Светлана Сергеевна Дружинина родилась 16 декабря 1935 года в Москве. В детстве она занималась в группе цирковых акробатов, а познакомившись с внучкой балерины Айседоры Дункан, загорелась мечтой — стать балериной.

Дружинина поступила в хореографическое училище при Большом театре. Она перебарывала все трудности, воспитывая характер. Но окончить училище вместе с однокурсниками ей помешала травма руки.

Дружинина взяла академический отпуск, на время которого стала ведущей вечеров училища, проходивших в Концертном зале им.Чайковского и, как правило, транслировавшихся по телевидению.

Там девушку заметила диктор Центрального телевидения Шароева и пригласила вести детские телепередачи вместе с Михаилом Державиным. Позднее они стали ведущими первых КВНов.

Именно на телевидении Светлану увидел режиссер «Мосфильма» С.Самсонов и предложил главную роль в своей комедии «За витриной универмага» (1955). После этого успешного дебюта в кино Светлана поступила во ВГИК на актерский факультет, который окончила в 1960 году. В 1955-1965 годах Дружинина была актрисой Центральной студии киноактера и киностудии имени М.Горького.

После нескольких картин к Светлане пришел настоящий успех. Ее узнавали на улице, режиссеры предлагали новые работы. Она стала популярной и любимой актрисой, несмотря на небольшое количество главных ролей. Но все они – яркие, выразительные, характерные – «Дело было в Пенькове» (1958), «Девчата» (1962), «Одиночество» (1965) и другие.

Стремясь к максимальной творческой реализации, Дружинина решила стать режиссером, оставив профессию актрисы. Она вернулась во ВГИК, но уже на режиссерский факультет, который окончила в 1968 году. И позднее Светлана не снялась ни в одной из своих картин.

В 1969 году Дружинина фильмом «Зинка» начинает работать режиссером на студии «Мосфильм», а первой самостоятельной работой Светланы стала картина «Исполнение желаний» (1974).

Затем она полностью переключилась на телевидение, где одна за другой выходили на экран ее фильмы, всегда имевшие успех, – «Сватовство гусара» (1979), «Дульсинея Тобосская» (1980), «Принцесса цирка» (1982) и др.

Огромный зрительский успех имел историко-приключенческий фильм Дружининой «Гардемарины, вперед!» (1987). Популярность картины была столь велика, что вскоре режиссер сняла два продолжения: «Виват, гардемарины!» (1991) и «Гардемарины-III» (1992).

После этих фильмов Дружинину назовут последним романтиком отечественного кино. С 1994 года Дружинина работает над кинопроектом – 25-серийной историко-приключенческой эпопеей «Тайны дворцовых переворотов. Россия, век XVIII».

Своим замыслом режиссер увлекла многих известных актеров – Н.Егорову, Н.Русланову, Н.Караченцова, С.Шакурова, Д.Харатьяна, А.Жаркова и многих других.

Светлана Сергеевна — Народная артистка России, Заслуженный деятель искусств РСФСР, академик Петровской академии наук и искусства, кавалер орденов Почета и Дружбы, лауреат Национальной премии общественного признания достижений женщин «Олимпия» Российской Академии бизнеса и предпринимательства.

Дружинина постоянно в работе и не мыслит жизни без кинематографа, нередко выступает как автор и соавтор сценариев своих фильмов. 

 Из сети                                                                                             

Родители Анатолия Мукасея были разведчиками-нелегалами – Михаил и Елизавета Мукасей. В 1939, когда Анатолию был всего год, их отправили в Лос-Анджелес, где отец служил вице-консулом, а мама стала его секретарем.

В Америке семья общалась со многими знаменитостями, которые часто были в их доме: Чарли Чаплин, Уолт Дисней, Дуглас Фэрбенкс, Сергей Рахманинов.

После возвращения в Советский Союз чета Мукасей с детьми обосновалась в Москве. Когда над отцом нависла угроза ареста, он с помощью разведчика Александра Короткова был перевезен в Польшу. Через некоторое время маме предложили к нему присоединиться, она изучила радиодело и стала тоже разведчицей.

Долгие годы Анатолий и его старшая сестра Элла видели родителей раз в несколько лет. Счастьем было найти дома записочку или письмо от мамы и папы.

Анатолий уже был студентом ВГИКа, когда в очередной раз приехала из Европы мама. Они втроем отправились в Гагры, отдыхали на даче Сталина. Там увидели фильм «За витриной универмага», где снималась Светлана Дружинина. Именно тогда, Анатолий произнес, что женится на этой красивой девушке.

