Дорога, монотонно тянувшаяся среди укрытых снегом полей, лесов и перелесков, редких унылых деревенек, знакомая до малейшей трещины в асфальте, с каждым километром приближала Алексея, водителя большегрузной фуры, к родному дому.

Но сегодня он не испытывал радости от возвращению и скорой встречи с женой, понимая, что разговор предстоит не из лёгких. Однако от задуманного отказываться мужчина не собирался…

-Где едем? — зевнув, спросил напарник, который устроился в спальнике.

— Сто километров осталось, рано проснулся, я разбужу, поспи ещё, — ответил Лёха товарищу, который с удовольствием снова спрятался на лежанке.

…Сколько себя помнил, Лёха хотел быть шофёром. Ещё до службы в армии, получив заветные корочки, сел он за баранку старенького ГАЗика. Призвавшись, оба года водил армейский «Урал».

Ну, а после службы вернулся в родной город и устроился на автобазу водителем-дальнобойщиком. Время тогда было неспокойное — девяностые.

Дальние поездки стали опасными, несколько раз и Алексею пришлось противостоять дерзким ребятам в кожаных куртках. Одна из таких стычек закончилась для него на больничной койке.

Груза тогда он лишился, но природное упрямство не позволило бросить любимое дело. Автобазу тоже не обошли стороной перемены: из государственного предприятия она превратилась в частную лавочку, получив громкий статус акционерного общества.

И почти до середины двухтысячных меняла одного за одним директоров (читай — владельцев). Кто-то из них был более успешным руководителем, другие доводили предприятие до банкротства, менялись вывески, менялся коллектив… Лишь единицы, в том числе и Алексей, не увольнялись во время очередного кризиса.

Последний хозяин взялся за дело основательно: появилась новая техника, обновились ремонтные боксы, приобрело современный и презентабельный вид административное здание.

Руководить коллективом водителей стали менеджеры — молодые ребята с дипломами вузов, обученные работать в условиях той самой рыночной экономики, которую мужики в минуты отдыха, собравшись на перекур, по привычке поругивали, употребляя крепкие, но точные словечки.

Справедливости ради надо сказать, что последние годы водилам грех было жаловаться: работы хватало, да и зарплата была достойной.

Что касалось жизни семейной, то и здесь у Алексея было всё в порядке. Женился он двадцать лет назад не то чтобы по страстной любви, просто из нескольких девушек, которые могли бы подойти на роль супруги, выбрал наиболее хозяйственную, без особых амбиций, и, он надеялся, умеющую хранить верность и ждать мужа из длительных рейсов.

Нина, как звали избранницу, надежд не обманула: дома всегда было уютно, готовила она превосходно, не давала повода усомниться в верности, да и чрезмерных требований не выдвигала. В общем, все считали их отличной парой.

Одно только омрачало семейное счастье Лёхи: Господь не дал им детишек. Забеременев примерно через год после свадьбы, Нина на большом сроке ребёночка потеряла.

Переживали очень оба. Врачи утешали: ничего, молодые ещё, подлечитесь и нарожаете сыновей с дочками, сколько захотите. Да только прогнозы их не сбылись.

После нескольких лет бесплодных ожиданий супруги решились на ЭКО. Но и эта попытка закончилась горьким разочарованием.

Более проходить через неприятные процедуры Нина не захотела — боялась снова испытать боль от несбывшихся надежд… И наотрез отказывалась взять малыша из детдома.

Так и жили они: дом — полная чаша, но в доме том не слышалось детского смеха. Постепенно муж с женой отдалились друг от друга, поддерживая тёплые, но, скорее, дружеские отношения и стараясь в разговорах не касаться темы родительства.

Однако Алексею до зубовного скрежета хотелось наследника. А лучше — двоих: мальчика и девочку…

Часто в перерывах между рейсами, просыпаясь ночами, он лежал рядом с женой и думал: как было бы хорошо, если б в соседней комнате тихонько посапывали малыши… Их малыши. Он стал бы работать ещё больше, лишь бы они ни в чём не знали нужды…

Мужики, видя иной раз, как он заглядывается на молодые пары с колясками, советовали ему завести ребёнка на стороне. Дескать, что такого? Семья семьёй, а продолжатель рода нужен.

