Говорят, хочешь, обмануть — расскажи правду, никто не поверит. А вот небылицам запросто. Жизнь часто доказывает это, преподнося такие истории, что и нарочно не придумаешь. Одну из них я вам сегодня расскажу.
***
Маша каждое лето проводила у своей любимой бабушки в деревне. Родители приезжали, как правило, на выходные раз в две недели, привозили вкусняшки и разную необходимую по хозяйству утварь. Дедушки не стало несколько лет назад, бабушка жила одна и потому радовалась внучкиным каникулам чуть не больше её самой — вдвоём куда веселее! В то лето, когда это произошло, Маше исполнилось четырнадцать лет. Как обычно родители привезли её к бабушке в деревню. В первые дни Маша убрала весь дом, перетрясла все половички, просушила на солнце старые перины и подушки, постирала шторы, вымыла окна и полы. Бабушка нарадоваться не могла такой хозяюшке. А когда всё было сделано, появилось время и на развлечения. У Маши были в деревне друзья, ребята из местных и те, кто, как и она, приезжали к родственникам на каникулы.
Как-то раз Маша решила набрать земляники для них с бабушкой, чтобы вечером, когда бабушка подоит их корову Буренку, отведать ягод с молоком. Лес был сразу за околицей. Углубляться даже не надо, прямо на опушке и ягоды растут. Собирает Маша ягоды и видит, из леса девочка выходит, с корзиной в руках, и направляется как будто в сторону деревни. Идти ей как раз мимо Маши. Как поравнялась она с ней, так сбавила шаг, остановилась, помолчала немного, а затем поздоровалась:
— Привет! — Привет, — ответила Маша, — Ты из нашей деревни. — Да, — ответила девочка. — Странно, — подумала Маша про себя, — Вроде бы я уже всех тут знаю давно. Ну видимо новенькая к кому-то приехала. А вслух спросила : — А где ты живёшь? К кому приехала? — Да там, там живу, — махнула девочка неопределённо рукой в сторону деревни.
— А как тебя зовут? — Мария, меня все Марусей зовут — ответила девочка. — Ой, как здорово, — рассмеялась Маша, — Я ведь тоже Мария! Давай вместе в деревню пойдём, сейчас я только ещё немного ягод соберу, чтобы кувшин полный был. А ты что делала в лесу? — Да я так, за грибами ходила.
Маша обратила внимание на то, что Маруся была одета в сарафан старомодного покроя, из ситца. Ну мало ли, может бабушкиной молодости платье залежалось в шкафу, вот внучка и одела в лес, чтоб хорошие вещи не пачкать. Маша быстро добрала ягод и они вдвоём отправились в сторону деревни. По дороге девочки весело болтали, обсуждали одно и другое, только почему-то Маруся совсем не знала героев современных фильмов и поп-звёзд. Но оказалось, что просто у них не было дома телевизора. — Ну могла бы хоть радио на телефоне послушать, журналы почитать, — подумала Маша, — Как будто не из этого мира. Но в целом Маруся оказалась очень интересной собеседницей, и несмотря на некоторые странности, девочки сдружились и договорились увидеться назавтра тоже. — Приходи на луг часов в десять, — сказала Маруся, — Я научу тебя плести венки и делать из травы свистульки. — Хорошо, — ответила Маша.
Так с той поры и начали они встречаться с Марусей, то на лугу, то возле леса, то на берегу довольно широкой реки, что текла величаво за деревней, берега её были в этом месте высокие и крутые. Девочки любили сидеть на самой вершине и глядеть на волны, поднимаемые ветром или на спокойную гладь в тихие дни. В эти минуты Маше казалось, что она знает Марусю уже давным-давно, настолько они стали близки. Девочки подолгу говорили о жизни, об их деревне. Но до сих пор Маша не знала самого главного — к кому же приехала Маруся. Она никогда не отвечала прямо на этот вопрос. Всегда лишь уклончиво и туманно. Бабушка, узнав, что у внучки появилась закадычная подруга, велела пригласить Марусю в гости. Но та всё не соглашалась на Машино приглашение.
И вот однажды, когда девочки сидели на своём любимом месте на берегу, Маше очень захотелось искупаться. День был жаркий, солнце палило немилосердно и вода манила своей прохладой. Маруся сказала, что подождёт подругу на берегу, ответив, что не любит купаться, побаивается воды. Девочки спустились к реке, и Маша, раздевшись, прыгнула в реку. Она с наслаждением ныряла, переворачивалась и резвилась на волнах, и вдруг в какой-то момент ноги пронзила резкая боль и девочка поняла, что они её не слушаются: — Судороги, — подумала в ужасе Маша и закричала, что было сил, — Помогите!!!
Но крик получился сдавленным, потому что она погрузилась под воду и рот её оказался чуть над поверхностью воды, к тому же страх сковал горло ледяной хваткой. Маша понимала, что тонет и помочь ей некому, рядом одна Маруся, но она боится воды. Из последних сил Маша взмахивала руками, поднимая брызги и жадно пытаясь глотнуть воздуха, но в рот затекала вода. Сквозь помутненное сознание, девочка успела увидеть в последний миг, как Маруся прыгнула в воду навстречу к ней.
— Обеим конец, — было её последней мыслью. И девочка пошла ко дну.
Когда она очнулась, то увидела над собой яркое солнце и голубое небо, в котором парили стрижи.
— Я умерла, — подумала Маша, — Но где же Маруся? Девочка приподнялась на локте и огляделась вокруг. Но кругом был знакомый пейзаж. Река, деревня невдалеке, дорога, убегающая вдаль за горизонт, берёзовый лес. Маша подскочила, как ужаленная. — Маруся!! Маруся!! — кричала она, бегая вдоль берега и всматриваясь в воду. Нигде не было и следа подруги. Маша в отчаянии заломила руки, что же делать? В конце концов она бросилась в деревню:
— Бабушка!! Моя Маруся! Она утонула!
Девочка рыдала и не могла ничего толком объяснить.
Бабушка побежала к соседям, те по пути собрали ещё людей и все побежали к реке. Ныряли, но река была глубокой. Стали выяснять, что за Маруся, к кому она приехала, что за девочка. После долгих расспросов, выяснилось, что никакой Маруси, да и просто похожей по описанию девочки, вообще не было в их деревне. Соседи с бабушкой до вечера обходили каждый двор. В итоге взрослые сказали бабушке, что похоже внучка просто уснула на солнце, вот и привиделась ей такая чепуха. Ты бы, мол, Ивановна, к фельдшеру её отвела, чтобы никаких последствий не было от солнечного удара.