Они оба были капитанами волейбольных команд ВГИКа, Светлана — женской, а Анатолий – мужской. Когда в нее на площадке влетел волейбольный мяч, первое, что она увидела после удара – огромные импортные кеды.

Слово за слово и уже через несколько месяцев они играли пышную свадьбу в ресторане «Прага».

В 1958 родился их первенец Анатолий, в 1966 – Михаил.
Мукасей и Дружинина много работали. Он был кинооператором, а она – актрисой и неизменной моделью всех его проб.

Сыновья росли, но в 1978 случилась трагедия – их старший сын Анатолий погиб. Чтобы заглушить боль Светлана Сергеевна и Анатолий Михайлович с лихвой ушли в работу.

А когда в 90-е почти перестали снимать, Дружинина придумала проект и быстро написала сценарий «Тайны дворцовых переворотов».

Так у этой пары началась новая веха судьбы.

63 года они вместе. Ни дня без работы, планов и у них все еще впереди!

Когда мы выбирали фотку
для нашего с ней интервью, она остановилась на этой. Сказала, что здесь она больше всех себе нравится. А вообще, внешность свою не любила и признавалась, что в зеркало смотрится редко.

У нее, конечно, мужской характер, поэтому мужчинам с ней было трудно. И Евстигнеева потянуло к слабости, и следующего мужа, академика.

Зато Ефремов не промахнулся, когда доверил поставить ей спектакль. Она как раз сидела в декрете, ей было скучно, она праздно шаталась по театру, он сказал – бери и делай. Она поставила «Двое на качелях» с красивой Татьяной Лавровой и элегантным Михаилом Козаковым. И этот спектакль стал театральной сенсацией своего времени.
В память о своей первой премьере, Галина Борисовна в самом конце жизни еще раз вернулась к этой пьесе, снова поставила «Двое на качелях», сохранив режиссерский рисунок старого спектакля и даже стрелочки- подводки на глазах у героини. И снова на спектакль было не попасть, особенно, когда роль Гитель перешла Кристине Орбакайте.

А с Чулпан Волчек ошиблась. И в личном, и в творческом смысле…
Мне только одно жаль: она принесла в жертву профессии режиссера и руководителя театра талант актрисы.

Она невероятно талантлива! Вспомните хотя бы «Осенний марафон» или «Кто боится Вирджинии Вульф?» (телеспектакль). Но сыграла мало, до обидного мало…
И что теперь будет с «Современником»?
Похоже, еще один театр мы потеряли.

Родилась: 19 декабря 1933 г., Москва, РСФСР, СССР
Умерла: 26 декабря 2019 г. (86 лет), Москва, Россия

О.Белан

Уходя, оставьте Свет! Это больше, чем остаться…
Это лучше, чем прощаться и важней, чем дать совет…
Уходя, оставьте Свет — перед ним отступит холод!
Свет собой заполнит город…Даже если Bac там нет.
..
Уходя, оставьте Свет, как маяк в туманном море,
Как лекарство против горя, как сердечности привет.
Кто-то скажет: «Чушь и бред! Нет лекарства против горя!»
Я ни с кем не стану спорить…я дарю вам свой секрет:

Уходя, оставьте Свет, Свет любви средь серых буден,
Как надежду: «Будем! Будем!» — в час, когда надежды нет…
Уходя, оставьте Свет, даже если расстаётесь,
Даже если не вернётесь — уходя, оставьте Свет.

Уходя, включите Свет! Кто ошибся — тот вернётся…
Пусть не гаснет ваше Солнце! Уходя — оставьте Свет…
Приходя, несите Свет! Тот, кто светел, тот и вечен!
Путь со Светом бесконечен… Приходя, несите Свет!

Волчек Галина Борисовна

«Я не умею быть второй. И даже первой не умею. Только единственной»
Она была нашей современницей, удивительной, любимой, уникальной.

По Вахтангову, идеальный режиссер должен в себе сочетать три компонента и быть одновременно не только режиссером, но и педагогом, и актером. Галина Борисовна полностью соответствовала этому триединству.

9 декабря 1933 года в Москве в семье известного кинооператора Бориса Израилевича Волчека и Веры Исааковны Майминой, выпускницы сценарного факультета ВГИКа, родилась дочь, ставшая талантливейшим режиссером, художественным руководителем прославленного театра «Современник», великолепной актрисой. (Татьяна Яцюк)

Люди такого масштаба, как Галина Волчек, дороги каждым своим словом.

