Первая известность пришла к нему еще в студенческие годы, когда он стал автором романсов, Первого фортепианного концерта и Прелюдии. Сергею Рахманинову удалось стать создателем своего особенного, неповторимого стиля, который прославил его на весь мир.

Его произведения – это настоящая жемчужина классической музыки, которую он создал на основе петербургской и московской композиторских школ. Музыка Рахманинова вечна, она не стареет с годами, скорее, наоборот, приобретает новых и новых почитателей.

1 апреля 1873 года родился великий русский композитор, пианист-виртуоз, дирижёр, создавший свой оригинальный стиль, оказавший влияние, как на русскую, так и на мировую музыку XX века Сергей Васильевич Рахманинов. Он создал такие выдающиеся произведения, которые своей вдохновенностью никого не могут оставить равнодушными.

2023-й год будет объявлен годом празднования 150-летия со дня рождения Сергея Рахманинова! Рахманинов для всех и навсегда!

Родился Сергей Рахманинов 1 апреля 1873 года в деревне Семеново, недалеко от Новгорода. Детские годы мальчика прошли в родовом имении отца Василия Рахманинова — Онег. Отец принадлежал к дворянскому роду. Мама Любовь Рахманинова (в девичестве Бутакова) приходилась родной дочерью директору Аракчеевского кадетского корпуса.

Способности к музыке передались мальчику по отцовской линии. Дед Сережи, Аркадий Рахманинов, известен как пианист, он давал концерты по всем городам России, зачастую выступал даже со своими собственными романсами и фортепианными пьесами. Ему принадлежит авторство пьесы для фортепиано в четыре руки под названием «Прощальный галоп 1869 году». Отец Сергея тоже имел недюжинные музыкальные способности, но соглашался играть только в дружеском кругу.

Сергей интересовался музыкой с ранних лет. Первым педагогом музыки для мальчика стала мама, которая и научила его нотной грамоте. Потом к нему приходила приглашенная пианистка, а в возрасте девяти лет мальчик стал учеником младшего класса Санкт-Петербургской консерватории.

Эта самостоятельность в юном возрасте ни до чего хорошего не привела – в отсутствии контроля Сергей постоянно прогуливал занятия. Родители немедленно собрали семейный совет, где мальчишке пришлось объяснить родным причину такого поведения.

Все оказалось просто, ему элементарно не хватило дисциплинированности и собранности. Тогда отец настоял на переводе сына в Москву, и вскоре Сергей продолжил обучение в пансионе для детей, имеющих музыкальные способности. 

За этими учениками осуществлялся постоянный надзор, они не отходили от инструмента на протяжении шести часов каждый день. Кроме этого их для них было обязательным посещение Оперного театра и Филармонии. Рахманинов проучился в пансионате 4 года, но потом рассорился с наставником и бросил обучение.

Он не уехал из Москвы, продолжал жить у родственников. В 1888 году он снова поступил в Московскую консерваторию, только теперь на старшее отделение. Сергей вышел из ее стен в 19 лет, имея золотую медаль и два образования – пианиста и композитора.

Еще будучи подростком, Рахманинов познакомился с Чайковским, который и помог юному дарованию добиться постановки оперы «Алеко» в Большом театре. За основу оперы Рахманинов взял произведения Александра Пушкина.

Трудовая биография Сергея началась вскоре после выпуска из консерватории. Его взяли в женский институт, где молодой гений учил барышень музыке. Не отказывался Сергей и от частных уроков, хотя преподавание не считал своим коньком. 

Спустя некоторое время его взяли дирижером в московский Большой театр, и в этом качестве он изучил весь русский репертуар этого очага культуры. Для озвучивания иностранных спектаклей в театр приняли еще одного дирижера – итальянца И.Альтани.

