Доброе сердце

Сергей Петрович был одиноким стариком. То есть, сын от первого брака жил в далёком городе, и изредка звонил отцу в последние годы. Сергей Петрович не был в претензии. Ведь он и сам чувствовал свою вину: в те молодые годы не очень-то стремился к общению с сыном. Лида, его первая супруга, после развода нашла другого мужчину, вышла замуж, и скоро Алёшка стал звать папой другого дядю…

Сегодня старик, как и все дни прихода почтальонши вышел к почтовым ящикам. Он не выписывал газет, и ждать писем ему было не от кого. Но соседи милостиво разрешали ему первому посмотреть их газеты, которые торчали из ящиков. Потом Сергей Петрович, сложив их, снова аккуратно запихивал в почтовые ящики.

В этот раз он вынул газеты из ящика соседки Ниночки. Ниночке, а точнее, Нине Сергеевне, было под сорок. Она в дочери ему годилась. Жила одна, без мужа растила дочку Веру, которая училась в институте на филолога.

— Ох, пошлёт она меня по миру, — жаловалась Ниночка деду Сергею. – Говорила же ей: поступай на заочное. Не потяну я. Но ведь нет. Все подружки на очном. И она туда же. А кормить кто тебя будет? А одевать? А на дорогу денег кто даст, если домой поехать? Ух, Верка…

— Трудно вам, однако, – с вниманием выслушивал Сергей Петрович Ниночку.

— Ладно бы у меня родители были богатые, а я ведь детдомовская, Сергей Петрович. И мужа нормального Бог не дал. Эх, да что я вам всё это говорю… Вы и так знаете.

Женщина махала рукой и уходила в свою квартиру. А Сергей Петрович вытирая ноги о коврик у двери, приговаривал себе под нос:

— Да, однако, ситуация…

В этот день он принёс в комнату газеты и сел на диван, цепляя дужки очков за уши. Раскрыв газету, он увидел, что на пол полетел конверт. Подняв его, Сергей Петрович, не державший писем в руках несколько десятков лет, стал внимательно читать адрес.

— Точно. Соколовой Н. С. Ниночке, стало быть. А от кого?

Старик почитал и обратный адрес. Письмо было от Веры. Дочка, значит, письмецо прислала…

Он ещё раз глянул на конверт и заметил, что он не плотно заклеен, почти расходился клееный шов. Сергей Петрович потрогал пальцем шов, и тот легко подался, стал раскрываться. Старик остановился. «Нехорошо, читать чужое. А вдруг что стряслось? Плохое?»

Не удержавшись от соблазна, дед раскрыл конверт и прочитал коротенькое письмо. Вера писала, что учится хорошо, полугодие близится к концу и впереди сессия. Просила выслать немного денег, так как необходимо купить тетрадей.

Сергей Петрович, как нашкодивший пацан, осторожно заклеил конверт, дыша на ослабевшую полоску клея, и задумался. Потом, забыв про газеты, встал и пошёл к старенькому секретеру. Он сел на стул, раскрыл откидной стол, вынул листок бумаги и ручку, и стал внимательно переписывать адрес Веры.

Когда адрес был переписан, Сергей Петрович отнёс газеты и письмо в почтовый ящик и, одевшись, вышел на улицу.

На почте старик купил несколько конвертов с марками. Довольный, он вернулся домой и пообедав, сел снова за стол. Ровным почерком, старательно он вывел на конверте адрес Веры. Затем нашёл старую не подписанную двойную открытку и положил в неё сложенную вдвое трёшку.

Открытку с «начинкой» старик опустил вечером в ящик на почте. И стал ждать. Он радовался каждому утру, представляя, как Вера получит письмо и увидит его содержимое. Конечно, в письме не было ни слова, а только денежка, но ведь это сейчас и нужно Вере больше всяких слов. Вот, купит тетради…

Настроение у старика было приподнятым. Он словно загорелся каким-то очень важным и нужным делом, чувствуя себя помощником, хоть и неизвестным. Инкогнито.

