Лёшка ненавидел подруг своей жены и про себя называл их змеями подколодными. До свадьбы он думал: — Ничего! Распишемся, заживём семейной жизнью и подруги сами сольются. Но этого не случилось. Его Варька постоянно висела на телефоне, переписывалась со своими, как она говорила, девчонками. Лёшка ощущал от этого общения дискомфорт. Он чувствовал, что жена рассказывает подругам подробности их интимной жизни, жалуется на материальные трудности, обсуждает слабости и «косяки» мужа. Когда Катя, Вика и Юля приходили в гости, Лёшке казалось, что они смотрят на него как-то насмешливо. Очень хотелось вскрыть Варькину переписку, но воспитание не позволяло. Как-то поделился он своими опасениями с приятелем Игорем, который был психологом, но не по образованию, а как он сам говорил, по призванию и врождённому таланту. Игорь сказал: — Переписку вскрывать не стоит. Может и обсуждают они тебя, но суть не в том. Проблему надо решать радикально! Ты начни с этими девицами флиртовать напрополую и Варька сама в миг от них избавится. Способ верный! Лёшке подруги жены внешне никогда не нравились, но раз надо, так надо. Вскоре в гости пришла Катя. Обычно Лёшка удалялся в свою комнату, а тут расположился с ними за столом, шутить начал, на Катину грудь откровенно пялиться, в голосе хрипотцы прибавил. Всё как Игорь научил. И сработало! Катя начала глупо хихикать, постоянно поправлять свои волосы, закидывать ногу на ногу и бросать на Лёшку взгляды «в угол — на нос — на предмет». После её ухода Варька начала про свою же подругу всякие неприглядные подробности рассказывать. Сработало! Больше Катя не появлялась. Пошли в клуб потанцевать: Лёшка, Варя и Вика. Они часто так делали. Лёшка обычно сидел один и пил пиво, а подруги отплясывали на танц-поле. На этот раз Лёшка принялся Вику танцевать приглашать и прижиматься к ней поближе. А Вика и сама непрочь оказалась и фальшиво шептала ему на ухо: — А Варька не обидится? После этой вечеринки от Вики не осталось и следа. Юлька оказалась самой стойкой. Она не обращала внимания на Лёшкины взгляды, подколки и вела себя с ним вежливо и равнодушно. А как -то на вечеринке, когда Лёшка пригласил её танцевать и начал было прижиматься и в ухо дышать, Юлька резко его оттолкнула и сказала: — Лёх, я давно твою стратегию раскусила! От подруг Варьку избавить решил? Только мне Варька дороже, чем любой кобель! Пошёл Лёшка к Игорю. Тот сказал: — Вот змея попалась! Хочу на неё посмотреть. Подстрой наше знакомство. Так и сделали, как бы случайно. И чем вы думаете всё закончилось? Игорь с Юлькой встречаться начали и подруге стало не до Варьки. Ха-ха! А говорила, что дружба дороже любого кобеля! Знаем мы эту женскую дружбу! Какой же хороший психолог Игорь, хоть и не по образованию! Врождённый талант и призвание налицо! (Наталия Варская. «Подруги жены». Бытовая ироническая проза)
Ипполит Матвеевич служил в тресте по снабжению. То есть, он был начальником отдела снабжения, а значит, сидел на окладе и товарах. Ипполит Матвеевич был старым холостяком. И не в смысле возраста, а по стажу. Так сказать, по выслуге лет.
Проще говоря, он никогда не был женат. И не потому, что ему не хотелось, чтобы его дома кто-то ждал, а из-за врождённой робости, которую он скрывал под напускной серьёзностью, ворчливостью и суровым взглядом небесно-голубых глаз.
Ох, уж мне эти голубые глаза! Множество женщин из треста вздыхали по этому завидному жениху. Даже Раиса Михайловна. Начальница планового отдела и красавица во всех смыслах этого слова. Но…
Все подходы к нему при помощи коротких юбок, невинного взгляда и глубокого вздоха вырезом в платье, заканчивались выговором по работе. Не на бумаге, а словесно.
Ипполит Матвеевич, глядя на голые коленки, вырез и глаза, страшно робел и смущался, а значит… Начинал читать лекцию по правильному ведению отчётности и требовал соблюдения рабочего графика. Ну, кто же, согласитесь, дамы и господа, будет опосля такого приёма продолжать заигрывания? Вот никто и не продолжал.