После событий октября 1917 года, Рахманинов принял решение уехать из России. Он не был приверженцем революции и новой власти, поэтому не захотел оставаться в бушующей революционными страстями стране и эмигрировал, как только смог. В то время ему пришло приглашение выступить с концертом в Стокгольме, музыкант быстро им воспользовался, чтобы уже не вернуться.

По приезду в Европу, Рахманинов оказался без средств к существованию, потому что при выезде ему не разрешили взять с собой хоть какое-нибудь имущество и деньги.

Он принял решение зарабатывать в качестве пианиста. Рахманинов начал давать постоянные концерты, поэтому вскоре раздал все долги и заработал себе невероятную популярность. В 1918 году Сергей садится на пароход, который доставил его в Нью-Йорк.

Америка встретила его как настоящего героя и мировую звезду. В штатах Рахманинов снова гастролирует в качестве пианиста, иногда и дирижера. Публика готова была сдувать с него пылинки, журналисты не давали прохода.

Зачастую Рахманинов хитрил, чтобы хоть ненадолго побыть в одиночестве, а не под неусыпным присмотром папарацци. Он арендовал номер в гостинице, а сам предпочитал ночевать в личном вагоне на железной дороге. Таким образом, удавалось хоть ненадолго уйти от назойливых репортеров.

Первая слава пришла к Рахманинову в студенческие годы. Когда он стал автором Первого фортепианного концерта, тогда о нем всерьез заговорили в Москве. После написания Прелюдии до-диез минор и множества романсов, его имя зазвучало еще громче.

Нельзя не вспомнить о том, насколько Рахманинов любил свою родину и был ее патриотом. За границей он постоянно тосковал о доме, поэтому у него были исключительно русские друзья, русская прислуга и русские книги.

Однако возврат он не планировал, потому что категорически отвергал Советскую власть. Но когда СССР подвергся нападению фашистской Германии, Рахманинов серьезно запаниковал. Все деньги, которые он зарабатывал на концертах, композитор перечислял фонду Красной армии. На его пожертвования смогли собрать боевой самолет.

Он призывал и других эмигрантов следовать его примеру. Величайший из российских композиторов умер 28 марта 1943 года в собственной квартире в Беверли-Хиллз. До юбилейной даты – 70-летия, оставалось всего три дня.

Музей композитора С. В. Рахманинова расположен в деревне Ивановка Уваровского района Тамбовской области, принадлежавшей его родственникам Сатиным. С июня 1890 по апрель 1917 года он почти каждый год жил и работал в этом имении.

Инет

*****

Поп-хиты Сергея Рахманинова

Американский певец и музыкант Эрик Кармен в 1975 году написал балладу «All By Myself». Она сразу стала мировым хитом, заняв первые места в музыкальных хитпарадах Америки, Канады и Великобритании.

Мелодия баллады основана на второй части 2-го фортепианного концерта Сергея Рахманинова — Adagio sostenuto. Кармен был убеждён, что музыка Рахманинова перешла в общественное достояние.

Но после выпуска альбома с артистом связались наследники композитора и вежливо попросили поделиться доходами…

В итоге рахманиновский фонд получил 12 процентов отчислений от «All by Myself» и заодно от песни «Never Gonna Fall in Love Again», основанной на 3-й части второй симфонии Рахманинова. В 1996 году кавер «All By Myself» выпустила Селин Дион. Новая версия тоже стала международным хитом.

Из сети

«Амурские волны» — это не вальс, а целый роман

Он как-то сразу полюбил ее, и она ответила ему тем же. Но им не суждено было быть вместе. Не потому что она была старше и замужем за полковником из Генштаба.

Одним из роковых и загадочных обстоятельств, разлучивших их навсегда, стала музыка, которую он посвятил ей. В историю она вошла как вальс «Амурские волны».

Вальсу было суждено пережить и эту любовь, и этих людей. От романтической истории не осталось ничего, кроме короткого посвящения в нотах: «В.Н.». Но если бы не это посвящение, не было бы и музыки, ставшей бессмертной.

