ВРЕМЯ ПОКАЖЕТ…

— Какая невеста? – Елена схватилась за сердце и опустилась на табурет у стола, напрочь забыв про жаркое на плите.
— Мам, ну какие невесты бывают? – рассмеялся Дмитрий.
— Сынок, погоди, совсем что-то темно перед глазами… Зачем это? Так рано! Да и кто она?
— А есть варианты?
Елена с ужасом посмотрела на сына.
— Только не говори мне, что…
— Мама, да, Марина, конечно! Какие еще варианты-то?
Елена судорожно выдохнула и спрятала лицо в ладонях. Как она этого боялась! Сколько раз разговаривала с Димой, просила, чтобы одумался. Толку-то! И как теперь быть? Скажи сейчас категоричное «нет» и скандала не оберешься…
— Сыночек, — она наконец подняла голову и даже попробовала улыбнуться. – Ты, конечно, уже взрослый и сам принимаешь решения. Если ты так уверен, то я приму твой выбор. И Марину приму. Только вот… Может быть не торопиться так? Что толку, что сейчас вы поженитесь, а потом ты в армию уйдешь. И два года будете так далеко друг от друга. Может лучше ты отслужишь, а потом свадьбу сыграем? И тогда уж и вы вместе, и мне радость – внуков нянчить буду…
— Нет, мам. Я все решил. Хочу, чтобы Марина женой мне стала сейчас. Ты же знаешь, как они живут. А если со мной что? Кто о ней позаботится? Она же совсем одна останется, если с бабушкой что случится!
— Прав-то ты прав, да только захочет ли сама Марина, чтобы я о ней заботилась? Ты у нее-то спросил? – Елена попробовала последний аргумент.
— Нет, не спрашивал еще.
— А ты спроси, Дима! Непростое ведь решение? Не кило картошки купить….
Елена, затаив дыхание, наблюдала за сыном. Что скажет, как повернет? Только бы отсрочку получить, а дальше видно будет. За два года много чего случиться может….
— Может ты и права, мама. Поговорю с ней. Ты меня не жди сегодня, ложись, я ключи взял. Мы с Лехой собрались после тренировки с пацанами встретиться. Я недолго. – Дима поцеловал мать в щеку и вышел из кухни.
Елена, тихонько перевела дух и, ойкнув, выключила плиту. Ну вот, еще и без ужина чуть не остались из-за этой…
Марину она не любила.. Сама не знала почему. Не нравилась ей эта девушка.. Вроде и причин особых не было, а вот поди ж ты…
Лучшая подруга Лены, Настасья, как-то спросила:
— Что тебя в ней не устраивает? Ведь на глазах выросла, все про нее знаешь. Никто слова плохого про нее ни разу не сказал. Да, сирота. Не повезло девочке. Но, бабушка-то у нее замечательная. Она еще у меня физику вела, когда я в школе училась. Как ее любили! Никакой канцелярщины на уроках! Всегда что-то интересное и расскажет, и покажет. А Маришку как любит?! Не надышится на нее. Да и Маришка к бабушке так же относится. Уже скоро год, как Галина Николаевна слегла. А Маринка все успевает – и за бабушкой, и в школу. Я заходила к ним с неделю назад. Дома чистенько, бабушка обихожена… Хозяюшка она, Маринка-то! И Димку твоего видно, что любит. Он как рядом встанет, так она аж не дышит. Глаза лишний раз поднять боится.. А ты кочевряжишься чего-то… Что не так, Лена?
— Да сама не знаю! Слишком уж она и хорошая, и правильная, аж противно!
— А тебе надо плохую и неправильную?
— Никого мне не надо! Дима молодой слишком, чтобы о семье думать, а эта вцепилась в него, как пиявка! Не оторвешь!
— Знаешь, Ленка, никогда не замечала за тобой, что ты такая склочная! – Настя поднялась из-за стола, за которым они пили чай. — Будешь такую политику вести, и сына потеряешь, и сама одна останешься, никому не нужная. Пойду я. Скоро ребята с речки придут, кормить надо….
— Настя! Ну, хоть ты мне душу не трави! – Елена в сердцах почти швырнула чашки в раковину.
— Сама кого хочешь отравишь. Это ж надо, сколько злости в тебе накопилось. И откуда что берется…
Настя ушла, а Лена еще долго сидела тогда на кухне, вспоминая разговор и пытаясь понять, что же ее так не устраивает в Марине.
Они знали друг друга много лет. Соседи же, куда деваться. С матерью Маринки, Ольгой, они приятельствовали, работая на одной фабрике. Крепкой дружбы не случилось, но общались. Елена тогда мало с кем сходилась близко. Некогда было. Работала, поднимала сына.
Мужа не стало, когда Диме исполнилось три года. Тяжело было, муторно, почти беспросветно. Да и много ли можно дать ребенку на зарплату медсестры? Бегала по пациентам, ставила уколы, подрабатывая. Дима рос хорошим парнем, понимая, сколько делает для него мама. Старался помочь, поддержать. Они понимали друг друга с полуслова, с полувзгляда.
— Хорошо, что ты у меня есть, сынок! Есть на кого опереться!
Дима рос, радуя мать успехами в школе и в секции бокса, которым он увлекся сразу и навсегда, раз придя на тренировку за компанию с Лешей, своим лучшим другом.
