носу. Дед бежал поставить картошку для ингаляции, а бабка уже кричит ему:
— Пашка, не видишь что ли, потеть я начинаю, неси мой шерстяной платок, заверни мне голову, а то не дай Бог, еще пуще простужусь….
Бросив картошку, дед побежал к шкафу, долго бурча под нос, бранясь, он никак не мог найти платок. Баб Аня молча смотрела на него, не забывая время от времени глотать свой чай, пока он не остыл…
— Да где же твой чёртов платок, — крикнул дед Паша, не найдя платок.
— Так он всегда лежит в прихожей, на полке, — спокойно ответила бабушка.
— А не могла ты мне сразу подсказать? – разозлился дед. Тут бабка снова застонала, положила кружку на табуретку и сказала, что нужно ей срочно лечь, а то голова закружилась. Дед побежал за полотенцем, вытереть насухо её ноги, надел на неё шерстяные носки, помог ей прилечь, принес платок, закутал её голову..
— Ты лежи, Анька, а я в аптеку, принесу тебе лекарства, — наспех сказал дед Паша и исчез за дверью…
В аптеке он тщательно проконсультировался с фармацевтом, называя все симптомы, которые сам наблюдал у бабки, купил лекарства и побежал домой.
По дороге домой он думал, а как же давно не ухаживал за своей женой… Он вспомнил молодость, как вечером приносил ей цветы, как она сияла от счастья. Перед глазами представилась картинка, как с любовью каждый вечер помогал ей, когда она готовила ужин, то картошечки почистит, то рис переберёт. Он любил ей помогать и быть рядом с ней, слушая её забавные истории и звонкий смех. От нахлынувших воспоминаний ему стало очень тепло на душе, улыбаясь, он зашёл домой..
Ему стало приятно, ухаживать за ней. Он давал ей лекарства, заботливо подогревая воду заранее, чтобы она запивала таблетки не холодной водой, а сам бежал, то снова приготовить ей ингаляцию, то попарить ножки.
Баба Аня лежала и стонала, и каждую секунду выдумывала новые капризы, мол, матрас подправить надо, а то спине уже больно, то ей жарко, нужно одеяло тоньше принести, то она замёрзла, опять ей нужно тёплое одеяло…
Дедушка исправно выполнял все её капризы. Когда она в обед немного приутихла и заснула, дед Паша решил сделать ей приятное и закинул курочку в воду, чтобы его бабка смогла попить горячего бульона, когда проснётся.
До вечера он хлопотал и ухаживал за своей женой. Она нежно смотрела на него, гладила ему руки в знак благодарности за заботу и, улыбаясь, сказала:
— Пашка, Пашка, вспомнила я, какой ты был у меня в молодости красивый, высокий, а главное, заботливый. Где же мы это потеряли-то, а?….
Несколько раз он обнимал бабу Аню, целовал её в лоб, говорил ласковые слова, с просьбой быстрее выздороветь и никогда больше не болеть. Баба Аня расплывалась в улыбке и глаза её начинали сиять от счастья..
Потом они долго сидели в обнимку и вспоминали свою юность, свои первые годы совместной жизни, время, когда родился сын…. В это время , казалось, что даже их глубокие морщины немного сгладились на лице. Улыбка не сходила с их лица от приятных воспоминаний.
— Анька, уже вечер, давай, выпей последнюю порцию своих лекарств, — положив горсть таблеток ей в ладони, сам пошёл за водой. Подав ей воды, он ждал, когда она примет лекарства. Баба Аня сидела, зажав кулак.
— Что тянешь-то, давай выпивай. Завтра уже, дай Бог, не будешь болеть, — сказал дед Паша.
Бабушка не спешила.
— Иди, принеси мне чай с малинкой, — вдруг попросила она.
Дед Паша заподозрив неладное, сказал:
— Сначала выпей лекарства, чтобы я сразу мог забрать кружку, и принесу тебе чаю.
Баба Аня заколебалась…. Тогда дед Паша окончательно понял, в чём дело, просто подошёл и поднял подушку. Под подушкой лежали все лекарства, которые он купил утром, но они все валялись без упаковки.
— Тьфу, ты Анька! Так ты и не болела вообще. Опять разыграла меня,– смеясь, сказал дед Паша, — опять я попался на твою «удочку», — и смотрел на неё, умиляясь, всё еще млея от воспоминаний.
— Я же всё-таки женщина! Давно ты не ухаживал за мной! Я хотела только немножечко твоей ласки, старый пень! Я хотела заботы твоей…
Баба Аня сидела на краю кровати с довольной улыбкой, вспоминая ухаживания своего деда и думая: «Эх, еще бы мороженку купил бы мне…».

©Замира Калмакова.

Рейтинг

5 из 5 звезд. 4 голосов.

Дафни Селф — 94-летняя модель, которая до сих пор активно снимается и сотрудничает с ведущими Домами моды. Её съёмочный день стоит 2000 долларов, и с ней хотят работать ведущие мировые фотографы.
Женщина может быть красивой и вызывать восхищение в любом возрасте. И дело не только в генах и финансах, а во внутреннем самоощущении.

Потрясающая женщина, самая возрастная модель мира из Великобритании — Дафни Селф, родилась 1 июля 1928 года (на сегодняшний день ей 94 года).

Дафни модель, которая с достоинством демонстрируют миру привлекательную внешность и правильное отношение к неизбежным возрастным изменениям. В свои годы Дафни не собирается на пенсию, много работает, снимается для лукбуков известных брендов.
Она имеет вполне официальный статус самой возрастной профессиональной fashion-модели, зафиксированный в Книге рекордов Гиннеса в 2014 году. Ее модельная карьера продолжается уже более 70 лет и включает проекты с Dolce & Gabbana, Gap, Nivea, Olay, TataNaka и Michiko Koshino. Она снималась для Vogue и Marie Claire и сотрудничала с известнейшими модными фотографами, в том числе с Марио Тестино, Ником Найтом и Дэвидом Бэйли.

Со своей шикарной серебристой шевелюрой Дафни очень узнаваема, волосы она не красит, считая, что это ни к чему в ее возрасте, и вряд ли цвет волос сумеет радикально что то изменить.

Фотографы и модные дизайнеры ценят Дафни как раз за ее естественность.
Радует, что мир высокой моды постепенно избавляется от культа молодости, и начинает воспевать культ жизни, во всех ее многогранных проявлениях.

Свою деятельность Дафни продолжает и в настоящее время, надеясь проработать и дожить до 100 лет.

Когда мы смотрим на Дафни, мы не замечаем женщину, за плечами которой без малого век.
Мы видим энергию, грацию, чувство юмора и сияющие глаза. Это и есть настоящая красота!

Рейтинг

5 из 5 звезд. 1 голосов.