Через неделю дед уже снова шёл на почту и опускал новое письмо Верочке. Конечно без обратного адреса. Сергей Петрович желал оставаться неизвестным. Помогать большими суммами старик не мог, а понемногу дать девушке на обучение – было для него радостью.

Однажды встретив Ниночку на лестнице, он поздоровался и не удержался чтобы не спросить, как её дела.

Ниночка улыбнулась Сергею Петровичу так, что он было подумал, что она догадалась обо всем. Но Нина сказала:

— Дочка первый экзамен сессии на «отлично» сдала. А тогда на мужа-то зря я наговаривала… Вроде и у него сердце есть. Стал чуток ей присылать. Правда в конвертах. И откуда-то адрес её узнал. Маловато, конечно, но хоть какая помощь, всё меньше пропьёт…

Сергей Петрович, удивлённо вскинув брови, протянул:

— Аааа, значит, адрес узнал… Ну, и ладно. И так бывает. Что ж… Сколько может. И на том спасибо.

Он отвернулся и пошёл в квартиру. Дома сел в кухне и задумался. Новость о том, что деньги доходят до Веры, порадовала его. Он снова пошёл к секретеру и вынул из жестяной коробочки из-под чая небольшую пачку денег. Пересчитав всё, дед отнял пятирублёвку и снова соорудив письмо с начинкой, отправился на почту.

На почте сотрудница спросила его:

— Всё время письма носите к нам, а что у магазина не бросаете? Там ведь на полпути ближе к вам?

— Мне гулять надо, — пояснил старик. – Вы меня видеть не желаете?

Сотрудница улыбнулась:

— Что вы, что вы, всегда рады. Только вот вид у вас болезненный. Похудели последнее время.

— Да нет, я так. Пройдёт.

Но старик чувствовал себя плохо. Вроде и лето наступило, а он простыл и вот уже несколько дней переносил простуду на ногах.

Однако бороться с болезнью ему всё-таки пришлось. Через неделю он слёг и попросил помощи у Ниночки, выйдя в коридор, когда та подметала там пол.

— Конечно, Сергей Петрович. Я сейчас в аптеку схожу. Давайте рецепт, а заодно и список продуктов нужных, чтобы и в магазин вам не выходить. Старик дрожащей рукой написал на клочке бумаги список необходимых продуктов и подал рецепт, кошелёк и хозяйственную сумку.

— Я дверь запирать, пока болен, не буду, — сказал Сергей Петрович и лёг в постель. Кружилась голова и слабость не давала стоять на ногах. Он заснул.

Когда Сергей Петрович очнулся, у его кровати сидела Ниночка. В квартире пахло вкусным супом, а на кухне кто-то гремел посудой.

— Кто там? – спросил Сергей Петрович.

На его вопрос из кухни вышла Верочка. Она улыбнулась и поздоровалась.

— Вот, надо покушать, а потом принять лекарства, — сказала она и протянула таблетки. На тумбочке стоял стакан воды, и Ниночка уже несла на подносе тарелку супа.

— Спасибо, — еле произнёс Сергей Петрович, тронутый вниманием соседок.

Он рассматривал Верочку, а та снова с улыбкой наклонилась над ним и сказала:

— Нам вас выходить надо. Спонсор вы наш дорогой.

— Это она шутит, — засмеялась Нина Сергеевна. – Отгадала по почерку вашему, по записке с продуктами, кто ей деньги присылал. Ну, Сергей Петрович… Спасибо, конечно, но больше мы вам не позволим так расточительно расходовать свою пенсию.

— Угадала? — спросил Сергей Петрович, глядя на Веру.

— Да, это она в магазин и аптеку ходила, — ответила Ниночка.

— Сергей Петрович, спасибо вам. Я на второй курс перешла. Сессию сдала. И на лето устроюсь работать. И во время учёбы теперь можно будет подрабатывать, я узнавала. Так что больше беспокоиться вам не надо.

