ПРАВДА

Кто из нас не знает расхожее выражение: «Лучше горькая правда, чем сладкая ложь».

Это высказывание очень часто выступает, как «последний гвоздь, забитый в крышку гроба», сурово обличая лжецов максималистами-правдолюбами.

В этом коротком рассказе я предлагаю посмотреть на выше написанное высказывание спокойно, без фанатизма и оценить его.

***

Проблемы все решают по-разному. Кто-то неуверенно день за днём, год за годом перебирает все возможные варианты, тщательно всё взвешивает, подсознательно боясь на что-либо решиться, и ждёт, что может как-то само рассосётся…

А кто-то решает быстро и сразу, мысленно придя к лучшему варианту (во всяком случае, такой решительный человек на тот момент действительно уверен, что выбранный им вариант – лучший).

Артём спокойно спал, повернувшись на бок – лицом к Инге. В отличии от Артёма, Инга не спала. Она практически не сомкнула глаз всю ночь. Временами её сознание слегка затуманивалось, готовое вот-вот провалиться в сон, но тут же женщина вздрагивала и приходила в себя, как от выстрела.

Мысль о том, что она собиралась совершить в самое ближайшее время, терзала и мучила Ингу, не давала покоя.

Забрезжил рассвет, Инга прекратила бесплодные попытки уснуть. Артём, как специально, повернулся лицом к ней, и она с тоскливой нежностью смотрела в любимое, знакомое до боли лицо…

Они познакомились в мединституте, долго встречались и поженились за полгода до окончания учёбы и распределения.

Вместе отправились работать в небольшой городок на берегу огромной реки, что гордо несла свои воды к морю.

В больнице молодых специалистов (Инга – хирург, Артём – анестезиолог) приняли с распростёртыми объятиями, с узкими специалистами здесь было напряжённо.

Вопрос с жильём тоже решился довольно быстро: около года пожили на съёмной квартире, а затем взяли кредит и въехали уже в свои «апартаменты».

Жили Артём с Ингой хорошо, дружно, а смежные профессии какими-то невидимыми узами сплотили пару ещё больше, чем просто взаимная человеческая любовь.

Но через четыре года после безуспешных попыток забеременеть, Инга потеряла покой. Артём тоже нервничал, но вида не подавал, натянуто шутил: — Значит, не пришло ещё наше время.

Инга, не афишируя перед мужем, прошла всевозможные обследования, даже в столицу ездила. Результат всегда был один и тот же: она абсолютно здорова и может иметь детей.

Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять — всё дело в Артёме. Проблемы с зачатием из-за него.

Хорошенько подумав, оценив все последствия и риски, Инга приняла важное решение – не говорить мужу о своих обследованиях и выводах врачей.

Она понимала, как больно врачебный вердикт ударит по самолюбию Артёма, по его уверенности в себе, да и по всей их дальнейшей жизни.

А больше всего Ингу пугало, как последствие правды, решение мужа развестись с ней. Она прекрасно знала Артёма и уже «видела и слышала», как он скажет: — Инга, я хочу, чтобы ты была счастливой, поэтому нам лучше развестись.

Я уверен, что ты встретишь достойного человека, который сможет тебе подарить не только свою любовь, но и радость материнства. И всё.

Её слова, предложения, уверения, доводы – всё будет напрасно. Он просто уйдёт из её жизни, уйдёт навсегда, сломленный и раздавленный.

Инга расплакалась. Почему судьба так жестока? Ведь они с Артёмом любят друг друга. Инга не представляла свою жизнь без Артёма, понимала, что такого любящего, заботливого, понимающего мужа второй раз судьба ей не даст.

Артём был второй половинкой её яблока, это вообще редкость, когда разбросанные по миру половинки, находят друг друга.

Но прожить жизнь без детей? Она не могла поверить в такую безрадостную перспективу и смириться с ней.

— Ни за что! – мысленно сказала себе Инга и приняла окончательное решение в данном вопросе. В хирурги не идут слабаки.

Хирургу приходится за доли секунды принимать важные решения, от которых зависит жизнь пациента. Инга не раз находилась в подобной ситуации, и пока что ошибок не случалось.

