Мой запоздалый супруг. Первый раз замуж в 55. Прошло уже пять лет, как мы сыграли свадьбу. Мне сейчас 60 лет, а мужу – 65. Ничего странного, что я вышла замуж в 55 лет. В наше время всякое бывает. Удивительно то, что это – мой первый брак и первый брак моего мужа. И замуж, представьте себе, я не собиралась выходить ни-ког-да! Еще в молодости, когда мне не было и двадцати, меня бросил парень, которого я очень любила. Его звали Слава. Бросил на пятом месяце беременности. Сначала, Господи прости, я хотела свести счеты с жизнью, но потом взяла себя в руки и поклялась, что никогда не выйду замуж. Я не хотела, чтобы рядом со мной был очередной подлец, который сбежит при всяком удобном случае. И я сдержала слово. Выросла и вышла замуж моя дочь, появились внуки, а я, как упертый осел, волочила одинокую жизнь. И сказал бы, что мужчины не сватались. Еще сколько! Но характер у меня упрямый: уж если что задумаю – обязательно выполню. Но жизнь одинокой женщины слепила из меня лишенную женской привлекательности, грубоватую бабу. Однако судьба – непредсказуемая «дамочка». И я хочу рассказать о том, как все-таки одному человеку удалось «затянуть» меня под венец… Когда я ушла на пенсию, то, как и все пенсионеры, решила заняться грядками. От родителей мне остался небольшой дачный домик с участком земли. Добиралась я на электричке. Ехать надо было чуть больше часа, поэтому я брала журнал с кроссвордами – и время пролетало быстро. Однажды, на одной из остановок, ко мне подсели мужчина и женщина (видно, что семейная пара) и маленький росточком пожилой мужчинка. Сначала все молчали. Потом я услышала тихий голос своей соседки. – Слава, ну, давай заедем к детям, поможем – робко просила женщина. – Ты же отец… Но тут стук поезда заглушил громовой голос ее мужа. – Ты что, дура, хочешь, чтобы я на коленях ползал перед этими дебилами? Дальше пошел такой отборный мат в адрес жены и детей, что я невольно глянула на своих соседей. Мои глаза остановились на озлобленном лице крикуна – и я обомлела. Это был Слава! Тот самый Слава, который много лет назад бросил меня беременную! Он совсем не изменился, только черты лица скукожились от возраста и злобы. Он был таким же огромным, как и в молодости. Слава, конечно же, меня не узнал, но, поймав мой взгляд, истерично выкрикнул: – А ты чего уставилась! Отверни зенки, а то в глаз заеду! Я окаменела. Руки ноги не слушались: то ли от неожиданности, то ли от страха. И тут случилось нечто удивительное. Маленький пожилой мужчина, который сидел напротив, решительно встал между мной и Славой, и твердым уверенным голосом произнес: – Если ты не перестанешь оскорблять женщин, будешь иметь дело со мной. Мужчина, который так говорит с женщинами, для меня – дерьмо. Я тебя в бараний рог согну! У меня сердце ушло в пятки! Какой «бараний рог»?! Да Слава его пальцем раздавит! Я уже настроилась отбивать своего заступника, как вдруг Слава осел, втянул плечи в себя, и что-то невнятно пробурчал. И тогда я поняла, что этот «герой-крикун» только перед женщинами может силу показывать. А перед настоящим смелым мужиком сразу пасует. И это из-за него… (слов нет!) я всю жизнь себе исковеркала?! Слезы навернулись на глаза. Как-то все быстро произошло, как в кино, где тридцать лет за минуту пронеслось. Слава с женой вышли через две остановки, и я заплакала. На душе было пусто и противно. – Даже слезы не испортят ваше милое лицо, – на меня с улыбкой смотрел мой заступник. Теперь он не казался мне «мужичком с ноготок». Передо мной сидел мужественный и смелый человек. Звали его Федор Борисович, военный в отставке. Так я познакомилась со своим будущим «запоздалым» супругом. И вдруг поняла, что впервые за долгие-долгие годы хочу выйти замуж, хочу чувствовать себя любимой женщиной. Так и произошло. Мы с Федором очень счастливы. Все-таки жизнь мудро все расставляет по своим местам. И неважно, в каком ты возрасте. Потому что даже осень жизни может наполниться любовью и счастьем. инет
В помещение гостиницы для животных зашел человек. Он нес небольшую переноску. В ней сидел молодой породистый кот. Человек остановился перед одним из пустых вольеров. Он открыл переноску и хотел достать оттуда кота, но тот зашипел и прижался в угол. Человек вздохнул. — Здесь места больше, — сказал он коту, но тот вылезать не хотел. Человек снова вздохнул, закрыл дверку и поставил домик пока на пол. — Ладно, посиди, я приду через часок, Чарлик. Кот машинально посмотрел на человека, который произнес его имя. Не тот человек. Кот недоумевал – куда же делись ЕГО люди??? Те, с кем он жил все это время? Кто взял его маленького от мамы, гладил и утешал. Покупал ему игрушки. Где они все???
Чарлик вспоминал – сначала исчезла женщина, которая его кормила, гладила. Рядом с которой он спал на диване. Перед тем как исчезнуть, она кашляла. Чарлик видел, как она пила какие-то таблетки, как ее муж готовил ей чай. Делал уколы. Приходили какие-то люди в белом. Потом она оделась и ушла. Напоследок она погладила Чарлика дрожащей рукой и поцеловала.
Потом пропали ребятишки-близнецы. Мужчине было нелегко с непоседами. — Ты уж последи за ними, пожалуйста, — просил он Чарлика, уезжая в больницу к жене.
Чарлик следил. Он укладывался спать рядом с ними и шипел на соседку, которую мужчина тоже просил приглядеть за мальчиками. Соседке не нравилось, что кот лежит рядом с детьми. Так продолжалось неделю. Чарлик видел, как его хозяин звонил куда-то. Потом он уложил вещи близнецов, одел грустных мальчиков, и они тоже исчезли за дверью.
Чарлик остался один в квартире. Хозяин возвращался, кормил кота, наливал ему воды. Гладил. Но Чарлик видел, что мужчина не рядом с ним. Его лицо стало замкнутым. И с каждым днем становилось все более чужим. Чарлик подходил к нему, запрыгивал на руки, мурчал. Хозяин снова гладил его, но делал это как-то машинально. Один раз мужчины не было очень долго. Чарлик съел весь корм. Посидел на окошке. Потом поспал. Снова сидел на окне. Он все ждал, когда вернутся его люди. Хоть кто-нибудь.
