Детская память
2007 год.
В плацкартном вагоне поезда на нижней боковушке сидела совсем молоденькая девушка и молча смотрела в окно. Девушку звали Люба, неделю назад ей исполнилось восемнадцать лет, и она ехала к бабушке Кате. Только сейчас, когда все пересадки были уже позади, и теперь этот поезд через трое суток привезёт Любу прямо в город, где живёт бабушка, девушка впервые за всю дорогу испугалась. А вдруг бабушка Катя там уже не живёт? Вдруг она вообще уже не живёт? Когда Люба стремительно покидала квартиру матери, она об этом не думала.
***
1995 год. Завтра Любочке исполнится шесть лет. Но ту красивую куклу в белом пышном платьице и с блестящими бусинками в причёске, которую девочка назвала Лизой, ей, конечно же, не подарят.
— Слишком дорогая для тебя, — сказала мама, — да и вообще, тебе уже через год в школу идти, какие куклы.
Любочка тихонько плачет, а папа с мамой опять ругаются на кухне из-за денег, а точнее из-за их отсутствия. Бабушка Катя сидит на кровати, гладит Любочку по голове и тяжело вздыхает.
А когда на следующий день Любочка пришла домой из садика бабушка вручила ей большую коробку, перевязанную красным бантом. Девочка развязала бант и сняла крышку, сердце её на мгновение замерло, а затем бешено застучало, из коробки на неё смотрела Лиза своими голубыми глазами с ресничками.
В тот вечер мама поругалась сначала с бабушкой, а потом и с папой из-за этой куклы. Но Любочка всё равно была безумно счастлива!
***
Смотрящая на мелькающие за окном вагона пейзажи, Люба невольно улыбнулась своим воспоминаниям, как будто та детская радость двенадцатилетней давности, прорвавшись сквозь время, снова окутала сердце девушки теплом и покоем. Люба вдруг перестала бояться неизвестности. Конечно же, бабушка Катя жива! Конечно же, она живёт в том же городе, на той же улице в трёхэтажном доме и в той же квартире, адрес которой Люба угрозами вытрясла у матери.
***
Любочка нетерпеливо дёргает мать за руку, призывая, идти домой быстрее. Ведь там её ждёт Лиза, а бабушка обещала, что сегодня они сделают для Лизы настоящую кроватку с постелью, потому что у каждого должна быть своя кроватка, даже у куклы.
Мама сердится и больно сжимает Любочке руку. Последнее время мама постоянно сердится и часто ругает папу за то, что он не может заработать много денег. Бабушка всегда в такие минуты начинает очень громко говорить с ней (с Любочкой), но она всё равно слышит, как мама кричит:
— Настоящие мужики находят способы и обеспечивают свою семью!
Наконец они подошли к дому. Любочка вырывается и бежит в подъезд.
— Бабуля, бабуля, — стучит она кулачком в дверь (до звонка девочка не достаёт), — это я! Я пришла!
Бабушка открывает дверь и обнимает Любочку.
— Давай скорее делать Лизе кроватку, — тащит девочка в комнату.
***
«Странно…», — подумала Люба, всё так же продолжая смотреть в окно вагона, а перед глазами стояли уже не мелькающие леса и поля, а кукла в своей кроватке.
Тогда, двенадцать лет назад, бабушка сделала для куклы кроватку из коробки, в которой её принесли. Она сшила мешочек, в который потом они вместе запихивали кусочки поролона и вату. Бабушка ловко зашила мешочек, и получился настоящий матрасик, который так хорошо ложился в коробку.
Люба опять улыбнулась, а потом нахмурилась. «И всё же странно, я так хорошо помню куклу, её постель, даже все наряды, которые бабушка шила для Лизы по моей просьбе, а вот бабушкиного лица не помню. Оно расплывается в безликое светлое пятно.
Тёмные волосы, всегда собранные в узел большой коричневой заколкой, хорошо помню, а лицо – нет», — тяжело вздохнула девушка. Она напрягала свою память, чтобы вспомнить образ бабушки, но кроме её причёски и рук больше ничего вспомнить не могла.
А вот бабушкины руки, которые так ловко орудовали иголкой с ниткой, сшивая кукольные наряды, Люба вспомнила отчётливо. На левой руке, на безымянном пальце всегда было тонкое золотое колечко, обручальное. Тогда оно не привлекало внимание девочки.
А вот изящное колечко с рубином на среднем пальце правой руки очень нравилось ей в детстве. Вспомнилось, как бабушка говорила: «Когда ты вырастешь, я подарю тебе это колечко, раз оно так тебе нравится, и оно будет твоим».
Она так тогда хотела поскорее вырасти, и всё просила и просила бабушку дать ей померять кольцо. Бабушка улыбалась, снимала колечко с пальца и протягивала Любочке. Но каждый раз к большому разочарованию девочки кольцо было слишком велико для её пальчиков.