Но подобные предложения были мужчине неприятны. О том, что некоторые из коллег не брезговали заводить по второй, а то и по третьей семье вдали от родного дома, Алексей, конечно, знал. Не осуждал мужиков, но сам такого не хотел.

Где-то три с половиной года назад случилось ему отправиться в одну из северных областей. Сам он по этому маршруту ехал впервые, а вот Димон, его напарник бывал здесь уже не раз.

Рейс тот выдался на редкость неудачным: поломка за поломкой в пути, да и погода словно взбесилась: в конце октября разразились такие снегопады, что трассы стали не то что трудно проезжими, но даже трудно проходимыми. В общем, с трудом добравшись до места, разгрузились они и встали на ремонт.

Димон, хитро подмигнув, сказал, что в гостиницу устраиваться нет необходимости: живёт, дескать, тут неподалёку давняя знакомая, которая рада будет принять у себя двух практически холостых мужчин. Алексей, пожав плечами, согласился.

Давняя знакомая напарника Наташка оказалась довольно молодой женщиной, которая проживала в стареньком домике вместе с тремя сыновьями.

Старшему на тот момент было двенадцать, среднему девять, младшему пять. Как пояснил Димон, мужа у Наташки никогда не было, пацанов она нарожала от заезжих гостей…

— Беспутная бабёнка, но в койке — огонь. Рекомендую, не пожалеешь, — шепнул он Алексею, знакомя того с хозяйкой дома. Та, улыбаясь, задержала свою руку в ладони мужчины чуть дольше, чем того требовал этикет.

— Понравился ты ей, — снова шепнул, выбрав удобную минутку, напарник.

— Действуй, когда ещё выпадет возможность расслабиться.

Хозяйка собрала нехитрый стол, они посидели, выпили, поскольку за руль садиться наутро не требовалось. Взгляды женщины, которые она бросала на Лёху, становились с каждой выпитой рюмкой всё более откровенными и призывными.

Но тот не испытывал абсолютно никакого желания ложиться с ней в постель: смущала такая её доступность и три пары мальчишеских глаз, то и дело заглядывавших на кухню.

Пробурчав что-то о плохом самочувствии и усталости, мужчина отправился спать в комнату к пацанам, устроился на полу на ватнике.

Пожав плечами, Наташка своё внимание переключила на второго гостя. Утром Алексей проснулся раньше всех, умылся и вышел на улицу. Чтобы взбодриться, решил раскидать наваливший за ночь снег. Нашёл лопату и так увлёкся, что подчистую разгрёб весь двор.

Вернувшись в дом, застал на кухне старшего из сыновей Наташки.

— Александр, — по-взрослому представился тот, протягивая Лёхе руку.

— Завтракать будете? Мужчина не отказался. Сашка ловко разбил на шипящую сковородку несколько яиц, порезал хлеб, достал майонез и масло…

— Надолго вы к нам? — спросил он, орудуя вилкой.

— Да как получится. Пока отремонтируемся, а там глядишь и дороги расчистят. А ты не против, что мы у вас гостим?

— Не, не против, вы нормальные оба. Не дерётесь с мамкой и песни ночью не орёте, — ответил мальчик с непосредственностью, присущей только детям.

— Ну, вы тут доедайте, а я мелких пойду будить да собирать. Алексей, приведя кухню в относительный порядок, пожарил ещё яичницу и заглянул в комнату, где одевались, переговариваясь, мальчики: — Давайте-ка перекусите, ребята, а то день долгий впереди.

Тех упрашивать не пришлось. За едой они успели рассказать, что зовут их Данила и Ванятка, что один ходит в третий класс, а второй пока ещё детсадовец, что мамка у них спит обычно долго и день свой ребята начинают со старшим братом, что из сада Ванятку забирает тоже Саша — вечером мамка работает на почте уборщицей, что больше всего им хочется иметь одному — мобильный телефон, а другому большую игрушечную пожарную машину: «Красную-красную, и чтобы с длинной лестницей». Допив чай, мальчишки убежали одеваться, и вскоре за ними хлопнула дверь.

Алексей заглянул в комнату, где спали Димон с Наташкой. Та как раз просыпалась. Нисколько не стесняясь постороннего человека, она вышла на кухню в ночнушке, поверх которой был накинут тонкий халатик нараспашку.