Елена смотрела на сына и начинала тихонько строить планы. Как вырастет, как выучится, как устроит свою жизнь. И никакая Марина в эти планы не входила. Ее сын был достоин лучшего. Не эта девчонка ему пара! Совершенно не она…
Марина рано осталась сиротой. Ей было всего шесть, когда родители, отдыхая на речке, утонули один за другим. Ольга прекрасно плавала, но спасти мужа, у которого судорогой свело ногу, она не смогла. Не хватило сил. Маринке много лет потом снилось, как бегает она у кромки воды и зовет родителей, пытаясь разглядеть хоть что-то в водной ряби. Она просыпалась в слезах, с криком, и Галина Николаевна старалась успокоить ее, крепко обнимая, чтобы прогнать этот кошмар, вытеснить его из сердца любимого своего ребенка.
Со временем кошмары стали сниться Маришке реже, а когда появился Дима и вовсе перестали…
Они учились в разных школах. Так получилось, что Дима пошел в ту школу, которая была рядом с домом, а Маринка училась в физико-математической, где тогда преподавала еще ее бабушка.
Дети встречались только во дворе. Сначала бегали, играя в «казаки-разбойники», салки и прочие ребячьи игры. А потом какое-то время не виделись, потому, что Маринке было совершенно некогда носиться по двору, ведь бабушка всерьез занялась ее образованием. Музыкальная школа, фигурное катание – у Марины не оставалось даже минуты свободной. Но, она сама выбирала, чем заняться, бабушка никогда не настаивала ни на чем. Для нее мнение внучки было важно.
— Это твоя жизнь! Тебе и решать! Болтаться по улице, прости, ты не будешь! Я категорически против. Значит выбирай, чем займешься. Только думай хорошенько, чтоб не получилось так, что бросишь потом на полдороге. Пробуй! Но, не два-три занятия, а хотя бы год. Тогда точно будешь знать – надо оно тебе или нет.
И Маринка пробовала.
Ей нравилось рисовать, но, проходив год на занятия в художественную школу, Марина категорично заявила, что дальше будет рисовать только для себя, для души, а не из-под палки.
— Так в музыкалке-то тоже из-под палки? – хитро прищурилась бабушка.
— Посмотрим!
Через год, Марина сказала, что музыка ей не просто нравится. Она готова сидеть за инструментом часами. И палка ей не нужна.
Галина Николаевна вздохнула и достала отложенные деньги, прикидывая, сколько там не хватает, чтобы приобрести пианино. Дальше без инструмента было уже нельзя, а проситься каждый раз «на рояль» к Эмилии Карловне, которая преподавала в музыкальной школе и по совместительству была ее любимой соседкой, совесть уже не позволяла.
— Галиночка, вы совершенно зря это придумываете! Ваша девочка мне только в радость! С моим артритом играть уже невозможно, а инструмент должен звучать! Ведь только тогда он жив!
И Галина Николаевна смирилась, уступив. А инструмент появился у Марины после того, как Эмилия Карловна тихо ушла во сне, никого не потревожив и не обременив, впрочем, как и на протяжении всей своей жизни. Рояль она оставила любимой своей ученице… И Галине Николаевне пришлось сильно постараться, чтобы найти место для инструмента в небольшой их квартирке. Марина играла часами, стараясь, впрочем, делать это тогда, когда большинство соседей было на работе. Галина Николаевна обошла их с извинениями, но ее дружно успокоили.
— Пусть девочка учится! Дай Бог, скоро будем на ее концерты ходить! Играет-то — замечательно!
Однажды Маринка возвращалась с занятий вечером, когда возле дома, на площадке, где шла стройка, на нее напали собаки. Она отбивалась от них папкой с нотами, прижавшись спиной к забору, когда подоспели Дима с приятелями, которые шли с тренировки.
— Испугалась? – Дима подбирал рассыпавшиеся по земле листы и снизу-вверх глянул на Марину, которая пыталась осознать, что все закончилось. Она еще раз зажмурилась и помотала головой, а Дима, глядя на эту кудрявую, перепуганную девушку, вдруг понял, что готов вот так защищать ее и дальше хоть от всего мира….
Встречались они урывками, каждый раз благодаря судьбу за те несколько минут, которые выдавались им, чтобы побыть вместе. И, когда Галина Николаевна, перенеся подряд два инсульта, совсем слегла, Дима старался как можно больше времени проводить рядом с Мариной, помочь ей, облегчить эту ношу и она была ему безмерно благодарна, за то, что не осталась с бедой один на один…
Елена все это знала. Пару раз даже пыталась вмешаться, но увидев, что сын совершенно не понимает, почему она так категорично настроена, — сбавила обороты, решив, что все рассосется само собой. Ведь, как может быть интересно возиться с лежачей больной парню в его возрасте? Да и девушка, которая вся в заботах и бесконечной беготне, тоже не мечта…
Но, со временем, она поняла, что Дима не отступит. И это ее порядком испугало. Не такой судьбы она хотела сыну.
Но, ее никто не спросил….
Митя с Мариной тихо расписались за две недели до того, как пришла повестка. Никому ничего не сказав, кроме верного своего Лехи, Митя решил, что так будет лучше. Елена стояла в ЗАГСе с таким лицом, что даже Настя ее одернула шепотом:
— Смени мину-то, подруга! Не хоронишь ведь, а женишь сына! Порадовалась бы!