…На эту женщину он обратил внимание сразу, едва поезд вышел из Петербурга. Позже, вспоминая о ней, он говорил, что не мог понять, была ли она вообще красива.

Просто Вера Николаевна была особенной. К тому же у нее были удивительные, цвета морской волны, глаза. Они легко разговорились, как это обычно бывает в дороге, и через час поняли, что интересны друг другу.

Спустя несколько дней они уже не могли обманываться: сильное увлечение стало взаимным. Тем не менее Кюсс понимал, что у него нет никаких надежд.

Она была светской дамой с положением в обществе. Ее муж, полковник Генерального штаба российской армии, расквартированной во Владивостоке, был старше ее на 25 лет, и она подчинялась ему, как покорная дочь.

Время шло, поезд приближался к месту назначения, и Кюсс с ужасом понимал, что потерять эту женщину будет для него катастрофой.

Во время остановки в районе Иркутского отрога он предпринял отчаянную попытку объясниться. Вера Николаевна выслушала его молча, но ее глаза (как показалось композитору) сказали: «да».

Всю оставшуюся часть пути в голове Кюсса звучала музыка. Неуловимая мелодия то возникала, то уходила, как волны…

По прибытии во Владивосток он последовал за женщиной. Она умоляла, наконец, требовала оставить ее – тщетно.

Вскоре на балу в Городском офицерском собрании он преподнес ей неожиданный подарок – вальс «Волны Амурского залива» с посвящением ей, Вере Николаевне.

Публика приветствовала автора. Все были в восторге. Кроме ее мужа, который усмотрел в этом подарке то, что за ним, собственно, и скрывалось. Автор и муза больше не виделись…

Отчаявшийся Кюсс забросил дела, забыл про дом и сделался капельмейстером военного оркестра во Владивостоке. Но со временем, связанный обязательствами, вынужден был вернуться обратно в Одессу. Там он продолжал музицировать. Но сочинять больше не мог.

Иногда он думал: что было бы, не случись с ним эта напасть, эта странная любовь? В сущности, ничего особенного. Стал бы сумрачно наживать деньги, засел бы в своем большом богатом доме с женой, послушной и чужой, и прожил бы размеренно, без потрясений, но без счастья, оставив после себя состояние, а не вальс.

Понимал он и другое. С ней, Верой, он был бы счастлив едва ли. Эта женщина с зелеными глазами была для него слишком непостижима.

Само воспоминание о ней становилось для него мучительным. И вальс, который исполняли на каждом углу, безжалостно напоминал ему об этом. Ему казалось, что он на всю жизнь наказан за что-то этой музыкой.

Макс Кюсс прожил долгую жизнь. Ему было уже под семьдесят, когда началась Великая Отечественная. Немцы заняли Одессу, и один из высших чинов СС, оказавшийся меломаном, затребовал к себе одесскую музыкальную знаменитость.

Кюссу было приказано исполнить нацистский гимн «Хорст вессель». Он согласился, но сыграл в миноре и синкопированно – даже ничего не смыслящий в музыке человек не мог не угадать в этом откровенное издевательство.

По приказу того же военного меломана Кюсса отвезли в одесскую каменоломню и там заживо сожгли.

…Наверное, в истории не было другого случая, когда музыка столь жестоко обошлась бы с человеком.

© Ирина Мишина Из сети

17 марта 1874 года родился Макс Кюсс — капельмейстер, композитор, автор знаменитого вальса.

«Хочу молодежь послушать, чтобы рэп написать»

Композитор Александр Зацепин — о современной музыке, интеллекте Пугачевой и охоте на Михалкова

Александр Зацепин признается, что работа для него, как кислород. Если ее нет, он задыхается. Композитор вдохновляется заснеженными Альпами и Женевским озером, пишет музыку для детских спектаклей, сравнивает рэп с женщиной и собирается дать концерт в Кремле. Накануне своего 95-летия народный артист встретился с «Известиями».

