Родился: 2 сентября 1930 г., Санкт-Петербург, СССР
Умер: 15 февраля 2006 г. (75 лет), Санкт-Петербург, Россия
День Памяти гениального композитора Андрея Павловича Петрова.
Маэстро скончался 15 февраля 2006 года, в 75 лет. Он ушел, оставив нам свою музыку: искреннюю, теплую, проникновенную!
Как заметил кто-то из петербургских музыкантов, складывается впечатление, что Андрей Петров написал фонограмму ко всему XX веку, — настолько разнообразна и выразительна палитра композитора: песни, оратории, оперы, балеты, оперетты, сюиты. Как будто их творили множество разных людей всей планеты. Но он сделал всё один! И сам стал планетой по имени «Андрей Петров»! Музыкальные шедевры!
Восхищение и наша память!
Советский и российский композитор, общественный деятель, народный артист СССР, лауреат двух Государственных премий СССР и Государственной премии РФ. Кавалер ордена Ленина.
Автор большого количества опер и балетов, симфонических произведений и инструментальных концертов, музыки к кинофильмам и театральным спектаклям.
Андрей Петров родился 2 сентября 1930 года в городе Санкт-Петербург. После школы, в 1954 году окончил Санкт-Петербургскую государственную консерваторию имени Николая Римского-Корсакова. Обучался на курсе Ореста Евлахова.
Широкую известность получил балет Петрова «Сотворение мира», в котором танцевал знаменитый Михаил Барышников и который показан во многих странах Европы и в Америке. Симфонические произведения композитора исполняли многие известные дирижеры: Юрий Темирканов, Евгений Светланов, Александр Дмитриев, Гюнтер Шулер, Козухира Монзуми.
Петров также постоянно работал в кино, сотрудничая с крупными русскими и зарубежными режиссерами. Является автором музыки более чем к восьмидесяти кинофильмам. Среди них: «Я шагаю по Москве», «Берегись автомобиля», «Осенний марафон», «Служебный роман», «Хрусталев, машину!», «Жестокий романс», а также музыку к американской картине «Синяя птица» с Элизабет Тейлор в главной роли.
Работы последних лет жизни композитора также очень разнообразны: балет «Мастер и Маргарита» для балетной труппы Бориса Эйфмана, фортепианный концерт для американского пианиста Дерека Хана, вариации для оркестра на тему Мусоргского.
Музыка Андрея Петрова в исполнении отечественных и зарубежных коллективов и солистов звучала и продолжает звучать во многих странах мира: Польше, Чехословакии, Болгарии, США, Англии, Франции, Германии, Южной Корее, Японии. Композитор являлся Народным артистом России, лауреатом многих премий, в том числе и Государственных.
Андрей Павлович Петров скончался 15 февраля 2006 года в Санкт Петербурге. Похоронен на Волковском кладбище Санкт-Петербурга в музее-некрополе «Литераторские мостки».
Андрей Петров был не только выдающимся композитором, удивительным человеком, но и прекрасным собеседником
Последнее интервью с Андреем Павловичем, взятое в августе 2005-го, накануне его 75-летия.
Лучший подарок — глобус
— Андрей Павлович, что для вас юбилей? Определенный рубеж, время подведения каких-то итогов?
— У меня всегда было интуитивное желание стереть эту незримую черту. Случалось так, что на круглую дату приходилась середина работы над большим симфоническим сочинением, и я даже в день рождения с утра еще что-то писал. И очень радовался этому. Юбилей — это, скорее, хороший повод собрать друзей. И, что самое приятное, повод, чтобы лишний раз прозвучала твоя музыка.
— Самый яркий или необычный подарок или поздравление?
— Однажды мне подарили обыкновенный глобус. Был он весь в наклейках. Друзья переименовали многие государства, острова, крупные реки и озера, присвоили им имена моих музыкальных произведений. Так на земном шаре появился одноименный моему балету — «Берег Надежды».
— Вашим именем названа планета…
— Этот факт никакого отношения к юбилеям не имеет.
— Не было желания взглянуть на звезду своего имени в телескоп?