— Себя берегите! – сказала Ниночка.

— Ладно, ладно… — обрадовался старик. – рассекретили. Что с вами делать. А за помощь мне – спасибо… Дал же Бог хороших соседей…

Сергей Петрович поправился. И стал почти родным человеком для Верочки. Девушка взяла над ним шефство. Она носила продукты из магазина, убирала коридор и напрашивалась мыть полы в его квартире хотя бы раз в месяц.

Когда Вера уехала на учёбу осенью, Ниночка и Сергей Петрович стали вместе ожидать от неё писем. И каждую весточку читали вместе, радуясь успехам девушки. Сергей Петрович по-прежнему на праздники делал небольшие денежные подарки для Веры, и Ниночка не оставляла старика: то пирожков ему принесёт, то борща наварит в его же кухне, то продукты несёт из магазина. Дружба дороже золота. Так в народе говорят. Так вот и у этих соседей получилось.

Инет

Рейтинг

5 из 5 звезд. 1 голосов.

Виктору последнее время не везло с работой. Строительная компания, в которой он работал, разорилась, а новое место в их городке оказалось найти не просто.

Виктор обивал пороги фирм, но ему предлагали или невыгодные условия, или работу по другим областям. Но уехать Виктор тоже не мог: как бы он бросил жену и своих тройняшек.

Виктор вспомнил тот день, когда они с женой узнали, что у них будет тройня. У Кати было такое растерянное лицо, что он рассмеялся и этот смех вызвал у нее улыбку, а потом жена расплакалась:
– Трое! Ты понимаешь? Сразу трое! Витенька, что мы будем делать?
– То же, что все делают с одним ребенком, только в три раза быстрее, – хохотал Виктор.

И вот на свет появились два старших сына и младшая доченька. Помощи молодым родителям было не откуда ждать, да они и не рассчитывали, что кто-то будет помогать им, поэтому справлялись с малышами сами.
Конечно, друзья и кое-какая родня приходили проведывать их, веселились над такими уставшими родителями и, качая головой, уходили восвояси.

Виктору и Кате казалось, что первые полтора года они не спали совсем. Это же только представить себе: сразу тройня в съемной однокомнатной квартирке.

Бывало такое, что Катя стелила матрас и подушку на полу в кухне, закрывала дверь и давала мужу поспать хоть несколько часов. Потом он шел к малышам, а она блаженно растягивалась на согретом его телом матрасе.

Теперь детворе уже было по четыре года и все-таки стало немного попроще. По крайней мере, они могли затеять какую-нибудь игру и тихо возиться в своем уголке, не мешая родителям заниматься своими делами.

Впрочем, теперь с ними чаще всего оставалась именно Катя, а Виктор метался по городу в поисках работы, ведь прокормить такое семейство было не самой легкой задачей.

Вот уже долгое время семья не вылезала из долгов и дошло до того, что им просто перестали помогать, в глаза заявляя Виктору:
– Слушай, тебе самому не стыдно постоянно клянчить деньги?
– Ты думаешь, это я от хорошей жизни? И я если беру, отдаю…
– Отдаешь. Но через несколько дней снова идешь и просишь. Достал уже…

