— вы действительно больше не можете. Выгорание отличается от усталости вот чем: от него невозможно отдохнуть. Даже если год будете отдыхать на курорте и лечиться минеральными водами, вы не отдохнёте от выгорания.
Если вы устали, отдых поможет. Если утомились, если все надоело, если работа или отношения вызывают раздражение, можно отдохнуть. Или от работы, или друг от друга. А если вы выгорели — вы можете отдыхать год. Или по совету психологов переключиться на другую деятельность.
И вот только вспомните, что вам пора возвращаться на работу или в отношения — вам сделается дурно. Все равно что вам приказали бы вернуться в пыточную камеру или в ядерный реактор.
Пора, товарищ, вы долго отдыхали, теперь можете приступить к труду. Заткнуть собой реактор, засунуть руки в тиски или поволочь вагонетку с углём в шахте. Мы по вам соскучились, товарищ!
Если вы выгорели, отдых не поможет. Он ещё сильнее подчеркнёт разницу между жизнью и тем истязанием, которому вы себя подвергали в последнее время. Вам дали подышать, а потом снова сдавили горло. Вот такие ощущения возникают.
Это вы выгорели. Вы больше физически не можете учить детей, лечить пациентов, помогать страждущим или заниматься благотворительностью. Или возвращаться в отношения с человеком, от которого временно отдалились, извиняясь и оправдываясь. Вы честно думали, что отдохнёте и вернётесь. А организм протестует и вопит от ужаса.
Это вы выгорели. Возвращаться невозможно, надо искать новый путь. И отдыхать бесполезно. Вы уперлись в стену. А не послушаете организм — он вам устроит другой отдых. На больничной койке или в тихом месте, где растут анютины глазки и шумят кипарисы. Или другие деревья, — вы их все равно не услышите и не увидите.
Предохранитель сгорел, а новый не купишь. Ничего страшного. Раньше специально выжигали пространство под пашню. Чтобы на месте пепелища заколосились пшеница и рожь. Просто началась новая жизнь в новом качестве. Надо стать кем-то другим. Другого способа спастись просто нет.
цветовод должен был поливать цветы. Спортивный сектор проводил зарядку перед уроками. Политинформатор рассказывал новости на перемене. Дежурный мочил тряпку и следил, чтобы всегда был мел на полочке у доски. Или проверял сменную обувь. А ещё был командир — он командовал другими.
И медсестра была. Маленькая девочка с тряпичной сумочкой через плечо. На сумочке пришит красный крест. А внутри сумки — йод и бинтик. Если кто-то разобьёт коленку, медсестра обработает рану и перевяжет. Это такое поручение — быть медсестрой.
В детстве колени и локти разбивались. А сейчас разбиваются сердца. И нельзя плакать и жаловаться; потому что разбитое сердце никто не видит. И нет до этого никому никакого дела.
Так одна женщина пришла после смерти мамы и ухода мужа в одну инстанцию за документами. Она все усилия приложила, чтобы нормально выглядеть. Потому что выглядела очень плохо. Но она замазала косметикой следы горя, усталости и страданий. Надела лучшее платье, сделала причёску из поредевших и поседевших волос, и пошла.
И старалась следить за выражением лица. Чтобы губы не скривились, подбородок не задрожал; чтобы не зареветь. Надо приподнять уголки рта и придать лицу нормальное выражение. Многие знают этот печальный способ…
Она так и сделала. И стояла в очереди за документом.
Рядом стояла рыженькая полненькая девушка. Молоденькая совсем. И она женщине сказала тихонько, с доброй улыбкой: «вы так хорошо выглядите! Вы красивая и платье у вас замечательное!».