Цитаты из интервью Галины Волчек разных лет: о театре, мужьях, ролях в кино и хобби.

О семье и родителях:
Родителями Галины Борисовны были знаменитый режиссер и оператор, лауреат трех Сталинских и одной Государственной премии Борис Волчек и сценаристка Вера Маймина.

«Я считаю себя очень счастливым человеком, и, может быть, в первую очередь потому, что я выросла с папой и с Роммами».

«Жили в мосфильмовском доме. Соседи — великие люди — дергали меня за косички и, шутя, ударяли по попке. Райзман, Пырьев, Птушко и великий Ромм, перед которым я преклоняюсь. Михаилу Ильичу благодарна за то, что он меня самим собой, своей личностью убедил в том, что искусство есть.

Эйзенштейн жил рядом в эвакуации в Алма-Ате. Тогда все говорили: «Он — самый-самый». Я же испытывала детскую ревность и не садилась к нему на колени в знак протеста. Стояла в сторонке и наблюдала, как он рисует детям картинки. Для меня был один «самый-самый» — Ромм».

«Кино казалось мне ежедневным, как бы почти бытовым будничным существованием. Все эти слова — «монтаж», «хлопушка», «дубль» — звучали постоянно, были привычны. В них никакой тайны не заключалось. А почти напротив нашего дома — «Мосфильм».

Девчонки кричат: «Галь, беги скорее, тут тетя Люся Целиковская в гробу лежит». Это Эйзенштейн снимал «Ивана Грозного». Я же отвечаю: «Ни за что, я с дядей Колей Крючковым собираюсь кататься на танке вокруг студии». Понимаете, в этом мире я жила. Как он мог меня не задеть? Атмосферу творчества не впитать не получилось.

«Чувство долга родилось раньше меня. Наверное, этим я обязана отцу. Не «наверное», а даже точно, несмотря на то, что люблю свою маму. Но генетически я — абсолютно папа, а поведенчески — что-то перешло от мамы.

Недаром я в тринадцать лет сделала выбор (нагло, как теперь понимаю) в его пользу. Помню, как родители посадили меня напротив себя на круглый стульчик от рояля и сказали: «Выбирай, с кем ты будешь жить. Мы расходимся». И когда напротив тебя сидят два родных человека, которые тебя сделали, родили, ты им отвечаешь: «Вот — папа»…

Нет, для мамы это не было шоком. Она… как сказать… была человеком общества, говоря сегодняшним языком, тусовщицей, и еще какой. И в этом ее прелесть. Тусовщицей, несмотря на два высших образования, которые она получила в Петербурге и Москве».

О мужьях:
Галина Борисовна дважды была в официальном браке: с Народным артистом СССР Евгением Евстигнеевым (с 1955 по 1964 гг.) и физиком, профессором, лауреатом Государственной премии СССР Марком Абелевым (с 1966 по 1976 гг.). Затем был третий, гражданский брак, а в свои 60 лет она приняла решение жить одной. Сын Волчек и Евстигнеева — известный режиссер Денис Евстигнеев.

«У меня было два мужа, несколько романов и одно заблуждение»

«Всей моей жизнью я подвела себя к тому, что семья для меня стала невозможной. Это естественное состояние человека, который продался в рабство театру. Театр перемолол меня в своей мясорубке настолько, что соединить его с чем-то ещё было бы неестественно. И это было предопределено мне судьбой, я в этом уверена».

«Он был славный человек, Женя. Необычайный талант, стихия, человек-планета. Когда я, девочка из благополучной профессорской семьи, сказала, что выхожу за него замуж, и привела в дом, грянул гром.

На фоне моих преуспевающих ухажеров из МГИМО человек в лиловом бостоновом костюме, справленном на вырост, с длинными рукавами, в трикотажной рубашке-бобочке и крепдешиновом галстуке поверх нее, смотрелся невероятно. У него был один длинный ноготь на мизинце, выражавший его представление о шике и интеллигентности…
Так в его понимании должен был выглядеть настоящий столичный лев».