Как разорвать этот замкнутый круг, Виктор не знал. И вот однажды, холодным осенним днем, он возвращался домой и у подъезда увидел старика, сидевшего на скамейке и дрожащего от холода.
– Отец, – обратился к незнакомому старику Виктор, – ты чего тут сидишь? Простынешь ведь. Может тебя проводить?
– Некуда меня провожать, сынок, – вздохнул дед. – Невестка выгнала. И не пускает…
– Да что у нее совсем сердца нет?
– Ой, злющая такая… – Слушай, ну пойдем у меня переночуешь… У меня, правда, не царские хоромы, однушка. Но зато тепло. И жена найдет чем покормить. Правда, детей трое, но они не помешают.
– Ох ты какой богатый… Трое… Счастливый ты и добрый. Спасибо тебе, но я уж тут…
– Ну как знаешь. Виктор поднялся к себе и рассказал жене про странного деда.
– Пьяный?
– Вроде нет.
– Ну а что ж ты его не позвал? Нашли бы уж место. Вон кресло бы ему разложили. нельзя же человеку на таком холоде оставаться.
– Да может он уже ушел? – Ну пойди посмотри.
Виктор вышел к подъезду: старик сидел на прежнем месте.
– Вот что, отец, как тебя зовут? – спросил он у совсем продрогшего старика.
– Василий Григорьевич.
– Ну а я Виктор. Жена послала за тобой. Не звери же мы какие, давай, пошли. Катя тебе уже горячую ванну набирает. Сейчас согреешься.
Василий вдруг странно всхлипнул и вытер ладонью лицо:
– Ну, спаси вас Бог, за вашу доброту, – проговорил он и пошел за Виктором.
Через час, чистый, распаренный от горячей воды, выбритый старик сидел за столом и рассказывал Катерине и Виктору историю своей жизни.

Он с детства жил в небольшой деревеньке, с самых малых лет знал нищету и голод.
– Моего деда раскулачили и всю семью сослали в Сибирь. А потом мой отец сумел как-то вернуться на родину и поселиться в своей же деревне. Только никакой усадьбы уже не было, осталась старая банька, вот в ней он и жил. Оттуда, из Сибири жену привез, под ее фамилией и жил. Может поэтому живой и остался.

Ну вот… Эта банька и стала нашим домом. Что-то отец пристроил, забором участок обнес, да так и мы и жили. Я когда из армии вернулся, отца уже не стало. Мать-старушка со мной доживала. Я из армии жену себе привез, Аннушку.
Жили мы как все, тихо да спокойно. Работали в колхозе. Потом сынок появился, его на ноги поставили. Женили. Да только не повезло ему с Тоней, при родах умерла.

Долго Петро был один, а потом уехал на заработки сюда, да тут и нашел эту язву Лариску. Ох и злющая баба. Взял ее Петро с детьми. В свою квартиру привел.

Однажды приехал меня проведать, смотрит, а домишко наш совсем покосился, крыша даже протекать стала. Ну и настоял, чтобы я к нему поехал. Я не хотел мешать им, но он у меня такой был… Вот как ты, Витя, добрый, да заботливый… Да только сам уже не молодой…

Полгода назад сердце у него прихватило, прямо на работе. Оттуда в больницу… Больше я его живым не видел…А Лариска и без того его всегда пилила, а тут как с цепи сорвалась. А ведь квартира Петина… – старик вздохнул.
– Ушел я от Лариски, поехал домой, да только где ж мне старому там жить?

За эти годы дом совсем обветшал. Туда бы руки мужские, сильные… Может и поднялся бы домик.
Вернулся к Лариске, а она мне:
– Вон Бог, вот порог – иди отсюда, а твое место занято, я мужа себе привела.
– Стерва ты, говорю. Петру только полгода исполнилось, а ты уж мужиков таскаешь. Хоть бы детей постыдилась. А она мне:
– А что мне их стыдиться, не Петькины это дети. Ничего от твоего Петра у меня не осталось, и ты иди отсюда. Быстрее помрешь, пень старый.
– Вот так я и оказался на улице, и если бы не вы… – старик снова вытер глаза ладонью и Катя торопливо подлила ему горячего чая:
– Ничего, дедуля, оставайся у нас. Тесно здесь, конечно, ну да в тесноте, да не в обиде…
Василий прожил у Виктора и Кати почти два года. Каждый месяц он отдавал Катерине свою пенсию, приговаривая:
– Вот, Катюшенька, это моя доля вам. За доброту, за ласку, за старость счастливую. И внучатам моим не забудь лакомств купить.
А однажды принес Виктору какие-то бумаги:
– Вот, сынок, это я свой домишко на тебя отписал. Может и сгодится тебе на что.
– Спасибо, отец, – улыбнулся Виктор. – Да зря ты это…
– Ну, зря или не зря, жизнь покажет… Да вот только я этого уже не увижу.
– Да ты что, никак помирать собрался?
– Сердце болеть стало сильно…
– Так что ж ты молчишь. Собирайся, поедем к врачу.
Засмеялся старик и покачал головой: – Какие мне уж врачи? Нет, не хочу. И не говори мне об этом даже… – и на все уговоры Кати и Виктора только отмахивался…
Спустя три месяца его не стало. Он ушел ночью, во сне, тихо и спокойно. Дорого, просто даже непосильно обошлись Виктору похороны старика, но он сумел и сделал все как нужно, хоть и пришлось для этого продать даже свою старенькую машину.