Но оказывается, в своей жизни разобраться намного сложнее, чем «провести ремонт» внутренних органов пациента.

Ингу направили на недельные курсы повышения квалификации в столицу. Она шла после очередной лекции к гостинице, а на глаза невольно набегали слёзы, и было страшно от принятого ею решения.

Вдруг услышала голос: — Инга? Инга! Это ты?! Она вздрогнула, подняла голову, всматриваясь в мужчину, вставшего у неё на пути.

— Дима? Димка, ты что ли? – заулыбалась сквозь слёзы.

— А кто же? – радостно затараторил её бывший одноклассник.

– Вышел из машины, решил в кафе заскочить, а тут такая встреча! Инга Колосова собственной персоной! Не прошло и десяти лет после выпускного вечера!

— Да я на курсы приехала, завтра уже домой. А-а! Я думал, живёшь в столице. А я здесь обитаю, работаю в одной очень приличной фирме.

— Молодец! Женат? – почему-то поинтересовалась Инга. В школьные годы они с Димкой дружили: за одной партой сидели, вместе в школу, вместе со школы, делились секретами, но дружба так и осталась дружбой. Окончив школу, разъехались по разным городам на учёбу, и дружба оборвалась…

— Сейчас нет. Развёлся. Есть дочка, четыре годика. Видимся только по выходным… — вздохнул Димка.

— Извини!

— Да чего там! Слушай, давай в кафе зайдём, посидим?

— Давай. Казалось, они с Димкой не расставались. Общаться было так же легко, как и в школьные годы. Димка кому-то позвонил, чего-то наплёл и радостно сообщил, что сегодня он вольная птица, весь в её распоряжении.

Ингу это известие сначала напрягло, а потом в голову влетела шальная мысль: «А почему бы это и не быть Димке, раз я всё для себя решила? Друг всё-таки мне не противен… И не узнает никто.

Завтра уеду, и всё. Пора претворить в жизнь свой план. Сейчас или никогда!» Из кафе они переместились в ресторан, а потом Инга оказалась в гостях у Димки…

Дмитрий не верил свалившемуся счастью. Инга, к которой он всегда испытывал нежные чувства, но боялся признаться ей в этом, сегодня с ним! Какая же она красивая, нежная и страстная!

Дима уснул счастливым человеком. Однако счастье его длилось не долго. Утром, как в самой дешевой мелодраме, увидел на подушке рядом записку: «Дима, прости! Ты замечательный, добрый и нежный. Я уезжаю домой, к мужу. Пожалуйста, не ищи меня… Ещё раз, прости!»

— Инга! Любимая! Как я соскучился по тебе за эту неделю! – Артём обнял и поцеловал жену прямо на перроне вокзала. Инга прижалась к родному плечу, пытаясь сдержать слёзы…

План сработал. Через месяц две полоски на тесте для беременности привели Ингу, как и Артёма, в дикий восторг. Правда, где-то глубоко внутри Ингу кольнула, но она не позволила себе омрачить долгожданную радость невольными воспоминаниями.

А через восемь месяцев счастливый Артём встречал её с новорождённым сыном из роддома. Их семейному счастью многие завидовали.

Сын рос здоровым, умным и красивым, а Артём души не чаял в жене и ребёнке. Других детей у них не было.

С Димой Инга никогда больше не встречалась.

«Правда – это бомба, которая убивает двоих: того, в кого её бросили, и того, кто её бросил» (Ф. Партюрье)

Автор: Виктория Талимончук

«Счастливая, — думала владелица сети модных кофеен, рассматривая присевшую за столик известную актрису.

— Красавица, выглядит на миллион. Только и забот – что угнаться за новой коллекцией украшений, выбрать – на каком курорте отдыхать, отбиться от толпы богатых поклонников, да успеть спрятаться от папарацци за высоким забором шикарного особняка.

А тут… голова кругом идет от этих поставок, налогов, конкурентов, кредитов за квартиру и новую машину. Ребенок с няней растет, у мужа своя жизнь. И на Мальдивах начинается высокий сезон»…

«Счастливая, — думала ее соседка по дому, направляясь в парикмахерскую, и случайно встретив «кофейную бизнес-леди».