Бабушка вернулась домой к Маше, та лежала на кровати, лицом к стене и уже не плакала, но смотрела в одну точку, не реагируя даже на вошедшую в избу бабушку.
— Машенька, милая ты моя, люди говорят, мол, ты на солнцепеке заснула. А может это и правда, а? — Бабушка, — крикнула Маша, — И ты туда же! Почему, почему мне никто не верит? Я не дура, я целое лето уже дружу с Марусей! Она есть, она существует! — Вернее она была… — добавила Маша и разрыдалась. Бабушка прижала к себе голову внучки: — Миленькая, да я-то тебе верю, но не понимаю ничего. Откуда же тогда она приходила, коль она не из нашей деревни? Участковый уже в соседние деревни запрос сделал, и там нет такой девочки. Никто, слава Господу, не пропадал. Ну-ка расскажи мне ещё раз всё, что ты о ней знаешь.
И Маша снова описала бабушке внешность Маруси и всё, что она знала о ней. — Погоди, бабушка! — встрепенулась вдруг Маша, — Она ведь мне браслетик с руки подарила! Может его кто-то узнает! И Маша, подбежав к шкафу, достала из своей коробочки плетёный из ленточек браслет. Бабушка взяла его в руки и вдруг схватилась за сердце, побелела. — Ой, Машенька, подай-ка мне воды. И вон те капли со шкапа. Маша испугалась за бабушку, но вскоре той стало полегче и она полезла зачем-то в старый сундук, что стоял в углу сеней и где лежало старое тряпье. Через минуту она извлекла на свет какую-то бумагу. В бумаге оказалась завернута старая чёрно-белая фотография. Бабушка дрожащей рукой протянула фото внучке : — А ну-ко, глянь, милая, не твоя ли это Маруся? С фотографии на Машу смотрела её подруга. — Бабушка, — прошептала внучка, — Я ничего не понимаю, что это, как?…
И бабушка поведала внучке свою тайну: — Было нас четыре сестры. Ты знаешь только троих, а про четвертую мы все старались не говорить, слишком тяжело было, каждый сам о ней плакал, в своём сердце. Марусе нашей четырнадцать лет было, когда она утонула. Плавала она хорошо. Но в тот раз ноги её свело судорогой. Она пошла ко дну. Мы с ребятами ныряли и ныряли, но никак не могли найти нашу сестру. Течение там было быстрое. Пока с деревни взрослые прибежали, уже поздно было. Даже тела не нашли. Даже могилки нет у нашей Маруси. А в тот день, когда она утонула, этот самый браслетик и был на ней. Больно уж любила она разные украшения плести, мастерица.
Бабушка замолчала. Потом добавила: — А когда ты родилась, тебя Марией назвали. Нет, не в честь Маруси, просто уж родителям твоим это имя очень нравилось. — Что же получается, бабуля… Маруся приходила, чтобы меня спасти от смерти? Бабушка вытерла с лица слёзы, застывшие в морщинках, усталой натруженной рукой и ответила: — Давай завтра в Сосновку сходим, в храм, панихиду закажем по Марусе. А люди пусть так и думают, что ты на солнце перегрелась, оно и лучше. — Давай, бабуленька, — прошептала Маша и погладив рукою старое фото, добавила, — Спасибо тебе, Маруся… Я никогда тебя не забуду.
Стешка всегда была весела и задорна. Смех её звучал хрустальным колокольчиком, песни лились широко и раскатисто, а уж сколько она их знала — не перечесть. Словно звоном куплетов и прибауток пыталась заглушить она горькое своё житьё.
Мачеха её ненавидела, а отец не заступался. Жизнь девицы текла средь криков и брани в работе тяжёлой, но будто всем назло была Стеша румяна, справна, да нравом приятна, цвела её молодость, как цветок полевой — прост, незатейлив, тем и пригож.
Однажды к ним в избу пришёл мужик. Борода черна, брови кустисты, а из — под них глаза блестят. Никто его до этого не видывал и знать ни знал. А тут пришёл и говорит: «Слышал я у вас невеста имеется, трудолюбива и собой хороша. Я на ней жениться желаю.» Хороший родитель выспросил бы: откуда, что и как… Хозяин радивый и коровы не продаст в дурной двор. А Стешку отдали за первого встречного, лишь бы с глаз сбыть.
Мужика того Захаром звали, был он вдов третий год, жил далеко за много вёрст от Стешкиной родной деревни, да и вообще далеко от любой деревни… Людей он сторонился и отстроил себе добротный дом на опушке леса, с видом на широкий разлив реки. Охота, рыбалка — всё под боком, а вокруг ни души.
Стеша вышла за него безропотно. Лишь бы уйти из родного дома, где любви, ласки и добрых слов для неё не находилось. Не пугало её житьё вдали от всего мира. Её вообще тяжело было напугать. Она была полна радужных надежд, что найдёт подход к своему мужу — бирюку, станет доброй мачехой его малому сынку Илюше и на лоне природы средь древних сосен обретёт своё простое бабье счастье.
Привёз он её к себе домой в разгар зимы. В один из первых дней, вышла Стеша на крыльцо поразилась красоте вокруг. Снег сияет, переливается, деревья искрятся, река лежит у подножья холма скованная льдом, заворожённая зимой — чародейкой. На душе у Стешки восторг, раздолье и радость, песня сама собой полилась, вознеслась к верхушкам деревьев, покатилась по льду, вольно и широко разнеслась по округе…
«Ты чего здесь разоралась?» — услышала она злой окрик. Захар стоял нахмурив кустистые брови и в маленьких его глазках плескался такой океан злобы, что Стеша осеклась и испуганно притихла.
«Чтобы я больше этого никогда не слышал, — сказал он, — и вообще, чтоб от тебя не доносилось никаких лишних звуков, а то живо управу найду.» Он потряс своим кулаком и удалился в дом, а она ещё долго стояла смотря в белую даль и судорожно вдыхая морозный воздух.
Стало ясно Стеше, что попала она из огня да в полымя. Захар день ото дня всё отчётливей проявлял свой дурной характер. Вспышки необъяснимой злобы чередовались с мрачной угрюмостью. Он никого не любил — ни сына, ни жены, всё живоё вызывало в нём раздражение, потому и жил он вдали от людей. Даже домашних животных Захар не держал, только несколько огромных псов — вынужденная мера для охраны.
Стеша удивлялась, на что они живут? Ведь не было огорода и скотины. Захар ни промышлял всерьёз охотой, разве что для забавы. Но постоянно ходил в соседние деревни и покупал у крестьян нужные продукты. Откуда у него деньги, Стеша не представляла, а спрашивать боялась.
