Игрушка.

На детской площадке ребёнок забыл игрушку… Мамочки подняли её, отряхнули и положили на тонкий, ограждающий площадку забор. Яркая собачка при первом же порыве ветра покачнулась и упала по ту сторону, исчезнув на заросшем участке.

А там – на малюсеньком, утоптанном мягкими лапками пятачке, дремала маленькая Лычка, кошечка, которая осталась совсем одна.

Её распахнувшиеся почти на всю мордашку глаза взирали на игрушку с ужасом и интересом. Собачка не двигалась… От игрушки пахло молоком и печеньем, немного шоколадом и яблоками.

Это всё было Лычке не знакомо, но аромат звучал так привлекательно, что её лапки сами собой вытянулись в сторону игрушки и притянули её к себе, мягко прижав к груди и подбородку.

Лычка закрыла глаза и уткнулась в собачку. Сразу стало так хорошо, почти так же, как в маминых объятиях. Котёнок замурчал…

Слабая вибрация от мурчания передалась и игрушке. Собачка словно ожила в обнимающих её лапах, она уже не была неодушевлённой игрушкой, она стала неким мягким и тёплым существом, согревающим своим присутствием маленькую кису.

Собачка словно оградила собой котёнка от непонятного и пугающего окружающего мира. Она подарила уверенность, что всё не так плохо, что кошечка теперь не одна, что у неё теперь есть надежда.

Для котёнка это была не игрушка… Собачка в один момент стала для неё матерью и одновременно ребёнком. Она подрагивала в обнимающих её лапках и смотрела на Лычку своими пуговичными глазами, и котёнок почувствовал себя намного уверенней.

Лычка обняла игрушку покрепче и стала умывать… Крошечный розовый язычок тщательно прошёлся по яркой тряпичной мордочке, которая податливо прогибалась и словно в ответ касалась треугольным, бархатным носиком кошечку.

Лычка быстро устала. Она первые сутки была одна и так устала прятаться… Обняв умытую собачку покрепче, Лычка провалилась в тяжёлый сон, в котором, в особо тревожные моменты, прижимала игрушку в себе как можно крепче.

Она так устала, что пропустила тяжёлые шаги и чьи-то ноги, обутые в лёгкие сандалии, остановились рядом с ней. Отец, отправленный дочерью на поиски любимой игрушки, её все-таки отыскал.

Собачка, аккуратно освобождённая от объятий котёнка, повисла в его руке на одной лапе. Лычка взглядом прощалась с ней… Разве она могла сопротивляться? Просить у судьбы оставить ей эту игрушку? Разве она её заслужила?

Котёнок не моргая смотрела на болтающееся яркое пятно в руках у молодого парня… Кошечка не осознавала, что она плачет, потому и расплываются контуры у игрушки.

Она была слишком мала, но уже понимала, что её жалобы нужны только маме и поэтому она молчала. Лычка села и опустила голову… Слёзы разъедали глаза и она стала часто моргать, морща нос и опустив уши.

— Да что ты будешь делать … Парень, который уже было собрался уходить, растерянно потирал ладони о штаны.

— Не могу я тебе оставить игрушку, дома дочка плачет. А тут плачешь ты. Мне разорваться что ли? Огромные влажные глазищи, розовый нос, густые усы на трогательной морде…

Жирный комар, нагло усевшийся между хмурых маленьких бровок. Ожили отцовские чувства, и смахнув комара, парень понял, что разрываться ему не придётся.

***

Лычка теперь спала на диване, вела длительные бои с переменным успехом с маленькой девочкой за часть игрушек, которые гордо утаскивала к себе.

Но даже через несколько лет, превратившись в крупную и вальяжную кошку, она продолжала засыпать только с одной игрушкой, тщательно умытой и такой дорогой её сердцу – маленькой, яркой, тряпичной собачкой.

Из инета

Рейтинг

5 из 5 звезд. 1 голосов.

БОЛЬШЕ НИКОГДА

Они жили на одной улице. В одном дворе. Человек с дырой в сердце и маленькая полосатая кошечка с рыжим пятном-кляксой вокруг розового носа.

Иногда они встречались взглядами. Бегло. Неуверенно. Словно без спроса нарушая тщательно оберегаемое личное пространство.

Человек с дырой в сердце быстро отворачивался и спешил скрыться в глубине темной комнаты, а меленькая полосатая кошечка еще долго смотрела ему вслед, не находя в себе сил уйти.

Она знала его давно. Человека, что раньше был совсем другим.

