цветовод должен был поливать цветы. Спортивный сектор проводил зарядку перед уроками. Политинформатор рассказывал новости на перемене. Дежурный мочил тряпку и следил, чтобы всегда был мел на полочке у доски. Или проверял сменную обувь. А ещё был командир — он командовал другими.
И медсестра была. Маленькая девочка с тряпичной сумочкой через плечо. На сумочке пришит красный крест. А внутри сумки — йод и бинтик. Если кто-то разобьёт коленку, медсестра обработает рану и перевяжет. Это такое поручение — быть медсестрой.
В детстве колени и локти разбивались. А сейчас разбиваются сердца. И нельзя плакать и жаловаться; потому что разбитое сердце никто не видит. И нет до этого никому никакого дела.
Так одна женщина пришла после смерти мамы и ухода мужа в одну инстанцию за документами. Она все усилия приложила, чтобы нормально выглядеть. Потому что выглядела очень плохо. Но она замазала косметикой следы горя, усталости и страданий. Надела лучшее платье, сделала причёску из поредевших и поседевших волос, и пошла.
И старалась следить за выражением лица. Чтобы губы не скривились, подбородок не задрожал; чтобы не зареветь. Надо приподнять уголки рта и придать лицу нормальное выражение. Многие знают этот печальный способ…
Она так и сделала. И стояла в очереди за документом.
Рядом стояла рыженькая полненькая девушка. Молоденькая совсем. И она женщине сказала тихонько, с доброй улыбкой: «вы так хорошо выглядите! Вы красивая и платье у вас замечательное!».
И женщина почувствовала, что уголки рта у неё сами приподнялись. А в груди, где было пусто и очень больно, стало тепло. Она украдкой посмотрела в стекло двери, как в зеркало: действительно! Она хорошо выглядит! Очень даже неплохо. И можно жить дальше. Силы откуда-то появились…
Это была девочка-медсестра. Такое у неё поручение свыше. У этой веснушчатой девочки есть невидимая сумочка с крестом. А в сумочке — добрая энергия, которая лечит разбитые сердца. Оказывает первую помощь, от которой иногда зависит жизнь человека.
Может, девочка и не знает, что выполняет своё поручение. Мы иногда не догадываемся об этом. Но у каждого из нас есть своё поручение.
Если человек даёт энергию жизни простыми словами, если не может равнодушно пройти мимо того, кто разбил коленку или сердце, если чувствует чужое страдание через фасад и маску, — это человек-медсестра. Настоящая медсестра, которая вытаскивает раненых с поля боя и даёт пить тому, кто умирает от жажды.
Надо беречь этих людей с невидимыми сумочками. Они и спасают. Из них получаются истинные врачи, философы, психологи, подвижники. Или просто — они живут и спасают других каплей добра. Пусть оно им вернётся сторицей. И пусть не опустеет их сумочка с крестом…
Отдай ему детей, пусть воспитывает! Людмила Леонидовна Лаврова
— Соня, что случилось? Ты время видела? Что с лицом? – Катя ураганом пронеслась мимо подруги в квартиру, скинула сапожки и, наконец, выдохнула. – Ставь чай и рассказывай. Не обязательно в этом порядке.
Соня молча прошла мимо на кухню ставить чайник.
Было полпервого ночи, когда она набрала номер Кати, потому что просто не знала, кому еще можно доверить то, от чего перед глазами стояла черная пелена и разум полностью отключался, оставляя тоненькую нотку, звучавшую нудно и противно, не дающую думать, уснуть, да хоть что-то сделать.
С Катериной они познакомились в десятом классе, когда Соня перешла в другую школу. Новенькую одноклассники дружно игнорировали, пока Катя, которая была негласным лидером с первого класса, не взяла ее в оборот. Смогла разглядеть в скромной Соне и ум, и совесть, и просто хорошего человека. Два года пролетели быстро, а потом девчонки поступили в один университет и продолжали общаться все эти годы. И даже если встречаться с годами стали не так часто, обе знали – случись что, достаточно просто набрать номер.
Так Соня мчалась из отпуска, когда Катя попала в больницу и поставив на уши всю медицинскую родню проследила, чтобы операция прошла как надо и восстановительный период был пройден в полной мере, а не с Катиной бесшабашностью. Ей волю дай – после выхода из наркоза поскакала бы дальше по делам.