Наибольшее огорчение испытывала она из — за Илюши, мальчик был уже бОльшенький, но до сих пор совершенно не умел говорить, словно и не слышал до сей поры человеческой речи. Когда она начинала учить его простейшим словам, Захар приходил в ярость, он требовал в доме постоянной тишины.
Но Стеша всё равно потихоньку разговаривала с мальчонкой и когда мужа не было рядом, пела ему песенки. Робкий и тихий как мышка малыш впитывал новые знания будто губка и хвостиком ходил за мачехой.
Весна тонкими нотами уже проникла в воздух, хоть тяжёлые, напитанные влагой сугробы ещё покрывали землю. Река чернела полыньями, лес оживал птичьим гомоном, а прозрачные сосульки дребезжали капелью. Захар заявил, что ему нужно отлучиться на два дня, пока всё не разлилось. Куда и зачем он, как обычно, не объяснял. Стешка совершенно не боялась остаться одна, наоборот, даже обрадовалась.
Как только он покинул дом, туда вошло веселье. Весь день лились песни и раздавался детский смех. Уже вечером, вдоволь наигравшись и изрядно притомившись, Стеша и Илюшка легли спать. «Баю — баю — баиньки, — тихо напевала она, — я скатаю валенки. Небольшие, маленьки… Илюшеньке по ноженьке… Бегать по дороженьке…»
Мальчик сонно моргал и уже готов был провалиться в пучину сновидений, как вдруг, вздрогнув всем телом, он широко распахнул глаза и уставился в тёмное окно. Стеша проследовала за его взглядом, серая тень метнулась за стеклом, заставив слететь остатки сладкой дрёмы.
Она не на шутку испугалась, кто мог ходить вокруг дома в полночь и заглядывать в окна? Захар велел ей в ночь выпускать собак из загона, но она так боялась их, что решила этого не делать, в чём теперь раскаивалась. Стеша прислушалась, сквозь треск дров в печи пробивался какой — то иной звук, будто снег проваливается под чьими — то шагами. Или может это лишь игра воображения?
Она подошла к входной двери и прислушалась. Внезапно девушка отчётливо поняла, что на крыльце кто — то стоит, она чувствовала его, их отделяло всего лишь полотно двери и страх окатил её ледяной волной, заставив сердце зайтись в сумасшедшем ритме. Стешка судорожно начала искать чем бы прикрыть окно, Захар не позаботился о занавесках, а она боялась что — то менять в доме. В итоге закладывать его пришлось чем попало, страшась смотреть в зияющую черноту ночи.
Ощущение безысходности и ужаса накрыло её с головой вместе с осознанием того, что вокруг лишь леса и луга и на помощь звать бесполезно. Илюша уже безмятежно спал, а она всю ночь просидела на лавке в обнимку с ружьём, вздрагивая от любого шороха.
Свет тонкими сероватыми нитями начал сочиться в забаррикадированное окно, предвещая рассвет. Только тогда Стеша, слегка успокоившись, прилегла рядом с мальчиком. Однако сон её тоже был тревожен. Ей всё виделся тёмный квадрат окна, она внимательно следила за ним будто под гипнозом. Вдруг появилась тонкая бледная рука, которая могла принадлежать женщине или ребёнку, рука постучала в окно, а Стешка резко проснулась не понимая был ли стук во сне или наяву.
Разбитая и усталая она встала с постели. Нужно было кормить собак, но одна только мысль о том, чтобы выйти наружу — повергала девушку в ужас. Но новый день уже вовсю разливался розовой зарёй, прогоняя ночные страхи и волнения.
И её паника постепенно начала казаться странной. Ну, подумаешь, забрёл какой — то лесной зверь, походил и ушёл. Делов- то! А может и вовсе, померещилось всё, ведь собаки даже не облаяли неведомого визитёра. Стешка осторожно приоткрыла дверь, впустив внутрь потоки свежести и света, взгляд её сразу упал на слегка припорошенное крыльцо и сердце пропустило удар. На снегу отчётливо виднелись отпечатки босых ног.
Она сразу захлопнула дверь и ощутив знакомый приступ ужаса, судорожно размышляла, кто мог разгуливать босиком по снегу в такой глуши? Огромные отпечатки лап диких зверей не напугали бы так, как эти маленькие следы, они могли принадлежать женщине или подростку и выглядели здесь так странно и инородно, что наводили жуть.
Собаки начали лаять и скулить, ведь их не покормили в положенное время, что вынудило Стешку всё — таки выйти наружу, и это породило новое открытие. Следы начинались у окна и обрывались на крыльце. Словно кто — то возник из воздуха, а потом снова растворился.
Весь день шел мокрый снег вперемешку с дождём, он смыл отпечатки с крыльца, но не из памяти Стеши. Ночное происшествие крутилось у неё в мозгу, не давая покоя, что — то жуткое и зловещее чудилось в этих следах. Не получалось забыться в рутине дел и игры с Илюшей не приносили желанного покоя. Захар вернётся только завтра, а это значит, что ещё одна страшная ночь впереди.
Серые сумерки наползли бесшумно, заполонили небо, бросая на землю тень. Вскоре ночь распласталась над домом чёрной кляксой, сыпанула звёзд щедрой рукой и замерла в безветренном пространстве. Стешка выпустила собак и закрылась на все засовы. Чем темнее становилась ночь, тем больше множилась тревога. Лес утонул в чёрном мраке и неизвестно, что творится в его чащобах. Было тихо, только собаки иногда оглашали округу лаем, заставляя Стешку беспокойно ёрзать.
Ночь отсчитывала свои часы и ничего не происходило. Стеша легла рядом с Илюшей и уткнувшись носом в его макушку, слушала, как безмятежно и размеренно он дышит. Дыхание ребёнка успокаивало, мысли начинали путаться, сказывалась предыдущая бессонная ночь. Она и сама не заметила, как уснула.
Как и в прошлый раз, сон начался с тёмного квадрата окна. Она смотрела на него зачарованная клубящийся темнотой. Но вдруг тьма уплотнилась, сжалась, превратившись в женский силуэт, который становился всё чётче. И вот ясно стала видна худенькая девушка. Она стояла на снегу босиком, в одной длиной сорочке, две рыжие косы тянулись вдоль бледного личика, девушка смотрела прямо на Стешу и подняв руку указала куда — то в темноту.