– Живет этажом выше в огромной квартире, машины меняет, как перчатки. А тут… пишешь эти программы, как проклятая, пишешь. Едва-едва удалось накопить на однушку.

Работаешь с утра до ночи, сидишь одна дома, как затворница. Ни семьи, ни друга. Ни развлечений, ни отпуска. Только и читаешь в соцсетях: что лучше – Ибица или Тенерифе. А жизнь мимо проходит»…

«Счастливая, — думала о ней парикмахерша, ловко подстригающая влажные пряди.

– Сама себе госпожа. Работает прямо в собственном доме, попивая кофеек. Потыкала в кнопки на ноуте – дзынь – деньга на карту капнула, причем, приличная. Хочешь в Египет, хочешь в Турцию.

А тут… сколько голов нужно перестричь, тонну волос с пола вымести, чтоб хоть какую-то копейку заработать. И каждой еще угоди, каждая норовит нервы помотать. К вечеру ноги не держат, а дома свекровь зубы точит, чтоб с порога впиться в самую душу»…

«Счастливая», — думала о парикмахерше продавщица, продающая рыбу на уличном лотке, пританцовывая от ноябрьского холода и дуя на распухшие от мерзлой воды руки.

— Стоит себе в тепле, в шлепанцах и халатике, красоту девчонкам наводит, «чаевые» в карманчик собирает. А тут… ежедневное море в тазу… И в дождь, и в снег, и в мороз…

Ноги закоченели, пальцы на руках не гнутся. Единственный заработок, если какая-нибудь «барыня» не захочет в чешуе ручки белы марать, и скажет рыбку ей почистить.

К вечеру доплетешься до съемной квартиры, хлопнешь водки с сожителем, только тогда и согреешься»…

«Счастливая», — думала о ней тоненькая худенькая натурщица, завороженно следя, как продавщица с аппетитом уплетает корзинку с белковым кремом, которую ей принес в блистере грузчик с рынка.

— Всегда сытая, лопает сладости в удовольствие, каждый норовит ее любя ущипнуть. А тут…

Вечно голодная для стройности, перебиваешься случайными заработками, никогда не знаешь – когда следующий раз поешь, где и с кем переночуешь. Раздеваешься перед тем, кто заплатит, и привыкаешь быть неодушевленной вещью»…

«Счастливая», — думала о натурщице, позирующей с букетом листьев молодому фотографу, элегантно одетая дама бальзаковского возраста.

— Молоденькая, с точеной фигуркой, с загадочным взглядом. Вся жизнь у нее впереди. И не знает она, как это – когда увядает красота. Как это – когда умирают родные.

Как это – когда с мужем не сложилось, а у взрослых детей своя жизнь. Не знает горьковатый вкус вечеров в обнимку с одиночеством»…

«Счастливая», — думала об элегантной женщине, листающей на лавочке рекламный буклет, старушка, катящая по дорожке сквера инвалидную коляску, в которой полудремал старичок.

– Еще такая молодая и красивая. Еще здоровая и полная сил. Еще может себе позволить тратить деньги на красивую одежду, вкусную еду и приятные вещи.

Еще не знает, как это – когда все жалкие крохи пенсии подчистую уходят на лекарства. Еще не знает, как это – прислушиваться по ночам к затихающему дыханию, и чувствовать, что конец близок»…

«Счастливая, — думала о семенящей за коляской бабулькой одинокая старушка, перекладывающая из кастрюльки с отбитой эмалью кашу в несколько кошачьих мисок под кустом.

– Сколько их вижу – всегда вдвоем. Она ему одеяло на ногах поправляет, он для нее норовит отломить веточку рябины. Есть, о ком заботиться, есть, кто пожалеет.

А тут… помрешь, и не хватится никто. И не знает она, как это – варить себе кашу на воде, вместо молока, чтобы покормить их – бездомных и голодных. Лишь бы хоть кому-то быть нужной»…

«Счастливая, — думала о старушке, к которой со всех ног неслись с десяток котов, молодая бродяжка, пытающаяся успокоить раскричавшуюся двухлетнюю дочку.