Увидела случайно, однажды забравшись на толстую ветку старого дерева, спасаясь от своры голодных собак.

Ветка почти упиралась тонкими отростками в окно второго этажа, где на большом белом подоконнике неспешно умывался старый пушистый кот.

Человек гладил кота. И, кажется, что-то ласково ему говорил. Вот только разобрать слова сквозь толщу прозрачного стекла совсем не получалось.

А потом подхватил несопротивляющегося зверя на руки и унес в глубину комнаты, полностью прячась от жадно наблюдающих за ним желтых глаз.

С того самого дня, каждый вечер, стоило только солнцу закатиться за горизонт, а в окне второго этажа загореться свету, маленькая кошечка ловко взбиралась на ветку и смотрела.

Поджимала натруженные за день лапки под впалый живот и, представляя, как большие сильные руки, бережно обнимающие пушистого кота, точно так же подхватывают ее, счастливо жмурилась.

А потом, словно опомнившись, встряхивалась. Бросала последний, наполненный тоской взгляд на чужое счастье и уходила к старым гаражам.

Именно там, между двумя железными ангарами, прозванными в народе «ракушками», в заваленном ветками и разным мусором узком пространстве было ее укрытие.

Так продолжалось все лето. Днями кошечка выживала. Ловко лавировала между спешащих прохожих, отпрыгивала от автомобильных колес, исследовала мусорные баки в поисках выкинутой людьми еды, а вечерами…

Вечерами вновь и вновь завороженно бежала в сторону растущего у дома дерева. Взбиралась на излюбленную, исполосованную острыми коготками ветку и, не мигая, смотрела в горящее светом окно. Прятала нос под полосатым хвостом и, тихонько мурча, черпала в чужом счастье силы для нового дня.

С приходом осени все изменилось. Пушистый старый кот исчез. Не пришел он на подоконник и на второй день, и на третий.

И только спустя неделю, когда рядом с мусорными баками появилась большая картонная коробка, из которой торчал пожёванный веревочный хвостик игрушечной мыши, которую кот иногда лениво гонял по подоконнику, маленькая кошечка поняла, что случилось несчастье.

И чужой теплый мир, об который она украдкой грелась на протяжении нескольких месяцев, разбился на осколки.

А от расположенного напротив ветки окна впервые повеяло холодом… Теперь человек стоял за стеклом один. Его плечи были опущены, а скользящие по гладкой белой поверхности руки все время сжимались в кулаки.

Кошечка видела, как в его груди, там, где раньше сильно и уверенно билось окутанное пушистым хвостом сердце, разрастается дыра. Как горькие складки некрасивым узором перечеркивают улыбку, а в глубине глаз плещется боль.

И ей отчаянно хотелось сделать хоть что-то. Стянуть дрожащими лапами края разрастающейся в человеке бездны. Свернуться маленьким полосатым клубком в самом центре черной пропасти. Утешить. Вот только…

— Больше никогда, — так сказал человек с дырой в сердце, распахнув однажды створки окна и в упор посмотрев на затаившуюся на ветке полосатую кошку,

— Больше никогда! Потому что я не хочу. Не смогу. Не впущу. И лучше буду жить с дырой в сердце, чем пройду через это еще раз. Слишком больно терять друга. Слишком неправильно. Слишком…

И кошечка ушла. Спустилась неуклюже с ветки, сверкнула наполненной болью теплотой глаз и тенью растворилась в подворотне. Чтобы больше никогда не побеспокоить того, кто отчаянно тонул в своем горе. Того, кому совершенно не было дела до ее глупой надежды и желания спасти.

Зима пришла рано. Ворвалась пушистым снегопадом в усыпанный желтыми листьями двор. Заколола холодными иглами нежные подушечки лап и добавила в прелый, пахнущий осенью воздух, ледяные морозные нотки.

Зиме не было дела до маленькой полосатой кошечки. Зима не знала пощады.С первыми заморозками засопливил розовый, похожий на сморщенный треугольник, нос, заныли худые лапы и даже полосатый гибкий хвост повис безжизненной плетью.

Полоски-шерстинки на некогда блестящей шубке поблекли и совсем не грели скованное холодом тело. Кошечка поняла, что сил совсем не осталось. Конец близок. И больше ни будет ничего.

Она тяжело поднялась на лапы и, пошатываясь, побрела к растущему во дворе дереву.Кое-как забралась на ветку, распласталась по ней полосатой кляксой и устало прикрыла подернутые поволокой глаза.