Так Катя летела с другого конца страны, где была в командировке, бросив все, когда Соня попала в аварию. И месяц почти жила в больнице, сменяя маму Сони, выхаживая подругу.
Много чего было. Шли годы. Росли дети, старели родители. Катя успешный юрист, сделала карьеру, организовала свою контору и правила там владычицей морскою. Соня, проработав в нотариате почти десять лет, ушла с работы и с головой погрузилась в заботы о детях и муже. И вот сегодня очередной звонок, хотя виделись буквально на днях, отмечая десятилетие Сониного сына и вроде все было в порядке, никаких катаклизмов не предвиделось.
— Соня! Что?! Ты меня уже пугаешь!
— Олег ушел.
— Куда?
— Катя, совсем, ушел. Он меня бросил. У него любовь.
— Тааак, приплыли! Ничего не понятно, но очень интересная информация. Сядь, я сама чай налью. Давай по порядку, что и как.
— Вечером приехал, собрал вещи, сказал, что мы чужие люди, видеть меня больше не может, его уничтожает весь этот быт и привычка. И ушел. – Соня опустила голову и дала, наконец, волю слезам. – Кать, что дальше делать?
— Чаем не обойдемся… – Катя достала «сонную бутылку» Олега и щедрой рукой нацедив полчашки и сварганив бутерброд поставила ее и тарелку перед Соней. – Пей! И ешь! Думать будем! Ситуация странная, но не безнадежная.
— Катя, что ты говоришь? Куда безнадежнее, я с ним двадцать лет прожила, у нас юбилей через неделю! А он… — Соня залпом выпила чай и поперхнувшись, грохнула чашку об пол.
— Процесс пошел! Тарелки готовить?
— Катерина, прекрати! У меня жизнь под откос, а тебе все хиханьки.
— Жизнь вообще штука поганая, а в конце знаешь что? Вообще ужас! Так что кончай стонать, это не поможет тебе никак. Ты страдаешь сейчас по своему единственному и неповторимому. Но только знаешь что?
— Что?
— Ты помнишь только хорошее, а было-то всякое. Не так что ли? Ну да это лирика. Что делать думаешь?
— Кать, он сказал, что детей отсудит.
Катя, адвокат с многолетней практикой, зашлась от смеха.
— Это великолепная мысль! А зачем ему судиться с тобой? Отдай ему детей, пусть воспитывает!
— Ты с ума сошла?! – у Сони высохли слезы, и она в изумлении уставилась на подругу. – Как отдать?
— По закону. С причитающимися алиментами, которые ты будешь платить в срок каждый месяц. Подожди, не истери. Ты подумай, такой жуткой мести мир не видел!
— Какая месть? Ты о чем вообще? На что он мне сдался, мстить ему! Как я ему детей доверю, если он там…
— С молодою женой? Так это же прекрасно! Если там такая большая любовь, то быт же ей не страшен абсолютно.
— Катя, я не могу. Что дети скажут? Ладно Егор, а Вика? Ей тринадцать, она с ума сойдет.
— Плохо ты знаешь свою мою дочь. – Катя была крестной Вики. – Там кремень, а не девка. Не бери в голову, я с ней поговорю и все объясню. Дай отцу проявить свои лучшие качества, которые он все время прятал, и насладиться общением со столь желанными и любимыми детьми. А если серьезно – дети его любят? Да. Он детей? Да. Дети у тебя умные и не младенцы – факт. Все хорошо будет. Посмотришь. Да и им будет полезно не твои слезы видеть каждый день, я-то знаю, что рыдать будешь долго еще, а вменяемую маму и желательно без претензий с уроками и прочим. Сколько я таких разводов провела, не сосчитаешь, а всегда одно и то же. Отец весь гордый в закат за новым счастьем, чтоб его, а мать тащит на себе остатки семейной роскоши.
— Ну, я не знаю… Странно это все.
— Пошли спать, утро вечера мудренее.
Утром Катя поговорила с крестницей, попросив ее объяснить брату расклад и умчалась на работу готовить документы. Соня, успокоившись и взяв себя в руки, набрала номер бывшей начальницы и попросилась на прием.
Через неделю все было улажено. То ли Олег так удивился странными решениями Сони, то ли вообще не очень понял, что происходит, но возражать, чтобы дети жили с ним всю неделю, кроме выходных – не стал. Его новая подруга легкомысленно решила, что загородный дом, где они теперь обитали, достаточно просторный и всем места там хватит.