А Ипполит приходил домой в пустую квартиру и ругал себя. За то, что отшил очередную соискательницу. Но на большее не решался.
Фира Марковна работала в том же тресте. В столовой. Она готовила и потом стояла на раздаче. Фира была женщиной видной. Со всех сторон. В смысле спереди, сзади и вообще, по всей окружности.
Ипполит Матвеевич, завидев Фиру Марковну в столовке, куда ходили столоваться все сотрудники треста, краснел, бледнел и не мог оторвать взгляда от мощной груди ейной. Фира Марковна самолично его обслуживала. Она приносила лично к нему за столик второе блюдо – квашенную капусту. Довольно мерзкое блюдо, поскольку она была просрочена. Но это не смущало Ипполита.
Он краснел, бледнел и с его носа в борщ спадали очки. Ипполит Матвеевич закашливался и, вытаскивая очки из тарелки вилкой, объяснял соседям и Фире Марковне, что он болезненный с детства и эта проклятая инфлюэнца таки добьёт его когда-нибудь.
Все знали о его неровном дыхании к видной даме из столовой, и ждали, когда же он решится. А Ипполит Матвеевич всё ходил в столовку, краснел, бледнел, ронял очки и не мог отвести взгляда от аппетитных полушарий, выпиравших из-под тесной формы Фиры. На большее он не мог решиться.
Но однажды, проходя через парк после работы, Ипполит Матвеевич увидел, как Фира Марковна в халатике выгуливает огромного и толстого серого кота. Не заметить её было просто невозможно. Такие формы убивают наповал с полукилометра. А Ипполит был значительно ближе.
Он подошел и, как галантный кавалер, сделал комплимент:
— Вы таки любите животных, как я поглядю. Это же не кот, а прямо тигр какой-то. И красив, впрочем, как и его хозяйка. Фира Марковна зарделась вся и поправила халатик на груди.
— Он у меня очень благородных кровей, — кивнула она на большого кота. — Какой породы, я не упомню уже, но самой что ни на есть знатной. — По нему видно, — заметил Ипполит Матвеевич. — Морда лица у него, ну прям как с импортных журналов. И действительно, морда лица у Кузи была квадратная. Ну, просто, два на два. И оттуда торчали усы, нос и уши. За ними шло толстое пузо и шикарный хвост.
— Какой у вас халатик импозантный, — соригинальничал Ипполит. И стал судорожно вспоминать, что означает сие слово. Впрочем…
Фира Марковна не обиделась, а значит, слово понравилось. Она, опять же, вся зарделась и спросила Ипполита Матвеевича:
— А не желаете ли борщика, домашнего приготовления? — Борщика? — простонал Ипполит, и в его глазах загорелся постоянный голодный огонь. — И котлеток с пюрешечкой, — добила его Фира Марковна. — С ивасиками. И лучком, мелко нарезанным, с помидорками в подсолнечном масле. Этого удара под дых Ипполит Матвеевич вынести уже не смог. Он покраснел, побелел, уронил очки и, споткнувшись, чуть не упал. Ему так захотелось есть, что даже голова закружилась.
— Ой, — забеспокоилась Фира Марковна. — Какие у вас организмы нежные. — Это у меня инфлюэнца, — оправдывался Ипполит Матвеевич. — От неё, проклятой, все беды. И он схватился за руку, подставленную Фирой Марковной. Та прижала его плотнее к своей окружности и повела есть борщик и котлетки с пюрешечкой.
Кузя, довольный окончанием прогулки, быстро семенил за ними.
На следующий день Ипполит Матвеевич был сам не свой и всё вспоминал обед и халатик Фиры Марковны, который она кокетливо одергивала всё время.
В конце недели он был приглашен опять в гости. И не мог ни о чём думать, кроме этого. Так что, работа не клеилась.
А Фира Марковна вдруг, ни с того ни с сего, решила заняться здоровым образом жизни. То есть похудеть. Садиться на диету сил не было. И Фира решила заняться бегом. И за неделю сбросить килограмм этак двадцать, хотя бы…
Она надела моднячий фильдеперсовый спортивный костюм, привезённый знакомой дамой из-за рубежа. И этот костюм так обтягивал все её прелести, что мужчины спотыкались метров за двести. Откуда очень даже запросто можно было наблюдать все нюансы фигуры Фиры Марковны. Хотя, лично у меня есть подозрения, что это был совсем и не спортивный костюм.