Наконец во дворе мелькнула знакомая фигура. Чарлик спрыгнул с окна и побежал к двери. Хозяин зашел. Чарлик обрадовался и замурчал. Он хотел, чтобы человек взял его на руки. Он так устал быть один.
Хозяин машинально разделся, пошел в кухню, насыпал Чарлику корм. Потом вдруг сел на стул и заплакал. Недоумевающий кот вертелся у него под ногами. Он был голоден, но даже есть перестал. Чарлик не мог понять – что случилось? Почему плачет его человек? Хозяин, наконец, обратил внимание на кота. Подхватил его на руки, уткнулся в шерсть и заплакал сильнее. — Нет ее, Чарлик. Нет. Не спасли. Чарлик понял – случилось что-то очень плохое.
На следующий день хозяин посадил Чарлика в переноску и куда-то повез. Сначала кот не встревожился. Он ездил в клинику, иногда его возили за город и там он гулял на шлейке. Но на этот раз хозяин привез его в какое-то новое место. Он открыл переноску, достал из нее Чарлика, прижал к себе. — Я вернусь, кот. Обязательно вернусь. Мы вернемся за тобой, а сейчас прости меня. Хозяин посадил Чарлика назад в переноску, закрыл и отдал какому-то незнакомому человеку. И ушел.
Чарлик просидел в переноске до конца дня. Он отчаянно не хотел покидать ее. Она пахла домом! Незнакомые люди заходили, хотели его достать. Чарлик шипел. Он не знал, что люди позвонили его хозяину и тот, рискуя опоздать на поезд, примчался к гостинице и привез его игрушки. — Надо было сразу, простите, не подумал. Потом один из незнакомцев снова подошел к переноске и показал Чарлику мячик, мышек. Он положил их в вольер и тогда кот, наконец, позволил вытащить себя.
Вольер был довольно большой. У Чарлика был лоток, кормушка, свежая вода в поилке. Но кот все первые дни проводил в том углу, куда закатился его мячик.
Чарлик вставал. Ел, пил, ходил в лоток и снова возвращался к тому, что пахло его домом. Незнакомые люди ухаживали за ним. Они задерживались около его вольера. Пытались с ним поговорить. Но Чарлик их не слушал. Он ждал. Справа и слева от него были другие вольеры. В них тоже сидели коты и кошки. Иногда кого-то уносили за дверь. Чистили вольер. Потом в нем появлялся кто-то новый. Некоторые появляюсь на несколько дней. Другие жили в гостинице дольше.
Рядом с вольером Чарлика жил кот, возле которого часто стали останавливаться люди. Они о чем-то озабоченно говорили между собой между собой. Некоторые смотрели на кота, которого они называли Семеном сочувственно, другие раздраженно. — Тебя тоже бросили? – однажды ночью спросил его кот Семен. — Почему бросили? – переспросил его Чарлик.
– И почему тоже? — Потому что ты здесь давно и за тобой никто не приходит. И за мной. — Они вернутся! – возмутился Чарлик, — меня не бросили! Просто что-то случилось. За мной обязательно вернутся! — Я тоже так думал… сначала. А теперь каждый день жду, что меня выбросят на улицу. Или в приют. Или вообще усыпят. — Как усыпят? Почему выбросят? – опешил Чарлик. — Потому что деньги закончились, — вздохнул кот.
– Моему хозяину не могут дозвониться. Я занимаю место. Ем. И за это никто не платит больше. Чарлик молчал. Он сам о таком не думал. Деньги. Значит, за него тоже заплатили деньги? Он вспоминал дом, своих людей и то, что сказал ему, уходя, хозяин. «Мы вернемся!» Однажды кота Семена вынули из вольера. Он печально посмотрел на Чарлика. Но его не унесли, просто поставили на пол большую клетку и посадили Семена туда. А его место в вольере заняла кошка.
Теперь Семену было не так удобно. У него было мало места. Но корм ему насыпали. Вода стояла. — Думал – все, — сказал Семен ночью.
– Хороший человек хозяин гостиницы. Это он запретил меня выбрасывать. Чарлик не знал, сколько прошло времени. Запах дома от игрушек становился все слабее, пока не исчез совсем.
По ночам они разговаривали с Семеном. Люди, наверно, заметили, что коты тянутся друг к другу, и клетку подвинули ближе к вольеру Чарлика. — Может, тебя ко мне пересадят? — сказал Чарлик, — места много. — Как ты об этом скажешь? – вздохнул Семен. Они теперь сидели как можно ближе друг к другу. Иногда разговаривали. Чаще молча. Прошло еще время. Семен больше не говорил Чарлику ничего, то тот сам стал все больше думать о том, что за ним не придут.
Шерсть его стала тускнеть. Глаза перестали ярко блестеть. Теперь Семен старался его приободрить из своей клетки. Иногда его выпускали погулять, тогда он подходил к Чарлику и терся головой об его голову. — Смотрите, как они подружились! – удивлялись люди, но посадить котов в один вольер не догадывались.
Дни текли за днями. И вот однажды коты услышали шум за дверью. Там звучали детские голоса. Чарлик вскочил! Они! Его люди!!! За ним пришли!
Дверь распахнулась и в комнату с вольерами забежали два мальчика. Они огляделись и рванулись к вольеру Чарлика. За ними зашел хозяин и работник гостиницы. — Чарлик! Хороший мой!!! – наперебой кричали мальчишки, — мы так соскучились!!!
Чарлик мурчал, захлебываясь, и терся о прутья вольера! Когда открыли дверь, кот вылетел на пол и закружился волчком около ног ребятишек. Потом бросился к мужчине. Тот подхватил кота на руки и прижал его к себе. – Прости, что так долго, Чарлик, — сказал мужчина.
– Столько проблем навалилось. Но теперь все едем домой. Мальчишки галдели и гладили Чарлика, которого держал на руках их отец.
Домой! Он поедет домой! Чарлик вдруг ясно вспомнил свой дом. Лежанку, когтеточку. Игрушки. — Домой, — повторил мужчина, — мамы нашей только нет, — грустно сказал он коту на ухо, — она просила тебе передать, что любит тебя сильно-сильно.
Чарлик понял. Он вспомнил, как болела женщина. Мамы нет. Это очень плохо. Значит он, Чарлик должен больше быть с близнецами. Он постарается!