— Фамилия Зацепин — говорящая. Ваша музыка цепляет. Скажите, а вас что может зацепить?

— В жизни меня может зацепить какая-то идея. О! Вот это сделать надо, вот это интересно! Для меня работа, как кислород. Если ее нет, я задыхаюсь, не знаю, что мне делать. Печально, грустно. А еще меня может увлечь новая программа. Я же работаю за компьютером. Вот появилась такая — «Венский симфонический оркестр». Новая версия стоит €900. Но если купить сейчас старую, за 400, то обновления через два месяца обещают бесплатно. Вот дилемма была, покупать или нет. Программа нужная. Музыканты оркестра записали живые звуки, и я могу за них сыграть все партии и сделать фонограмму. Конечно, реальное соло на скрипке будет не таким, как я на клавишах сыграю. Это совсем другая манера, звуковоспроизведение, хотя тембр будет тот же. Всё-таки приобрел «Венский симфонический».

— А если не музыка и не работа, что или кто вас может зацепить?

— Женщины. Но сейчас уже возраст не тот. Ну что делать? Женщиной можно как-то увлечься, даже необязательно это может чем-то закончиться, но какое-то время, если она мне нравится, я могу ее вспоминать, видеть, мне будет очень приятно. А потом могу вдруг что-то такое в этом человеке увидеть…

И мне уже он безразличен. Бывает так. С первой женой мы прожили 30 лет. Всё нормально было. Потом была вторая. Умерли и первая, и вторая.

— Есть ли у вас секрет, как хорошо выглядеть в 95?

— Секрета нет, просто не переедать. Я встаю в 6 утра. 40 минут делаю зарядку. На завтрак ем два кусочка хлеба с сыром, йогурт маленький и кофе. Иногда кашу пшенную чуть-чуть. На обед — полкотлетки и грамм 20 сливочного масла. И стараюсь, как французы, обедать с 12.00 до 14.00. И ужинать до 18.00.

— Как будете отмечать юбилей?

— Соберу близких в ресторане. У меня в Москве племянница, она придет с мужем, да еще пара человек. И всё.

— Скромно. Под такую дату можно и Кремль собрать.

— Кремль будет 20 июня. Приглашаю.

— Вы всю пандемию пересидели в Москве. Режим соблюдали, но коронавирусом всё же переболели?

— Да, может, когда в магазин спускался или в аптеку, его подцепил. Поднялась температура до 39. И я пошел в больницу, думая, что это что-то серьезное. Доктор знакомый тут же устроил меня в клинику Чазова. Там целый корпус отдали под коронавирус. 12 дней я пролежал в отдельной палате, в принципе, мог и дома быть. Поражение легких было 10%. Меня подлечили, показали, как делать дыхательную гимнастику, и с тех пор я ее постоянно делаю. А несколько дней назад врачи обнадежили: в лёгких всё чисто. Антитела остались.

— Прививку планируете сделать? — Пока есть своя защита, буду беречься. Решил дождаться третьей вакцины.

— Вы видели тяжелый труд врачей. Вам не хотелось посвятить им песню?

— У меня отец доктор был, хирург. Я знаю с детства, как он боролся за каждого больного. Я еще маленький был, 12–13 лет, все разговоры слышал. Была у него женщина с онкологией, никто не брался за операцию. Он рискнул, а вдруг выживет. Но она умерла. Папа очень переживал. А вместе с ним и мама. А музыку докторам я не писал. Зато однажды прочитал в журнале интервью одного хирурга из Петербурга. Он признался, что когда делает операцию на сердце, включает мою музыку из «Красной палатки». Она дает ему силы.

— Вы признавались, что мелодия из этого фильма Михаила Калатозова — самое любимое ваше сочинение. Может, ее создание связано с личными переживаниями?