С собой, чтобы не было скучно, и не мучиться одной, Фира брала Кузю на поводке. И бежала с ним. Вернее, тащила за собой несчастного кота, который упирался, как мог, дико орал и постоянно изображал обморок. Что, впрочем, никогда не помогало, но…
Он успевал перегрызть поводок и с диким криком раненной в самое сердце чайки, бежал и прятался…
За самых больших собак, которых выгуливали во дворе. Собаки, обескураженные таким обходным манёвром, с удивлением и открытой пастью наблюдали за странным котом, который вместо того, чтобы убежать, жался к их большим лапам. Они упускали самое главное из виду. Несчастные.
И когда им приходило в голову посмотреть туда, куда был устремлён полный ужаса взгляд Кузи, было уже поздно.
Собака видела Фиру Марковну в облегающем фильдеперсовом костюме с раскрытыми руками, с криком летевшую точно на неё. Вынести такой картины не была способна никакая собака.
После этого, обычно, овчарки, доги, боксёры и лайки впадали в состояние крайнего ужаса и падали на землю, прикрыв лапами голову и поскуливая от страха. Некоторые не могли сдержать немедленный позыв мочевого пузыря.
Фира Марковна хватала кота и, посадив на связанный уже поводок с ошейником, объясняла:
— Собаки, Кузечка, пошли нынче не те. Совсем, можно сказать, никакие. Ни тебе в ногу вцепиться, ни гавкнуть. Тьфу просто, а не собаки. Несчастный Кузечка, подвывая от безысходности и усталости, ронял обильные слёзы и тащился за своей бегущей мучительницей.
В конце недели Ипполит Матвеевич с букетиком ромашек застал Фиру Марковну именно за этим занятием. Будучи не в состоянии отвести взгляда от её фигуры, выгодно подчёркнутой спортивным костюмом, Ипполит Матвеевич покраснел и запинаясь спросил:
— И шо это такое? Уважаемая Фирочка Марковна, что вы такое делаете в этом сногсшибательном наряде? Фира покраснела и, смутившись, признала, что бегает, чтобы похудеть. То есть собралась вести здоровый образ жизни.
— Ни, ни! Упаси Боже! — вдруг забеспокоился Ипполит Матвеевич. — Если вы за покушать волнуетесь, то это напрасно. Пущай волнуются те, которые не любят. Вот им-то, как раз и надо бегать, раз кушать не любят. Какое такое похудеть? Позвольте вам заметить, что мужчины не собаки. И совсем не любят, когда из женщинов в разные стороны торчит множество кОстев.
А вы таки, такая импозантная дама, соблазнительная со всех сторон, что вам этих безобразиев совсем не надо. Тем более, что профессор один мой знакомый сказал, что от этого самого бега, одно расстройство и изжога.
— Ну, раз профессор сказал, — заметила Фира Марковна. Она уже поняла, что у Ипполита Матвеевича в знакомых одни образованные люди, и сам он человек обходительный.
— Так пойдёмте, — продолжила Фира. — Пойдёмте, покушаем котлеток с жареной картошечкой. А потом немного жареной рыбки и ивасиков с лучком, и мелко нарезанными помидорками. А то у меня уже, ей Богу, скоро от голоду изжога начнётся. И подхватив Ипполита Матвеевича по руку и прижав его к себе, пошла по направлению к дому. Кузя, которого Фирочка подхватила другой рукой, смотрел на Ипполита Матвеевича широко раскрытыми глазами, полными обожания. И всё время пытался лизнуть его руку. Мучения с бегом закончились.
Они шли кушать котлетки с картошечкой, рыбкой и весело обсуждали что-то про здоровый образ жизни. Они смеялись, а Кузя держался лапами за Ипполита Матвеевича и не собирался отпускать.
А через полгода они расписались. И как-то само собой так вышло, что Фирочку, за выдающиеся заслуги в столовом деле, назначили заведующей.
А ещё через несколько месяцев у них родились двое ребёнков. Одна девочка. И ещё одна девочка. Ну да, всё правильно.
Двое девочков. Хорошеньких, кругленьких, с полненькими розовыми щёчками.