А спустя пару дней новая беда свалилась на семью: хозяйка квартиры решила поселить в ней своего родственника и попросила семью выселиться как можно скорее.
Снова Виктор стал кланяться людям, просил помощи, умолял хоть в чем-то поддержать его семью, но везде над ним только смеялись:
– Бомжа в дом привел! За свои деньги его схоронил! Дурак ты, дурак! Ну и что, сильно тебе твоя доброта помогла? А мы тебе говорили, головой думай! А ты всякую шваль подбираешь! А теперь помощи просишь? Нет, Витя, кроме тебя тут идиотов нету!
– Ну что, Катя, – сказал он жене.

– Придется ехать в дом деда. Может там не так все и плохо.
Кое как Виктор уговорил дальнего родственника помочь с переездом. Долго хохотал Толик, когда увидел наследство Виктора.
– Ну и ну! Вот это да! Анекдот! Ох, расскажу всем. Вот хохма-то! Дворец! Только смотри, как бы он тебе на голову не свалился. Вот уж правда, дуракам везет! Все еще хохоча, Толик выгрузил вещи семьи во двор и уехал.
А Виктор и в самом деле с осторожностью вошел в дом. Одна комната была более-менее и там семья жила первые несколько дней. А Виктор принялся за работу: лето заканчивалось и надо было привести в порядок хотя бы еще одну комнатушку.
Поднимая полы, Виктор зацепился гвоздодером обо что-то железное. Аккуратно снял он доску и ахнул: в полу была вырыта небольшая ямка, в которой, в истлевших тряпках виднелся старинный чугунок, полный золотых монет и украшений.
– Катя! – не своим голосом позвал жену Виктор, а когда она, испуганная выражением его лица наклонилась к нему, зажала рукой рот, а потом заплакала и засмеялась одновременно.

Виктор смеялся и плакал вместе с ней. Очень быстро на месте старой развалюхи вырос новый просторный дом, а дед Василий, вместо бедненькой могилки получил новый мраморный памятник и улыбался с портрета, глядя на семью Виктора, когда они приходили навещать его.

Виктор открыл небольшую строительную компанию, набрав себе деревенских умельцев и лучше их бригады не было во всей округе. Как руководитель, он обеспечивал своих работников не только заказами, но и лучшими инструментами, и строители не знали, как благодарить Бога за то, что послал им такого директора.

Как-то в деревню приехал Толик. Он делал у себя в квартире ремонт и набрал много хлама, рваных ненужных вещей, кое-что из поломанной мебели. Долго думал, куда все это выбросить и вспомнил про Виктора.

