Николай Васильевич Гоголь был человек удивительно тонкой душевной организации, очень добрый, исключительно ласковый и нежный. Именно нежный. Некоторые его привычки просто умиляют. Так, он страстно любил полевые цветы. Современники рассказывают, что с ним невозможно было ехать летом в открытой коляске, потому что он каждую минуту выскакивал, срывал цветочек и начинал про него что-то рассказывать: как он называется по латыни и в народе, что с ним можно делать и какие легенды с ним связаны. Все это очень его интересовало.
Кроме того, он очень любил сад. Писатель и близкий товарищ Гоголя по Нежинской гимназии Василий Игнатьевич Любич-Романович вспоминал: «Гоголь любил ботанику. Всегда, когда у него была свободная минута, он отправлялся в лицейский сад и там подолгу беседовал с садовником о предметах его задач: «Ты рассаживай деревья не по ранжиру, как войска в строю, один подле другого, рассчитывая расстояние, а так, как сама природа это делает», — говорил он. Взяв в руку несколько камешков, он бросал их на поляну, добавляя при этом: «Вот тут и сажай деревце, где камень упал».
Еще Гоголь любил заниматься всяким рукоделием, притом, самым неожиданным, например, вязать, кроить. Своим сестрам он сам кроил платья, свои сюртуки тоже собственноручно подшивал и обшивал по последней моде. Вероятно, это было связано с тем, что он был единственным сыном в семье, где было несколько сестер. Отец его умер рано, и он рос в женском окружении. Сестры и мать его боготворили, все перед ним благоговели, как перед единственным сыном и старшим братом, и очень заботились о нем. И он в ответ тоже о них очень заботился.
Это теплое чувство, которое шло из семьи, из его окружения передавалось и всем остальным. У Гоголя было удивительное обаяние, которое всех покоряло, особая мягкость, душевность. Все его любили. Он мог совершать самые причудливые поступки и ему всё прощали. Повседневные привычки Гоголя порой ставили в тупик даже его самых близких друзей — насколько причудливыми и несуразными они выглядели со стороны.
Летопись его чудачеств, оставленная современниками, довольно внушительна. Например, он мог пообедать в обществе и сразу пойти спать. Мог спрятаться от человека, который к нему приехал, или сидеть в одной комнате со знакомым и делать вид, что не знает его. Однажды Гоголь вернулся в Москву из заграницы, но еще два месяца писал своей матери, что находится на чужбине. Хотя отношения с матушкой у него были самые прекрасные.
Как все люди, трепетно относящиеся к своему ремеслу, Гоголь был страшным конспиратором. Очень не любил говорить, над чем работает. Актер Щепкин, его близкий друг, однажды застал Гоголя в хорошем расположении духа. Николай Васильевич поделился с ним радостью: только что закончил работу над очередной главой «Мертвых душ». Вечером, когда они встретились в гостях у Аксакова, Щепкин не удержался и огласил, что вот Николай Васильевич сегодня закончил работу. Гоголь на него странно посмотрел и говорит: «Ты что? Откуда ты взял?» И на все возражения Щепкина только отмахивался: «Да ты ослышался, или чего-то сам напридумывал!».
Всю жизнь Гоголя преследовали страхи. Больше всего в жизни он боялся оказаться недостойным этого священного дара — литературного таланта. Но вместе с тем пугался и самых простых вещей: незнакомых людей, темноты. Будучи болезненный и мнительным, он был большой любитель самолечения и особенно самодиагностики. И еще он просто обожал дорогу, может быть, больше всего на свете. У него вошло в привычку лечить путешествиями все болезни: желудочные, простудные, депрессию и хандру. В одном письме Гоголь пишет: «Дорога меня вылечила. Только в дороге ко мне приходят мысли и сочиняется». Наверное, дорожные впечатления, встречи, сцены давали встряску его нервам, разнообразили полумонашескую жизнь одинокого холостяка.