– Может ради развлечения котов кормить, а мне ребенка не всегда есть чем накормить. Где-то живет она, где-то ночует, кашу вон варит. И не знает, как это – не иметь ничего своего, просить милостыню, убегать от полицейских или спущенных собак. Может, давно бы уже с моста вниз головой, да только дитем по рукам и ногам связана»…

Она развернула помятый пакет, отломила кусок булки, которую сегодня ей протянула сердобольная тетенька, когда они просили подаяние на ступеньках перехода, и сунула в руки голодной девочке.

Она не видела, что за ними наблюдает актриса, допившая свой кофе и севшая за руль шикарного авто. Сидит молча, не поворачивая ключ зажигания, и, не мигая, смотрит на девчушку, усердно жующую сладкий хлеб.

И у нее перед глазами за миг — вся ее жизнь: красивая сказка, вперемешку с цинизмом, предательством, пустыми обещаниями и ранним абортом. Фальшивые роли, дорогие подарки, от которых на сердце лед, прекрасный дом… пустой и тихий по ночам.

Она встретилась с малышкой глазами, и от распахнутого детского взгляда перехватило дух. Следя, как девочка обвивает ручками материну шею, она невольно дотронулась до своей, представляя желанное детское тепло и безусловную любовь, которую юная мама, казалось, совсем не замечает.

А в голове вертелась только одна мысль: «Счастливая… Господи, какая же счастливая»…

Татьяна Лонская

Папа про которого нельзя говорить.

Виктор возвращался домой из длительной командировки. Он два месяца был в отъезде и очень соскучился по жене и сыну. Мужчина с нетерпением постукивал пальцами по подлокотнику кресла, словно так мог заставить автобус ехать быстрее. Наконец он подошел к своей квартире и открыл ключом дверь.

– Лариса, я дома! – крикнул он и тут же услышал частое шлепанье маленьких босых ножек по полу.

– Митька! Сынок! Родной мой! – Виктор подхватил трехлетнего малыша не руки и крепко прижал к себе.

– Как же я по тебе соскучился!

– Я тоже, папа!

– Постой, а где же мама? – Ушла в магазин. А мне сказала сидеть и рисовать и что я уже большой.

– Ясно. И часто она так делает?

– Да. Я раньше боялся и плакал, а теперь не боюсь. И папа за это мне приносит шоколадки и машинки.

– Подожди, какой папа??? – растерялся Виктор.

– Твой папа это я.

– Нет. Ты другой папа, а тот другой — Папа Саша. Когда ты приезжаешь, папа Саша не приходит и мне нельзя про него тебе говорить. Но ты не бойся, он хороший, машинки мне дарит, в зоопарк водит. А тебя всегда дома нет.

– Ох, сынок, – Виктор обхватил малыша и прижался к его плечику лицом, скрывая набежавшие слезы.

– Ты прости меня, я не виноват. Просто у меня работа такая, я людей спасаю, понимаешь?

– Понимаю, – серьезно кивнул Митька. В это время послышался звук открываемой двери и перед ними появилась Лариса, сильно смутившаяся при виде мужа.

– Витенька! Ты уже вернулся? А я ждала тебя только в понедельник.

– Да, я знаю. Хотя честнее сказать, что ты вообще меня не ждала, правда?

– Ну что ты такое говоришь, дорогой мой? Как я могу тебя не ждать?

– Да вот так. У тебя ведь теперь есть Саша. Лариса бросила беглый взгляд на комнату, куда ушел Митька разбирать подарки и вдруг неожиданно резко сказала:

– Да! У меня есть другой мужчина! И что? Что ты теперь сделаешь? Убьешь меня? А если мне надоело постоянно быть одной? Если я хочу засыпать и просыпаться с мужем, а не с подушкой. Если я сейчас жить хочу, а не потом? Что? Что ты молчишь??? Саша – он другой, не такой как ты! Он лучше и …

– Давно он у тебя?

– Почти год! – выкрикнула Лариса в лицо Виктору.

– И можешь поверить, я только с ним почувствовала себя настоящей женщиной!

– Ясно. Ну что ж… Я не буду скандалить и сейчас просто уйду. Но к Митьке приходить буду, сына ты у меня не заберешь.