— Может быть. Когда я прочитал сценарий «Красной палатки», он не показался мне очень интересным. Я лежал на диване и думал об этой ледяной пустыне, о холоде, представлял, как в нечеловеческих условиях погибает человек. И тут у меня в один момент родилась тема. Пошел к роялю, сыграл ее, записал. Принес музыку режиссеру Михаилу Константиновичу Калатозову, и она ему очень понравилась.

— Правда, что Никита Михалков чуть не погиб на съемках «Красной палатки»?

— Да, едва успел убежать от белого медведя. Животное по льду быстрее бегает. Но Никита прыгнул и ухватился за натянутый трос. А на корабле услышали, крики и выбежали на подмогу. С палубы медведя пристрелили и заплатили потом большой штраф. Но что делать, надо было спасти человека. А вдруг Михалков с этого бы троса упал или его медведь достал лапой? Калатозов, кстати, приглашал меня поехать на ледоколе на съемки. И я очень хотел, но у меня были обязательства и две картины в работе.

— Вы сейчас увлечены мюзиклами. Почему с песен переключились на произведения крупной формы?

— Это сейчас так. А раньше было наоборот. Когда я учился в консерватории в Алма-Ате, писал музыку для театра. «Слуга двух господ», разные спектакли. Окончил консерваторию вообще с серьезной музыкой. Написал балет «Старик Хоттабыч», который потом 12 лет шел в театре. Но уже на втором курсе параллельно я работал на киностудии. Был музыкальным оформителем, подбирал музыку. Как-то мне дали написать песню для киножурнала.

А после консерватории предложили уже фильм, и я сделал его музыкальным. Там была песня «Надо мной небо синее, облака лебединые». Она быстро стала популярна. Благодаря ей меня заметил Гайдай и пригласил работать. И так закрутилось у меня -— фильм за фильмом, по несколько за год. А сейчас я песни не пишу. Зато есть четыре мюзикла. Они идут в театрах Петербурга и Новосибирска. На подходе «Иван-Царевич и Серый волк» в театре у Нонны Гришаевой (Московский областной ТЮЗ. — «Известия»). Мне понравился одноименный мультфильм. Я пошел к продюсеру Сергею Сельянову, взял у него разрешение на мюзикл.

— Недавно в театре Гришаевой был пожар. Когда же теперь премьера?

— Должна была быть в октябре 2020-го. Из-за пандемии ее перенесли на апрель 2021-го, но тут театр сгорел — пострадал зрительный зал, кресла, костюмы. Нонна не опустила руки, добилась того, что деньги дадут. За лето театр отремонтируют. И будем надеяться, что извержений вулкана не будет и с третьей попытки премьера мюзикла всё же состоится — в декабре.

— Продюсеры, артисты стоят к вам в очередь за музыкой?

— Нет. Песен я не пишу давно. А мюзиклы… Был фильм «31 июня» (режиссер Леонид Квинихидзе, — «Известия»), мне хотелось, чтобы эту историю не только по телевизору смотрели. Начал работу над мюзиклом. Конечно, пришлось переделывать сценарий: что возможно в кино, нельзя в театре. Потом появился мюзикл по мультфильму «Тайна третьей планеты». Но на этом я не остановился. С поэтом и драматургом Сергеем Плотовым решили создать мюзикл по Шварцу — «Тень». Хороший получился. Но никто не берет, никому не нужно. Так и лежит. Меня пригласила Екатерина Михайловна Образцова для Театра кукол имени Образцова сделать спектакль «Барон Мюнхгаузен». Я написал музыку. Он идет с большим успехом. Сейчас работаю для другого театра кукол над «Волшебником Изумрудного города».

— А не было у вас порыва написать оперу, например, для Анны Нетребко?