— Убежали мои изверги? Уж как прошу: потише собирайтесь утром, дайте поспать! Нет, всё равно разбудят своим гомоном, — проговорила она, сладко потягиваясь.

— Тебя тоже, небось, разбудили?

— Да нет, я рано проснулся. Вон, во дворе похозяйничал немного, а то ночью вьюжило. Уж не ругайся, хозяюшка.

— А что мне ругаться? Видно сразу: хороший ты мужик, работящий. Да только брезгливый больно. И мною вон побрезговал, — усмехнулась Наташка.

— Да ладно, дело твоё. Мужчина, смутившись, перевёл разговор на другую тему…

В тот раз пробыли они в гостях у Наташки с сыновьями почти неделю. Алексей странным образом привязался к пацанам. Вместе со старшим они вечерами кололи дрова, среднему он приладил крепления к стареньким деревянным лыжам, а младшему отремонтировал тоже древние, пожалуй, ещё советских времён санки, и они даже все вместе сходили на большую горку, которой заканчивалась улочка.

Накатавшись вдоволь, возвращались назад, когда Ванюшка, взяв Алексея за руку, спросил: — А ты теперь всегда у нас жить будешь? И на мамке женишься? Этот детский вопрос застал мужчину врасплох… Помолчав, ответил он, что остаться не сможет. Но если выпадет дорога в эти края, то обязательно будет навещать их…

После того случая Алексей стал сам напрашиваться в рейсы в этот сибирский городок. Мужики шутили, что неспроста он так рвётся туда: завелась, видно, и у него зазноба. А он и сам не мог объяснить себе, почему так тянет его к этим пацанам…

Жене Лёха не сказал ни слова. Да она не особо и пытала его, ограничиваясь дежурными вопросами «Всё в порядке?» и «Как дела?»

За три года Лёха побывал у мальчишек ещё раз пять. Они каждый раз искренне радовались встрече с ним, рассказывали все нехитрые новости. Он видел, как они взрослеют…

Каждый раз приезжал с подарками: и мобильные телефоны старшим, и пожарную машину Ванятке, и другие вещи, что приводили пацанов в неописуемый восторг, он не забывал перед рейсом положить в кабину своей фуры.

И каждый раз отмечал, как буквально на глазах стареет Наталья…

А полгода назад ему позвонил Сашка: — Дядя Лёша, мамка в больнице померла… Врачи говорят, рак…

Мы сейчас в приюте, нас в детдом отдадут скоро, а мы не хотим. Забери нас к себе, пожалуйста!.. Этот звонок перевернул всё в душе мужчины…

Он буквально вымолил у руководства срочно отправить его в рейс. Навестив ребят, он дал слово директору приюта, что оформит в ближайшее время все документы и заберёт братьев. И вот этот момент настал…

Сегодня он вернётся домой и поговорит с Ниной о мальчиках и о том, что скоро они будут жить одной большой семьёй…

Разговор состоялся почти сразу после возвращения Алексея домой. Жена долго молчала… Потом заплакала…

— Не смогу я полюбить чужих детей, понимаешь, не смогу. Да и взрослые они уже, старшему шестнадцатый год… Откажись, Лёша, не поздно ещё… Не смогу я…

Он подошёл к супруге, обнял её и, наверное, впервые в жизни отчётливо почувствовал, как она дорога ему, как он любил её все эти годы…

— Сможем, родная, вместе мы всё сможем. Ты не бойся, если нужно, я даже другую работу найду, чтобы не уезжать от вас… Вместе растить их будем…

А любви моей на всех хватит — и на мальчиков, и на тебя…

Мужик я или не мужик? И женщина в ответ нерешительно улыбнулась. Ей подумалось, что, может, стоит попробовать, пожалуй, о такой именно жизни она и мечтала все эти годы. И что теперь рядом с ней будут уже четверо настоящих мужчин…

Автор Живу в глубинке

из сети

ВИТАЛЬКА.

Витальке было всего три года, когда он остался без матери. Она погибла у него на глазах, успев отшвырнуть сына от налетевшего на них ревущего мотоцикла. Словно пламя взметнулось ее красное платье, а потом наступила темнота и тишина.

Долго мальчик не приходил в себя, но врачи сделали все, что могли, и он открыл глаза. Все боялись того момента, когда он спросит о матери, начнет звать ее, но мальчик молчал.