«Я не умею быть второй. И даже первой не умею. Только единственной. У нас были удивительно теплые с Женей отношения. Через, наверное, 25 лет, как мы с ним расстались, незадолго уже до смерти, он вдруг стал говорить мне, как я ему жизнь разрушила, какая я максималистка. И что со своим максимализмом не могла простить что-то, а должна была…»

О «Современнике»:
В 1956 г. выпускники Школы-студии МХАТ — Олег Ефремов, Игорь Кваша, Олег Табаков, Галина Волчек, Евгений Евстигнеев, Людмила Толмачева — создали Студию молодых актеров. Лидером был Олег Ефремов. После его ухода во МХАТ в 1989 г. труппа избрала своим художественным руководителем Галину Волчек. Им она и оставалась до самой смерти.

«Для меня самым большим комплиментом было сказанное однажды Зиновием Гердтом: «Есть два места, где никогда не обманывают. Это Консерватория и «Современник». Пожалуй, это самое ценное в нашем театре, — то, что мы никогда не врали. Даже когда не могли сказать всю правду до конца, не обманывали никогда. Люди доверяют «Современнику». И большей награды не надо».

«Живу ради того, чтобы театр жил, в том числе и после меня. Иначе зачем работать?»

«Меня просто труппа приговорила к тому, чтобы я на это пошла (Стала главным режиссером). Я отказывалась. …Я как — будто предвидела все сложности, которые в моей жизни появятся, но мне ребята, я как сейчас эти интонации помню, говорили: «Мы тебе будем помогать. Нет, ты должна согласиться! Ты обязана, иначе театр… Но будет трудно». И я, согласившись на эту судьбу, понимала, что эта роль руководителя – она все равно роль обидчика. Какой бы человек ни был — все равно…»

«Я ощущаю «доброе поле» вокруг себя и моего театра. Я всю жизнь прожила в Доме, который вместе со своими товарищами построила… Но моя судьба — трудная…

Если начинаю вспоминать свои счастливые моменты, то понимаю, что не умела и не умею удержать их надолго. Ведь человек всегда бежит, летит за ощущением гармонии. И только ему покажется, что он ее ощутил, как она улетучивается.

Но ощущения абсолютного счастья в моей жизни бывали. Утро после премьеры в Хьюстоне, куда меня — первого советского режиссера — пригласили на постановку. В то утро я поняла, что такое победа. Или Бродвей. Издерганная нашей критикой, столько лет пытавшейся меня уничтожить, доказать, что я бездарь и загубила «Современник», я приехала в Америку. Несмотря на великолепный прием нашего спектакля, ждала рецензий… Когда вышли положительные, я расплакалась… Расплакалась от счастья».

О театре и женщинах-режиссерах:
«С тех пор, как в 16 лет попала в студию, я живу под аккомпанемент слов о театральном кризисе. Но его никогда не было! Это вам говорю я — человек, проживший в театре длинную жизнь.

А вот сегодня кризис в театре действительно наступил, причем очень глубокий. То, что сейчас происходит, — агонистические судороги. Театр гибнет. Это выражается во всём! В отношении к театру, в количестве вранья вокруг него. Антрепризы испортили зрителю вкус, растлили мозги…

Театр умрет обязательно. Не «Современник», а вообще театр, в том понимании, в котором мы его застали. Пройдет много времени, потраченного на всякую пустоту и ерунду, которую будут называть театром, а потом… на этом пепелище будет какой-нибудь художественный бунт, из которого родится настоящий театр. Однако каким он будет, я не знаю».

«Слова «режиссер» нет в женском роде, что вполне естественно. Это занятие требует нечеловеческого терпения, которым редко обладает женщина. … Режиссер соединяет в себе и психолога, и психотерапевта, и экстрасенса, и гипнотизера».

«Вера Петровна Марецкая, встретив меня в доме отдыха в Рузе, спросила: «Галя! Мне сказали, ты собираешься заниматься режиссурой. Неужели ты будешь всю жизнь ходить в мужском костюме и с портфелем подмышкой?» Таков был стереотип профессии режиссера, которого я, видимо, подсознательно ужасно боялась. И я пообещала Вере Петровне, что к каждой премьере я буду шить новое платье и никогда не надену мужской костюм и не возьму портфель».

О своих ролях в кино:
Несколько неглавных ролей Галины Волчек не просто врезались в память, но стали золотым фондом советского кино: Варвара — соавтор Бузыкина в «Осеннем марафоне», Регана в «Короле Лире», Волчица в знаменитой «Красной шапочке»… Себя на экране Волчек не любила…

«Я была глубоко травмированная артистка. Каких только уродок не переиграла!»