— Девушка, я уже спать собираюсь, — вырвал Любу из воспоминаний голос женщины, сидящей напротив.
Люба вздрогнула и поспешно забралась на верхнюю полку.
***
Входная дверь в их квартиру открыта настежь, много незнакомых людей. Они все пришли к папе, который лежит в большой комнате с закрытыми глазами. Мама с бабушкой плачут, плачет и Любочка, потому что её папа умер. Правда, она не совсем ясно понимает, как это умер, и скорее плачет от того, что чувствует общую боль.
После папиных похорон мама с бабушкой почти не разговаривают. Любочка не знала, почему умер её папа, и как это произошло, но в детской душе отчего-то была уверенность, что в этом виновата мама.
***
Два огромных чемодана стоят в коридоре. Любочка с мамой уезжают. Бабушка плачет. Любочка тоже плачет и обещает, что будет приезжать к бабушке часто-часто, ей совсем не хочется уезжать. Когда они с мамой выходят за порог, бабушка вдруг восклицает:
— Валя, куклу забыли!
Она бежит в комнату и выносит большой пакет, в котором в своей коробке-кроватке лежит, укрытая одеяльцем Лиза, а сверху — другой пакетик со всеми кукольными нарядами.
— В зубы я вашу куклу возьму? – зло огрызается мама.
— Я сама, сама понесу, — в отчаянии кричит Любочка.
— Ты пакет с продуктами понесёшь, — кричит мама, вырывая из рук Любочки пакет с куклой, и даёт другой с колбасой и пирожками.
Любочка громко плачет.
— Не плачь, внученька, я тебе Лизу по почте пришлю, — уговаривает бабушка, а у самой по щекам бегут слёзы. – Валя, ты адрес мне пришли, я куклу отошлю…
Входная дверь захлопывается.
— Пришли адрес, Валя… — слышит Любочка плач бабушки и кричит:
— Я скоро приеду, ба, обязательно приеду!
***
Люба проснулась, вытерла мокрое от слёз лицо.
Вагон мирно спал под равномерный стук колёс.
«Бабушка», — прошептала Люба, — «я уже еду».
Теперь Люба понимала, что бабушка Катя не прислала ей куклу вовсе не потому, что была злая и жадная, как говорила ей в детстве мать, просто она не знала куда слать. Мать так и не сообщила бабушке их новый адрес, она специально оставила эту куклу, потому что её подарила свекровь. А тогда, в детстве, Любочка каждый день спрашивала маму и другую бабу Галю, не пришла ли её кукла. А потом… потом она очень обиделась и рассердилась на бабушку Катю за то, что та её «обманула и пожалела» куклы.
Люба осторожно спустилась с полки и вышла в тамбур. Закурила. Слегка покачиваясь в такт колёс, девушка перебирала в памяти свою жизнь за последние одиннадцать лет. На душе было очень тяжело.
Маленькой Любе баба Галя не нравилась, хоть та и улыбалась, и охала, и обнимала, и подарки поначалу дарила, но почему-то Любочке казалось, что это всё не по-настоящему. К тому же баба Галя постоянно ругала маму, которую девочка очень любила.
— Ненавижу! – процедила Люба сквозь зубы и достала из пачки новую сигарету.
Баба Галя приторговывала самогоном, который регулярно гнала ночью на кухне, несмотря на антиалкогольную компанию. Сама она не пила, так разве что рюмочку для аппетита. Всё учила мать жизни, женихов ей подыскивала… В итоге мать начала постепенно спиваться (наверное, всё же была её косвенная вина в смерти мужа, вот она по совету своей матери и «поднимала» себе настроение периодически).
Когда Люба перешла в пятый класс, у бабы Гали вдруг случился инсульт, и она умерла. Вот тогда мать Любы и «слетела с катушек» окончательно. Пьяные компании, гулянки до утра, толпы мужиков. Люба стала мешать, и мать её оформила в школу-интернат.
Дальше вспоминать совсем не хотелось. Потому что не было в интернатской жизни Любы ничего хорошего, а когда мать о ней вспоминала и иногда забирала на выходные, эти дни тоже не приносили радости. Люба стала дерзкой, вела себя вызывающе, ей было на всё наплевать. Окончив школу-интернат, ей пришлось вернуться к матери, которая уже превратилась в алкоголичку.
Не известно, чем бы это всё закончилось для Любы, скорее всего, ничем хорошим. Но вдруг, две недели назад ей приснилась бабушка Катя, о которой Люба уже давным-давно позабыла. Во сне бабушка грустно говорила:
— Любочка, посмотри, сколько я новых одёжек для Лизы сшила. Что ж ты не приходишь поиграть?
— Я пришла, бабушка, — радостно отвечала Люба.