Его раем на земле была Италия, и при всей огромной любви Гоголя к России возвращаться на родину писатель не захотел. И наконец, Гоголь был большим любителем сытно покушать. Причем, у него вошло в привычку готовить кое-какие блюда только своими руками. В Италии он стал заядлым макаронником. И потом, когда приезжал в Россию, то всякий раз давал указания повару. Когда макароны были в определенной стадии готовности, повар приносил их в комнаты, и Гоголь лично доводил блюдо до ума. Он добавлял нечто особенное по своему вкусу: сыр и какие-то приправы. Впрочем, любил он и родную украинскую кухню.
Современники вспоминают, что когда они с актером Щепкиным начинали обсуждать украинскую кухню, то все меркло вокруг. Один знакомый писателя пишет: «Перед обедом Гоголь выпивал рюмку водки, во время обеда – рюмку хереса, а так как его собеседники никогда не обедали без шампанского, то после обеда — бокал шампанского». Согласно понятиям того времени, такая мера употребления алкоголя означала, что спиртным Гоголь не увлекался.
Подобно многим людям умственного труда, Николай Васильевич был страшным сластеной. Любил варенье, пряники, конфеты. Друзья-гимназисты вспоминают, что у него все время карманы были набиты какими-то сладостями, которые он горстями черпал и ел. Поэтому руки у него были все время сладкие и липкие, а если липкие, значит и грязные. Это даже вызывало раздражение у его окружения. Сладкие руки доставляли неудобство и самому писателю, ибо Гоголь любил приодеться.
Он был немного франт, тщательно выбирал ткани, безумно любил сапоги, чтобы они были крепкие, прочные. Домашние и друзья рассказывали, что по утрам Гоголь надевал новый сапог и вертел им и так, и сяк, разглядывая и любуясь. А из одежды его любовью были жилетки – из самых разных цветов и тканей. Достоевский даже записал в дневник такую характеристику своего великого собрата по перу: «Гоголь — золотой фрак». Правда, справедливости ради надо заметить, что, по общему мнению, на Гоголе все сидело как-то не так, без шика. Привычками денди великий писатель так и не овладел.
Из инета.
Трудно сказать что-нибудь о Пушкине тому, кто ничего о нем не знает. Пушкин великий поэт. Наполеон менее велик, чем Пушкин. И Бисмарк по сравнению с Пушкиным ничто. И Александр I, и II, и III — просто пузыри по сравнению с Пушкиным. Да и все люди по сравнению с Пушкиным пузыри, только по сравнению с Гоголем Пушкин сам пузырь. А потому вместо того, чтобы писать о Пушкине, я лучше напишу вам о Гоголе. Хотя Гоголь так велик, что о нем и писать-то ничего нельзя, поэтому я буду все-таки писать о Пушкине. Но после Гоголя писать о Пушкине как-то обидно. А о Гоголе писать нельзя. Поэтому я уж лучше ни о ком ничего не напишу.
© Даниил Хармс. О Пушкине 1936 /в день рождения Н.В.Гоголя/
Чуть не 200 лет прошло, а как рифмуется с сегодняшней моралью определённой прослойки граждан
:
…больше всего угождай.. начальникам. Коли будешь угождать начальнику, то, хоть и в науке не успеешь и таланту Бог не дал.. а всех опередишь. С товарищами не водись, они тебя добру не научат; а если уж пошло на то, так водись с теми, которые побогаче, чтобы при случае могли быть тебе полезными.
Не угощай и не потчевай никого, а веди себя лучше так, чтобы тебя угощали, а больше всего береги и копи копейку: эта вещь надежнее всего на свете. Товарищ или приятель тебя надует и в беде первый тебя выдаст, а копейка не выдаст, в какой бы беде ты ни был. Все сделаешь и все прошибешь на свете копейкой»
© Н.В.Гоголь. Мертвые души /поучение отца Павлуши/ 11 июня 1842 г. вышла в свет поэма Николая Гоголя «Мёртвые души». (Увы, но вторая часть до нас не дошла…)
Автор публикации
Добавить комментарий
Для отправки комментария вам необходимо авторизоваться.