«У меня на носу была довольно заметная родинка. Я уже прожила с ней большую часть жизни, снималась, даже в «Короле Лире» играла одну из главных ролей, ее мне там замазывали, а тут, на озвучании «Осеннего марафона», стою в наушниках и молчу.

«Галь, ну что ты?» А я рыдаю, остановиться не могу — увидела свое изображение крупным планом… А после бегом в какой-то институт, где мне ее свели… Правда, до конца фильм я не посмотрела. На премьеру я не пошла, чтобы не видеть позора. Пришла с подругой в «Художественный», купила два билета, забилась, чтобы никто не узнал, и когда почувствовала, что финал близок, сказала: «бежим скорее».

О хобби:
Вы удивитесь, но многие свои элегантные наряды Галина Борисовна шила сама… Так она отдыхала.
«В двенадцатом часу ночи позвонила своей приятельнице и попросила принести ножницы, иголку и нитку. На ее робкий вопрос, нельзя ли подождать до утра, твердо ответила: «Нельзя!»

Она подумала, что нужно срочно зашить рваную рану и примчалась. Вместе мы колдовали над моделью. Эта блузка была такой безумной красоты, что когда я на следующий год впервые поехала в Америку на постановку, она страшно понравилась хозяйке театра, и в итоге я ее подарила».

«Единственное, что у меня есть всегда, в любой период жизни — хороший, плохой — это духи. Единственное, что я понимаю, перед чем я рабствую…»

Светлая память Галине Борисовне Волчек – выдающемуся режиссеру и очаровательной, умной женщине.»

18 ноября — 94 года со дня рождения режиссера Эльдара Рязанова.

Он был не только талантливейшим режиссёром, актёром и сценаристом. Эльдар Александрович Рязанов был ещё тонко чувствующим поэтом, оставившим после себя удивительные стихи — неравнодушные, полные боли и грусти… и в то же время тёплые, искренние, родные…

Меж датами рожденья и кончины
(а перед ними наши имена)
стоит тире, черта, стоит знак «минус»,
а в этом знаке жизнь заключена.

В ту черточку вместилось все, что было…
А было все! И все сошло, как снег.
Исчезло, растворилось и погибло,
чем был похож и не похож на всех.

Погибло все мое! И безвозвратно.
Моя любовь, и боль, и маета.
Все это не воротится обратно,
лишь будет между датами черта.

Эльдара Рязанова пытались повторить дважды. Вторые издания его картин, «исправленные и дополненные» чужими руками, провалились: люди толпами потянулись на любимые названия и ушли, оскорбленные в лучших чувствах. Сюжет пересказать своими словами можно, а сделать ремейк человеческого таланта нельзя. Мы ведь не к сюжету шли в гости, а к Рязанову.
Сегодня, в день его рождения, хочется сказать об уникальности явления. Не только планета названа его именем — он и сам планета.

Единственный в природе мир, который он нам принес. Этот мир сложен из энциклопедических знаний, витиеватых фантазий, умных книг, стихов и песен, анекдотов, из которых вырастали трагикомедии, фраз, которые ушли в фольклор. Он населен звездами, которых Рязанов нам открыл, и его персонажами, которые всегда с нами. Дубликаты тут невозможны.

Рязанов и литераторов лишил шансов писать о нем книги: он их писал так, как никто не сможет. К одному из его юбилеев вышла книга «Необъятный Рязанов» — возможно, имелись в виду его габариты, над которыми мастер любит подшучивать, но это правда: объять все, что сделано для нас Рязановым, и впрямь нереально.

Вместе с двумя другими титанами российской комедии Леонидом Гайдаем и Георгием Данелией он создал запас, как выяснилось, на века. Именно его «Иронией судьбы» и «Служебным романом», его «Зигзагом удачи» и «Берегись автомобиля» мы утоляем жажду сегодня, когда комедия из нашего обихода исчезла — ее заменили суррогаты.

Придя в кинематограф полвека тому назад, он снял десятки фильмов, многие из которых стали любимыми у миллионов зрителей. О себе он говорит: «Я из той режиссуры, которая выращивает спектакль или фильм как садовник. Для меня главное – собрать хорошую компанию и всем вместе вырастить растение – фильм. Научился этому у Товстоногова…».
26 октября исполняется 90 лет кинорежиссеру Игорю Масленникову. Большую известность ему принесли цикл фильмов о Шерлоке Холмсе и трилогия «Зимняя вишня», ставшие классикой советского и российского кино. По каналу Би-би-си «Приключения Шерлока Холмса и доктора Ватсона» смотрела вся Англия. Исполнителя главной роли Василия Ливанова королева Елизавета Вторая наградила орденом Британской империи, а в Новой Зеландии была отчеканена монета. В массовом сознании зрителя Англия надолго осталась такой, какой ее показал Игорь Масленников.
Мелодрама «Зимняя вишня» (1985) открыла для широкого зрителя актрису Елену Сафонову. Фильм и его героиня пользовались таким успехом, что спустя несколько лет режиссер снял его продолжение.