– Отвезу этим нищебродам, – сказал он жене. – пусть порадуются. А я хоть посмеюсь опять, там Витька что-то пристраивать собирался или ремонтировать… Посмотрю, может уже дворец построил…
Жена расхохоталась шутке мужа и махнул ему рукой:
– Подожди, я с тобой…
Долго Толик кружил по улицам, не понимая, как он мог ошибиться. Деревню что ли спутал? так нет, Матвеевка. Она тут одна.
– Ну смотри, вон джип к богатому дому подъехал. Спроси у водителя, может он знает, – посоветовала Толику жена.
Он кивнул и подъехал к дорогой машине, стараясь не зацепить ее своей старенькой Газелькой. Водитель джипа доставал пакеты с заднего сиденья и лишь когда Толик окликнул его, обернулся и выпрямился.
– Витя? – открыл рот Толик.
– А-а-а, Анатолий… А ты чего тут?
– А как это? – заикаясь спросил Анатолий, и беспомощно обернувшись, увидел округлившиеся глаза жены.
– Ну как? Дуракам везет, правда Толя? – усмехнулся Виктор.
– Вить… Да я ж это… ну … как сказать…
– Да иди ты, Толя! А точнее езжай…– усмехнулся Виктор.
В это время к нему выбежали дети и радостно облепив отца приняли у него пакеты с гостинцами. Виктор поцеловал детей, потом загнал машину во двор и автоматические ворота закрылись.
– Ой, а кто это там стоит? – спросила мужа улыбающаяся Катя, вышедшая из дома встретить его.
– А, это дорогу спрашивали… Заблудились…
– И что ты?
– Ничего, послал… В смысле сказал, куда ехать… – рассмеялся Виктор и, обняв жену, зашел с ней в дом.

Автор под ником «ВерюВчудеса»

Рейтинг

5 из 5 звезд. 1 голосов.

Не такая, как все

— Дарья! Иди, протри лужу на лестнице! Потом домоешь тут! Иди уже! — завуч Лариса Сергеевна прошла по коридору, изящно покачиваясь на высоких каблучках, и открыв дверь, зашла в свой кабинет.

Даша вздохнула, подхватила ведро и швабру, и пошла к лестнице.

— И в туалете надо стену протереть, опять испачкано! Дарья! Шевелись! — завуч снова выглянула из своего кабинета. Потом проводила уборщицу неодобрительным взглядом и скрылась за дверью.

 

«Хорошо, хоть уроки закончились, и дети почти все ушли, — грустно думала Даша, — Не надо было устраиваться дневной уборщицей в эту элитную школу. Вон, Марья Степановна приходит к четырём, протрёт свои классы за пару часов и гуляй-Вася, а я тут целый день топчусь, только одни понукания и видела. И грязь. А ещё дети. Наглые дети обеспеченных родителей, считающие, что им всё позволено. Почему они ко мне так относятся?»

И правда, не зря говорят, что дети иногда бывают гораздо более жестокие, чем взрослые. Они сразу просекли, что Дарья, молоденькая двадцатитрехлетняя девушка, которая устроилась на работу в школу дневной уборщицей, не такая, как все и принялись её изводить. Про таких людей, как Даша часто в народе говорят «с чудинкой». Почему? Потому что медлительная, задумчивая, молчаливая, улыбается иногда своим мыслям, да и потому что добрая очень и безответная. Ведёт себя странно. Разговаривает иногда сама с собой. Или с цветами.

В школьном коридоре росли растения в огромных горшках, так она с каждым из них беседовала, о каждом заботилась, листья сухие обрезала, веточки подвязывала, землю рыхлила. А потом дети снова в горшки мусор натолкают, фантики от конфет, жвачки. Или побегут на перемене по коридору и опрокинут цветок или поломают. Опять Дарью зовут: убирай, мол. Она чуть не плачет над растением, всё вздыхает, дескать, как можно, оно же живое. А дети возьми да и спроси у неё: какое оно живое? Говорить не может, ходить тоже. А Дарья начала объяснять странные вещи про души деревьев и цветов и про всё живое на Земле, и что камень тоже живой, но это понять нужно. А мальчишки смеются над ней. На спину табличку прикрепили с обидной надписью, пока она не видела, а в ведро с водой мусор из точилок от карандашей насыпали…

Но Дарья никогда не жаловалась на хулиганов. Вздохнёт только и опять улыбается своим мыслям. Завхоз Людмила Петровна как-то её защитила. Прикрикнула, как следует, на детей, те и разбежались. Но Дарья сказала, что лучше не надо. А то завуч велела, чтобы конфликтов никаких не было, когда на работу её принимала, это было одним из условий. А ну как дети на неё пожалуются, и вылетит она с работы в один миг. Очень боялась девушка работу потерять, вот и терпела.