— Какая ж тут радость! – с досадой отмахнулась от подруги Елена.
Митя глянул на мать, и она тут же попыталась улыбнуться. Получилось плохо. Дмитрий нахмурился… Он любил мать, но в последнее время все больше убеждался, что они почти перестали понимать друг друга…
Марина пыталась возразить, когда Митя сказал, что мама переживает и не поддерживает его затею узаконить отношения до службы, но он только обнял ее:
— Родная, ну какая разница, сейчас или потом. Вот приду со службы, сыграем свадьбу как положено. С гостями, тортом и пупсом на капоте. А сейчас, для меня главное, что ты моя жена!
— Нельзя так, Митя, она твоя мама…
— Так ты против? – он шутливо нахмурился.
— Я «за»! – Марина вздохнула и обняла будущего мужа.
Всего несколько дней было отмеряно им для полного счастья, а потом пришла повестка. А еще чуть позже новость, от которой похолодели разом и Марина, и Елена.
Кавказ… Чечня…
Маринка не знала, что перед тем, как уехать, Дима встречался с друзьями и, отведя в сторонку Алексея, которому дали отсрочку, попросил его присмотреть за Мариной и Галиной Николаевной.
— Это хорошо, что ты остаешься! Мне спокойнее будет.
— Не вопрос, Дим! Служи спокойно!
Связь с Дмитрием оборвалась спустя два месяца.
Елена, проглотив гордость, пришла к Марине.
— Тебе-то пишет?
— Нет, ничего не было… — Маринку было не узнать. Осунувшееся, посеревшее лицо, небрежно скрученные в узел кудри. Она уже несколько ночей не спала, не понимая, что происходит.
— Плохо… Ладно, пойду я. Если что получишь, сообщи хоть…
— Конечно! Елена Владимировна, может чаю?
— Некогда мне с тобой чаи распивать! – Елена
сердито глянула на девушку, повернулась было к выходу, но внезапно остановилась. – А ну-ка! Глянь на меня? Ты что, тяжелая?!
Марина покраснела и опустила голову, еле заметно кивнув.
— Скорая какая! Куда торопилась-то?! – Елена, не скрывая эмоций, почти кричала…
В комнате раздался странный звук, и Марина выпрямилась, подняв заплаканные глаза на свекровь.
— Простите, мне к бабушке надо.
— Иди уж! Потом поговорим. Хорошо еще, что срок маленький!
Последние слова Марина не расслышала, уже мечась между аптечкой и бабушкой в комнате.
А Елена, открыв двери, нос к носу столкнулась с Алексеем.
— А ты что здесь забыл?
— Так, Дима попросил помогать Марине, пока его не будет.
— Вон оно что… Знатный из тебя помощник получился, — недобро прищурилась Елена и, отодвинув с дороги Алексея, пошла вниз по лестнице…
Тот ничего не понял, кроме того, что мать лучшего друга явно не в настроении. Он пожал плечами, подхватил сумки с картошкой и овощами и открыл двери.
— Маринка! Ты где?
— Леша! Как ты вовремя! Скорую вызывай! Бабушке плохо совсем!
…Галины Николаевны не стало через два дня. Маринка, как не старалась, не могла потом вспомнить ничего из этих дней. Леша и ребята из секции взяли на себя хлопоты, осторожно водя ее под руку, там, где нужно было ее присутствие. Соседки, поохав, подключились к хлопотам, освободив Марину от тяжелых обязанностей. Настя сидела с ней в комнате, кутая в бабушкину шаль и держа под рукой флакончик с валерьянкой…
— Плачь, девочка, надо плакать!
— Не могу… И нельзя мне… Бабушка бы ругалась. – Марина чертила на стене узоры пальцами, не замечая, как те складываются в формулы, которые так любила ее бабуля.
— Почему нельзя? – Настя погладила Маринку по руке и нахмурилась.
— Ребенка я жду. А бабушка когда-то говорила, что беременным нельзя нервничать и смотреть надо на красивое…
— Правильно говорила бабушка твоя, Маринка! Умная была женщина! А ведь это радость… Один человек ушел, другой – придет…
— Где уж тут радоваться… Бабушки теперь нет, от Димы тоже никаких вестей нет… Я совсем одна, тетя Настя! – Маринка все-таки расплакалась, всхлипывая совсем как ребенок.
Настасья крепко обняла ее, покачивая и пытаясь найти хоть какие-то слова утешения. Ничего не придумав, она просто тихонько запела детскую колыбельную. Эта колыбельная и осталась тем единственным, что помнила из этого страшного для нее времени, Марина…
Елена проститься с Галиной Николаевной не пришла. Зато пришла через неделю, чтобы поговорить с Мариной.
— Подумай. Время тяжелое. От Димы вестей нет. Будут у тебя еще дети…
— Уходите… — Марина чертила пальцем по столу, не поднимая глаз на свекровь.
— Как знаешь…
Олежка родился в срок, крепким и здоровым. Это было тем более удивительно, что от и так тоненькой и хрупкой Маринки, осталась, хорошо, если половина…
Из роддома Марину забирал Алексей, который все это время постоянно был рядом, пытаясь всеми правдами и неправдами узнать хоть что-то о Дмитрии. Увы, новостей не было.