Как сегодня живет патриарх советского кино? Удалось ли ему найти средства на создание другого кинохита — «Зимней вишни-4»? Об этом «АиФ» и поговорил с юбиляром. Правда, о своих работах он говорит неохотно. Куда больше его беспокоит, что происходит вокруг, куда ушло «кино для людей».

Игорь Масленников: — Мы сейчас находимся на очень серьёзном цивилизационном переломе. Из одной эпохи переходим в совершенно другую — цифровую, пока для нас неизведанную. Возьмём, например, кино. Кинематограф всегда был соборным зрелищем. Люди приходили в кинотеатры, вместе плакали и смеялись, картины становились событием для целой страны, широко обсуждались. Сегодня человек идёт по улице, у него гаджет, который умещается на ладони, и по нему он смотрит фильм. Что это?

Елена Данилевич, «АиФ»: — Это прогресс, который не остановить.

— Я тоже не предлагаю идти назад. Но вот у меня в книжных шкафах стоит бесконечный строй книг. В любой момент я могу к ним обратиться и знаю, что они меня ждут. Казалось бы, тоже самое с «цифрой» — она под рукой в любой момент. Но это не так. Стоит выключить электричество, и вы окажетесь безоружными. Получается, какой-то владелец цифровой империи в одно мгновение может лишить всего миллионы людей! Это очень опасный процесс, но, кроме тревожных ощущений, вызванных беспокойством за происходящее, у меня есть и конкретные враги.

— И кто же эти недоброжелатели?

— Мои противники — деньги и английский язык. Прошу понять правильно. Я знаю английский, вместе с норвежцами снимал фильм «Под каменным небом» и прекрасно общался без переводчика. Поэтому мы говорим не о слоге Шекспира или Бернарда Шоу. Меня не устраивает, как английский проникает в наш быт. Ломает родную речь, а фантастически богатый русский язык заменяется какими-то примитивными осколками. Сегодня везде звучит «онлайн», «тренд». Хотя есть масса русских слов, которые отражают все тонкости этих терминов. Особенно заражена молодежь. Посмотрите: у них уже изменилась интонация разговора, появилась другая мелодика, не свойственная русской. О чистоте речи заботился ещё Пушкин, хотя в детстве, а потом в лицее писал стихи по-французски. Великий поэт оставил нам блестящий язык, который надо ценить, как драгоценность. А мы что делаем?

— В том, что касается языка, согласна с вами. Но вот второй враг — деньги. Как без них обойтись в современном мире?

— Раньше мы как-то стеснялись говорить о деньгах. Было неловко спросить, сколько заплатят. Я до сих пор не могу вести разговоры на эту тему. Между тем, прибыль сегодня на первом месте. Всё построено так, чтобы любой ценой получить выгоду, невзирая на способ и средства. Как я мог с этим бороться? Только своими картинами. Первыми стали «Письма к Эльзе». Это драма по сценарию Аркадия Высоцкого, сына Владимира Семёновича. История девушки, которую взял в жёны богатей из бизнесменов новой породы. Через какое-то время этого олигарха в бандитской разборке застрелили, и девочка поплыла по течению, столкнувшись с лицемерием и предательством. Считаю, что это один из моих лучших фильмов, хотя его прокатная судьба была сложной. Через два года я ударил по барышу и наживе фильмом «Тимур и его коммандос». Ну, а затем моим союзником в этой борьбе стал Александр Николаевич Островский.

— Каким образом великий драматург пришёл вам на помощь?

— Он уже в средине XIX в. тревожно встречал капитализм. Из его 48 пьес я выбрал три, где прослеживается тема денег — «Волки и овцы», «Доходное место», «Свои люди — сочтёмся». И успел, когда ещё можно было снимать кино, сделать три экранизации: «Взятки гладки», «Русские деньги» и «Банкрот». Когда мы работали над текстом, поражались, насколько написанное Островским перекликается с сегодняшним днём. И тогда, и теперь процветают махинации с имуществом, подлоги, поддельные документы. В трагикомедии «Банкрот», снятой по пьесе «Свои люди — сочтемся», мы рассказали про столичных взяточников и коррупцию. Сейчас это называется «недружественным поглощением». Драматург как будто предвидел тысячи банкротств, разорений, которые два века спустя будут происходить в нашей стране.