Покуда была жива её мама с деньгами полегче было. А как не стало её, так совсем караул. Даша — поздний ребенок. Через некоторое время после рождения у неё обнаружились небольшие проблемы с развитием. Маме сказали, что ребенок сможет адаптироваться, социализироваться, но только при условии, что с ним будут много и упорно заниматься. Ушла мама с работы и полностью посвятила себя дочери. Отец работал, обеспечивал семью. Был ещё старший сын, но тот уже взрослым стал, женился и переехал в другой город.

Так и жили. Родительская любовь, забота и регулярные грамотные занятия с мамой сотворили чудо — к семи годам Дарья полностью выправилась и смогла учиться в обычной школе. Средненько, но программу усваивала. Просто держалась немного в сторонке от всех и не имела друзей. Хотя она-то была рада любому общению, но получалось, что над ней только насмехались. И никто не дружил. Это было даже каким-то дурным тоном среди детей — общаться с Дашей. Она же «того», не такая, как все…

Окончила девять классов, отправилась в училище. Хотела профессию приобрести — мечтала кондитером стать. Выучилась, но по специальности работать не смогла. Опять-таки из-за своей нерасторопности. Уволилась с двух мест работы через месяц «по собственному желанию», а на деле же её просто вежливо выпроваживали за дверь — кому нужен такой медлительный сотрудник?

 

И осела Даша дома: мама серьёзно занемогла, уход стал нужен. А папы уже давно не стало. Он был немного старше мамы, до пенсии даже не доработал, здоровье подвело. И через некоторое время осталась Даша одна одинёшенька. Нужно было искать работу. Долго она мыкалась и вот повезло. Взяли в школу уборщицей. Деньги небольшие, но Дарье хватало.

«Центр Милосердия приглашает волонтёров. Еженедельно по субботам» — прочитала как-то Даша объявление на информационном стенде и задумалась. С самого детства её очень привлекала эта тема. Она всегда думала о тех, кому в жизни не так повезло, как остальным, жалела их. Про себя Даша считала, что ей самой повезло: руки-ноги есть, голова есть, глаза видят, уши слышат, есть, где жить. Мир так прекрасен, что ещё надо для счастья? Сколько на свете обездоленных людей и тех, у кого здоровье не позволяет любоваться этим прекрасным миром! Гулять, читать, слушать пение птиц, смотреть на рассветы, на первый снег и осенние листья! А старики? Как же им тяжело на закате жизни оказаться никому не нужными, брошенными и всеми забытыми! А бездомные?..

В первую же субботу Дарья отправилась в эту благотворительную организацию. Подопечные центра были пожилые люди, нуждающиеся в постоянном уходе. Волонтёры организовывали для них прогулки на свежем воздухе, устраивали литературные вечера, шахматные турниры, чайные церемонии. А главное, что волонтеры могли дать этим людям — это общение. Просто выслушать, поддержать, побыть рядом, поделиться душевным теплом.

Дарье нравилась такая деятельность. Она чувствовала себя нужной. Пожилые люди каждую субботу с нетерпением ждали своих «девочек», как они называли волонтёров. Они делились с ними своими нехитрыми новостями, а ещё рассказывали о своих успехах. В Центре проводилось много мастер-классов: рисование, лепка, различные техники моделирования из бумаги, кулинарное мастерство. Пожилые люди увлекались и забывали про свои беды. Они с гордостью показывали Даше свои творения.