Да. Совсем забыл. Ипполит Матвеевич, как-то придя с работы, принёс найденного по дороге домой худого, как щепка, рыжего кошачьего малыша.
— Вот, Фирочка, — заметил Иппполит. — Бежал за мной и кричал. Худой он и голодный. Бег до добра не доводит. Может, мы его оставим и покормим? — Да, Боже ж ты мой! — всплеснула руками Фира Марковна. И поставила пред пушистым малышом миску, полную фарша.
Кузя подошел к несчастному котёнку, дрожавшему и спешно глотавшему кусочки фарша, не пережевывая, и толкнул его своей большой головой. По отечески. А потом подтянул к себе и стал облизывать.
— Да Боже ж ты мой, — повторила Фира Марковна и прослезилась. Теперь у них по дому ходят два кота. Один рыжий, другой серый. И оба с мордами лица прямо два на два. Из которых торчат усы, носы и уши, а за ними…
Бегают две девочки и Ипполит Матвеевич, совершенно счастливый. Ну, просто абсолютно! У него теперь есть всё, что он хотел.
А вы, дамы и господа, говорите, диета, здоровый образ жизни…
Нам это ни к чему. Потому как, от этого ничего, кроме расстройства нервной системы и изжоги, не бывает.
Тем более, один знакомый профессор это подтверждает.
Так что кушайте себе на здоровье. Честное слово!
И пусть вам будет счастье. Как у Ипполита Матвеевича и Фиры Марковны.
Одесский юмор… ◾ Старый Соломон Маркович уже столько отложил себе на чёрный день, что таки ждал его с большим нетерпением…
◾— Хаим, а как понять, шо это такое: «плохая наследственность»… — Моня, я думаю, шо это когда тебя вичеркнули из завещания…
◾— Доктор, скажите мне правду: почём я болен?…
◾Одесское объявление: «Делаем копии с любых документов. Подлинник не требуется».
◾ — Семён Маркович, а шо вы делаете для сохранения чистоты нашего Чёрного моря? — Для сохранения чистоты нашего Чёрного моря мы с моей женой Розой туда ничего не делаем.
◾ — Рабинович дома? — Нет. — На работе? — Нет. — В командировке? — Нет. — Я Вас правильно понял? — Да.
◾ — Доктор, моя жена не может от меня забеременеть. Это у меня, нaверное, наследственное — у моего деда тоже не было детей… — Простите, а вы откуда появились? — Я? Я из Одессы.
◾— Лева, а как вы думаете, почему у Пушкина кот ученый все-таки сидит на цепи? — Я думаю, шо если он ученый, то цепь для того, шобы он не эмигрировал.
◾— Ну, шо я вам скажу, больной, попробуйте водой холодной обливаться, по снегу босиком бегать, пшеничку пророщенную кушать. Вот иммунитет и укрепится… — Ой, знаете шо, доктор, — уж лучше пусть у меня будут сопли…
◾ — Роза! У тебя лишний вес! — Это не лишний… Это запасной…
◾ — Рабинович, а вы далеко не дурак! — Так я и вблизи тоже не идиот…
◾ — Фима, что ты там пишешь? — Посмертную записку… — Пиши разборчиво, а не как в прошлый раз — какие-то каракули.
◾У Сёмы-таки была противозачаточная внешность.
◾ — Фира, Вы не знаете, сколько живут козлы? — Вам шо-таки нехорошо?…
◾ — Изя, дорогой, я не верю, что ты нас покинул! — Товарищ, отойдите от гроба… Дайте подойти тем, кто уже верит или хочет убедиться.
◾ — Яша, у тебя все равно рот открыт, позови Сёмочку со двора!
◾ — Вы уже кому-нибудь читали свои стихи? — Нет, а что? — Просто… Я смотрю — у Вас глаз подбит…
ЗА СОЛЬЮ В доме закончилась соль, совсем. Нету соли и все. Так бывает… Я-то еще могу без соли перекантоваться, а вот подавляющее мужское большинство моего семейства (в размере двух человек) заявило решительный протест. Так как мы живем за городом, поездка в магазин – это целая история. Да и хмурая ветреная погода не вызывала большого желания выдвигаться из теплого дома.
Тут мне в голову пришла счастливая мысль: почему бы не совместить полезное с приятным. Я давно собиралась в багетную мастерскую – подобрать рамочки к моим живописным «шедеврам».