— Из-за отсутствия средств вам пять лет не удается снять и «Зимнюю вишню−4». Хотя, как недавно призналась Лариса Удовиченко, артисты готовы работать уже и без денег. Только позовите. В этом году вы написали два открытых письма — «Стон» и «Зимняя дума Деда М…». Не помогло?

— Нет, нужную сумму собрать не удалось, финансирования так и не дали. Кстати, все четыре «Вишни» входят в мой фронт борьбы с денежным злом. Первая рассказывает о временах Брежнева, застое. Мужики тогда не знали, чем заняться, многие пьянствовали, бесконечно дымили в курилках. Вкалывали в основном женщины, причём по статистике половину незамужних в Советском Союзе составляли матери-одиночки. Главный посыл картины — мужское покаяние за то тяжёлое время. Виталий Соломин сразу прочувствовал эту неприкаянность и замечательно сыграл несостоятельность и метания.

Вторая «Вишня» — это времена Горбачева, когда всё затрещало и стало разваливаться на куски. И третья — приход Ельцина, 90-е, когда народ от безысходности начал разбегаться в разные стороны: кто в Америку, кто во Францию. Но наступили новые времена. Повзрослели дети Оли, героини Елены Сафоновой, которые в предыдущих картинах были ещё маленькие. Причем они выросли за границей и сейчас возвращаются в Россию, чтобы здесь жить и работать…

— И чем они будут тут заниматься? — Сегодня в России дел хоть отбавляй. Мне нравятся наши руководители, которые стоят у руля. Они идут правильным путём. Продолжается активное строительство жилья и дорог, сельские жители, наконец, начинают получать газ. А сколько на улицах автомобилей? У человека квартиры может не быть, а машина есть, потому что там в ней чувствует себя, как дома. Об этом как раз четвёртая «Вишня» — как сюда возвращается жизнь. Мой сценарий заканчивается фразой: «Вера, Надежда, Любовь и София — русским пора возвращаться в Россию».

Пять лет предлагал его везде и всюду. Получил отказ. Видно, киноначальники заняты блокбастерами и всем тем хламом, которым забиты экраны. Но ведь тот же «Ленфильм», где я проработал сорок лет, как раз знаменит не суперпроектами, а содержательными, вдумчивыми картинами.

Мы все, Микаэлян, Авербах, Мельников, делали фильмы о жизни простых людей. И эти ленты пользовались успехом. Но теперь такие картины не нужны. В целом идёт, как мне кажется, процесс атомизации общества. Когда люди отдаляются друг от друга, замыкаются в своих ячейках. А человечество, наоборот, должно объединяться, дружить. И кино в этом может помочь.

Вы как-то сказали, что работаете в основном для детей…

-И для женщин. Меня вчера в очередной раз спросили: кто ваш зритель. Отвечаю: дети и женщины. Мужская тема — ​вся эта маскулинность, стрельбы, погони — ​меня мало волнует. Слабый пол куда интереснее.

— Неужели и Ваш Шерлок Холмс — ​для женщин?

Нет, конечно. Для детей. Мне с малолетства нравилась вся эта английскость. Во время Великой Отечественной из Ленинграда я попал в эвакуацию в Челябинск. В доме, где мы жили, было собрание сочинений Диккенса, старое, изданное еще журналом «Нива». Читал, не мог оторваться.

С тех пор, видимо, и полюбил английскую литературу. К тому же я человек книжный. Окончил филологический факультет Ленинградского университета, в дипломе у меня написано «специалист по русскому языку и литературе», в скобках — ​литературный работник газеты.

— Но, говорят, Конан Дойла Вы не очень жаловали?

Никогда не считал его хорошим писателем. И уж тем более не собирался экранизировать. Так получилась. Я работал на «Ленфильме», и в руки попал отличный сценарий. Меня привлек образ Ватсона. Обычно все постановщики доктора игнорировали. Оно и понятно: у Конан Дойла-то он — ​герой-рассказчик.

Однако наши замечательные драматурги поняли, что короля должно играть окружение. А дальше пошло-поехало. Центральное телевидение потребовало, чтобы появилось продолжение. И мы продолжили. Восемь лет снимали Холмса.