Внезапно с ночной гостьей стали происходить метаморфозы. Белая сорочка посерела и обернулась лохмотьями, аккуратные косы повисли грязными колтунами, глаза незнакомки запали и превратились в два тёмных провала, а лицо потемнело и покрылось зеленоватыми пятнами. Стешка в ужасе закричала и проснулась от собственного крика.
Илюша тоже проснулся и с удивлением смотрел на неё. Чтобы не пугать мальчика, она попыталась взять себя в руки, но это оказалось не так просто. Руки тряслись, взгляд испуганно метался по тёмной избе, а перед глазами всё стояло мертвое лицо. Она больше не ложилась спать, сон страшил её теперь больше яви.
Захар вернулся рано утром, Стеша никогда не подумала бы, что будет так ему рада. Едва успел он перешагнуть порог, как она рассказала ему о загадочных следах на снегу. Но тот лишь раздражённо пожал плечами: «Сама выскакивала и натоптала! Баба бестолковая, скорее стол накрывай, мужик умаялся весь, а она лясы точит!»
У Стешки на глаза навернулись слёзы, она молча подавала еду, на всём белом свете нет никого, кто защитил бы её и пожалел. Захар уселся есть, как всегда молча, щедро наливая себе из бутылки. Стеша поняла, что все разговоры закончены и прихватив ведро вышла из дому, якобы за водой, а на самом деле просто хотелось побыть одной и совладать со своим страхом и бессилием.
Снег лежал блестящими волнами, ослепляя и заставляя жмуриться. Едва глаза её привыкли к свету, внимание девушки привлёк обрывок ткани развивающийся на кустах возле дома. Стешка нервно перекрестилась, она готова была поклясться, что этот лоскут от сорочки в которой была гостья из её сна. Руки затряслись, а пейзаж вокруг поплыл перед глазами, сны и явь перемешались и опрокинулись на её несчастную голову.
Стешка забежала обратно в дом, дрожащим голосом поведала Захару о своём сне и куске ткани на кустах, тот нехотя встал из — за стола и грубо отпихнув жену вышел из избы. Стеша думала, что тот сразу примется ругаться, обвиняя её в глупости и больном воображении, но Захар внимательно рассмотрел злополучный клочок ткани, потом снял его с ветки и отпустил на волю ветра, который с радостью подхватил свой трофей и унёс в белоснежную даль. «Настасья приходила.» — подытожил он.
Стеша знала, что Настасьей звали первую жену Захара, мать Илюши. Также она знала, что та пошла в лес за хворостом и потерялась, дело было в разгар зимы и не найдя дороги назад она замёрзла. Больше она ничего не знала о своей предшественнице и теперь недоумевала, зачем та тревожит их покой, вернувшись из мира теней?
Захар вернулся за стол к своей бутылке и еде. Похоже визит бывшей жены не особо удивил его, но изрядно разозлил. По мере опустошения бутылки, он всё больше хмелел и становился словоохотливее. Разговаривал он больше сам с собой, то чётко и ясно произнося слова, то едва слышно бормоча под нос. Иногда начинал говорить тоненьким, не своим голосом, странно хихикая.
Вспомнив про Стешку, которая следила за ним испуганно забившись в дальний угол, Захар сказал: «Ты не бойся, бестолковая баба, Настасья не придёт покуда я в доме. Есть у меня на неё управа! Есть у меня сила!» Он захохотал и довольный собой, опрокинул очередной стакан.
Захар пил весь день. Стешка боялась его в такие моменты и старалась казаться невидимой. Она тихо сидела обняв Илюшу, вжавшись в стену и желая растворится в ней. Разглагольствования мужа становились всё бессвязней, но неожиданно, из обрывок фраз долетевших до неё сложилась страшная картина.
Настасья вовсе не пошла тогда в лес за хворостом. Захар просто выгнал её на мороз в одной сорочке, за какой — то незначительный проступок, который так некстати совпал с его приступом ярости. Потом, когда волна злости схлынула, он отправился искать жену.
Нашёл он её далеко от дома, вероятно в порыве отчаяния Настасья пыталась бежать в свою родную деревню, она сидела у берёзки уставившись остекленелыми глазами вдаль, а Захар вновь пришёл в ярость, но вовсе не от того, что загубил невинную душу, а потому что некому будет хлопотать по дому.
Стешке было страшно, куда она попала? Что её ждёт здесь? Скорее всего она повторит печальную судьбу Настасьи, когда Захара в очередной раз накроет бешенство. И бежать ей некуда, а если бежать, то только вместе с Илюшкой.
С тревогой косилась она на мужа, пока тот вёл диалог с невидимым собеседником и чудилось ей, что на тени Захара, что корчилась на стене за его спиной, из головы растут рога. Она зажмурила глаза, а когда открыла, рога исчезли. Вскоре Захар уснул, уронив голову на стол и в доме воцарилась долгожданная тишина.
С тех пор минула неделя, ничего не происходило, только однажды Стешке вновь приснилась Настасья. Она стояла на опушке леса и ветер трепал её рыжие косы, рукой девушка вновь указывала в том же направлении. Когда Стешка проснулась, она больше не испытывала ужаса, только любопытство. Куда же так упорно указывает бывшая жена Захара?
Всё началось с того, что муж ушёл куда — то на весь день, а Илюша расшалился и просыпал на пол муку. Стешка скорее кинулась прибирать, ведь если Захар увидит, то им несдобровать. Она отправила мальчика на улицу лепить снеговика, а сама отодвинув лавку и стол, тщательно мыла пол.
В одном месте доски прилегали как — то неплотно друг другу, шатались когда она возила по ним тряпкой. Движимая любопытством, девушка подцепила одну из них и легко подняла. Обнаружился тайник, посветив туда, Стеша увидела довольно большой котелок почти доверху наполненный золотыми монетами.
Вот он источник безбедной жизни Захара! Но откуда он у него? Она как заворожённая смотрела на тусклый золотой блеск и уже протянула руку, чтобы прикоснуться к этому невиданному богатству, как вдруг в окно затарабанили так, что стекло чудом не разбилось.
Стешка вздрогнула, спешно прикрыла тайник и выскочила на улицу. Она подумала, что это балуется Илюша, но мальчик играл на приличном расстоянии от дома. Девушка уже догадывалась, что увидит подле окна. Красноватые отблески заходящего солнца высвечивали отпечатки босых ступней, цепочка следов вела в сторону леса, в ту самую сторону, в которую так упорно указывала Настасья. Продолжение следует…
Новая жена Захара. Ч 2
Стешка позвала Илюшу домой, а сама начала лихорадочно домывать пол. В голове роилось множество вопросов и ни одного ответа. Стемнело, а мальчишка ни в какую не хотел идти домой и она вышла позвать его снова, в этот момент Захар залетел в дом, едва не сбив её с ног. Он озирался по сторонам дико вращая глазами и тяжело дыша. Потом впился взглядом в пол, в то место, где располагался тайник.