Через некоторое время эта работа стала для Дарьи основной деятельностью. Позитивная, улыбчивая, добрая, скромная девушка очень нравилась подопечным Центра Милосердия и скоро ей предложили занятость на постоянной основе. Именно здесь она почувствовала себя на своем месте. Так же она участвовала и в другой благотворительной деятельности. Вместе с другими волонтерами она раздавала бездомным людям горячую пищу на улице, участвовала в закупке шампуня и мыла для бездомных людей. Всё это они регулярно раздавали нуждающимся. А ещё — бесплатную одежду и обувь.

«Мы не можем дать им жилье, — с увлечённостью в глазах говорила Даша, когда у неё спрашивали о том, зачем она это делает, — Но мы можем помочь им: накормить, предоставить тёплую одежду. Дать им веру и надежду на лучшее, поддержку, и эти простые для обычного человека предметы: мыло, шампунь, принадлежности для бритья, которые помогают им оставаться людьми. Мы говорим: если бездомный человек бреется — он ещё может уйти с улицы, у него есть шанс»

И были такие примеры, которыми все гордились. В самом деле, определённая часть людей уходила с улицы, и начинала новую жизнь. Часто они сами становились такими же посланниками добра, собственным примером доказывая обездоленным людям, что подняться и стать полноценным членом общества можно. В организации им помогали восстановить документы, давали временный кров, поддерживали морально и материально — ведь многие добрые неравнодушные люди приносили вещи, продукты и даже переводили посильные суммы.

Здесь же, среди этих увлечённых энтузиастов Дарья и нашла свою судьбу. Она вышла замуж за волонтера Андрея, который точно так же как и она был предан этому делу — благотворительной деятельности.

Прошло несколько лет. Теперь у Дарьи есть двое детей-погодок, которых она безумно любит, у неё есть любящий муж и любимая работа, которая приносит огромное моральное удовлетворение. Она счастлива.

«Вместе мы можем многого добиться! Главное — это желание помочь ближнему и доброе сердце» — по прежнему считает Даша. Разве она не права?

Инет

Рейтинг

5 из 5 звезд. 1 голосов.

Однажды, сто лет назад, в московском автобусе у меня вытащили из сумки кошелёк. Я опаздывала на работу, и возвращаться домой уже не успевала.
Подошла к контролёрше на станции «Южная» и призналась, что не могу заплатить за проезд.
Она сразу же пропустила меня.

— С меня шоколадка, — обещала я.

Она махнула рукой — ещё чего! И не смей переживать по пустякам.

Я доехала до работы, рассказала о произошедшем коллеге, попросила взаймы. Деньги вернула, а о своей спасительнице напрочь забыла, будто ластиком стёрли. Вспомнила совсем случайно, месяца через два-три. Купила в ларьке коробочку сахарного печенья — хорошего шоколада не нашла.

Я не знала, как её зовут, не запомнила её лица. Заглянув к контролёрше на станции «Южная», объяснила, что хочу оставить печенье женщине, которая однажды меня выручила.

— Это к Таньке, — вздохнула она. — Только ты опоздала. Её машина сбила, насмерть. Девять дней на той неделе справили.

— Может меня вовсе и не Таня выручила, — расстроилась я. Женщина расплакалась — она. Другой такой у нас не было.

Я попросила описать Таню — мне важно было её запомнить.
Она утёрла слёзы и ласково повела руками в воздухе:

— Она была… она была будто яблочный пирог.

Помните у Бродского: «Не потребность в звезде пусть еще, но уж воля благая в человеках видна издали, и костры пастухи разожгли»?

Эта двадцатилетней давности история — о них. О людях, разжигающих костры. О людях, протягивающих руку помощи без раздумий и без корысти. О тех, кто не только в Рождество немного волхвы. Кто словно яблочные пироги. Кто помогает нам оставаться людьми.
Спасибо им.

С Рождеством, друзья — апостольским и православным.
Пусть «не видно тропы в Вифлеем из-за снежной крупы», но мы с вами точно знаем, что она есть.
О том и живём. О том и будем жить.

© Наринэ Абгарян

Рейтинг

5 из 5 звезд. 1 голосов.