Прошло полгода. Соня благополучно вышла снова на работу, исправно платила алименты и общение с детьми стало сплошным праздником. Нет, конечно, она не виделась с ними только по выходным, продолжала помогать с учебой, благо сейчас технологии позволяют. Но все-таки большую часть времени они жили в доме отца.
Со своей «новой любовью» отношения он так и не оформил пока. Да и та задумалась. Прекрасная сказка, которая ожидалась, несколько видоизменилась. Вместо ожидаемого принца на белом мерседесе и просторным замком в наличии, вдруг оказалось, что в комплекте к любимому идут двое, отнюдь не прелестных, ангелочка с розовыми щечками. Нет, щечки присутствовали, но потрепать за них было чревато, можно было и без пальцев остаться. Нет, дети были культурные, воспитанные, не хамили, но так четко указали дистанцию и близко не подпускали новую женщину отца, что она даже не пыталась приблизиться и держала нейтралитет. Да и желания не было. Они позволяли заботиться о них, говоря: «Спасибо!», но и только.
— Зоя, где моя рубашка, я же просил, чтобы ты готовила вещи заранее. Завтрака тоже нет. Я же говорил, чтобы все стояло на столе к половине восьмого! Я опаздываю! И детей сегодня везешь ты! У меня нет времени.
— У меня тоже его нет, у меня встреча!
— С кем, позволь спросить?
— Неважно! Только ты деловой, а я так, кухарка! Сколько можно?! Ты все повесил на меня! Дом, дети, готовка! Я что, Золушка?! Так той корона полагалась, а мне только швабра!
— Не утрируй! Мне некогда ругаться, я опаздываю!
— Ты уже говорил!
Стоявшие площадке лестницы, ведущей на второй этаж, Вика и Егор переглянулись:
— Любовная лодка разбилась о быт… Опять. — глубокомысленно произнесла Вика.
— Ненадежная какая-то конструкция, все бьется и бьется. – резюмировал Егор.
— Как построить и назвать, так и поплывет. Ладно, что-то мне подсказывает, что мы можем уже включить малолетних нытиков и попроситься к маме. – Вика хитро глянула на брата и протянула ладошку.
— Ой, как хорошо я это умею! – Егор хлопнул ладошкой по руке сестры и довольно ухмыльнулся. – Слушай, Вик, а семейная жизнь, она всегда такая? По другому-то бывает? Могу люди жить вместе спокойно, если любят или любили друг друга. Куда вообще все это девается?
— Бывает. Еще как бывает. Люди сами делают свою жизнь такой, какой захотят. Помнишь бабушка говорила, что от добра добро не ищут и что мы имеем – не храним, а потерявши – плачем. Вот и помни ее слова, когда сам женишься. Пошли, в школу опоздаем. Я сейчас маме позвоню, чтобы отвезла, а то про нас забыли.
Соня не приняла назад мужа, хоть и выслушала водопад стенаний про прожитую вместе жизнь, детей, воспоминания и прочее. Дети вернулись к ней, но продолжали много времени проводить с отцом, который стал более внимательно и мягко относиться к ним.
Теперь раз в неделю, а то и чаще, он появляется на пороге Сониной квартиры с неизменным букетом и смотрит на нее глазами престарелого сенбернара. Про глаза ляпнула Катя и этим, кажется, насовсем лишила свою подругу возможности помириться с мужем, так как теперь Соню каждый раз разбирает хохот, когда она видит Олега.
В Сашином подъезде жила одна малоприятная пожилая женщина Ангелина Викторовна. Высокая, сухощавая, напоминающая цикаду. Весь дом от неё страдал, катком могла проехаться по любому. И я не исключение, и в меня время от времени летели ядовитые стрелы нелепых обвинений. Только я дама сдержанная, закалённая общением с придирчивыми клиентами в ателье, в конфликт не вступала, масла в огонь не подливала, просто желала доброго дня и шла по своим делам.
А потом вдруг заметила, что вечно брюзжащая соседка притихла, пройдёт молча мимо, глазки в пол. Вроде недавно ещё крепкая была, бойкая, но, как бы мы не старались, время упрямо вносит свои коррективы в наше здоровье. Не сказать, что Ангелине лет много, всего лишь 74, но вот стала слабеть, пыл поубавила и настроение на нуле. Она, конечно, старалась марку держать: помада на губах, перстенечки на пальцах сверкают, шарфик на шее яркий, но красоты становилось всё меньше, всё больше сидела на лавочке во дворе, грустно наслаждаясь нежным теплом осеннего солнца. Стала тросточкой пользоваться, таяла на глазах, теряла опрятность и статность.