Дело это непростое, требует терпения и хотя бы элементарной художественной сообразительности. Поручить сие важное мероприятие моим технарям, не сильно продвинутым в области искусства, я, естественно, не могу.
Ни в цвет, ни в размер они точно не попадут. А я определенно получу удовольствие, и гнетущий мою душу вынужденный «соляной» поход будет выглядеть не так глупо.
Думая о том, как замечательно преобразится наш скромный интерьер, я села за руль и бодро покатила в город по скользкой заснеженной дороге. Выбрала чудесные рамочки и в прекрасном расположении духа отправилась в супермаркет. Накупила полную тележку продуктов, вышла из магазина, хожу по рядам… Нет машины…
Захожу на второй круг, при этом ускоряюсь до очень быстрого шага. Нетути. Паника охватывает все мои 85 кг живого веса. Меня прошибает холодный пот, сердце стучит в левой пятке, давление поднялось до неописуемых отметок.
На автомате шепотом прошу: «Чёртик, чертик, поиграл и отдай тёте!» Не отдает, сволочь. Вспомнила, что моя бабушка, когда что-то теряла, привязывала к ножке стула платок и произносила волшебные слова…
Носовой платок у меня в сумочке обычно имеется, волшебные слова можно погуглить, но где на парковке найти ножку стула… Я в отчаянии… Гештальтпсихологи утверждают: чтобы наладить «отношения» со своими вещами, надо поставить себя на их место.
Попыталась представить себя машиной VW Polo, беленькой такой, маленькой. Попытка провалилась, так как во мне 20 килограммов лишнего веса, и на маленькую машинку я совсем не похожа, скорее на КАМАЗ, груженый гравием.
Захожу галопом на третий круг, результат — тот же. Машины нет. Почему-то вспоминаю «Гамлета» Б.Пастернака: «И продуман распорядок действий, и неотвратим конец пути. Я один, все тонет в фарисействе. Жизнь прожить — не поле перейти».
Ловлю себя на мысли: хорошо, что Пастернак, а не Агния Барто — про Таню, которая громко плачет. Набираю телефон полиции, сообщаю об угоне. Понимаю, что дежурный не в духе, потому что, видимо, я не дала досмотреть ему пятый сон Веры Павловны.
Намекаю, что я сотрудник правоохранительных органов, хоть и в отставке, но всё же… И что просто так послать меня в пешее эротическое путешествие у него не получится, тем более, что у меня КАСКО. Дежурный нехотя молвил: «Ждите».
Пока жду приезда сотрудников, возвращаю обратно все продукты и понимаю, что соли то я так и не купила. Как ни странно, две тетки — администратор и контролер — отнеслись к моей беде с искренним сочувствием. Выхожу на улицу, своим аналитическим взглядом выхватываю из общей картины камеры видеонаблюдения, которые, как мне кажется, должны фиксировать место предполагаемого происшествия.
В ожидании полиции нахожу в интернете любопытную информацию. Оказывается, машины моей модели не угоняли ни разу, никогда и нигде, по всей одной шестой части суши. Мля…
Я буду первой, у кого угнали VW-Роlo. Смешно… Примерно через час приезжает старлей, очень быстро оформляет все необходимые в таких случаях документы.
Вдвоем мы выдвигаемся на местность, я все показываю и рассказываю, обращаю внимание на видеокамеры по периметру, вместе с ним захожу на четвертый круг и вижу… машину мужа, на которой, как выясняется, я и приехала. Стоит там, голубушка, где я ее и поставила, в целости и сохранности. И тут до меня доходит. Дело в том, что моя машина стояла на улице и была заметена снегом по «самое не балуй» и этот самый балуй мне чистить было неохота, поэтому я предпочла мужнину Хонду, стоявшую в гараже. И совершенно об этом забыла, погрузившись в приятные размышления о заказанных рамочках. Сначала я теряю дар речи, потом меня охватывает приступ гомерического хохота… Показываю старлею машину, извиняюсь за ложный вызов… Старлей ржёт аки конь, рвёт в клочья оформленные бумажки, хлопает меня по плечу, рекомендует попить ноотропил, садится в служебную машину и уезжает, оставляя меня на пару с моим склерозом. А я молча иду за солью…