Елена обращалась во все возможные инстанции, но тоже ничего не добилась. Ответ был один: «Ждите!»
Она возвращалась домой, предприняв очередную тщетную попытку узнать хоть что-то, когда увидела, как из машины соседа по двору, выходит Марина, передав сверток, перевязанный голубой лентой, Алексею.
— Елена Владимировна… — Марина улыбнулась было свекрови, но увидев, как потемнели ее глаза, осеклась.
— Бесстыжая! – Елена плюнула под ноги Марине. – Муж сгинул, а она! Глаза бы мои тебя не видели!
Леша чуть дернул на себя Марину и следующий плевок тоже не достиг цели….
— Пойдем-ка, Маринка! Не надо оно тебе сейчас совершенно!
Он крепко взял ее под руку и повел к подъезду.
Марина шла как во сне. За что? Ведь это ее внук! Ладно ее не любит, но неужели на ребенка посмотреть не хочется…
— Значит не хочется…
— Что? – Леша повернул голову, с тревогой глянув на Марину.
— Да это я так, Леш, мысли вслух, — тряхнула коротко обрезанными кудряшками та.
Волосы она обрезала в тот самый день, когда ей на запрос ответили – «пропал без вести».
— Он — живой! – отрезала Маринка, когда секретарь попыталась ее упокоить, протягивая стакан воды и лепеча что-то о том, что сейчас так много погибших.
Оттолкнув руку со стаканом, Марина стряхнула с юбки капли и, гордо подняв подбородок, вышла из приемной.
Бред какой! Разве не почувствовала бы она? Разве не поняла бы? Не может такого быть! И вернется Дима! Возьмет на руки сына!
Голова закружилась, Марина прислонилась к прохладной стене и погладила свой, уже заметный тогда, живот.
— Дождемся мы нашего папку, да, малыш? Обязательно дождемся! И бабушке ничего не скажем, нечего ее волновать пока. А он тебе, знаешь, как обрадуется?! Он так хотел, чтобы у нас были дети…
И вот, Олежка уже есть, а отец его пока так и не объявился….
Марина нянчила сына, ждала новостей, которых все не было. Пару раз пыталась поговорить со свекровью, но та бросала трубку.
— Значит, не нужны мы ей, маленький… Ну, ничего. Жизнь длинная, может еще оттает и будет у тебя бабушка…
Почти год она жила как в полусне. Набрала дополнительных учеников, чтобы хоть как-то сводить концы с концами. Олежка замирал, слушая, как играет мать и почти не капризничал, когда неловко тарабанили по клавишам ее ученики, пытаясь хоть как-то освоить музыкальные премудрости. Иногда, какая-нибудь мама, ожидая свое чадо, слышала, как начинает гулить младенец и смеялась:
— Какой музыкальный у вас ребенок!
— Да! Кто знает, может и вырастет из него великий композитор! – улыбалась в ответ Марина.
Она ждала. Вся ее жизнь превратилась в сплошное ожидание. И однажды оно закончилось….
Дмитрий вернулся. Его, вместе с сослуживцем, больше года держали в плену. Дважды они пытались бежать и дважды их ловили, жестоко наказывая. Третий раз, к счастью, оказался удачным.
Он лежал в госпитале, когда Елена получила одновременно и извещение, и письмо от сына. Никому ничего не сказав, она собралась и уехала в Москву.
— Мама!
— Димочка! Родной мой, живой! – Елена целовала руки сына и плакала, не обращая внимания на людей вокруг.
— Живой, мама, живой! Все хорошо, не плачь! – Дима смотрел на дверь с каждой минутой понимая, что та долгожданная, кого он больше всего хотел там увидеть, не войдет, не охнет от счастья, как мать. – Мама, а где Марина?
— Димочка… — Елена внутренне содрогнулась от того, что собиралась сделать, но, не давая себе времени передумать, быстро заговорила.
– Не хотела я тебе говорить сразу. Радость портить не хотела Марина ведь не дождалась тебя. Сошлась с кем-то… Похоже, что с Алексеем. Сына родила Забудь ты ее, сыночек! Ты такое пережил, теперь у тебя совсем другая жизнь начнется.
— Другая… — Дмитрий отвернулся к окну. Подушка быстро стала мокрой, а слезы так и не останавливались.
«Странно, — думал он, — за все время ни слезинки, а тут реву как девица…»
Елена молча сидела рядом, уговаривая себя, что все она сделала правильно. Тот тихий, еле слышный голосок, который настойчиво твердил ей, что она неправа, Елена предпочла не слушать…
Спустя три недели Дмитрия выписали из госпиталя.
— Домой, сынок! Домой! – Елена радовалась, как никогда в жизни.
Единственное, что омрачало радость, так это то, что Диме придется увидеть Марину. Но, Елена успокаивала себя тем, что ее, всегда любивший правду, сын, даже не посмотрит теперь в сторону этой девчонки.
Жизнь странная вещь и иногда складывает мозаику совершенно не так, как, казалось бы, было логично и правильно. Так случилось и в этот раз. Первым, кого увидел Дмитрий, который уже твердо решил завербоваться на Север и уехать из родного города, стала вовсе не Марина, а Алексей. Вечером, выйдя прогуляться, недалеко от дома, Дмитрий встретил закадычного своего друга, который шел по улице, под руку с симпатичной девушкой, которая заразительно хохотала, пряча лицо у него на плече….