Может женщина от одиночества страдала, хотелось внимания и заботы? Только не любил никто Ангелину, потому как помнили её заносчивость, высокомерность и скандальность, доброго слова же не услышишь. Саша рассказывал: в прошлом — богатая барыня, командный голос, муж при должности, детей нет, в доме — прислуга. Сама полы не мыла, не готовила, кофе утром ей в постель подавали. А вот машину водила хорошо, такие виражи закладывала, что многие мужчины завидовали. Мужа не стало семь лет назад, прислуга уволилась, теперь одна живёт. Варит что попроще, квартира запущена, на полках пыль, окна сто лет не мылись. За собой уже следить всё труднее, не то что за большой квартирой. Соседи сжалились стали помощь предлагать, а она в отказ: из деревни девка едет, племянницы дочка. Будет ухаживать.
В одно прекрасное утро во дворе появилась девочка. Росточка небольшого, худенькая, в руках потертый чемодан, на ногах старые ботинки, на голове вязаный берет набекрень. Глазенки большие, на носу веснушки, улыбка до ушей, коса до пояса. Спросила, как пользоваться лифтом и уехала на седьмой этаж, где жила Ангелина.
Весь дом всполошился: конец несчастной девочке, загрызет её старуха, как есть замучает. Это ж воробушек, птенчик, как она будет со сварливой бабулей справляться?
Воробушка звали Дашей. Она старшенькая в многодетной семье была, первая помощница в доме. За малышней ухаживала, обеды варила, стирала, вещи чинила — всё умела. Матушка жалела дочку, вот и отпустила к занемогшей тётке с условием, что та поможет ей в городе образование получить.
Дом притих, все ждали развития событий. На следующее утро Дашка вышла во двор, зажмурилась, подставив солнцу лицо, улыбнулась, погладила толстого дворничихиного кота Филиппа Петровича и вприпрыжку поскакала в булочную, зажав в руке авоську и весело напевая. Соседи успокоились: жива пока, и пошли заниматься своими делами.
Девчонка оказалась твёрдым орешком, как Ангелина не старалась, раскусить не смогла. На несправедливые придирки и грубые указы недовольной родственницы, девочка отвечала спокойно, вежливо и с достоинством, обращалась только по имени отчеству, удивляла невозмутимостью, выдержкой и чистоплотностью. А ещё я бы сказала — утонченностью вкуса и уникальной элегантностью. Имела на всё свою точку зрения, и ненавязчиво следовала своим принципам.
Первым делом навела порядок в кухне: окна блестят, кастрюли сверкают, на столе чистая скатерть и красивый столовый сервиз. Ангелина Викторовна пыталась против сервиза протестовать, но девушка уверенно и твёрдо настояла: зачем красивой посуде в шкафах пылиться, будем из неё есть. А когда Дашка стала готовить и по квартире аппетитные ароматы поплыли, старушка язык прикусила и пошла к обеду переодеться: ну не сядешь же к дорогой расписной, немецкой тарелке в старом халате. Тут больше подойдет блузка кремовая с рюшами, юбка в пол и туфли лодочки. Нарядная старушка в столовую явилась и охнула: красота! вилка слева, нож и ложка справа, салфетки, супница, чашечки фарфоровые, блюдца, печенье в хрустальной вазочке. И Дашка вежливо так Ангелине говорит: приятного аппетита! Разве мог кто-то знать, что этот хрупкий, деревенский воробушек обожает читать книги про сервировку столов, изучил вдоль и поперек правила этикета и мечтает стать ресторатором?
Потихоньку девочка приводила запущенную квартиру в порядок, а заодно и старушку: пропуская мимо ушей её ворчание, требовала опрятности и аккуратности, хвалила за помощь и самостоятельность. На завтрак готовила кашу и какао на молоке, на ужин — овощи. Стол накрывался, как в лучших домах, по всем правилам: соусники, молочники, сахарницы, розетки, салатницы. Ангелина первое время, конечно, пыталась брюзжать и осуждать настойчивость Даши, но вскоре сдалась. Тут и слепому видно: жизнь то к лучшему повернула. Вот старушка как-то не сдержалась и расплакалась: никто её никогда не хвалил, а Даша — пичужка деревенская, всегда похвалит, в щёчку чмокнет, обнимет. Ангелина воспряла, вспомнила молодость и званые обеды для жителей Олимпа, начала учить девочку безупречным манерам и тонкостям накрытия столов с учётом повода, меню и времени суток, начиная от текстуры и размера скатерти, кончая солонками и перечницами. Как сервировать обед и как ужин, праздничный стол и стол чайный. Куда смотрит ручка кофейной чашечки и где лежит лопатка для торта.