И вдруг через плечо хозяина он увидел клетку с Семеном. Семен смотрел на Чарлика. Радостно смотрел! Потом повернулся и уткнулся носом в стену. — Ну, пошли, а то мы тут всех перебаламутили, — сказал ему хозяин.
А как же Семен? Он тут останется совсем один? И будет сидеть в этой тесной клетке? А потом его… усыпят??? Чарлик спрыгнул с рук и устремился к клетке своего друга. — Мяуууу!!! Мряу!!! – закричал он, запрыгнул на клетку. Он старался лапой дотронуться до кота который сидел в ней. — Чарлик! – удивился мужчина, — что ты делаешь? В комнату зашел еще один мужчина. Это был хозяин гостиницы — Прощается с другом, — сказал он.
– Семена бросили тут. Они и подружились за эти полтора месяца. Он тоже подошел к клетке и погладил Семена пальцами через решетку. — Как бросили? – спросил один из близнецов. — Так бывает иногда, — ответил мужчина.
– Никто за ним не пришел. — Значит, он – ничей? — Да, он теперь ничей. — Папа, — мальчишка посмотрел на отца, — нас двое, а Чарлик один. Давай возьмем этого кота тоже. У нас будет по коту на каждого! Отец погладил сына по голове. — Я подумаю, — сказал он. И они ушли. За дверью отец мальчиков остановился и о чем-то поговорил с хозяином гостиницы. Но Семен этого не видел.
Он грустно сидел в своей клетке. Через некоторое время хозяин гостиницы вернулся. Он вынул Семена из клетки и посадил его в вольер, где до этого жил Чарлик. — Похоже, тебе, в конце концов, повезет, — задумчиво сказал он.
– Не зря я верю в чудеса. Они бывают. Редко, но бывают. И чудо случилось. Через три дня. Дверь комнаты открылась, и в нее зашел важный Чарлик. За ним шел отец мальчиков и хозяин гостиницы. — Зови своего друга! – весело сказал отец мальчиков, — а то мне он может и не поверить! Чарлик прыгнул к вольеру и потрогал замок. Вольер открыли и Чарлик замурчал, вызывая Семена наружу. Семен недоверчиво вышел и гордый Чарлик подвел его к хозяину. Мужчина подхватил двух котов на руки. — Здравствуй, Семен. Теперь мы поедем домой вместе! – сказал он. /Валерия Шамсутдинова/ (с)
Светлана проснулась рано. Уже рассвело, и нежные солнечные лучи освещали её спальню. Свежий ветер шевелил балконную штору, заставляя её колыхаться ажурными волнами. День обещал быть роскошным: на небе ни облачка, безветренно, прогноз на ближайшие четыре дня был оптимистичным. Первая неделя сентября, как правило, выдаётся сухая и тёплая.
Света вставать не спешила, вспоминала по крупицам свой сон. Такой странный… Мама умерла уже почти год назад. Часто снилась дочери, но Светланка не страшилась этих снов. Там она снова видела мамочку, разговаривала, советовалась с ней. В этих снах Анна Николаевна выглядела хорошо: одета опрятно, причёсана, спокойная, лицо умиротворённое.
– Мам, что ты ТАМ делаешь?
– Я? Да много чего, доченька… За Ксюшей приглядываю.
Светлана ещё и ещё раз прокручивала в памяти свой ночной сон. Ксения, её племяшка, вышла замуж два года назад, училась в меде на последнем курсе, а сейчас была на третьем месяце беременности.
– Ты знаешь, что Ксюшка ждёт малыша?
– Конечно, милая. Девочка у них с Сашей. Здоровая, слава богу! И так похожа на Ксению…
Света удивилась. Никто из близких ещё не знал пол будущего малыша.
– Как тебе ТАМ, мама, хорошо?
Анна Николаевна умирала тяжело. Болезнь сделала её уход из жизни мучительным и долгим. Света часто задавалась вопросом: «За что?! За какие такие грехи так мучилась мама? Боже, она ведь никогда никому в жизни не желала плохого, всегда помогала и своим, и чужим». Добрее и душевнее людей, чем её мамочка, Светланка не встречала. Ответа на свой вопрос не находила, и это не давало ей покоя. Поэтому, когда во сне Анна Николаевна приходила на свидание, дочка старалась узнать по возможности больше о её существовании в ином мире.
– Хорошо, Светочка! Ты за меня не беспокойся. У меня всё есть. Вот только…
– Что? Мама, что?!
– Мёду хочется, доченька, липового. Хоть ложечку.
Светлана замолчала, поражённая до глубины души. Она осознавала во сне, что всё, что с ней происходит, это нереально… Господи, она бы всё отдала, только бы выполнить мамину просьбу! Неожиданно силуэт матери стал таять на глазах, но Света успела спросить:
– Мам, ты же умерла, как же тебе мёду послать?
Анна Николаевна, растворяясь в дымке, ответила, словно издалека:
– Так через Лёву. Доченька, отдайте мёд Лёвушке, он передаст!
Светлана, проснувшись, пребывала в глубокой растерянности. Надо вставать. Пора и на работу собираться, и в школу детей отправлять. А сон никак не шёл из головы. Когда она вышла из ванной, отец на кухне допивал чай.
Света вышла замуж восемнадцать лет назад, и ещё до свадьбы на семейном совете было решено, что они с Димой будут жить у её родителей. Прошло уже много лет, и ни разу никто не пожалел об этом решении. Всегда находили общий язык и старики, и дети, и внуки. Какие бы жизнь не подкидывала трудные задачи, сообща семья приходила к общему знаменателю: всё решалось, пусть и в спорах, выправлялось, и опять все были довольны и счастливы. Главной на корабле была, конечно, Анна Николаевна, Аннушка, как ласково называл свою жену Анатолий Сергеевич. Вот уж, почитай, год как она ушла в мир иной. Не хватает её, ой, как не хватает!
– Пап, ты не опаздываешь?
Светланке не терпелось поделиться с отцом. Анатолий Сергеевич внимательно выслушал рассказ дочери. Помолчал…
– Света, ты Ире ничего не говори про Лёву. Отец её не совсем здоров, конечно, но людей пугать не будем. Молчи, дочь! Сны всякие бывают… Будем думать, что это просто дурной сон, кошмары ведь снятся?!