«Ты трогала мои деньги, — с ненавистью прокричал он, — ты брала их? Ты украла их? Зачем ты полезла туда…» Он бессвязно вопил ещё что — то, нависая над Стешкой как скала. Она испуганно пыталась оправдаться.
А он чеканя каждое слово прошипел: «Если ты залезла в мой тайник. Я тебя убью!» Каким — то животным чутьём она поняла, что это не пустая угроза. Захар швырнул в сторону лавку и рухнув на колени, откинул доски. Воспользовавшись моментом, Стешка схватила тулуп, выскочила на улицу, ловко подперев дверь доской и позвала Илюшу. По её срывающемуся голосу мальчишка понял, что происходит что — то очень плохое и бегом ринулся к мачехе.
Она схватила ребёнка в охапку и кинулась бежать туда, где средь чернеющих стволов терялись отпечатки босых ног. Стешка не знала куда идти и инстинктивно доверилась неведомому. Страшные вопли и глухие удары донеслись из дома, Захар пытался открыть дверь, она понимала, что доска не задержит его надолго и попыталась бежать быстрее. Это было непросто, зима никак не хотела уступать весне и ноги проваливались куда — то в месиво из воды и снега.
Блестящий белый диск луны выбрался из плена облаков и осветил своим холодным светом потайные уголки леса. Дул лёгкий, влажный ветер, деревья слабо шевелили ветками, их тени двигались словно живые. А Стешка бежала вперёд, цепочка следов была отчётливо видна и уводила их всё глубже в лес.
Она не понимала куда и зачем бежит, эта ночь охватила её неким безумием и казалось деревья, звёзды и парящая наверху луна — смеются над ней, над потерявшей от страха разум бабой, что бежит сквозь тьму по призрачным следам.
У неё больше не было сил нести Илюшу и мальчик бежал рядом, семеня маленькими ножками. Она боялась оглядываться, вдруг из темноты появится Захар и настигнет их, страшилась она и того, что ждёт их впереди. Она ничего не слышала кроме стука собственного сердца набатом раздававшегося в ушах, иногда теряла направление и со страхом припадала к земле ища отпечатки босых ног.
Внезапно она упала и кубарем скатилась по пологому склону, Илюша испуганно последовал за ней. Перед ними предстала река, было слышно журчание воды в промоинах и внезапно, слух Стешки уловил лай собак. На секунду она обрадовалась, значит рядом жильё. Но тут же похолодела, лай катился по лесу и постепенно приближался — это Захар пустил по их следу своих псов.
Стешка кинулась бежать вдоль реки, куда вела цепочка следов. Лай становился всё отчётливей и слёзы бессилия невольно выступали на глазах. Вдруг следы свернули прямо на лёд, покрывающий реку рыхлой коркой. Стеша остановилась в нерешительности, слабый весенний лёд просто не выдержит их!
В этот момент свора собак вынырнула из темноты, отчётливо было видно их горящие глаза, лоснящуюся в лунном свете шерсть и белеющие клыки. Вскрикнув, Илюша побежал по льду. У Стешки сердце упало, ей ничего не оставалось, как кинуться следом.
Не помня себя от страха, она оказалась на том берегу, лишь в самом конце провалившись по колено. Собаки перелетели через реку едва касаясь лапами льда и видя их неминуемое приближение, Стешка упала, закрыв собой ребёнка.
Свора пронеслась мимо, не обратив на них никакого внимания. Они убежали вперёд и вскоре раздался их весёлый лай и радостное поскуливание. Стешка недоумённо поднялась и взяв на руки Илюшу, пошла дальше.
А собаки то возвращались, то забегали вперёд, словно охраняя их. Она уже ничему не удивлялась этой безумной ночью. Сил идти почти не было, нога, которой она провалилась в воду, ужасно замёрзла, а мальчик беспрестанно плакал. Деревья закончились внезапно и в серебристом сиянии замаячили силуэты изб.
Стешка едва не заплакала от радости. Наконец — то люди! Следы терялись среди множества других, дорога была разъезжена санями и ничего нельзя было разобрать.
Но собаки уверенно остановились подле одного из домов и начали деловито лаять на закрытые ворота. Стешка в изнеможении привалилась к забору, она не знала куда они пришли и когда из калитки высунулся заспанный мужик, не знала, что ему сказать.
Из — за спины мужика показалась головы женщины, она с любопытством разглядывала ночных визитёров и вдруг воскликнула: «Полкан! Волчок! Белый! Откуда вы здесь? Это же Захаровы псы!»
Она выскочила из калитки и приглядевшись к Илюше сказала: «Вот дела, собак признала, а родного племянника нет. Давно я не видела тебя Илюша…»
В избе было тепло и уютно в неровном свете лучины блестела кухонная утварь и дышала жаром печь. Стешка и Илюша наконец стянули с себя промокшую обувь и Наталья накормила их горячей похлёбкой.
У хозяйки были пушистые рыжие волосы, совсем как у Настасьи, сёстры вообще были сильно похожи. Только Наталья отличалась дородностью, а Настасья, из Стешкиных снов, наоборот, была болезненно — худа. Может, если бы ей повезло с замужеством, то и она сияла бы здоровьем и румянцем как сестра.
Илюша с интересом оглядывал всё вокруг, а сын Натальи, свесив голову с полатей, с любопытством таращился на маленького гостя. Илья никогда прежде не видел других детей и пришёл в восторг от своего двоюродного брата. Наталья, уложила пацанов спать и сказала: «Какой славный мальчик, вылитая сестрица…»
«Верно, — согласилась Стешка, — только жаль, что не говорит…»
«Мы с сестрой всегда держались друг друга, — начала свой рассказ Наталья, — рассчитывать больше было не на кого. Папашка наш — жалкий выпивоха, весь свой разум пропил. Плохо нам с ним жилось, всё мечтали замуж выскочить. За мной Пахом уже тогда начал ухлёстывать, я ждала вот выйдет замуж Настасья, она чуть старше, я следом и заживём…
Захар тоже родом из нашей деревни. Был он раньше обычным парнем, ничего плохого про него не припомню. Жил в нищете с матерью — вдовой и постепенно завладела им мысль о богатстве. Мечтал он разбогатеть, да так, чтобы быстро, не прикладывая особых усилий. Потом решил, что самый верный способ — это найти клад!