— Вот, значит, как… — Дмитрий остановился, глядя на замершего Лешу.
— Дима… Димка! Ты живой!!! – Лешка бросился обнимать друга, тормоша его и не понимая, почему тот замер как столб. – Когда ты? Как ты? А Маринка знает?!
— Маринка? И у тебя совести хватает про нее говорить?! – Дима, уже не сдерживая себя, размахнулся и коротким хуком уложил друга на землю.
— Сдурел?! Что на тебя нашло-то? – Алексей, сидя на земле, медленно потирал челюсть. Хорошо еще, что Дима столько времени не тренировался, а то бы возиться бы ему с переломом.
— Что нашло? Как сына назвал, от моей жены?
— Дима, ты говори, да не заговаривайся! – потемнел лицом Алексей. – Ты на что намекаешь?!
— Не намекаю, а прямо говорю! С такими друзьями, как ты и врагов не надо…
— Сына твоего Олег зовут, как ты и хотел, — внезапно успокоился Леша, понимая, что друг явно не в себе. – А это – Саша, моя жена. Знакомься. Мы уже больше года вместе….
Диме показалось, что он провалился в какую-то яму. Голос друга звучал глухо, как через толстую стену… Казалось, ухо не хочет воспринимать звуки, чтобы не разбился на осколки разум, переосмысливая все основы, на которых стоял до сих пор его мир…
«Она же мне никогда не врала… Мама, зачем?!»
Дима протянул руку, помогая подняться другу. Он заглянул в глаза Леше и крепко обнял его.
— Спасибо!
— Иди уже! Ждет. Все это время ждала. Никому не верила, твердила, что ты живой….
Дима хлопнул по плечу друга, кивнул Саше, и пошел в сторону дома.
Марина дернулась, когда звонок разбудил только что задремавшего сына.
— Чшшш! Спи, мой маленький, спи! – она прижала к себе Олежку покрепче, успокаивая его, и распахнула дверь.
— Живой! Родной мой! – Маринка плющом вилась вокруг мужа, а Дима не знал, кого целовать первым – жену или сына…
Руки дрожали, когда он первый раз взял на руки своего ребенка.. Сын…
Счастье в тот день тихими крыльями укрыло дом Марины. Она выдернула из розетки шнур телефона и накрепко заперла дверь. Никому нет места сегодня в ее доме! Никто не должен потревожить то, чего она так ждала и, хоть и боялась себе признаться, уже почти не надеялась получить.
Они то говорили, взахлеб, перебивая друг друга, то вдруг замолкали, прижавшись друг к другу, и тишина не разделяла, а объединяла их в одно целое….
— Трудно было? – Дима целовал руки Маришки.
— Неважно. Все уже неважно, Димочка! Скажи мне кто-нибудь, что надо снова все это пережить, но я увижу тебя живым, – я согласилась бы не раздумывая.
— Как сама справлялась?
— А я ведь не сама. Леша помогал, Саша. Она очень хорошая.. Работает медсестрой в нашей детской поликлинике. Ребята твои тоже помогали, соседи. Тетя Настя постоянно рядом. Олежка уже ее «бабой» зовет. Как сын ее, Толик, уехал, она совсем одна осталась. Очень мне помогла, когда бабушки не стало.
— Я должен был рядом быть все это время.
— Это не от тебя зависело, родной. Главное, что сейчас ты здесь….
Она прижалась к плечу мужа и выдохнула. В голове еще не укладывалось, что они вместе, а сердце уже скакало от радости, сбивая дыхание, отнимая силы и даря новые.
Уснули они под утро, так и не наговорившись, не надышавшись друг на друга, а проснулись от того, что входная дверь буквально сотрясалась от ударов. Марина испуганно вскочила, еще ничего не понимая и схватила на руки захныкавшего Олежку.
— Ты что? Маришка! Успокойся! – Дима обнял жену. – Я же здесь. Пойду гляну, кто там такой нетерпеливый….
Глянув на часы, который висели в коридоре, он удивленно поднял брови. Полпятого. Пожар что ли… Он открыл дверь и увидел мать.
Елена стояла на площадке встрепанная, покрасневшая от злости. Она всю ночь думала, что скажет «этой», когда Марина откроет ей. Обегав с вечера весь район и подняв на ноги друзей сына, она узнала от Алексея, что Дмитрий теперь в курсе всего, что произошло, пока его не было. Задохнувшись от ярости, глядя на усмешку, с которой смотрели на нее Леша с женой, она молча ушла из их дома и остаток ночи бродила по улицам, пытаясь хоть как-то привести в порядок мысли.
А сейчас, увидев сына, она перевела дыхание, справилась, наконец, с эмоциями, и только открыла рот, чтобы что-то сказать, как Дима, молча смотревший на нее, очень тихо, и, как-то аккуратно, словно стеклянную, закрыл перед ней дверь. Она подняла было руку, чтобы снова постучать, но в последний момент передумала. Пусть успокоится. Он в порядке, а это главное. Да и ей тоже не мешает успокоиться….