Через неделю сон забылся. Дела, заботы закрутили Светланку, да и Анатолий Сергеевич не особо верил в вещие сны. Мало ли чего приснится? Всему верить, нервов не напасёшься…
Лев Николаевич сидел на кухне и пил чай. Он всегда любил крепкий свежезаваренный чёрный сладкий чай. С тех пор как умерла жена, а прошло уже больше семнадцати лет, его привычки мало изменились. Сегодня у его Мариночки день рождения. Эх, если бы она была жива! Напекла, как обычно, пирогов, детей позвали бы на ужин, посидели по-семейному…
Через два года после смерти своей Марины Лев Николаевич женился. Нельзя сказать, чтобы он сильно стремился к повторному браку, но жить одиноким бобылём было невыносимо скучно, да и дети давно выросли. Вторую супругу он себе не искал. Так получилось, что с Ольгой Антоновной они были знакомы с молодости, жили семьями по соседству, одно время они с Мариной даже приятельствовали. Ну, а потом жизнь как-то развела всех в разные стороны, но добрые отношения сохранились.
Ольга овдовела на год раньше Льва Николаевича. Муж её умер неожиданно – сердце. И не жаловался, и не болел. Только уставать стал быстро в последнее время…
Встретились Лёва с Ольгой на улице случайно, не виделись, наверное, лет сто, разговорились и узнали о печальных переменах в жизни друг друга. Через неделю столкнулись на рынке. Ольга пригласила старого знакомого на чай, а он не отказался.
Через пару месяцев Лев Николаевич решился и пригласил Ольгу Антоновну на свидание. А ещё через какое-то время они сошлись, решив, что старость встречать вдвоём веселее. Взрослые дети, слава богу, не возражали.
Лёва с Ольгой вместе прожили без малого пятнадцать лет. Жили хорошо, грех жаловаться. Пока Лев Николаевич работал, никаких споров, разногласий у них с нынешней супругой не было. Со временем, когда здоровье Лёвы пошло на убыль, он решил, что всех денег не заработаешь, и ушёл на пенсию.
Через полгода у Ольги Антоновны появились плохо скрываемое раздражение и недовольство по отношению к мужу. Тот почти безвылазно сидел дома, на улицу выходил редко, курил сигарету за сигаретой, беспрестанно кашлял и постоянно читал книги. Ругаться они не ругались, так, отстранились друг от друга, замолчали и стали жить как соседи в коммуналке советских времён. Тяжеловат образ жизни для однокомнатной малогабаритной квартиры…
Ольга периодически навещала своих взрослых сыновей, живущих в курортном южном городе. Из этих поездок она всегда возвращалась бодрая, посвежевшая, с лёгким загаром, который её молодил и был к лицу. Часто сетовала, что те, кто живёт на Севере, прозябают здесь и не видят той красоты, которую южане даже не замечают.
Вот и в этот раз она под благовидным предлогом поехала к детям в гости. А через неделю после возвращения предложила Лёве переехать вместе с ней в тёплые края. Лев Николаевич категорически отказался. Зачем на старости лет ехать к чужим взрослым детям, которых он не воспитывал, душу в них не вкладывал, а подлаживаться не любил, да и не хотел уже. Ольга Антоновна начала было уговаривать супруга решиться на переезд, но видя его непреклонность, отступилась, быстро собрала чемоданы и через пару недель отбыла на ПМЖ в Ставропольский край. Уехала навсегда… Как будто и не было пятнадцати совместно прожитых лет.
Лёву это подкосило. Умом всё понимал и на словах соглашался, что так, наверное, будет лучше для всех. Но когда супруга уехала, Лев Николаевич сник и совсем упал духом. Да и здоровье лучше не становилось. Выходить из дома совсем не хотелось. Чего он на улице не видел? Вот в лес бы сходил или на рыбалку… Эх, сколько в молодые годы было рыбы поймано, ягод-грибов собрано?! А какие истории с ним случались!
Лев Николаевич улыбнулся. Вспомнил своего закадычного друга молодости Николая. Коля, Коля, Николай… Где ты сейчас, жив ли? Вот уж с кем походили по краям северным, по тропам нехоженым.
Охота и рыбалка – это далеко не всё, что связывало друзей долгие годы: они работали вместе на одном участке большого завода, строили подводные корабли, оба были мягкие по характеру, одинаково трепетно относились к своим матерям.
Николай родом из Архангельской деревни, связь с малой родиной никогда не терял и часто со своими братьями (а их у Коли было двое) навещал отчий дом. Дом был хороший, сложен по-северному: добротно и с размахом, да ещё и на берегу реки. Красота! Гостил частенько у тёти Поли и Лев Николаевич. Относился к ней как к родной матушке, да и Колина мама привечала Лёвушку как своего. Всегда потчевала шаньгами да молочком домашним. А уж характер какой золотой был у тёти Поли!
Льву Николаевичу вспомнился случай, когда Николай Тимофеевич получил из своей деревни телеграмму. Пишет сосед: «Умерла мама». И подпись… Ой, не дай бог получать такие известия! Но жизнь есть жизнь. В деревнях хоронят быстро. Времени на слёзы нет.
Коля с братьями оперативно купили в ритуальном заведении гроб, венки с лентами, кое-что из городских продуктов прихватили для поминок и поехали. Лев Николаевич поехал вместе с Николаем. Как оставишь друга в такую минуту?
Приехали в деревню. Пока братья разгружали машину, Николай, как старший, пошёл на разведку. Лев Николаевич с ним. Коля заходит на крыльцо и вдруг говорит:
– Лёва! А там, кажись, мама… И с кем-то говорит…
– Да ну, Никола, тебе кажется!
Прислушались… И правда, разговор. Лев Николаевич не то чтобы испугался, но задумался. Ну не инопланетяне же в конце концов шутки шутят… Он взрослый человек, мастер участка, член партии, между прочим, в потустороннюю жизнь никогда не верил, но всё равно стало не по себе…
Зашли в сени, толком ничего не видно. А там кто-то доит козу и с ней разговаривает. Николай напряженно вглядывается в темноту и так неуверенно:
– Маа-ам?
– Ой, Коля с Лёвой приехали! А чего не предупредили? Идите в дом, я сейчас управлюсь!
Немая сцена. Что? Как? Почему?! Не сговариваясь, мужики выскакивают во двор, как ошпаренные, и кричат братьям:
– Ребята! Скидывайте гроб! Быстрее!!!