— Признаюсь: хотелось, но оказывается это сделать не так-то просто. Планета — малая, ее можно увидеть только во время наибольшего приближения к Земле. Мне сказали, когда, и следовало еще раз напомнить о себе, и в нужное время оказаться в нужном месте. А я что-то особого рвения не проявил. И теперь приходится довольствовать электронной картой-схемой звездного неба в компьютере у внука с указанием точных параметров.
— Не кажется ли вам странным, что живете вы на Петровской набережной?
— Так ведь это замечательно! (Смеется.) Городу не придется тратиться на переименования!
С мобильников капает, но немного
— Андрей Павлович, я был свидетелем тому, как в вашем присутствии с чьего-то мобильника прозвучала мелодия из кинофильма «Берегись автомобиля». Вы даже ухом не повели!
— Может, я не расслышал? (Улыбается.)
— Максим Дунаевский признавался, что телефонные фирмы ему перечисляют деньги. «Капает» ли вам с мобильных телефонов?
— Вероятно, капает, но, я думаю, копейки. РАО (Российское Авторское общество. В.Ж.) спросило разрешения, я подписал соответствующий документ, но в каких суммах это выражается, я еще должен поинтересоваться.
К тому что, моя музыка звучит на мобильных телефонах, я отношусь спокойно. Главное, что не «Мурка» и не Гимн Советского Союза. Еще лучше, когда звучат фрагменты классических произведений великих композиторов. И уж совсем хорошо, если владелец телефона знает, что это музыка Чайковского или Бетховена.
— Какую мелодию предпочитаете вы?
— В нашем доме на мобильных телефонах каждый сам себе устанавливает ту мелодию, которую хочет. У Пети, моего внука, их более десяти. Он по мелодиям определяет, кто ему звонит. Я предпочитаю звоночек традиционный, не громкий и корректный. Мне очень нравится, как звучит мобильный телефон нашего губернатора. У Валентины Ивановны (Матвиенко. В.Ж.) на мобильнике птички поют! Я, когда первый раз услышал, даже головой закрутил: где они?
— Правда ли, что мы могли не узнать удивительного вальса из «Берегись автомобиля»?
— Не скрываю того, что пианист я, мягко говоря, не великий. И как я ни старался, показывая вальс Рязанову, у меня получалось настолько ужасно, что Эльдар Александрович, наверняка, решил, что оплошал в выборе композитора. Я это чувствовал, поэтому стал объяснять, что играю я плохо, что в оркестре вальс будет звучать совсем иначе. По выражению лица, я видел, что Рязанов мне не верит. И тут Эльдар сделал мудрый ход. Он попросил меня исполнить хорошо знакомую ему мелодию из кинофильма «Я шагаю по Москве». Я начал играть, Рязанов остановил меня: «Спасибо, с вами все ясно».
— В вашей творческой жизни было, чтобы вы как Александр Сергеевич, завершив какую-то работу, воскликнули: «Ай да Пушкин, ай да сукин сын!»?
— Ха! Вы знаете, бывало, может быть, не в этих выражениях, но бывало. Случалось, что завершив какую-то работу, у меня происходил эмоциональный всплеск: «О! Это получилось! Это хорошо!» А потом эйфория собственной гениальности уходила, и появлялись сомнения. В отличие от Александра Сергеевича я человек сомневающийся. И чем ближе показ, запись, тем больше сомнений. Сто процентной уверенности не было никогда. И еще у меня есть ряд проверенных примет. Если работа начинается гладко или дается легко, сразу возникает тревога: что-то произойдет. Или — не произойдет. В любом случае, эти мои произведения забывались, уходили в небытие. И наоборот, когда работа сопровождалось треволнениями, спорами, даже скандалами, я терзался, мучился, -результат оказывался благополучный.
— Давайте коснемся еще одной вашей ипостаси. Андрея Петрова уже, наверное, пора заносить в книгу рекордов Гиннесса как человека, который возглавляет общественную организацию — Союз композиторов Петербурга (когда-то Ленинградское отделение союза композиторов) — сорок с лишним лет.
— Да уж…
— За это время не стало Советского Союза, сменилось два политических строя, а сколько человек постояло у руля государства!