Он молчал целых полгода, пока однажды не проснулся среди ночи с истошным криком: «Мама!» Так, во сне к нему вернулась память и снова полыхнуло в глазах красное пламя.

К этому времени Виталька уже жил в детском приюте и никак не мог понять, почему его отдали сюда. У него появилась привычка: он стал приходить к большому окну из которого была видна дорога и главная аллея и стоял, напряженно вглядываясь в даль.

– Ну что ты тут постоянно стоишь? – ворчала старая нянечка Тамара, ловко орудуя шваброй.

– Маму жду. Она придет за мной.

– Ох-хо-хо, – вздыхала Тамара.

– Зря ты тут стоишь. Пойдем лучше я тебя чаем напою.

– Пойдем, – соглашался мальчик, а потом снова приходил сюда и смотрел на дорожку, вздрагивая, если кто-нибудь подходил к приюту.

День шел за днем, месяц за месяцем, а Виталька так и не покидал свой пост, ожидая, когда же полыхнет среди серого безрадостного дня красное платье и мать, протянув к нему руки, скажет: «Наконец-то я нашла тебя, сынок!»

Плакала Тамара, глядя на ребенка, жалела его, больше чем остальных, но ничем не могла помочь мальчику.

А с Виталькой разговаривали врачи, психологи, еще кто-то, объясняли, что не надо так долго ждать маму, не следует день и ночь торчать у этого окна, ведь есть много других занятий, игры, например, общение с друзьями.

Виталька удивленно смотрел на этих странных и ничего не понимающих взрослых, кивал им, соглашался с ними, но как только они отпускали его, снова шел к своему окну.

Сколько раз Тамара, приходя на работу, видела сквозь стекло силуэт мальчика, она не могла даже сосчитать сколько раз, уходя, махала ему на прощание.

Вот и в тот день женщина обернулась, посмотрела на ребенка и пошла домой, медленно передвигая усталые ноги.

Ее путь лежал через мост над железной дорогой и тут мало кто задерживался, но сегодня там стояла молодая женщина и напряженно смотрела вниз.

Вдруг она сделала какое-то неуловимое движение и Тамара поняла, что та хочет сделать.

– Ну и дура ты, – сказала она подойдя чуть ближе.

– Что? Что вы сказали? – спросила незнакомка у старухи, сурово глядевшую на нее выцветшими глазами.

– Дура, говорю! Что ж ты удумала, негодница?! Не знаешь что ли, что это грех большой жизни себя лишать? Не ты ее себе выбрала, не тебе ее и заканчивать?

– А если я больше не могу?! – с внезапным вызовом выкрикнула женщина.

– Если сил больше нет? И смысла во всем этом не вижу?! Что тогда?!

– Тогда пойдем ко мне. Я вот тут за переходом и живу. Там и поговорим. А здесь стоять нечего. И Тамара тихо пошла, не оглядываясь и затаив дыхание.

Позади раздались шаги женщины, и Тамара облегченно вздохнула, хорошо, что она успела вовремя.

– Как тебя зовут-то, дуреха?

– Оля.

– Оля… Дочку мою так звали. Умерла она пять лет назад. Заболела сильно и за год сгорела, так и оставила меня сиротой, живу бобылихой, ни внуков, ни детей, ни мужа. А меня Тамарой зовут.

Да ты проходи, вот мое жилище. Не дворец, конечно, зато свое. Сейчас переоденусь и на стол накрою, поужинаем да чайку попьем, все и наладится. Ольга с благодарностью взглянула на пожилую женщину и улыбнулась ей.

– Спасибо вам за все, тетя Тамара.

– Вот то-то же… Спасибо… Эх, Оленька, да ведь женщине на земле всегда тяжело жилось. Сколько слез, сколько страданий перенести приходится. Но в крайности кидаться – последнее дело.

– Да вы не подумайте, – говорила Оля, согревая ладони горячей кружкой с ароматным чаем, – я вообще сильная. А тут словно помешательство какое-то нашло. Сама ничего не понимаю…

Оля родилась в деревне и до семи лет жила не зная горя. Отец и мать любили ее, ведь она была единственными ребенком в семье.

А потом все распалось. Папа бросил их и уехал куда-то, оказалось, что у него уже несколько лет есть другая семья и другие дети.