Те ничего не понимают. Объяснять времени нет. Лёва с Колей стаскивают гроб с прицепа и скидывают домовину с горушки в реку…
Тётя Поля долго потом удивлялась, как это сыновья приехали негаданно и одномоментно:
– А я, Лёвушка, зову детей в гости, но им всё некогда! Никак не соберутся братовья за родительским столом, а тут…
И смех, и грех! Сосед, подавая телеграмму, сообщил о смерти своей матушки. И никак не подумал в суматохе, что Николай Тимофеевич примет информацию, так сказать, на свой счёт.
А венки пригодились… Соседка славная женщина была. Царствия ей небесного!
Слабая улыбка промелькнула на лице Льва Николаевича. Сколько таких случаев за всю жизнь у него было? И не сосчитать! А друзья у него хорошие. Их немного, зато настоящие! Были, конечно, в жизни и проходящие приятели, которых покойная жена Марина называла лаконично и неласково «шаромыжники». И хотя не нравилась Лёве такая градация людей, но перечить жене не пытался. Уж больно строга была его жёнушка! Да и, по совести, права была на все сто!
Сегодня Марине исполнилось бы шестьдесят девять лет. Как летит время… Лев Николаевич не любил вспоминать прошлое. Но это и понятно. Долгим и мучительным был уход супруги из этой жизни: болела серьёзно больше двадцати лет, сколько раз в больницах лежала, на курорты ездила, а всё без толку! Нет лекарства от этой болезни… Говорят, что только сейчас изобрели препараты, которые если и не излечивают человека, то хотя бы замораживают недуг на той стадии, на которой его установили. Тоже хорошего мало, но хоть что-то. А тогда?! Ни кроватей для лежачих больных, ни средств ухода толком не было. Да и от работы Льва Николаевича никто не освобождал, надо было семью кормить. А как же!
И опять мысли разные закрутились в голове, и всё больше горькие, невесёлые… Лёва уже давно допил свой чай, сидел на кухне, подперев щёку рукой, и смотрел в окно на бледное январское солнце. Зимой солнце на Севере выходит на свет Божий нечасто и ненадолго.
Дочь с зятем хватились отца на следующий день. Телефон не отвечал, пугал своим молчанием. Льва Николаевича нашли на кухне. Он сидел за кухонным столом, скрестив ноги и подперев щеку рукой. Рядом стояла кружка с остатками спитого чая. Заварки было, как обычно, много. Дети знали, что отец всегда любил крепкий свежезаваренный сладкий чай…
Врачи сказали, что он не мучился. Просто остановилось сердце. В день рождения Марины.
На похороны Льва Николаевича пришло много людей. Были и Светлана с мужем, и их отец Анатолий Сергеевич. Про мёд для Анны Николаевны не забыли.
А в середине марта Анатолий Сергеевич стал прадедушкой. Его внучка Ксения родила в срок, слава богу, без осложнений. Малышка родилась здоровой и была как две капли воды похожа на свою мамочку.
Анна Николаевна, светлая ей память, не подвела. Всё, о чём поведала во сне дочери, сбылось и свершилось. Но после похорон Лёвы сниться родным перестала… Автор: Ирина Десятерик Художник: Нино Чакветадзе
Михаил уже собирался выходить из дома, когда его окликнула мать. -Сынок! Подожди! Помощь твоя нужна! Мишка недовольно поморщился: — Мам! Меня Оксана ждет. Она уже вышла из дома. Стоит на площади возле елки. Там метель собирается. Замерзнет… -Нет, Миш! Звонит бабушка, говорит – дед ногу подвернул. Не может сам пойти на башню. А там, говорят, часы захандрили, что-то с минутной стрелкой.
— А завтра нельзя? – заупрямился Михаил. – Ну осталось пять часов до Нового года! Да я там и не очень помню, что надо делать… -Дед тебя инструктировать будет! Нельзя отказывать. Да и народ будет ждать перезвона павловских курантов в полночь, а там непонятно что творится с часами.
— Ну вы даете! – вскипел Михаил, беспомощно глядя на свои наручные часы. Он злился, но деду отказать никак не мог. С дедом у него была дружба покрепче отцовской. Мишкин дед много лет курировал павловские часы – смазывал механизм, подводил стрелки, заводил. Там механизм ой-ой какой! И сила нужна, и сноровка, и знания…Ну что же делать? — Ладно, я позвоню деду, когда к башне подходить буду. Ключи у меня есть. Мы в прошлый раз с ним вместе часы заводили…Только Оксану предупрежу! Мишка выскочил из дома, на ходу набирая номер Оксаны: — Солнышко! Тебя еще не замело? — Пока ты придешь, точно заметет. Превращусь в снежную бабу! – Оксана шутила, но по голосу было слышно, что она и замерзла, и на Михаила обиделась. — Тут такое дело…- замялся Михаил. – Часы надо подрегулировать. — Какие часы? – не поняла Оксана. – Да наши павловские куранты! На башне которые… — А завтра нельзя? – Оксана повторила вопрос Мишки матери. -Нельзя, — вздохнул Михаил. – Новый год должен наступить сегодня. И в Павловске тоже. — Я с тобой! – решительно сказала Оксана. Городской парк, где стояла часовая башня, зима преобразила до неузнаваемости. Мягкий пушистый снег лежал на кронах деревьев шапками, ели переливались в свете фонарей миллионами искристых снежинок. Павловский народ прогуливался по зимним аллеям, детвора резвилась на детской площадке, весело съезжая на ледянках с горки. Вдали мерцала разноцветными огнями наряженная елка.