— Сейчас посчитаем. Хрущев, Брежнев, Андропов, Черненко, Горбачев, Ельцин и Путин. Семеро.
— Зная вас как человека порядочного, диву даешься: как такое может быть!
— Меня убедительно рекомендовал Дмитрий Дмитриевич Шостакович. Разве можно было пренебречь такой рекомендацией? В перестроечные времена, наверное, надо было сложить полномочия, так ведь приходили целыми делегациями — уговаривали. Дело в том, что композиторы с именами, такие как Слонимский, Тищенко, либо Гаврилин с Баснером не согласились бы. Зачем им это? Желающие, конечно, были, но их имена ничего не говорили ни руководству города, ни, тем более, страны. А надо было сохранить Союз от раскола, отстоять Дом композитора.
Не последнюю роль в этом долголетии сыграли и черты моего характера. Музыковед Леонид Гаккель назвал меня гением компромисса. Это во-первых. А во-вторых, музыка не литература и не кино, в ней нет идеологии в чистом виде.
— Андрей Павлович, наверняка, в вашей «руководящей» практике бывало, что в соответствии с требованием времени приходилось чего-то или кого-то «не пущать»? С позиции сегодняшнего дня — за что-то перед самим собой стыдно?
— Были какие-то единичные случаи, но каждый из них имел оборотную сторону. Так, например, было предложено обсудить вызвавшую в верхах неудовольствие оперу Слонимского «Мастер и Маргарита». При всем моем уважении к Сергею Михайловичу к данному его произведению у меня имелись претензии. На мой взгляд, он излишне педалировал на теме «художник и власть».На заседании правления я высказывал свое сугубо личное мнение. Конечно, если бы я был старше и мудрее, то, наверное, в меньшей степени стал бы его афишировать.
Второй случай. Исключение из Союза композиторов Ростроповича. Тут мы действовали в соответствии с Уставом. Сейчас в списочном составе Союза композиторов есть человек 10, у которых в скобках значатся страны проживания: Франция, Германия. А согласно старому Уставу, покидая страну, человек автоматически выбывал из Союза. «В связи с тем, что Мстислав Ростропович покинул Советский Союз в соответствии с Уставом…» Видите, в формулировке никакой политики нет.
— Это как-то в дальнейшем отразилось на ваших отношениях с Ростроповичем?
— Абсолютно никак. Я не вхожу в круг его близких друзей. Встречаемся мы нечасто, но всегда искренне рады друг другу. Мстислав Леопольдович умный мужик, он все прекрасно понимает.
— Андрей Павлович, представляю, сколько времени отняли у композитора Андрея Петрова многочисленные совещания в райкоме, горкоме, обкоме, где вам как главе композиторской организации приходилось заседать!
— Я еще был делегатом партийного съезда. Но, вы знаете, я приноровился сочинять музыку и во время всех этих заседаний-совещаний! Вначале чувствовал себя неловко. Но когда увидел, как поэт Александр Прокофьева вытащил вот такой томище и стал читать, решил, что тоже могу себе позволить некую вольность. Но записывал я музыку не нотами, а буквами. Можно сказать, шифровал.
— И какой же из ваших мелодий мы обязаны съезду партии?
— «Песне о друге» из кинофильма «Путь к причалу». Помните: «Если радость на всех одна, на всех и беда одна…»? Еще — была еще такая песня — «Здравствуй».
— А симфоний на съездах партии не писали?
— Нет. (Смеется.) Это было бессмысленно.
— Почему?
— Потому что лучшая симфония всех времен и народов уже была написана!
— Простите, не понял.
— На банкете после завершения одного из съездов композиторов Никита Сергеевич Хрущев произнес тост. Как всегда очень длинный. Говорил он о политике, об экономике, о сельском хозяйстве. Когда дошел до искусства, сказал: «Но лучшую симфонию всех времен и народов сочинил…»
Тут он закашлялся, потянулся к графину. Композиторы подняли головы, стали вытягивать шеи, в надежде, что первый секретарь ЦК назовет его имя. А Никита Сергеевич попил водички, откашлялся и говорит: «…сочинил Карл Маркс».
Инет