Долго горел он этой мыслью, искал карты старые, по развалинам богатых домов бродил. Толку от этого не было и тогда, прибегнул он к магии. После этого стал замкнут и нелюдим, никому больше не рассказывал о своих поисках. А вскоре уехал из нашей деревни и далеко за лесом построил себе большой дом. Люди смекнули, что стало быть, нашёл он свой клад.
В дом потребовалась хозяйка и тут — то выбор Захара пал на Настасью — дочь никчёмного выпивохи, если что, никто за неё не спросит. Он дал нашему отцу денег и тот на радостях отдал ему Настасью не раздумывая. Захар стал совсем другим, не было больше того парня, что мы знали раньше. Всё живое ненавидел и сестру мою тоже.
Тяжко пришлось Настасье в его доме, словом не с кем перемолвиться. И единственными её друзьями стали Захаровы псы. С детства умела она найти подход к животным, любила их, а они её.
Уйдёт Захар по делам на пару дней, а она выпустит собак и несутся они все вместе сквозь лес, в родную деревню. Я тогда уже за Пахома вышла, услышим лай у ворот, быстрей открывать и сидим, как сейчас с тобой, наговориться не можем. Потом она бежала скорее обратно, со своими собаками никаких диких зверей не боялась. Только Захара боялась.
В один из таких визитов и поведала она мне, что давно нашёл Захар клад, но не простой. Разбойники, что закопали его, приставили к нему специального духа для охраны. Проще говоря — усадили чёрта стеречь его.
Захар, с помощью заклинаний сумел найти его, а вот с чёртом совладать не смог и тот вселился в Захара и постепенно стало непонятно, чего больше в нём — человека или чёрта. Завладел он его душенькой и с тех пор душит злоба Захара, ненависть ко всему живому и приступы ярости не дают покоя. Проклятое золото держал он где — то в доме и Настасья страшилась его, ибо к таким вещам лучше даже случайно не прикасаться.
Потом родился Илюша и Настасья больше не могла прибегать к нам. Долго не было от них вестей, тогда поехали мы с Пахомом сами туда, хоть запретил муж ей гостей принимать. Тогда — то и узнала я, что нет больше моей сестрицы.
Заблудилась и замёрзла. Но как могла она заблудиться, коли всю округу наизусть знала? Я просила отдать мне Илюшу, но Захар отказал наотрез. Дескать, наследник. Что мы могли сделать, он в своём праве…»
Наталья, понурив голову, вытирала слёзы. А Стешка поведала ей всё, что знала про свои сны и пьяные откровения Захара. Наталья пришла в ярость, заходила взад — вперёд по тесной избе.
«Душегуб проклятый! За что он её? Ирод! Что же делать, как наказать его? Пусть Пахом соберёт мужиков, если он сюда сунется, то будет отвечать по закону! Илюшку я не отдам этому демону. Будете жить с нами. А Настасья настоящая мать и с того света за ребёнком приглядела…»
Напрасно ждали они визита Захара, он не пришёл ни на следующий день, ни через неделю. Один дровосек случайно нашёл его тело в лесу, тот сидел у берёзки уставившись остекленелыми глазами вдаль. Никто так и не понял, что стряслось с ним.
Весна раскатала зелёные ковры по полям, лугам и нагретым солнцем холмам. Небо чистое и синее, как бездонный океан разлилось над деревней. Наталья вышла на крыльцо и крикнула: «Детвора, Стешка, Пахом! Айда обедать! Никого не дозовёшься, что за дела? Где вы все?»
Пахом вышел из сарая и усмехнулся. «Пацаны подле дома играются, — сказал он, — а Стешка известно где.» Он мотнул головой в сторону дома напротив, где под раскидистой вишней стояла Стешка и соседский парень. Парочка о чём — то нежно ворковала не замечая ничего вокруг.
«Похоже скоро нам сватов ждать!» — усмехнулась Наталья.
Илюшка бежал по дороге, высоко подпрыгивая и смешно вскидывая ноги. «Смотрите! Смотрите, как я могу!» — кричал он, а Наталья утирала глаза уголком платка.
«Надо же как чётко заговорил! — сказала она, — всего — то и нужна была компания сверстников!»
С высокого конька дома за ними наблюдала белая голубка, наклонив головку, она смотрела на смеющихся Наталью и Пахома, как на залитой солнцем дороге радостно скачет Илюшка, а в тени вишнёвых веток, парень тихонько берёт за руку Стешку. Взмахнув белоснежными крыльями, она вдруг взлетела вверх, всё выше и выше взмывала она, туда, где синь небес ослепительна и бездонна. Всё дальше и дальше от грешной земли, где у неё больше не осталось забот.
В избе у семейства Кочкиных всегда было шумно и весело. Еще бы, когда в доме пятеро детей, меньше всего можно ожидать тишины и спокойствия. Летом хотя бы можно было выпроводить ребятишек во двор. Но зимой тесный пятистенок превращался в одну сплошную игровую комнату. Самому старшему, Петьке, уже шел десятый год, а маленькой Лизе было только два — казалось бы, какие общие интересы. Но ребята всегда дружно проводили время вместе и всегда находили идеи для новых игр.
И хотя Иван буквально выбивался из сил, чтобы прокормить семью, дела шли ни шатко ни валко. До обеда молодой глава семейства трудился на дробилке, а после — отправлялся на подсобные работы к председателю. Тот как раз заканчивал ремонт, и пара рабочих рук не была лишней.
— Хоть бы мне какую работенку сподобилось найти, — вздыхала Ирина, жена Ивана, снова получив смску из банка. — Все полегче было бы.
— Да куда тебе! Лизка вон еще маленькая, — махал на супругу руками Иван. — Да и какая у нас в селе работа для библиотекаря…
Ирине нечего было возразить.
— Да уж хоть какая бы. Купили дом в этой дыре, еще и с кредитом, а тут ни работы, ни школы нормальной, — ворчала она. — Вот взнос за диван какими деньгами платить?
Но уже к вечеру случилось такое, что вопрос кредита перестал быть самым главным. Лето стояло жарким и сухим, и в лесах периодически, то там, то сям, вспыхивали пожары. И вот сегодня, когда ветер переменился, оказалось, что деревне грозит самая настоящая беда.
Сначала в воздухе появился легкий запах гари, который ближе к ночи стал уже совсем явным.