— Если оперу писать, и она будет лежать в столе, это неинтересно. Надо конкретно договариваться с театром. Идея должна быть реализована. Сейчас я рассчитываю на то, что, возможно, с моей музыкой будет большой сериал про нашу агентуру за рубежом во время войны. Там будет и о Гитлере. Деньги на него есть, но заказа нет. Продюсер договаривается с телевидением. Музыка в театре или в кино — прикладная. Она зависит не от того, как я хочу сделать. Надо, чтобы она соответствовало изобразительному ряду, задумке режиссера, была в контексте с изображением.

— А в конфликте она может быть?

— Всё может быть. Пишешь и думаешь, что это будет главная тема, а, оказывается, не так. Был фильм «12 стульев» Гайдая. Я написал песню: «И не надо зря портить нервы, вроде зебры жизнь, вроде зебры. Сегодня черный цвет, завтра белый цвет. Вот и весь секрет». Ее вырезали, посчитали антисоветской. Подо всё можно подкопаться. Но никакой политики там не было. Леонид Дербенев писал стихи, и не думал: «А вот сейчас я советской власти покажу». Он работал на героя — Остапа Бендера. У него же так и было: черный цвет, а потом он найдет миллиарды, и вот белая полоса начнется. Песню убрали, а лейтмотив оставили. Мелодия идет через весь фильм.

— Вы следите за тем, как развивается музыка?

— Слежу, мне интересно. Но изучить то, что за последнее время нового появилось, пока времени нет. Работал над мюзиклом, записывал семь дисков с музыкой из разных фильмов. Сейчас еще над книгой работаю. Чтобы переключиться, надо закончить дела. Вот освобожусь, и хочу послушать молодых, поучиться —- может быть, и я смогу в такой манере что-то сделать.

Когда-то мне маленькая дочка, придя из школы, сказала: «Папа, у нас мальчики говорят, что ты пишешь музыку для своего поколения». И я задумался. Представил себе, что мы все композиторы одного поколения плывем по течению реки, а от нее уходит протока узкая. И вся молодежь туда плывет. Я подумал, чем раньше я буду против течения карабкаться, чтобы в это русло попасть, тем легче мне будет потом. Пусть я не буду в авангарде, но я буду вместе с теми, кто идет вперед. И я карабкался.

— Вы стратег, однако. Может вам и рэп нравится?

— Я знаю что такое рэп. Когда я его первый раз услышал лет 20 назад, подумал: «Ему не хватает только припева». Через десять лет стали сочинять так, как мне виделось. А потом опять начали только тараторить. Вот почему я хочу молодежь послушать, чтобы тоже рэп написать. Ведь в рэпе вы мелодию не запомните. В этом и беда его. А если туда добавку сделать в виде запоминающегося припева, будет лучше.

Рэп — как женщина. Оделась хорошо, но выглядит скучно. А брошку или бантик цветной приколола, и наряд заиграл!

— Вы живете за рубежом, в Москве бываете наездами. Как на чужбине музыка пишется?

— Мне там даже лучше пишется. У меня комната 40 м, большая. Из окна вид на сад. А если на второй этаж подняться, то я вижу заснеженные Альпы и даже фонтан в центре Женевского озера. На этот вид посмотришь, и сразу настроение хорошее. Я живу на границе Франции и Швейцарии. До центра Женевы 10 км. Это как мне в Москве до метро «Сокол» доехать. Дочь работает в Женеве во Всемирной организации здравоохранения.

— Так у вас связи в медицине на самом высоком уровне?

— Нет, она там завотделом переводов.

— Ваши отношения Аллой Пугачевой были непростыми. Вы много с ней работали поначалу. Потом ваши пути разошлись. За что сейчас вы цените Аллу Борисовну?

— За ее талант. Алла — единственная, с кем я работал, а не просто записывал песни. Больше 20 песен мы сделали в моей студии. У меня до сих пор сохранился очень дорогой мне микрофон, в который она пела.

— В нашей стране так и не появилось певицы, которую бы назвали «№ 1», как Пугачеву, Почему?