А часы на башне и, правда, вели себя странно. Минутная стрелка дрожала, а часовая съезжала то вверх, то вниз. Может, гайки раскрутились? Или что там еще? Михаил был озадачен, но дед спокойно и доходчиво рассказывал, что нужно делать. Михаил вставил ключ в дверной замок. Обычно замок открывался легко, а тут заскрипел, как будто сто лет его не открывали. — Замерз, наверное, — предположил Мишка. -Может, его дыханием отогреть? – спросила Оксана. Но ключ, как будто нехотя, скрипя и ворча, повернулся, дверь распахнулась от порыва ветра. Подсвечивая себе фонариком на мобильнике, ребята начали подниматься вверх по ступенькам. Их сто двенадцать. Мишка это точно знал, но сейчас он несколько раз сбивался со счета. Внутри башни темно и таинственно. Не так как обычно, когда они с дедом приходят сюда днем. Но ведь сегодня и день такой необычный. Вернее, вечер – новогодний. — Внучек, ты не торопись, — напутствовал в трубку телефона дед. – Смотри, там доски на последних ступеньках расшатались, не оступись. Надо их починить как-то. Зря это дед сказал! Оступился не Михаил, а Оксана, которая поднималась за Михаилом. На ней было длинное вечернее платье, вот где-то и запуталась. Охнула, схватилась за лодыжку: — Больно! — Оксана, милая! Подожди меня здесь, А я сейчас поднимусь, стрелки поправлю. И вернусь. Оксана не соглашалась. Одной оставаться в темной башне как-то боязно. Хоть друг и рядом. Но не рядом же совсем. Но наступить на ногу не могла и вынуждена была согласиться. -Что там у вас? – забеспокоился дед. — Да девушка моя ногу, похоже, подвернула, — вполголоса ответил внук. — На какой ступеньке? – тихо спросил дед. — Да я и не считал, — отмахнулся внук. Дед промолчал. Михаил осмотрел часовой механизм изнутри, подтянул гири на ход и на бой часов, а потом добрался до самого верха, влез на самую крышу башни. Здесь нужны длинные железные крюки, чтобы можно было поправить стрелки. Он проверил внутренний механизм, насколько это было возможно. Подтянул гайки…Как будто бы все в порядке…Но стрелка все равно дрожит. И часовая – то туда, то сюда. Может от ветра? На самом верху циферблат кажется огромным. И ветер усилился. Метель разыгралась не на шутку. — Сейчас только минутную стрелку подожму, — рассказывает деду обо всем, что делает, Михаил. Потянулся к стрелке, и вдруг не удержался на скользкой от свежего снега крыше, поскользнулся и шлепнулся, тормозя всем своим туловищем, чтобы не скатиться с высоты. При этом железный крюк, которым он подцепил часовую стрелку, с силой дернул стрелки и соскочив с нее, остался в руках Михаила. И Михаил с ужасом увидел, что стрелка, стремительно набирая обороты, несется куда-то с огромной скоростью против часовой стрелки.
— Дед! Дед ! – кричал Миша в трубку. – Но трубка молчала. Эфир опустел. Попытался набрать номер деда снова. Но никаких сигналов. Может, телефон ударился, когда он падал, и сломался? Экран потух совсем. — Эй! Кто там над часами куражится? – раздался грозный голос снизу. Мишка посмотрел вниз и увидел, как из пустого накануне храма, на колокольне которого и были установлены часы, выходят люди. Дело в том, что это здание пустовало уже несколько лет. После того, как построили в городе дворец культуры, районный дом культуры, который размещался в бывшем Преображенском соборе, переехал на новое место. Здание передали епархии. Но чтобы восстановить его, денег у церкви не хватало. В городе было два действующих храма, да и те в период пандемии были полупустыми – народ боялся ходить, чтобы не заразиться друг от друга. И когда они с Оксаной пришли сюда, здание бывшего РДК было пустым и темным. Откуда взялись люди? Михаил осторожно спустился вниз, где его ждала измученная неизвестностью и ожиданием Оксана. — Я споткнулась на двадцать второй ступеньке, — вполголоса сообщила она. – Пока ты часы ремонтировал, я все ступеньки пересчитала. -Оксан, я часы не отремонтировал, — тихо сказал Михаил, взяв девушку за руку. – Давай потихоньку спускайся вниз. Сильно болит? — Да нет, не очень. До Ирки с Владом дойти сумею. Они нас уже заждались, наверное. Михаил ничего не сказал. И выйдя из часовой башни, закрыл дверь на замок, повернув ключ два раза. Он видел, как у Оксаны расширились глаза, как она пораженно озиралась вокруг. Парк вокруг здания исчез. Здесь был пустырь. Или площадь. Исчезли вместе с парком и уютные, под старину, фонари. Было темно. Только ярко светились окна храма от сотен свечей, горевших внутри. А когда к ним подошел батюшка и еще несколько человек в старинных одеждах, растерянно проговорила: — Вы, наверное, с елки? Там что, маскарад был? Мишка успел дернуть девушку за руку. Но бородатый мужик, который стоял поодаль от батюшки, задумчиво спросил у священника: — А не отправить ли их в околоток? Вы кто такие? — Ты чей будешь? – густым басом спокойно, но строго спросил У Михаила батюшка в длинной темной рясе и накинутом на плечи полушубке. — Момотов я, — Михаил не соврал. — Не Михаила ли Петровича внук? Часовщика нашего? — Михаила Петровича, – растерянно протянул Михаил. Дело в том, что в их семье по мужской линии старших сыновей называли или Мишами или Петями. Михаилом Петровичем звали его деда, который и попросил внука поправить часовой механизм на курантах. А отца Миши звали Петром Михайловичем. А Михаил, в свою очередь – тоже Михаил Петрович. Мишка еще ничего не понимал, но уже начал догадываться, что все дело в часах, которые сегодня вышли из-под контроля. Он вспомнил, как часовая стрелка бешено понеслась вспять. Так что же получается? Они перенеслись в прошлое? Какой же сейчас год? Спрашивать было неудобно. На них и так вон с подозрением смотрит бородатый мужик, который какой раз настаивает на своем – отвести молодежь в полицейский околоток – там разберутся. И дело с концом. Но батюшка участливо поинтересовался: — Так что с дедом-то? Почему он сам не пришел? — Ногу подвернул…Меня попросил, — Мишке и врать не пришлось. — Поклон деду передай! Пусть выздоравливает! – напутствовал Михаила священник. – С новолетьем его от меня поздравь. И от всего прихода нашего собора. Здравия пожелай. Я зайду к нему на досуге, проведаю. Михаил кивал, не в силах поверить в реальность происходящего. Оксана та и вовсе молча смотрела на всех и была на грани обморока. Бородатый мужик так и не отходил от них, несмотря на то, что батюшка из храма вроде бы все выяснил. Нет, все равно не верит. И когда батюшка вернулся в храм, подошел к ребятам: — Что-то вы больно