Маленькое сердечко билось все медленнее, не слушающиеся лапы норовили соскользнуть с покрытой наледью гладкой коры, но кошечка упорно ползла вперед в сторону некогда ярко горящего окна.

Почему-то в ту минуту это казалось ей безумно важным. Необходимым. Правильным. В последний раз взглянуть в глаза стоящего у окна сгорбившегося человека.

Потратить крохи еще теплящихся сил на молчаливую поддержку тому, кто тонул в собственном горе, не замечая ничего вокруг.

Подарить последние мгновения своей жизни ему – человеку с дырой в сердце. Человеку, что больше никогда…

Когда до желанной цели осталось не больше метра, порыв ледяного ветра покачнул натужно скрипнувшую ветку, и не сумевшая удержаться полосатая кошечка камнем полетела вниз…

Человек с дырой в сердце успел в самый последний миг. Подхватил скованное холодом, легкое, словно пух, тельце в метре от промерзшей земли и вместе с прижатой к груди ношей скрылся за металлической дверью подъезда.

Добравшись до квартиры, он укутал дрожащую кошку в теплое махровое полотенце и суматошно заметался по кухне, подогревая холодное молоко.

Человек с дырой в сердце совсем не смог заснуть этой ночью. Он взволнованно прислушивался к слабому дыханию маленькой полосатой кошечки, неуклюже, словно не веря самому себе, проводил руками по виднеющемуся из полотенца худому боку и почему-то плакал.

Человек с дырой в сердце вдруг почувствовал, что там, за грудной клеткой стало нестерпимо горячо.

Он бросил взгляд на подрагивающий кокон из полотенца, откуда слышалось тихое, успокаивающее мурчание, и улыбнулся.

Человек с дырой в сердце стал собой прежним. Ощутил, как расправляются сгорбленные плечи, разглаживаются горькие морщинки у рта, а скованное дыхание выравнивается.

Завтра вечером в его окне вновь загорится свет. А на белом подоконнике, благодарно сверкая глазами, свернется клубком полосатая кошка.

Его новая, любимая кошка. Взмахнет хвостом, бросит быстрый взгляд на небо и зажмурится. Так же, как на другом краю вселенной зажмурится старый пушистый кот.

Кот, которому совсем не страшно будет возвращаться. Ведь его человек не пройдет мимо. Больше никогда.

Автор ОЛЬГА СУСЛИНА

Из инета

Рейтинг

5 из 5 звезд. 2 голосов.

Из инета

Рейтинг

0 из 5 звезд. 0 голосов.

У нас заболел кот.

Простыл. Лежит, лапки сложил, глазки закатил, хвост расстелил — "простите, если что было не так".

Дочь в трауре висит на телефоне обзванивая всех и вся в поисках спасения кота. Наконец приносят какие-то таблетки. Размером с 5 коп. Начали пихать таблетки ему в пасть — дулю.

Кот, хоть и при смерти, мордой вертел, плевался и орал как паровозная сирена. Муж предложил засунуть это лекарство коту с другой стороны, а добрая бабушка — макнуть таблетку в валерьянку. Сбегала за пузырем, произвела все манипуляции и поднесла коту.

Кот — воспрянул. Вскочил. И "заточил" пилюлю за милую душу. Т.к. он "болел" с утра и с утра же ничего не ел, его развезло сразу.

Кот, забыв, что он больной, стал мило всем улыбаться, гулять по квартире и напевать себе под нос пошлые песенки. Все успокоились.

Зря. Через час наступило похмелье. Мой кот, моментально связав причину и следствие, ложится на бочок, складывает лапки и закатив глазки начинает "умирать". Сердобольная бабуля наливает ему по второй….

К концу дня, в дым пьяный кот пришел в совершенно скотское состояние — орал не переставая матерные песни и выл так, что у соседей кровь стыла в жилах.

Закончилось тем, что объявив себя мустангом, кот начал скакать по квартире, "впечатался" балдой в дверной косяк, идиотски ухмыльнулся и вырубился.

Утром, до конца не протрезвевший кот, решил провернуть «вентиль» с лапками еще раз. Теперь уже на балконе. Привычно расстелился. А мы его ОП — забыли и закрыли на пол дня, уехав на дачу.

Когда мы вернулись и открыли балкон, нашли кота, кротко сидящего рядом с почти съеденной морковкой, совершенно трезвого и очень несчастного. А валерьянку теперь прячем.

Интернет. Меньше

Рейтинг

0 из 5 звезд. 0 голосов.