— Актеры говорят о Вас как о режиссере, который не мешает на съемочной площадке. Таков Ваш прием?

У меня все педагогически продуманно. Я же давно преподаю и вижу: существует два типа режиссеров — ​архитекторы и садовники. Первые заранее чертят схему будущего фильма, определяют, какой актер что и как играет, и очень негодуют, если что-то идет не по плану.

— То есть используют артиста как послушную краску?

Можно и так сказать. Это режиссеры-диктаторы. Мне такой путь не близок. Задача же «садовников» создать не план, а особую атмосферу, чтобы все участники съемочного процесса были в нее вовлечены. Образно говоря, группа выращивает дерево, а режиссер подстригает крону, придает ей форму.

— По-Вашему, эти пути равнозначны?

На мой взгляд, путь садовника более правильный. Мне он пришелся по душе, когда я работал сценографом у Товстоногова. Он был очень властным и сильным человеком, но при этом активно пользовался результатом коллективного труда. И это правильно. А кино — ​само по себе искусство коллективное.

— Но, при таком подходе, кто подлинный создатель картины?

Я же вам сказал: все, кто принимает в ней участие. Был бы мой Шерлок тем самым Холмсом, которого все любят и знают, без Василия Ливанова, Виталия Соломина, Рины Зеленой, без замечательной музыки Владимира Дашкевича? Но ведь это я собрал их вместе.

Конечно, делается это не за пять минут. Того же Ливанова я заприметил еще в «Ярославне — ​королеве Франции», где он играл заросшего пьяного разбойника. Но чем больше я смотрел на него, тем отчетливее понимал, что он весь из себя такой английский. Позер, умеет носить разные одежды, голова выразительная.

— Кстати, а как Вы относитесь к новому «Шерлоку», где главную роль сыграл Бенедикт Камбербэтч?

Да отстаньте от меня со своим Шерлоком (смеется). Вечно, как кто-то снимет новый фильм про Холмса, журналисты начинают звонить, расспрашивать. А я отвечаю: сорок лет назад было двести фильмов про Холмса, и сейчас куча. Если хорошие, я рад. А сравнивать Камбербэтча с Ливановым — ​не надо.

— Вы ведете мастерскую на «Высших режиссерских курсах» в Санкт-Петербургском государственном институте кино и телевидения, чему учите своих студентов?

Терпеть и не капризничать. Всему тому, чему меня учил мой мастер Григорий Козинцев: каждый фильм — ​это поступок. Каждая картина, каждая курсовая, остается с вами на всю жизнь.

Нельзя сказать: ой, тут меня попросили, а здесь заставили, а вот тут денег не было. Режиссер должен понимать степень ответственности. Кстати, в этом году у меня уже шестой выпуск.

— Поздравляем. Как Вам кажется, кому труднее — ​им сейчас или Вам тогда?

Однозначно, им приходится значительно тяжелее. Мы жили во время исключительного внимания к культуре. Существовал прокат нашего кино, это была статья доходов государства. По триста фильмов в год снималось. Шутка ли?

— Но теперь принято говорить, что режиссерам не давали работать. Чуть что не так — ​лента отправлялась на полку.

А вы подумайте: лежат, например, на полке картины Германа и Тарковского, потому что им сказали что-нибудь изменить, а их эстетические принципы протестуют, но никому в голову не приходит дать переснимать эти фильмы другим, более сговорчивым режиссерам. А сейчас — ​пожалуйста. Но вы ведь про это не напишете?

— Почему, напишем.

И еще напишите, что благодаря Голливуду кино вырождается. Я сейчас не американское кино в целом ругаю, а Голливуд. Они опутали мир эстетикой развлекухи. Все кинокомпании у них имеют приставку «интертеймент». А наши взяли привычку равняться на это.

— Но ведь и зритель сильно изменился?

Конечно. Раньше в кино ходили душой взрослеть, а сейчас — ​жевать попкорн. Сегодня невыгодно, чтобы человек взрослел душой. Нужно, чтобы он остался на уровне потребителя. Поэтому вместо качественных лент создают аттракционы: стереозвук, 3D и тому подобное — ​побольше денег выкачивать

— А какие из нынешних фильмов Вам нравятся?

Знаете, я себя берегу. Современные картины смотрю, только если в нашей среде о них все говорят, но рекомендовать не буду ничего. Не дождетесь.

Беседовала Елена Коробкова