А потом они играли в дочки-матери, и Люба укладывала куклу спать, а бабушка улыбалась и шила для Лизы новое платьице.
В то утро Люба проснулась с какой-то непонятной болью, что комком подкатывала к горлу, почему-то очень хотелось плакать, но в то же время девушка испытывала какую-то тихую радость, как будто к ней вернулось что-то давно забытое, что-то светлое…
Бабушка снилась каждую ночь, и на пятый день психика Любы не выдержала: проснувшись утром, девушка долго и горько плакала, громко, навзрыд.
«Если тебе приснилась мама, значит, она думает о тебе, скучает и непременно придёт и заберёт тебя домой», — вспомнились слова девчонок из интерната.
Вот тогда Люба и решила уехать к бабушке, потому что очень хотелось верить, что бабушка её ждёт и любит.
Угрожая, что она (Люба) сейчас разнесёт к чёрту весь её аппарат и свежевыгнанный самогон, девушка «вырвала» у вечно пьяненькой матери адрес бабушки, а также узнала и причину, по которой они уехали.
— Это я, я виновата в смерти твоего отца. Я толкнула его в ту бандитскую группировку. А что было делать? Все тогда так жили. Потому и не смогла больше оставаться жить с его матерью, и адрес ей наш не прислала. Прости, доченька… — умывалась пьяными слезами мать, прикрывая собой бутли с самогоном.
— Ненавижу!!! – орала Люба.
И вот сейчас Люба ехала в этом поезде за тысячи километров и очень боялась. Боялась, что бабушки уже нет в живых. Она старалась не думать об этом, но чем меньше времени оставалось до конечной остановки, тем страшнее становилось у Любы на душе.
***
Поезд последний раз дёрнулся и остановился. Люба вышла из вагона на чужой незнакомый перрон. Конечно, проще было взять такси, но денег, которые она всеми правдами и неправдами раздобыла на дорогу, у девушки почти не осталось. Расспросив людей, Люба села в автобус, который должен привезти её на нужную улицу.
Вот и этот дом. Люба не помнила его, и сейчас он был для неё абсолютно чужим. Поднявшись по лестнице на третий этаж, девушка замерла, по телу пробежала горячая волна, во рту пересохло, она помнила эту дверь, оббитую тёмно-коричневым дерматином с металлической ручкой, на которую надо нажимать. Дрожащей рукой Люба прижала палец к звонку. Тишина. Ещё раз. Опять ни звука.
«Ну, конечно, бабушка, наверное, уже здесь не живёт, может и вообще уже не живёт», — промелькнули мысли в голове, очень захотелось заплакать.
Ни о чём не думая, скорее инстинктивно, Люба нажала на дверную ручку, и дверь открылась. Девушка нерешительно зашла в прихожую:
— Есть кто? – позвала срывающимся голосом.
— Маша, ты? – донеслось из дальней комнаты.
Люба нерешительно пошла на звук.
На кровати лежала маленькая, сухенькая старушка, рядом стоял табурет с лекарствами, тарелкой, чашкой.
— Вы кто? Новая сестричка? – спросила старушка и уставилась на девушку.
Люба растерялась, она хоть и не помнила бабушкиного лица, но детская память сохранила общий образ, который не соответствовал тому, что девушка видела сейчас. Вдруг старушка заволновалась, её лицо порозовело, руки судорожно ухватились за край кровати, из глаз потекли слёзы:
— Любочка, — прошептала старушка, — ты приехала…
— Бабушка! – упала Люба на колени возле кровати, схватила морщинистые руки, прижала к своему лицу и громко заплакала.
— А я тут заболела немножко… думала, что и не увижу уже тебя… я всё время ждала тебя, Любочка… посмотри, сколько одёжек Лизе нашила… а ты уже большая… и в куклы играть не будешь…
Люба повернула голову к противоположной стене. Она сразу узнала свою небольшую детскую кровать, застеленную знакомым покрывалом, на котором сидела и смотрела своими синими стеклянными глазами кукла Лиза.
— Буду, буду… — всхлипывала Люба.
***
Прошло десять лет.
Люба выучилась на кондитера и сейчас работает в небольшой частной пекарне. Она вышла замуж, родила девочку, которую назвала Катей, в честь бабушки.
Бабушка выздоровела и даже немножко поправилась. Она с удовольствием играет со своей трёхлетней правнучкой в дочки-матери, бесконечно переодевая и укладывая спать куклу Лизу. Правда, шить бабушка уже не может, но за одиннадцать лет она нашила столько одёжек для куклы, что той носить – не сносить.
О матери Люба не вспоминает, навсегда вычеркнув из своей памяти те ужасные одиннадцать лет своей жизни.
Автор Виктория Талимончук
Автор публикации
Добавить комментарий
Для отправки комментария вам необходимо авторизоваться.