Почти час просидела Елена на ступеньках в подъезде Марины, пока не начали спускаться вниз по лестнице первые жильцы, собравшиеся на работу. Тогда она встала, отряхнула юбку и вышла во двор.
..Яркое солнышко только начало вступать в свои права на этот день. Она прищурилась и обвела взглядом с детства знакомый двор. Здесь выросла она, вырос и ее сын. Вон качели, на который он так любил качаться, и мимо который ни разу они не прошли после садика. Вон самодельные турники, с который Дима когда-то неудачно упал на спину и перепугал ее до потери сознания, когда не смог вздохнуть. Все обошлось, но то чувство страха, которое напрочь забрало у нее дыхание, так же как у сына, Елена помнила до сих пор. Вот оно что… Вот почему она вспомнила про это! Сейчас то же самое чувство вернулось к ней. Лена поймала себя на том, что дышит резкими вдохами, как будто через силу. Страх просто парализовал ее.. Что, если Дима никогда не простит ей того, что она натворила?
За спиной хлопнула дверь подъезда и Лена резко обернулась. Настасья шла по дорожке, глядя прямо перед собой.
— Настя! Привет! Как хорошо, что ты так вовремя, а я…
Елена осеклась, потому, что Настя не сводя глаз с дорожки и глядя себе под ноги, молча прошла мимо нее. Мимо! Словно и не было ее, Елены, там…
— Настя… — голос Лены прозвучал так странно, почти жалобно, что Настя не выдержала и повернулась.
..Не вычеркнешь из жизни полвека, которые знаешь человека, просто так, без объяснений. Пусть и не хочется даже полминуты терять, полслова, на кого-то, ставшего совершенно чужим и непонятным. Хочется закрыть глаза и уши и бежать прочь от того, с чем столкнулся в том, кого, казалось, хоть немного да знаешь. Откуда берется эта чернота в людях? Кто вкладывает ее маленькой каплей обиды или несправедливости, в светлые, детские еще души, чтобы она росла и множилась?
— Что, Лена? Что ты мне сказать хочешь? Или можешь? Сама ведь все понимаешь, хотя может и не хочешь признавать пока. Откуда столько злобы? Откуда, Лен? Ведь он сын тебе. Ладно, Маринка тебе не ко двору пришлась, хотя живут люди и с менее приятными невестками, прикрутив себя, свою гордость, ради сыновей… Но, это же какой злыдней надо быть, чтобы не сказать девке, что муж ее живой?! Ведь месяц почти не знала ничего ни она, ни кто другой, пока вы не приехали… До сих пор не пойму, почему не сообщили ей. Хотя, как у нас почта работает, так…
— Не почта виновата. Он к ней прописаться не успел. По месту жительства сообщили… — Елена боялась поднять глаза на подругу.
— Вон оно что! Тогда вообще не понимаю тебя. Где ты себя потеряла? И вот чего я совсем не разберу, так это того, что Олежку ты не то, что не любишь, а даже видеть не захотела. Ведь он кровь твоя! Если не вернулся бы Дима, что было бы? А тут жизнь новая, часть сына твоего. Уж топать начал. А ты… Подавилась ненавистью и злостью своей… Не верим мы, выбили из нас это. Но, я тебе скажу, что есть кто-то там наверху над нами.. И этот кто-то сильно пожалел твоего сына. Да и тебя, неумную и недалекую, любит, раз вернул его домой. А ты сама, своими руками все это в грязь затолкла… Эх, Леночка, жалко мне тебя… Ведь был у тебя шанс все наладить, а ты его упустила. И вот еще что, подруга дорогая. Нет меня для тебя больше! Не хочу о твою черноту мараться. С этого дня мы с тобой незнакомые люди!
Настя сердито повернулась, тряхнула седой головой и пошла дальше, чувствуя на себе взгляд бывшей подруги.
«И ведь ни слезинки! Не баба, а статуя! А ведь жизнь давала, должна бы и понимать… Господи, не допусти мне стать такой! Ведь скоро совсем подрастут ребята, приведут мне своих девочек. Дай мне смирения и терпения принять каждую. Любви дай к ним, незнакомым пока, ведь они тоже чьи-то дети! И Маринку с Димой охрани, как до этого берег. Пусть все у них сладится!»
…Елена проводила взглядом Настю, пытаясь вдохнуть и чувствуя, как острая боль разливается в груди. Что ж это такое? Почему даже Настя ее понимать отказывается? Ведь не хотела она ничего плохого. Как они не поймут? Сын для нее – все!
Она еле дошла до дома, прилегла на диван в гостиной и до вечера провалилась в какой-то морок. Кружили перед глазами воспоминания, разрывалось сердце от осознания непоправимого. Ведь не простит ее сын.. Не забудет.. Только сейчас Елена поставила себя на его место на минуту и ужаснулась.. Не прощают такое.. Значит, и жизни ей теперь нет..
С того дня она жила как в тумане. На автомате что-то делала, машинально отмеривая минуты, часы, дни… Ловила себя на том, что готовить перестала, но иногда так же автоматически вставала к плите, чтобы приготовить что-то для сына. Готовое выкладывала на тарелку, ставила на стол, любовно укладывая приборы, и садилась напротив. А потом, очнувшись, выбрасывала все в мусорное ведро и горько плакала, понимая, что уже никогда не придет ее мальчик, не обнимет, поблагодарив за особо удавшийся нехитрый ужин.