Кстати, имей в виду, что эта квартира служебная, хотя, наверное, ты съедешь к этому…своему… Вообщем, удачи! На развод я подам сам.

– Ты что, даже не хочешь узнать, кто он? Но Виктор, быстро собрав вещмешок, позвал сына: – Митя, сынок, иди ко мне. Я уйду, но ненадолго. Мы будем видеться с тобой. Только ты меня не забывай, ладно?

– Я никогда тебя, папа, не забуду. – Митька обхватил маленькими ручонками шею Виктора и поцеловал в щеку.

– Потому что я тебя люблю! – горячо шепнул он отцу в ухо. Виктор поселился в общежитии. Время шло, служба, дежурства, череда похожих друг на друга дней потихоньку залечивали его душевные раны, вот только суд снова разрушил хрупкое равновесие.

– Вы знаете, – доказывала судье Лариса, – с ним же просто невозможно жить. Он вечно пьяный, скандалит, обращается с нами как с солдатней, а сына…сына он просто муштрует! Но я терпела все.

Пока не застала его с другой женщиной. Виктор смотрел на эту женщину во все глаза и не верил, что когда-то добивался ее внимания, любил, ценил каждый миг, проведенный с ней. Что же она за человек? Как можно так врать?

Выйдя из зала суда, он не выдержал и шагнул к ней:

– Тебе не стыдно? Лариса отвела взгляд в сторону, гордо вскинула голову и пошла прочь. Виктор понял – не стыдно.

Несколько последующих недель он добивался встреч с сыном, но Лариса постоянно что-нибудь придумывала или просто не открывала дверь.

Тогда Виктор отправился в детский сад, чтобы увидеть мальчика там, и обрадованно понял, что Митьку еще не забрали. Никого из детей уже не было и только его сын стоял, прижавшись лицом к забору и тоскливо смотрел на дорогу.

– Митя, сыночек!

– Папа! Тамара Васильевна, это мой папа! Воспитательница недовольно высказала, что ее рабочий день закончился десять минут назад и у нее самой есть дети и вообще, нужно иметь совесть.

– Простите, больше такого не повторится!

– Да как же! Каждый день! Уверена, что и завтра опять то же самое будет. Зачем рожать, если на ребенка времени все равно нет???

Виктор, не слушая ворчавшую женщину, поспешил уйти, подхватив сына на руки. Они погуляли по городу, потом поели в кафе и, наконец, отправились домой. Виктор искупал сына и уложил спать, когда раздался звонок от Ларисы:

– Митя у тебя?

– Девять часов вечера. Ты не рано о сыне вспомнила?

– Я была занята! Ты бросил нас, оставил без квартиры! Я теперь ищу жилье! А у тебя есть, где взять для сына новую , служебную квартиру.

– Ты ничего умнее не придумала? С какой стати я должен обеспечивать жильем тебя и твоего любовника?

– Кстати, почему ты не живешь у него?

– Его мама не хочет, чтобы мы жили с ней. Вообщем, я скоро приду и заберу Митю.

– Не надо. Он спит. Утром я сам отведу его в садик.

– Хорошо. Ты его хоть покормил? Виктор не ответил, положил трубку и посмотрел на спящего сына:

– Похоже, сынок, ты нашей маме тоже не очень-то нужен. В самом деле, на следующий день Лариса позвонила и попросила Виктора присмотреть за Митькой недельку.

– Мы заняты переездом и пока нам не до него. Только если не хочешь или не можешь, скажи сразу, чтобы потом не было неприятных сюрпризов.

– Не волнуйся так. Митя останется со мной, – спокойно сказал Виктор. И Митя остался с ним. Только не на неделю, а навсегда.

Как-то так получилось, что Лариса больше не вспоминала о сыне – у нее была совсем другая жизнь. А через полгода Виктора перевели на юг.

Жизнь шла своим чередом. Конечно, служба по-прежнему отнимала много времени, но теперь Виктор отказывался от длительных командировок и старался как можно больше времени проводить с сыном.