И женщина почувствовала, что уголки рта у неё сами приподнялись. А в груди, где было пусто и очень больно, стало тепло. Она украдкой посмотрела в стекло двери, как в зеркало: действительно! Она хорошо выглядит! Очень даже неплохо. И можно жить дальше. Силы откуда-то появились…
Это была девочка-медсестра. Такое у неё поручение свыше. У этой веснушчатой девочки есть невидимая сумочка с крестом. А в сумочке — добрая энергия, которая лечит разбитые сердца. Оказывает первую помощь, от которой иногда зависит жизнь человека.
Может, девочка и не знает, что выполняет своё поручение. Мы иногда не догадываемся об этом. Но у каждого из нас есть своё поручение.
Если человек даёт энергию жизни простыми словами, если не может равнодушно пройти мимо того, кто разбил коленку или сердце, если чувствует чужое страдание через фасад и маску, — это человек-медсестра. Настоящая медсестра, которая вытаскивает раненых с поля боя и даёт пить тому, кто умирает от жажды.
Надо беречь этих людей с невидимыми сумочками. Они и спасают. Из них получаются истинные врачи, философы, психологи, подвижники. Или просто — они живут и спасают других каплей добра. Пусть оно им вернётся сторицей. И пусть не опустеет их сумочка с крестом…
Дело было поздней осенью в поздний час. Давно, в девяностые годы. Кругом грязь непролазная, а в темноте светятся призывно окошки коммерческих ларьков. Разноцветные бутылки, как гирлянды праздничные…
Надо осторожно шагать, чтобы не упасть в грязь или не споткнуться о лежащего зависимого, живого или неживого. И оглядываться, чтобы сзади не подлетели и не сорвали шапку, или сумку не вырвали. Дело было на окраине большого города.
Женщина спешила домой; Марина ее звали. Дома лежал больной отец. Давно лежал, год уже. Памперсов тогда особо не было. Денег тоже. Лекарств — маловато.
И рядом с киосками стоял подвыпивший мужчина, очень грязный; видимо, упал. И предлагал киоскеру свой мохеровый шарф за бутылку.
Киоскёр отказывался. Ему надо за аренду платить и рэкетирам. Шарф дрянной, за него жаль отдать бутылку напитка. Это хороший паленый напиток. Все хвалят; никто не ослеп и не умер. По крайней мере, не жаловался никто, не приходил. Поэтому шарф убери, не надо!
Мужичонка сгорбился и пошёл прочь. И упал в грязь. Поскользнулся.
Прямо под ноги Марине.
Она хотела обойти — никак невозможно, грязи по колено, узкая тропинка. Перешагнуть можно. Но она ещё не совсем одичала — через живого человека перешагивать.
Марина нагнулась и спросила нерешительно: мол, вы как? Вам помочь?
И подала руку. Не хотела, но подала.
Человек закопошился и встал. Очень грязный, очки заляпанные снял, стоит и дрожит. Видимо, бомж.
Оказался врач. Правда, уволенный; его главный врач уволил за правду; за то, что этот падший доктор возмущался присвоением лекарств и взятками. И требовал больных лечить хорошими лекарствами. Жалобу написал в конце концов.
Главного не посадили, удалось вывернуться, но крови попортили. И он этого Евгения довёл до увольнения, тогда это просто было.
А у Евгения как раз мама умерла; он долго за ней ухаживал, она после инсульта пять лет лежала. Когда маму хоронили, кошка убежала старенькая, попала под машину. Потому что пришли воры и взломали дверь. Вынесли все. Тогда это часто было…
И этот Женя временно помешался от горя и напился. Пить не привык, упал несколько раз, вот такое печальное дело.
Это потом все выяснилось. А тогда Марина просто решила не перешагивать через упавшего. Хотя, конечно, крепко сжимала ручку сумки в руке. И думала, как лучше пнуть грязного мужчину, если он начнёт нападать…
Такие времена были, кто жил тогда, как большинство, а не марципанами лакомился на южном берегу, тот помнит…
Просто Марина помогла встать. Женя встал и расплакался, как маленький. А Марина от нервов и страха стала его стыдить и немножко отряхивать платком, оттирать.