— Мужики сказали, на тракторах деревню окопают со стороны Косулино. Авось пронесет, — хмуро сообщил Иван, присаживаясь на лавку. Дети, нахохлившись, словно воробышки на ветке, сидели на голбце и молча слушали разговоры взрослых. Им было понятно, что отец чем-то всерьез обеспокоен, но все должно обойтись.
— Ну-ка ложитесь спать, ребята. Поздно уже, — скомандовала мать. — Вань, ты б хоть машину за оградку выгнал.
— Выгоню, — кивнул Иван. — В крайнем случае, в сторону Якупово можно уехать, правда там дорога плохая… Да не переживай ты, Сергеич сказал, все обойдется. У них в восемьдесят третьем огонь еще ближе подходил, говорит. Может, и врет, конечно.
***
В эту ночь Иван и Ирина решили не ложиться, а дежурить по очереди, время от времени поднимаясь на крышу сарая посмотреть, близко ли подошел пожар. Если ситуация будет совсем уж критичной, план был грузиться в старенькую десятку и гнать в сторону соседней деревни. Ирина на всякий случай собрала кулек с сухим пайком, достала с полатей видавший виды термос и приготовила документы.
На часах была половина одиннадцатого вечера, когда в двери постучали. Супруги удивленно переглянулись — кого могла принести нелегкая? Иван задвинул шторки, которые закрывали вход в комнату, где спали дети, и пошел открывать. На пороге стоял незнакомый парень лет двадцати в темно-зеленом плаще и с небольшой котомкой за плечом.
— Доброго вечера хозяин, не приютите заблудшего путника на ночлег?
— Доброго… Да откуда ж ты взялся, парень? — удивленно поднял брови Иван. — Не местный вроде.
— Так я в Косулино шел из Белоярского, да заблудился. Лес горит, все дымит… — пояснил парень.
— Я с дороги и сбился. Смотрю, уж в Чесноковке. Мне б только ночь перекантоваться.
Иван только пожал плечами. Гость был действительно странным. Мало того, что утверждал, что пришел из Белоярского — а тут напрямик не пройти, по дороге одни болота — так еще и переночевать просится. Мог бы хоть к председателю податься, у того дом большой, да со вторым этажом. А у Кочкиных кухонька да две комнаты. Самим разместиться особо негде, не то что гостей принимать.
— Входите-входите, — выглянула из-за мужниной спины Ирина.
— Есть будете? Есть вареная картошка и салат из свеклы.
— Не откажусь, — устало улыбнулся гость и шагнул в сени. Женщина широко открыла дверь, пропуская парня вперед и отметив, что от незнакомца приятно пахло. Причем не каким-то мужским одеколоном, а чем-то другим, неуловимо знакомым… Ирина никак не могла сообразить, чем именно.
Она живо собрала на стол. В периоды, когда платежи по кредитам забирали львиную часть дохода, семейство Кочкиных питалось исключительно картошкой со своего участка. Ирина, словно актриса из известного фильма, могла легко приготовить из картофеля множество блюд.
— Чем богаты, как говорится, — смущенно пробормотала Ирина. Ей было неудобно, что гость посчитает их малообеспеченными, хотя по сути они таковыми и были.
— Думаем, как бы не пришлось из-за пожара в Якупово ехать, горит уж очень быстро.
— Обойдётся все, — уверенно ответил парень, нанизывая на вилку большой кусок картошки.
— Вижу, люди вы хорошие, так что обойдётся. Помогу я вам.
Иван с недоверием посмотрел на гостя. Отказать в ночевке человеку, который тебя хвалит, непросто.
— Да только тебе лучше бы к председателю с ночёвкой попроситься, у него дом большой, веранда почти достроена. А у нас то и спального места нет… — снова завел он свою шарманку.
— Ваня! — прервала мужа Ирина. — Ну, ты что в самом деле. Время полночь, куда человеку идти. С дороги тем более, благо хоть в пожар не попал парень. Молока налить?
Парень кивнул и виновато улыбнулся.
— Я могу хоть даже на лавке прикорнуть. Мне любое место сгодится. Ну коли нет места, так нет…
— Да ладно, — махнул рукой Иван. — Жена, положи хоть подушку на лавке в сенях, пусть гостенек там отдыхает.
Спустя минуту Ирина принесла огромную пуховую подушку. Вместо матраса постелила старый тулуп, чтобы было не так твердо.
— Спасибо, хозяйка. Вижу, живете вы небогато, да тесновато, а все равно приютили меня… Спасибо вам.
***
В очередной раз на крышу дома Иван решил залезть, уже когда начало светать, чтобы посмотреть, не подошел ли огонь вплотную к деревне.
От увиденного у него едва не отнялся дар речи.
Все дома соседей были покрыты толстым слоем пепла, а кое-где на избах отсутствовали крыши.
— Ирин, — крикнул мужчина вниз. — Ты ночью что-нибудь слышала? Чтоб кто-то кричал?
— Нет… так мы ж не спали, чай пили да кроссворды гадали. А что случилось?
— Да что-то ничего понять не могу… — пожал плечами Иван. — У соседей дома огнем подпалило. А мы и не слышали ничего. Хотя бы треск пожара слышать должны были…
Он спустился на землю и, несмотря на ранний час, направился к соседям. Вернулся он буквально через несколько минут еще более озадаченным.
— Слышь, жена… Говорят огонь по деревне прошелся, ни одного дома не пощадил. Хоть немного, но у всех отметился. У Ивановых крыша сгорела, а у Сергеича — новая веранда. А мы тут сидим с пятью детьми и ничего знать не знаем. От Ивановской крыши метра три — чудо, что мы не погорели.
Жена слушала, разинув рот.
— А часа полтора назад пошел ливень, и огонь в деревне успокоился. Вот такие новости!
Иван выглядел отрешенным. С отсутствующим взглядом он обошел вокруг своего дома, а потом и вокруг всех сараев. Нигде не было и намека на повреждения. Более того, трава и деревья во дворе были совершенно сухими. Получается, не только пожар, но и дождь прошел мимо их участка!
— Ир, а что там наш гость?
В утренней суматохе супруги совершенно забыли про парня. Ивану не терпелось поделиться ночным происшествием. Но на лавке было пусто. Гость словно сквозь землю провалился. Не было ни плаща, ни рюкзака. Не было вообще никаких следов.
Иван вопросительно посмотрел на жену.
— Я не знаю, где он, — пожала Ирина плечами. — Исчез, похоже.
И вдруг она поняла, почему запах от парня показался ей знакомым. Так пахнет древесная смола, которой окуривают помещения от злых сил. И хотя никто не стал вслух говорить, супруги были уверены — именно ночной гость спас их дом и семью от разрушительного пожара. Ведь не зря он так уверенно заявил, что все обойдется.