И все-таки мальчику нужна была материнская забота, а потому Виктор попытался найти для сына новую маму. Но это ни к чему не привело, женщин интересовал не Митька, а сам Виктор.

Были обещания родить общего ребенка, пожелания отдать Митю матери или бабушке, а красавица Тамара, давно добивавшаяся внимания Виктора, открыто сказала ему: – Даже не надейся, что кто-то полюбит Митю так, как его любишь ты.

Материнский инстинкт просыпается у женщины только когда она сама вынашивает ребенка. Даже суррогатное материнство – жалкое подобие настоящего чувства матери. Тут уж природа, извини. Вот ты бы любил мою дочь, если бы она у меня была?

– Я любил бы, – ответил Виктор и простился с Томой, оставив все попытки создать настоящую полную семью.

Как-то гуляя с ним в скверике, Виктор разговорился с женщиной лет пятидесяти.

– Какой замечательный у вас сынок, – сказала она.

– Но простите мне мое любопытство, почему я всегда вижу вас только вдвоем? Где ваша мама?

– Мы в разводе, – грустно улыбнулся Виктор.

– А-а-а, понятно. Знаете, я уважаю ваше решение оставить сына с собой. Вы ведь военный?

– Да.

– И как справляетесь?

– Если честно, то с трудом. Нет, Митька – замечательный и совсем не проблемный ребенок , просто мне приходится постоянно меняться дежурствами, брать его с собой в часть…ну вы понимаете…

– Еще как. А вы в каком районе живете?

– Недалеко от Казачьего рынка.

– О! Как хорошо. Я тоже. Знаете что, Витя, я воспитатель на пенсии, и если хотите, могу стать вашей приходящей няней.

– Марина Львовна! Да вы что? Правда? – обрадовался Виктор.

– Вы меня этим очень выручите!

Время летело незаметно, но однажды для Виктора оно остановилось. Случилась беда – во время одной операции Виктор спас трех военнослужащих, ценой собственной жизни. Его доставили в больницу с последними ударами сердца и только мастерство врачей снова запустило его ход.

Медленно, очень медленно шло восстановление Виктора. Несколько операций, продолжительная искусственная кома и, наконец, первые проблески сознания – все это перенес Виктор, но как только пришел в себя, сразу спросил про Митьку.

– С вашим сыном все в порядке, не волнуйтесь! – сказала Ирина Викторовна, лечащий врач Виктора.

– У вас сейчас начнется процесс интенсивной терапии, и вы должны прикладывать максимум усилий для своего выздоровления. Вы ведь хотите побыстрее вернуться к мальчику?

Ирина часто приходила к Виктору, подолгу беседовала с ним, не позволяла скучать, а когда Виктору можно было вставать, привела к нему Митьку.

– Сынок! Родной мой! Как я рад тебя видеть! – Виктор не смог сдержать слез радости и тут же застеснявшись, прижался к мальчику.

– Папка! А ты скоро выздоровеешь? – Скоро, сынок! Ну ты как сам? Как дела?

– Все хорошо! Я в зоопарк ходил, и просто в парк, там качели, а еще есть озеро, я там уток кормил…– торопился обо всем рассказать малыш.

– А когда ты станешь совсем здоровым, мы и тебя с собой туда возьмем! Правда, тетя Ира?

– Правда, Митя! Виктор удивленно посмотрел на Ирину.

– Простите, я не понял…

– Это вы меня простите, Виктор. Я должна была вам сказать…но боялась, что вы сильно встревожитесь.

Марина Львовна уехала из города, у нее с пожилой мамой проблемы. Марина очень переживала, что не с кем оставить Митю и пришла с ним сюда, к вам.

Но вы были в тяжелом состоянии, поэтому я не стала вас беспокоить и решила взять вашего сына к себе. Я живу одна, с мужем в разводе, детей – нет. Поэтому Митя для меня только в радость.

– Ирина, Ира… Ириша…но ведь это столько месяцев… я не знаю, как благодарить вас…

– Ну, вы просто выздоравливайте. Это и будет лучшей благодарностью. А за Митю не беспокойтесь. Мы с ним чудно ладим, правда? Вместо ответа Митя подбежал и обнял ее, а Виктор с трудом проглотил тяжелый комок в горле, поняв, что судьба послала ему новый шанс на счастье.