Мать, не выдержав удара, стала сильно пить и срывать зло на дочери. Потом в отместку мужу, с которым так и не развелась, начала водить в дом чужих мужчин.

Она забросила все дела, не готовила, ничего не делала по хозяйству и все легло на плечи малолетней дочери.

Впрочем, очень скоро материны собутыльники растащили все, что оставалось от отца. Оле приходилось наниматься к соседям то на прополку огорода, то на иную помощь, за это ей давали продукты питания, и девушка кормила свою непутевую мать, не получая за это никакой благодарности.

Впрочем, она добрых слов давно не ждала, понимая, что нормальной семьи с матерью у них уже не получится. Отец за все годы ни разу не позвонил им, не спросил, как живется без него.

Кто-то говорил Оле, что он переехал жить в другую страну, и она поняла, что больше никогда не увидит его. Сколько обид и унижения вынесла Оля, об этом знала только она сама.

Бедность девушки не позволяла ей иметь подруг, и парни сторонились несчастной дочери местной пьяницы, поэтому она страдала от одиночества как никто другой.

Их деревня была достаточно зажиточной и семьи, подобные Олиной были наперечет. Потому девушка с юных лет стала изгоем в этом небольшом обществе.

Как-то к пятнадцатилетней Оле, спавшей ночью в своей маленькой комнате, ввалился пьяный собутыльник матери. Только чудом девушке удалось вырваться и выскочить в окно, избежав непоправимых последствий.

До рассвета она просидела за старым покосившемся сараем, а потом, когда убедилась, что в доме наступила тишина и все уснули, пробралась в комнату, забрала свои документы, вытащила из небольшого тайничка деньги, бросила в сумку немного вещей и, не оглядываясь, ушла из дома, чтобы не возвращаться сюда никогда.

А к вечеру приехал ее отец Иван, чтобы встретиться с дочерью. Он пришел в ужас от того, что увидел и стал искать Олю, опрашивал соседей, но никто ничего не знал.

Зато теперь Ивану стало известно, как жила его девочка все эти годы. Долго рыдал он сидя в своей дорогой машине и проклинал себя за то, что так поздно спохватился и вернулся.

Иван долгое время был дальнобойщиком и во время одного рейса познакомился с богатой незамужней женщиной Галиной.

Она несколько раз пользовалась услугами транспортной компании в которой он работал и каждый раз требовала, чтобы приезжал именно Иван. Он ей понравился и внешне и по характеру и Галина сделала все, чтобы заполучить его.

Так и вышло. За несколько лет их встреч женщина успела родить двух сыновей, а потом заявила Ивану, что уезжает из России.

– Хочешь жить с нами, давай поедем вместе. А если нет – возвращайся к своей жене. Я тебя очень люблю, Ваня, и мне так трудно без тебя будет, но настаивать я не хочу. Делай выбор сам. И Иван выбрал ее.

Конечно, ему жаль было оставлять дочку, но разрываться на две семьи он больше не хотел. Да и мать Оли утомила его своими постоянными претензиями и ревностью. А еще она стала прикладываться к бутылке, заливая спиртным легкое недомогание, плохое настроение, просто неудачный день.

Однажды, когда Оля была в школе, Иван вернулся домой и застал жену с каким-то мужиком. Это решило все. И когда девочка пришла домой, увидела только выпившую мать. Она и сказала дочери, что отец бросил их и уже не вернется. Не хотела возвращаться домой и Оля.

Она уехала в город и там стала искать возможность для заработка. Повезло ей и с жильем. Добрая одинокая старушка Зинаида сдала ей маленькую комнатку, и девушка оплатила ее за три месяца вперед. Когда срок истек, бабушка предложила вежливой и трудолюбивой квартирантке ухаживать за ней, а за это жить бесплатно.

Пять лет девушка выполняла все для своей квартирной хозяйки, последние два года старушка и вовсе была лежачей. Когда же ее не стало, наплакавшаяся от жалости к ней Оля с удивлением узнала, что она стала наследницей Зинаиды и теперь имела собственную квартирку, хоть и на окраине города и совсем маленькую.

Однажды Оля познакомилась с Юрием, молодым мужчиной, который очень ей понравился. Юра был вполне состоятелен, работал в банке, и Оля решила, что судьба снова улыбнулась ей.