— Такое бывает. «№1» была Клавдия Шульженко, потом появилась Алла Пугачева и больше никого. Ну, София Ротару еще, конечно, певица.

— Но ее не называют Примадонной.

— Пугачева всегда очень серьезно относилась к работе. Знала текст, мелодию правильно интонировала. Подходила к стихам очень точно. Раскрывала замысел поэта. Другие позволяли себе приходить в студию неготовыми. Я говорил: «Но вы же совершенно не ту ноту поете. Я вам клавир дал, а вы не могли поучить дома и сейчас время отнимаете?»

У Пугачевой же всё было профессионально. Когда мы писали «Волшебник-недоучка» Алла спела нормальным голосом. А прослушав в аппаратной запись, сказала: «Нет. Александр Сергеевич, я пойду на рояле поиграю минут десять, потом перепишем». И во второй раз спела ее мальчишеским голосом. Песня зазвучала совсем по-другому. Ей хотелось сделать ее интереснее и ярче. Это не всякая певица сможет.

— В последнее время у вас не было желания написать для нее песню?

— Мы как-то с ней говорили об этом. Правда, лет десять назад. Как летит время… Так вот, Алла сказала, что у нее уже не тот диапазон. Нужна песня, чтобы не было очень низко и очень высоко. А так писать очень сложно. Видимо, она не хочет спеть хуже, чем раньше. Чтобы не сказали: «А-а! Вот Пугачева уже не может петь». Алла всё правильно делает.

СПРАВКА «ИЗВЕСТИЙ» Александр Зацепин родился 10 марта 1926 года в Новосибирске. В 1956-м окончил композиторский и фортепианный факультеты Алма-Атинской консерватории. Автор около 300 песен, музыки к более чем 100 фильмов. Среди них — «31 июня», «Где находится нофелет?», «Женщина, которая поёт», «Душа», «Красная палатка», «Красная капелла» и др.

Из сети

У мамы была любимая песня. «И у судьбы, как все, как все, счастья себе прошу…» Ее пела Алла Пугачева. Эту вещь я записал на кассетный магнитофон, прямо с телевизора, других способов не было. И включал, когда мама просила.

Мама говорила, что ей становится легче, когда она ее слышит. Маме тогда было плохо: незадолго до этого умер отец, мама была потеряна, не понимала, как жить дальше. Нет, она ничего этого мне не рассказывала, делала вид, что держится, что все нормально, она слишком оберегала меня от печалей и забот, да мне и было всего девять. Но я, конечно, сам видел и понимал, не такой уж и маленький. И я просто включал ей эту песню, когда мама приходила вечером с работы.

Автор песни – Александр Зацепин. Я считаю его великим композитором. Комедии Гайдая невозможно представить без музыки Зацепина. Когда я слышу «Крутится быстрей Земля…» – невольно улыбаюсь. А «Песня про зайцев»? А «Куда уходит детство»? А «Есть только миг»? А «Этот мир придуман не нами»?

Больше семидесяти фильмов с его музыкой. Зацепин – наш советский Моцарт. Очень светлый, очень нежный, очень романтический. Его ноты вписаны в наш ДНК, между прошлым и будущим.

Ему 95 лет, большая прекрасная жизнь. Однажды я делал с ним интервью. По телефону, он еще в 80-е перебрался жить во Францию. Тогда я был еще совсем неизвестным журналистом, но Александр Сергеевич легко согласился, и говорили мы долго, обстоятельно.

В конце я не удержался, поблагодарил его за ту самую песню, которую так любила мама. Ее уже не было в живых, но я ведь должен был поблагодарить.

Зацепин улыбнулся: «Спасибо…» И вдруг добавил: «А вы знаете, эту песню как-то услышал один французский певец, уговорил меня ему отдать. Исполнил на французском, конечно». Даже если бы Александр Сергеевич написал всего одну ту песню, я бы считал его великим. Потому что маме становилось легче, когда она ее слушала.

© Алексей Беляков

Из сети