Прошло десять лет. Виктор и Ирина были давно женаты, Митя стал взрослым и очень любил свою маму Иру.

Карьера Виктора шла в гору, недавно ему выделили новую просторную квартиру, которая стала его собственностью.

За совершенный подвиг он был представлен к высоким правительственным наградам. Получив заслуженный отпуск, Виктор занялся ремонтом в новой квартире. Ирина была на работе, Митька в училище, поэтому, когда Виктор решил отдохнуть и перекусить, ему самому пришлось спуститься за хлебом.

Он хотел переодеться, но потом передумал и вышел на улицу в рабочей, грязной одежде – растянутой майке и заляпанных спортивных штанах. Купив хлеб, Виктор возвращался к себе, когда из проезжающей мимо иномарки его окликнули.

Он удивленно обернулся и увидел Ларису. Она припарковалась и вышла из машины.

– Ну что, Витя? Здравствуй! Сколько лет сколько зим!

– Много Лариса. И лет и зим много.

– Мда. Вижу, жизнь твоя не удалась? Ну что ж, печально. А вот мой муж недавно подполковника получил. Вот так-то. Видишь, если бы мы с тобой не расстались, я и из тебя что-нибудь путное сделала.

– Ну да. Это все, что ты хотела мне сказать?

– Нет, конечно. Как Митя?

– Хорошо. Сейчас в училище… Лариса скривила нос:

– Ну конечно, с таким папашей… не до институтов.

– Ты не поняла, он заканчивает Рязанское училище ВДВ, следующим летом выпуск.

– О-о-о! Лариса хотела что-то еще сказать, но в это время из машины вышла девушка и капризно протянула:

– Мама, ну сколько тебя ждать? Фу-у-у…Кто это?

– Бывший знакомый, Альбиночка. Ладно, поехали. Слушай, Вить, вот мой номер, будет совсем туго, звони. – Лариса протянула ему свою визитку, – и хлеба помогу купить и на бутылку останется.

Она уехала, а Виктор, пожав плечами, бросил визитку в урну, даже не прочитав.

Через год он ехал к сыну, поздравить его с лейтенантским званием. Виктор был одет в гражданское, планируя переодеться в аэропорту. Направляясь в бизнес-зал через общий терминал, Виктор столкнулся с Ларисой, каким-то толстяком в форме подполковника, и Альбиной.

– Привет! – Лариса кивнула толстяку на Виктора: – Познакомься, Эдик, это Витя, мой бывший. Кстати, когда-то тоже был военным.

– О-о-о! – Эдик хотел протянуть руку, но тут же передумал.

– И в каком звании?

– Капитан! Витя у нас капитан! – хихикнула Лариса.

– Ну, не всем же везет… – ухмыльнулся Эдик.

– Ну и куда летишь капитан?

– В Москву.

– Ба! Похоже у нас один рейс! Ну бывай! Виктор взглянул на часы, и поспешил переодеться.

По прилету в Москву Виктор спустился с трапа и сразу перед ним распахнулись двери черной блестящей машины с военными номерами и двое сопровождающих в форме вытянулись по струнке:

– Товарищ генерал-полковник! Машина готова!

– Отлично, ребята, поехали! Нехорошо опаздывать! – Последнее, что видел Виктор, это открытые рты Ларисы, Эдика и их дочери, стоявших неподалеку.

Несколько часов спустя Виктор присутствовал на торжественных мероприятиях, посвященных выпуску офицеров.

А потом, когда появилась возможность, обнял сына. Вдруг позади раздался женский голос: – Сынок! – Они оба обернулись и увидели Ларису.

– Пап, кто это?

– Ну, это твоя мама.

– Прости, пап, но ты ошибся. И вы извините, – сказал Митя Ларисе, – но моя мама – вон там! – он хлопнул отца по плечу и поспешил к Ирине, которая, вытирая слезы радости и гордости, бежала к нему с цветами в руках.

Виктор улыбнулся и тоже пошел к ним, оставив Ларису в одиночестве стоять на плацу среди множества счастливых лиц…

Инет