странные. Не нашенских краев будете…Одежа на вас непонятная. И сами …Из губернии что ли прибыли? Или из самой белокаменной? — Из столицы! – поспешила сказать Оксана. И нетерпеливо потянула Михаила в сторону, подальше от этих непонятных людей. На Оксанке была меховая шубка и полусапожки. А под шубкой – вечернее платье – отмечать Новый год планировали в гостях две пары. Михаил хотел сегодня сделать Оксане предложение. Вроде бы ничего такого, но выглядит она, конечно, не так, как молодки этого города. У Оксаны даже язык не поворачивался, назвать это место своим родным городом. Вроде бы и Павловск, но все равно как на старинных фотографиях. Вот рядом техникум стоит. Но не техникум. На фасаде табличка извещает, что это духовное училище. О, Боже! В какой же век они попали? А вот Михаил вызвал подозрение не зря. На нем модная спортивная куртка, джинсы и кроссовки. Да еще и прикололся – со светящимися подошвами надел. Новый год же – время чудес и фееричных представлений. Вот тебе и чудеса… -Какой же это год? – прошептал Михаил. – Пойдем отсюда. Он взял Оксану за руку и скорым шагом они пошли в сторону проспекта – главной улицы города. Их не покидало чувство ирреальности происходящего. Да, впрочем, так и было. Мимо них лихо промчалась тройка лошадей в нарядной упряжке. В повозке сидели девицы в полушубках и расписных платках и молодые парни – раскрасневшиеся на морозе, с седыми от инея бородами и усами. Хохочут, смеются. Вышли на проспект. Что дальше – куда идти? Город и знакомый и незнакомый. — Подожди! Давай решим, что будем делать, — Оксана остановилась. Она медленно осмотрелась. – Надо понять, в какой век и год мы попали… -Век понятно какой – конец19-го – начало 20-го…- не очень уверенно сказал Михаил. -Эй, барин, посторонись! А то зашибу! – мимо пролетела двуколка с кучером на облучке. — Может вас куда отвезти с барышней? — усмехнулся лукаво. — Проезжай мимо, — хмуро буркнул Михаил. – Мы с барышней как-нибудь сами дойдем. Оксана достала из кармана мобильник: — Все, бесполезная вещь. Даже экран не светится… — У меня такая же история, — вздохнул Михаил. – Только я думал, он упал и разбился. — Так, Миш! Давай разбираться. Преображенский храм и Духовное училище есть. Их построили в конце 19-го века.
Пойдем на проспект, то есть на улицу Красную, посмотрим, есть ли дом купца Одинцова. Они ускорили шаг и вскоре увидели и дом купца Одинцова и здание первой школы, то есть Ольгинской гимназии.
Дом купца Одинцова
— Реальное училище построили в 1905 году, — рассуждала Оксана. Значит, мы находимся в самом начале века…двадцатого Михаил присвистнул. — Ничего себе. И что нам теперь делать? — Ты знаешь, я устала, — пожаловалась Оксана. – И нога опять разболелась. И холодно…- у нее задрожал голос. — Милая моя, мы справимся! – нежно коснулся ее щеки Михаил. – Мы обязательно найдем выход из положения. На Красной улице мерцали керосиновые фонари на столбах. На улицах почти никого не было. Только в здании купца Одинцова ярко светились окна – там, видимо, был прием павловской знати и новогодний бал. Михаил решительно взял Оксану под руку и направился к дому городского главы. — Ты с ума сошел? – запротестовала Оксана. – Как мы туда войдем? У парадного крыльца стоял дворецкий и, увидев Оксану в роскошной шубке, занесенной снегом, и длинном вечернем платье вместе с молодым франтом в светящихся ботинках, учтиво склонил голову : — Как вас представить? — Чета Момотовых из столицы – уверенно проговорил Михаил. – Приглашены. Ни слова не говоря, дворецкий жестом пригласил гостей в парадную дверь. Михаил, как свои пять пальцев, знал это здание. На первом этаже в его времени здесь был музей. На втором – мэрия. А еще до этого здесь располагался райком партии и райком комсомола. Но это уже время его деда. Внутренняя планировка осталась прежней. Павловчане очень бережно относились к старинным зданиям. Лакей помог снять одежду и унес ее в гардеробную. К вошедшим вышел сам хозяин –Иван Михайлович Одинцов – самый уважаемый человек в городе, глава. Колоритная фигура. Иван Михайлович уже был выпивши и, увидев молодую пару, гостеприимно раскинул руки и пригласил в залу. В той зале, где обычно проводили выставки, молодая дама играла на старинном рояле, и несколько красивых пар кружились в вальсе. На широких подоконниках стояли красивые комнатные цветы и горели свечи в позолоченных подсвечниках. — Сначала к столу, — распорядился хозяин. – С дороги, знать. Нужно подкрепиться. И старый год проводить. Он галантно поцеловал руку Оксане. Дама покраснела и присела в красивом реверансе. Михаил просто не верил своим глазам. — Я же на танцы в детстве ходила, — увидев его изумление, шепнула Оксана. Иван Михайлович жестом указал лакею на гостей, и тот , ловко лавируя между гостями, принес им два бока бокала шампанского на серебряном подносе и тарелки с бутербродами и черной икрой. Хозяин собственноручно отвел их к богато накрытому столу в другой зал, смежный с танцевальным, где были два свободных стула с высокой спинкой, обшитых бархатом. На столе – чистые приборы. Оксана явно приглянулась и хозяину, и гостям. Вскоре к ним подкатил подвыпивший мужчина средних лет. Протянул свой бокал для чоканья: — Позвольте представиться! Иван Чекризов – купец первой гильдии. — Михаил Момотов! – в ответ ему представился Михаил, с достоинством склонив голову. – Банковский служащий. Служу в Москве, -он быстро сориентировался. — Позвольте представить Вам мою супругу – Оксану. — Вам чертовски повезло! – порадовал Михаила купец. – У вас очень красивая спутница жизни. Оксана покраснела, но при этом гордо вздернула подбородок, снисходительно допуская комплименты в свой адрес. Она как-то очень быстро освоилась в этой непривычной для себя обстановке и ей даже нравились их новогодние приключения. — О! Мне приходится бывать в столице, — сообщил купец. — Мы с братом как-то привезли в Москву партию изготовленной на нашем заводике колбасы. И представляете — московские торговцы ее не приняли! «Слишком уж хороша» – говорят, шельмецы! — «Покупателей раздразним, а вы ведь не сможете нам ее поставлять каждый день»! – Чекризов перевел взгляд на Оксану: — Позвольте пригласить вашу даму на танец. Михаил посмотрел на свою девушку и увидел, что она вовсе не против танца с этим древним…давно похороненным…стариканом…Михаил просто не мог совладать собой от ревности. Но сдержался. Заиграла музыка и Оксана закружилась в красивом танце с купцом первой гильдии.