На наших глазах соседка потихоньку стала оттаивать, оживать, возобновила прогулки в парк, походы к парикмахеру и на маникюр, в театр. Опрятная одежда, ухоженная обувь, сумочка. Ангелина и Дашку к зиме приодела: шубка, тёплые сапожки. Не зря говорят: с кем поведешься, от того и наберёшься. Никто не слышал, чтобы Даша голос повысила, всегда улыбается, вежлива, приветлива. Солнечная девочка. За ней и Ангелина подобрела, нет-нет, да пожелает при встрече доброго вечера, чем вначале вызывала у меня оторопь и недоумение: может ослышалась?показалось? Диво дивное, да и только.
С Дашкой мы вскоре познакомились, стали общаться, я брала её с собой в центральный «Книжный», тогда то и обратила внимание на её выбор: этикет, сервировка столов, украшение блюд, посуда. Тогда то и узнала про её мечту стать ресторатором.
На мои расспросы, как она справляется с капризной бабулей, девочка ответила: вы тоже думаете, что она плохая? Я заметила, многие её не любят. Никто не знает, а она мою маму от смерти спасла, оплатила операцию и лечение за границей. А пока мама в клинике лежала, Ангелина Викторовна нам посылки и деньги отправляла. Она всю нашу семью спасла. Вот у меня шесть сестёр и братьев и мы все живы и здоровы благодаря ей.
Меня тряхнуло. В очередной раз жизнь ткнула носом в то, что никогда не стоит лезть в судьи и развешивать ярлыки, человек не всегда то, что мы видим. У каждой судьбы своя история, у каждого сердца своё дно. А ещё у каждого своё отношение и требования к окружающему миру и на то, чаше всего, есть определенные причины, которые нам неизвестны. Мы не обязаны принимать недостатки других людей, но мы можем быть терпимее и добрее.
В жизни нашего подъезда наступила тишь да гладь, да божья благодать. Но ненадолго. В один из зимних дней Ангелина взорвалась…
Появилась в нашем дворе собака, бродила от подъезда к подъезду, выпрашивала еду, заглядывала в глаза. Грязная, тощая, из стороны в сторону её мотает от голода и холода. Все гонят, ногой отпихивают, а Дашка в квартиру притащила. Тут Ангелина взбунтовалась, про все этикеты забыла, голос срывала, ногами топала: в доме ковры и розами пахнет, а она тут с помойки это вонючее чудище притащила. Старушка визжит, за сердце хватается, корвалол пьёт, соседи не знают в какую сторону спасаться, а Даша шубку сняла, на крючок повесила и повела собаку в ванную: что толку спорить, лучше делать то, что решила, проверено уже не раз. Так и вышло: Ангелина попричитала-попричитала, вздохнула обречённо, допила корвалол, да пошла за большим полотенцем…
…И вот прошел год. Даша — студентка университета. Утром, убегая на занятия, машет рукой Ангелине. Старушка — высокая, статная, прекрасная возрастом и улыбкой, переполненная чувством собственного достоинства, направляется с собакой на прогулку в парк. Джек уже знает и безропотно выполняет семь команд, счастливая Ангелина с удовольствием оттачивает свои педагогические способности на его воспитании. У них полное взаимопонимание и любовь. Даша целый день на занятиях, пожилая дама тоже не скучает, есть теперь с кем пообщаться, рассказать о былых временах, как оно всё было, когда барыней при богатом муже жила. Воспоминания туманят реалии, возвращают молодость и красоту. Ангелина забудется на какое время, задумается, прикроет глаза, потом встрепенется, погладит собаку, посмотрит на часы: ох ты, Господи, скоро Даша придёт. Поднимется из кресла, полюбуется на отражение в зеркале, поправит выбившуюся прядь волос и пойдёт на кухню греть ужин. Сегодня её очередь накрывать на стол и мыть посуду, с Дашкой же не поспоришь, крепкий орешек.