И ругать растерянно: «как не стыдно реветь? Я вот на трёх работах надрываюсь, за папой больным ухаживаю, но не реву и не напиваюсь. Вы слабовольный! Прекратите реветь, стойте прямо!»
Женя спросил, что с отцом. Марина рассказала. Женя задал профессиональные вопросы, про лекарства. Марина удивилась и ответила. Женя перестал реветь, сказал, что есть препараты получше. И диагноз надо уточнить.
А потом попросил Марину подождать пять минут; сбегал в свою обворованную квартиру и принёс много лекарств. Воры их не взяли; им ни к чему такое. Тем более, пачки початые, этот от моей мамы вашему папе!
Так они познакомились. Разговорились. Помогли друг другу, чем могли. И стояли в грязи и во тьме, смотрели друг на друга. А потом пошли, держась за руки, чтобы не упасть. Смотреть, чем помочь отцу Марины.
Женя вообще не пил, это был единственный случай. И работу он нашёл хорошую, хоть с небольшим окладом. И отец Марины встал на ноги и ещё долго прожил. И увидел двоих внуков, и дожил до хорошего времени, когда истории, подобные этой, про рэкет, киоски, всякое такое стали легендами.
И это просто история из жизни о том, как женщина не перешагнула через живого человека. И подала руку. Хотя это было опасно! И такая грязь кругом, темень и отчаяние!
Но никто не знает, как и когда найдёт своё счастье. Иногда оно приходит в самой тёмной ночи отчаяния и беды. И главное — не перешагнуть через него. Заметить. Протянуть руку. Хотя это рискованно, я понимаю. Добро всегда рискованно. И любовь. И жизнь…
Это не мой термин, его употребил психиатр Шувалов в своей книге. Нивелирование — это выравнивание. Но это состояние часто пугает человека. Ужасно пугает: старость пришла и силы уходят. Нет больше мощных приливов энергии, нет всплесков, нет ни сил, ни желания бегать и прыгать. Танцевать до упада или сутками работать. Где мои силы, где моя былая энергия?
Да все на месте. Ещё далеко до дряхлости и старости, до утраты сил, если вы здоровы. Просто всплесков и высоких волн больше нет. Течение энергии стало ровным, она начала дозированно поступать в организм. И если вы будете выжимать из себя насильно прыгучесть и работоспособность, вы истратите свой запас. Истратил энергию — жди новую порцию. И расходуй ее правильно, разумно, рачительно.
Надо отказаться от чего-то. Доска для сёрфинга больше не понадобится. Нужен прочный парус для улавливания ровного ветра. И вёсла. Хотя это скучно. Грести и править вместо того, чтобы летать по волнам. Но пришло время переучиваться, если хотите двигаться дальше.
Оставьте только самую ценную и продуктивную работу. А от другой откажитесь. Прекратите раздавать силы и время направо-налево, иначе истратите запас энергии. Бурное течение прекратилось, надо плыть по спокойной реке в нужном направлении. Все иначе, но воды или энергии не меньше; просто они другие. Нивелированные.
Вас будут просить и принуждать работать и общаться как раньше. Вы сами будете себя принуждать — вы привыкли быть многоруким Шивой. Но теперь надо просто плыть в выбранном направлении и тратить энергию на самое ценное и важное. Вы не ослабли, нет. Вы просто действуете как прежде. И пугаетесь, что сил мало и меньше энергии стало.
А надо иначе действовать. Спокойно, мерно, рассудительно. И без лишних затрат на менее ценную работу. Без безрассудного трудолюбия и желания всем помочь. Все, что вы сделаете лишнего и непродуктивного, лишит вас определённого количества энергии. Фонтан прекратил свою работу. Беритесь за вёсла, господа, если хотите выжить и жить.
Вот что такое нивелирование — мерное движение в одном направлении по зеркальной глади воды. В нужном именно вам направлении. Именно вам, а не другим людям…