Два года счастливого брака оборвались в тот день, когда Оля застала мужа с другой женщиной. Юрий не стал извиняться и пытаться что-то объяснить. Он выгнал любовницу, а потом избил Олю, причем так сильно, что она попала в больницу.

Женщина так и не успела сказать Юрию, что беременна. Малыша она потеряла, и врачи сказали, что забеременеть еще раз ей вряд ли удастся.

У нее больше не было ни семьи, ни мужа, ни дома. Даже квартиру, что досталась ей от Зинаиды, Юрий продал через год после свадьбы и купил себе хорошую машину. Тогда Оля не возражала, ведь она любила мужа и считала, что всю жизнь будет жить с ним вместе.

Выписавшись, Оля шла куда-то, не разбирая пути и ноги сами привели ее к железнодорожному мосту.

Тамара внимательно выслушала свою гостью, ни разу не перебив, а когда та замолчала, сказала: – Ну так это еще ничего. А жить все-таки надо, понимаешь? Ты такая молодая, у тебя все впереди, и любовь, и счастье. Вот увидишь. Пока поживи у меня, я весь день на работе и домой возвращаюсь только к вечеру.

Две недели Оля прожила у Тамары. Снова чужой человек подарил ей надежду на лучшее, и оно очень скоро стало сбываться.

Как-то зашел к ним новый участковый Григорий, чтобы познакомиться с теми, кто живет в его районе. Тамары дома не было, и он поговорил с Олей, пообещав прийти, когда хозяйка вернется. Он и в самом деле приходил еще несколько раз и быстро стал для Ольги Гришей.

Однажды Григорий позвонил Оле и спросил, знает ли она Савельева Ивана Андреевича.

– Да, это мой отец.

– Оля, он много лет ищет тебя. И вот она стала счастливой и богатой. Отец, обрадованный тем, что его дочь нашлась, купил ей хорошую квартиру, открыл солидный счет в банке, помог устроиться на престижную работу, обещал чаще навещать.

Однажды Оля решила проведать Тамару, отнести ей гостинцы, пообщаться с доброй старушкой. Она пришла вовремя. Тамара лежала с высокой температурой, больная и немощная.

– Что-то меня приступ свалил, Олюшка! Боюсь, что не выкарабкаюсь.

– Ну уж нет, тетя Тамара. Скорую я вызвала, они скоро приедут и все будет хорошо. Вы мне верите?

– Верю. А теперь послушай. Ты ведь знаешь, что я в приюте работаю. Есть там мальчонка один, Виталик. Ему недавно пять лет исполнилось. Я ему свою квартиру хочу оставить, там, на полке – завещание. Пусть оно у тебя побудет.

– А что это за мальчик? Как я его узнаю?

– Узнаешь. Он один такой. Два года уже у окна на втором этаже стоит, все мать свою погибшую ждет. Она говорит придет за мной в своем красном платье…

Приехавшая скорая увезла Тамару в больницу. Долго она там пролежала, потом в санаторий отправилась. Все ей Оля оплатила, и лечение, и путевку.

А когда вернулась на работу, прежде всего увидела пустое окно. Виталика кто-то усыновил. Детвора наперебой рассказывала о том, что за ним все-таки пришла его мать.

В самом деле, однажды утром едва Виталька встал на своем посту, как на дорожке показался женский силуэт. Мальчик вскрикнул и прижал руку к сильно бьющемуся сердцу: женщина в красном платье посмотрела прямо на него и помахала рукой.

– Мама-а-а! Виталик бежал к ней, боясь, что она не дождется, уйдет, оставит его. Но она, раскинув руки, и сама спешила к нему навстречу.

– Мама! Мамочка, родная! Я знал, я верил, что ты придешь! Я тебя так ждал, ма-а-а-ма-а…

А Оля плакала, обнимая худенькое тельце и твердо знала, что сделает все, чтобы этот малыш больше не знал горя.

С того дня прошло немало времени. Оля и Гриша жили в большом доме, воспитывали Виталика, который готовился идти в школу и с нетерпением ждал появления на свет братика.

С ними же жила бабушка Тамара, искренне благодарная Оле и Грише за все. И тихое счастье этой семьи было в той любви, что они каждый день дарили друг другу.

из сети    Меньше