День был ужасно длинный. Сначала Лена десять часов оттрубила на работе, потом забрала с тренировки сына, потом в магазин… домой получилось попасть почти в девять. Она валилась с ног от усталости. Больше всего она сейчас хотела упасть на кровать и проспать часов десять.
— Мам, а что у нас на ужин? — шестиклассник Ромка заглянул на кухню и задал следующий вопрос.
— А поможешь мне заполнить контурные карты?
Лена вздохнула и открыла холодильник. Хочешь не хочешь, а растущий организм сына требовал еды. Как говорила ее мама, в любой ситуации в шкафу должны быть сухари, а в холодильнике пельмени.
Хорошо, что муж был в рейсе, его полуфабрикаты не устроили бы. Алексей был дальнобойщиком и, если уходил на рейс, то дома его не бывало по две-три недели. Вечерами Лена ему всегда звонила. Так было заведено: в десять вечера они болтали по телефону и делились событиями дня.
Но сегодня вечер пошел не по плану. Сначала из кастрюли убежали пельмени. Потом на ночь глядя притащилась соседка. Потом еще эти несчастные контурные карты… Кто их вообще придумал и зачем они нужны школьникам? В общем, до кровати она добралась уже после полуночи.
«Блин… Я ж Лешке не позвонила. Ну ладно, завтра», — засыпая, вспомнила Лена.
Проснулась она от четкого чувства, что ее кто-то толкнул. Прищурившись, посмотрела на часы. Электронное табло показывало без пяти минут три, и это означало, что еще можно поспать. Но тут ее взгляд упал на лежавший на тумбочке сотовый телефон. У него почему-то светился экран.
«Наверное, Лешка звонил», — решила Лена и взяла в руки аппарат. Внезапно телефон завибрировал, а на экране высветилась надпись «абонент скрыт».
— Ошиблись… Хорошо, что звук выключен, — подумала она, сбрасывая вызов. — А то Ромку бы разбудила.
Но настойчивый абонент принялся звонить еще раз. Потом еще. Лена села на кровати, поджав ноги, и сонно посмотрела на экран — какой-то неизвестный человек упорно пытался до нее дозвониться. Стало немного не по себе.
«А вдруг это у Лешки что-то с телефоном, и это он звонит?»
Когда телефон зазвонил в шестой раз, Лена прижала аппарат к уху.
— Але?
В трубке раздались помехи, похожие на те, что издает телевизор, когда нет сигнала. А потом раздался глухой, едва слышный мужской голос.
— Ленок…
Ее словно пронзила молния. Этот голос она узнала бы из тысячи, нет, из миллиона голосов — голос ее отца. Сергея Михайловича похоронили еще в прошлом году. Они с отцом всегда были очень близки и поразительно похожи внешне.
— Папа? Это ты?
В голове билась одна единственная мысль — как такое возможно? Она, наверно, спит, а это все ей снится.
— Лена, позвони Лешке… позвони…
— Папа, папочка! — заорала Лена, как сумасшедшая, забыв, что в соседней комнате спит сын. Но в трубке уже раздавались короткие гудки. Сердце билось, как сумасшедшее, и, казалось, сейчас выскочит из груди.
Постепенно она успокоилась, улеглась обратно в кровать и, похоже, все-таки уснула… потом снова проснулась. Сколько прошло времени? Часы показывали четыре. За окном начинало светать.
«Что это было… Сон? А что сказал папа? Позвонить Леше. Черт, надо срочно позвонить Леше!», — она принялась судорожно тыкать в экран телефона.
— Лешик, привет, — стараясь унять беспокойную дрожь в голосе, начала Лена.
— Как дела? Не спится что-то, решила позвонить тебе.
Говорить мужу о событиях этой ночи она пока не решилась. Вдруг он решит, что жена тронулась умом.
— Разбудила? Ну извини… Просто соскучилась. А у тебя точно все в порядке?
Алексей уверенно заявил, что он в абсолютном порядке. Но раз уж она его разбудила, то будет собираться и поедет на своей фуре дальше.
— Тем более, уже светло. Больше проеду. Да не переживай ты, — успокаивал он Лену. Она чувствовала себя виноватой, что нарушила сон мужа, но вместе с тем знала, что совершенно точно поступает правильно.
Закончив разговор, Лена снова посмотрела на экран телефона. Интересно, сколько раз ей пытался дозвониться этот таинственный абонент? Она открыла историю звонков, но… В истории звонков звонков не было.
Так как сон убежал окончательно, Лена пошла заваривать себе кофе. Через пару часов уже пора выезжать на работу, а пока можно успеть сварить куриный бульон. Сегодня короткий рабочий день, так что получится побаловать семью полноценным обедом, а не полуфабрикатами. Но история с призраком отца не выходила из головы. Было непонятное беспокойство, будто бы она о чем-то забыла. О чем-то важном. От мыслей отвлек телефонный звонок. «Муж», — высветилось на экране. С легким сердцем Лена взяла трубку — если звонит сам, значит все хорошо. Жив и здоров.
— Ленок, привет. Прикинь, что произошло! Буквально час назад я с мотеля этого выехал, еду на Ижевск себе… А сейчас парни скидывают фотки — сгорел мотель. Подчистую. Вроде как закоротило что-то в проводке. Если бы ты не позвонила мне в четыре утра, меня бы уже не было на этом свете.
У Лены подкосились ноги, и она осела на табурет.
— Слава богу, все обошлось…— прошептала она дрожащим голосом.
— Да уж. Меня прямо трясет… ну ладно, доеду до перекура, еще наберу. И это, я тут вспомнил — у Сергея Михайловича сегодня годовщина. Ты, наверное, и так помнишь это. Ну, давай, пока.
Лена остолбенело уставилась на висевший на стене календарь — пятое марта. Годовщина! Как она могла забыть.
— Маам, ты чего так рано встала? — заспанный Ромка вошел на кухню и удивленно посмотрел на мать.
— Да так… Не спалось. А ты как спал? Ничего не слышал ночью?
Обычно сын спал очень чутко, и даже капающий кран мог его разбудить.
— Не… Ничего, — нажимая кнопку на чайнике, ответил Ромка. — А что? Я что-то проспал? Мне дед сегодня снился, перед тем как я проснулся.
— Дед Сережа? И что?
— Да не, просто обнял и сказал, что все будет хорошо. А потом я проснулся.
Лена задумчиво посмотрела в окно. На улице совсем рассвело. Получается, наши близкие даже после своей смерти приглядывают за родными…