Изредка видела она во дворе гуляющего с сыном Диму. Караулила, вычисляла, когда выйдут, а потом пряталась за занавеской и в голос выла, захлопнув форточку, чтобы не дай Бог, не услышал кто…
…Отношение к Марине у нее не поменялось, она все так же винила ее, придумывая все новые и новые причины, почему это необходимо. Как не странно, но это держало ее на плаву, став своеобразным буем, который не давал ей уйти совсем под воду, в том море отчаяния, где ее болтало и откуда выбраться ей, видимо, было уже не дано…
А Дима с Мариной наверстывали упущенное, стараясь как можно больше времени проводить вместе. Настя, глядя на Маринку посмеивалась:
— Вот, что значит — мужик в доме! Расцвела, похорошела! Не девочка, а мечта! Маринка, как дела-то у вас?
— А все хорошо, тетя Настя, все хорошо! – Марина светилась от счастья…
Правда, длилась эта эйфория недолго…
Прошло два года. Жизнь вокруг стремительно менялась, выбивая из-под ног опору, пугая неизвестностью. Подрос и пошел в садик Олежка, устроилась на работу в музыкальную школу Марина, попав, наконец, в ту среду, к которой лежала душа. И только Дима начал сильно беспокоить жену, которая с тревогой поглядывала на него, гадая, стоит ли вмешаться более решительно в то, что происходит, не слушая его возражений.
Он по-прежнему не общался с матерью, напрочь вычеркнув ее из своей жизни, и жизни своей семьи. На робкий вопрос Марины, отрезал:
— Нет ее больше. Знать ее не хочу. И ни к тебе, ни к Олегу близко не подпущу. Мало ли что ей в голову взбредет? Все, родная, закрыли тему. Вы моя семья. Ты и Олег.
— Дима, нельзя так. Все-таки мать она тебе. Настя говорит, болеет сильно. Она с ней рассорилась, ты ее знать не хочешь… Это страшно, Димочка, быть одной. Я знаю…
Дима молча обнял жену и помотал головой. Нет, невозможно. Как простить то, что бросила их, пока его не было? Как простить, что скрыла от Марины то, что он жив? А, главное, как простить, что сына его, внука своего, не приняла? Не взяла ни разу на руки, не обняла… Это совсем не его мама….
Марина больше не заводила этого разговора, понимая, как тяжело мужу. Но, с тревогой следила за ним, будя по ночам.
Дмитрию стали сниться кошмары. Все то страшное, что случилось с ним с тех пор, как перебросили их на новое место службы, не давало ему покоя все эти годы. И если по возвращении домой, радость от осознания того, что жив, жена рядом, сын родился, как-то приглушила воспоминания, заменив их новыми, то со временем все вернулось и снова видел он тот окоп, после которого не осталось никого, кроме него и Мишки… Снова видел он во сне ту яму, где сидели они, пытаясь хоть как-то поддерживать друг друга. Снова видел горную тропинку и людей, который вальяжно шагали за ними, ковыляющими на сбитых в кровь ногах, понимая, что никуда они не денутся…. А эта проклятая тропинка, как будто все больше замедляла их шаги, помогая преследователям…. Снова видел своих парней, которые отбили их у погони в последнем побеге, а потом несли на себе до самого лагеря, молча стиснув зубы, чтобы скрыть эмоции, ведь им с Мишкой и так досталось… Все это вернулось и почти каждую ночь Дима криком кричал, пугая сына, не в силах вырваться из этой бездны отчаяния, куда снова и снова погружали его воспоминания… Марина будила его, покачивая как маленького и сама плакала с ним..
Они сходили к одному специалисту, потом к другому, потом к третьему и так дальше, пока не осталось уже в городе тех врачей, кто не пытался бы помочь Дмитрию, назначая все новые и новые препараты. Помогали связи Марины, у которой в учениках ходило полгорода. Везли лекарства, которых было не найти, давали советы, к кому обратиться. И только, когда первый раз в ночной тишине прозвучал отчаянный крик: «Мама!», она поняла, что надо сделать….
…..Елена открыла дверь и замерла..
— Ты?!
— Я. Мне поговорить с вами надо. – Марина решительно отстранила рукой свекровь и вошла в квартиру. – Ни к чему соседям наши семейные подробности. Речь не обо мне, о Диме.
Лена прикрыла дверь, прислонилась к ней спиной и выжидающе посмотрела на невестку, отмечая, что та снова похудела, осунулась. Видимо, семейная жизнь уже не так ее радовала…
— Что тебе нужно?
— Мне? Ничего. Вам нужно.. Диме нужно… Я здесь ради него и только…
— Что с ним? – Марина услышала в голосе свекрови прозвучавший страх и мысленно выдохнула. Если боится, значит есть шанс. Значит, что-то за душой еще теплится.
— Он почти перестал спать. А когда спит – кричит, потому, что ему снятся кошмары..
— Это все ты виновата!.. Был бы дома – уже успокоился, дома и стены лечат…
— Замолчите… Или я сейчас выйду отсюда и больше никогда у вас не будет шанса помириться с сыном… Хватит… Я уже не та девочка, которой вы плевали под ноги… Многое изменилось и многое произошло с тех пор.. Ни мне, ни моему сыну ваша любовь не нужна и неинтересна… Но, своего-то сына вы еще любите? Не поверю, что его вы возненавидели так же, как и меня. Я хочу попросить… Нет, не так… Потребовать от вас, чтобы вы сделали все возможное, чтобы помириться с сыном. Сами понимаете, что натворили… Он пока держится, но врач, у которого мы были последний раз, сказал, что это ненадолго. Слишком много он вынес и сейчас ему покоя нет. Поэтому и возвращается все снова и снова, поэтому проживает он снова и войну, и плен, и все прочее. Чем это обернется… Ничем хорошим! Поэтому, давайте, вспоминайте, что вы – его мать! Дайте своему сыну спокойствие с вашей стороны. Я знаю, как вы умеете играть на публику. Так примените сейчас свои способности так, как никогда до этого! Я открою вам свой дом, даже чаю налью и на праздниках буду на почетное место сажать… Всем соседям расскажу, какая вы прекрасная бабушка… Подарки ребенку буду приносить сама, вам останется только отдать их Олегу и улыбаться! Просто улыбаться так, чтобы Дима поверил… Засуньте свою ненависть ко мне подальше и спасайте своего сына, потому, что без вас он не справится. – Марина перевела дыхание и тихо добавила. – Когда ему там страшно, он вас зовет…
— А ты не так проста, как кажешься… — Елена с удивлением разглядывала невестку. – Никогда не думала, что ты можешь вот так… Зачем?
— Я люблю его. Неужели непонятно? Не так как вы, конечно, но люблю. Так вы сделаете то, о чем прошу?
Елена не задумалась даже на секунду:
— Да.
— Тогда слушайте, что вам надо сделать. Коротко рассказав о своем незамысловатом плане, Марина дождалась кивка от Елены и, отодвинув ее с порога, вышла из квартиры….
Ее трясло так, что она не сразу попала ногой на ступеньку лестницы и чуть не упала, схватившись в последний момент за перила. Перед глазами плясали противные черные мушки, а в голове крутилась только одна мысль:
«Я все делаю как надо. Главное – Дима»….
Никогда за всю свою жизнь Марина не видела в глазах людей столько злости и ненависти, сколько увидела сейчас у Елены. Как можно жить с такой тьмой в душе? Растить, лелеять, пестовать… Она не понимала.
Долго еще она сидела на лавочке, возле подъезда, пытаясь успокоиться, пока, наконец, не поднялась и не пошла медленно к своему подъезду. По дорожке, ей навстречу бежал Олежка, которого забрал из садика Дима.
— Мама! – малыш размахивал какой-то цветной бумажкой. – Смотри, что я тебе нарисовал!
И отпустило сердце, оттаяло, забилось снова, когда она, подхватив на руки, прижала к себе сынишку…
А через две недели в квартире Марины и Димы с утра стояла суматоха. Готовили небогатый стол, готовясь встречать гостей, которые придут поздравить с днем рождения Дмитрия.
— А вот эти тарелки на стол просто стопочкой поставь, я сама потом… — Марина протянула стопку тарелок Саше и дернулась, когда в очередной раз прозвенел звонок. – Я сейчас!
Она выскочила из кухни как раз вовремя, чтобы перехватить в коридоре мужа, который распахнул дверь и увидел на пороге мать…
— С Днем рождения, сынок…
Марина вклинилась между мужем и свекровью, не дав ему закрыть дверь.. Молчание затягивалось.. Два человека, когда-то самых родных и близких, сейчас смотрели друг на друга, не решаясь сказать больше ни слова. Марина уже готова была прервать эту выматывающую тишину, которая, не длясь и пары минут как-то затянулась на целую вечность, но тут в коридор выскочил Олег и с размаху врезавшись в папины ноги, обнял его, и поднял свои карие глаза-вишни, точно такие же как у отца, на незнакомую женщину, которая стояла у порога.
— А ты кто?
Елена задохнулась, когда увидела, как Олег повернул голову, как поднял руку и почесал вихор, точно такой, как у Димы в детстве.. Марина, внимательно наблюдая за ней, увидела в глазах Елены то, чего так ждала и улыбнулась. Не совсем потерянная еще…
— А это, малыш, новая гостья. Поможешь ей? Дай тапочки и проводи в комнату, как я тебя учила, хорошо?
Олежка надулся от гордости за такое важное поручение и кивнул.
Марина положила руку на плечо мужа и глянула ему в глаза.
— Как решишь, так и будет.. Я рядом..
Дима внимательно посмотрел на жену, глянул на мать, которая столбом застыла на пороге, не сводя глаз с внука и шагнул в сторону, пропуская Елену в их дом….
….А Марина постояла еще немного в коридоре, после того, как они ушли в комнату, выравнивая дыхание и собирая мысли в одно целое. В коридор выглянула Саша и, приобняв подругу за плечи, спросила:
— Это что за явление?
— Терапия, — коротко ответила Марина.
— Ясно. А тебе потом самой терапия не понадобится?
Марина молча повернулась к Саше и улыбнулась. Саша удивленно и чуть испуганно посмотрела на подругу, а потом обняла ее покрепче.
— Поняла. Вопрос снят с повестки. А как думаешь дальше?
— Время покажет, Сашенька… время покажет…

© Copyright: Людмила Леонидовна Лаврова, 2022г.