Михаил не сразу заметил, как в это самое время в доме появился тот самый бородатый мужик, который хотел отвести их в полицейский околоток. К этому времени он переоделся в сюртук с длинными полами. Тоже какой-нибудь купец…Тот сразу заметил Михаила и нахмурился. Михаил увидел, как он подошел к городскому голове и начал что-то рассказывать, показывая глазами на Михаила. В это время танец закончился, и Чекризов сопроводил даму к Михаилу, договорившись еще об одном танце. Но Михаил взял Оксану под руку и вывел в коридор: — Сматываемся, — коротко сказал он. – Иначе новый год придется встречать в полицейском участке. Оксана все поняла, и они, быстро одевшись, ускользнули из дома, пока бородатый стоял к ним спиной… ***
Но не успели они выйти на крыльцо, как к ним с двух сторон подошли полицейские. Надо же – все таки настучал бородатый. Доложил полиции. Высокий полицейский велел предъявить документы. А какие документы мог предъявить Михаил – паспорт образца 21 века? И Оксана – то же самое. Молодым людям велели сесть в подъехавшую двуколку – поедем в участок – там разберемся, кто вы и откуда. Оксана в распахнутой шубке и красивом длинном платье было похожа больше даже на дворянку, чем на купчиху. Ее вид смутил полицейских. И пока они усаживали в сани Михаила, из подъезда выбежал запыхавшийся Чекризов – танец начался, а Оксана исчезла. Увидев полицейских и растерянных молодых людей, он подошел к полицейскому : — В чем дело? В чем вы их обвиняете? За что задерживаете? — говорил властно. Видно было, что этого человека в городе не просто знают, но и уважают. И даже побаиваются. — Разберемся! – полицейский был краток. — Так новый же год, черт возьми! – вскричал возмущенный Чекризов. Через полтора часа 1902 год наступит! Оксана с Михаилом переглянулись: ну вот, хоть так прояснили время, куда они перенеслись в прошлое из своего 2021 года. Значит, сегодня 31 декабря 1901 года. Круто! Полицейский, сидевший на облучке, хлестнул лошадь, и повозка тронулась. Растерянный Чекризов остался стоять под ажурным козырьком парадного входа. В окнах главы города ярко горели свечи, раздавалась веселая музыка. На город опускался мягкий пушистый снег. Приближался Новый год. А ребят увозили в неизвестность. Их привезли в полицейский участок, который находился в одном здании с тюрьмой. Так вот она какая — тюрьма павловская!
Свет горел только в одном окошке. В камерах за решетками было темно и грустно. В тридцатых годах двадцатого века тюрьму, как оплот царизма, разрушили до основания. Даже кирпичика не оставили. Таких тюрем в Воронежской губернии было всего четыре. В Павловске томились в ней около двух тысяч заключенных. Это при том, что в самом городе тогда было чуть более четырех тысяч жителей. Дежурный полицейский в участке обыскал Михаила – достал из карманов его куртки паспорт и куар-код. Еще не раскрыв паспорт, уже присвистнул: — Да ты залетная пташка! – А увидев куар-код аж затрясся от гнева: — Шифр припрятал?! Документы он сунул в ящик стола. Крикнул часовому:
— В камеру его! К политическим! Михаилу заломили руки назад и увели. А полицейский двинулся навстречу к Оксане. Та, запахнув полы шубки, приняла надменное выражение лица: — Я требую адвоката! Полицейский немного опешил, и в это время дверь в участок распахнулась и буквально ворвался Чекризов. — Я требую немедленно освободить эту даму! Немедленно, слышишь, ты, солдафон бесчувственный. К удивлению Оксаны, «солдафон» вытянулся по струнке и проблеял: — Милости просим , Иван Иванович! — Ты что, совсем озверел?! – грозно поинтересовался купец первой гильдии. – Ты куда это меня приглашаешь? Полицейский аж побагровел от волнения и только взял под козырек, когда Чекризов взял под руку испуганную Оксану и вывел ее за дверь. — Я прошу прощения за наших неотесанных солдафонов, — сказал он, шагая в сторону дома купца Одинцова. – Завтра мы разберемся, за что они задержали Михаила. А сегодня я прошу вас побыть моей гостьей. Не обижу! Бояться меня не надо. Что было делать? Бойся- не бойся, а ночь на дворе в незнакомом городе, незнакомом времени, с незнакомыми людьми. — Я вам очень благодарна, — тихо сказала она. – Но мне, право, неловко вас обременять. Хотя вы правы, мы с Михаилом не успели нигде остановиться на ночлег. — У меня большой дом! – успокоил ее купец. – У вас будет отдельная комната. Право, я умею разбираться в людях.
Когда они вернулись в дом городского главы, бородатого нигде не было видно, а веселье было в самом разгаре. Оксана напряженно думала, как ей выручить из тюрьмы своего жениха. Ситуация осложнялась все больше и больше. Что с ним будет? Что будет с ними? Ей было не до веселья. И Чекризов, заметив это, предложил ей поехать отдохнуть к нему домой. -Нет! Это неудобно! – решительно отклонила предложение Оксана. – Я, если позволите, поднимусь наверх в каминную. Выпью чашечку кофе… Тем временем, Михаил, оказавшись в камере, пытался осмотреться в темноте. Кто-то зажег лучину. В зарешеченное окно на самом верху заглядывала любопытная луна. — Ты кто такой, товарищ? – выдвинулся ему навстречу худощавый молодой человек. – Если подсадной, то знай, расколем быстро. -Да какой там подсадной, — вздохнул Михаил, да так и искренне и горестно, что всем сразу стало понятно: не врет! -Тебя за что арестовали? Михаил, сам не зная почему, проникся доверием к этим интеллигентным, и сразу видно, хорошо образованным людям. Но сначала все таки спросил: — А вас за что? — Меня за листовки, расклеивал по городу, а кто-то донес…- свесившись бородатой лохматой головой с верхних ярусов нар, — сообщил товарищ по несчастью. — А я кружок проводил среди студентов, тоже кто-то затесался к нам из осведомителей – сказал парень, похожий на студента. – Кстати, меня зовут Павел! -Доносчик – так и называй вещи своими именами! – прогудел мужик, похожий на крестьянина. – Меня прямо на сходе схватили. Не понравилось, как я говорил про уездную власть…
— Садись, товарищ! – студент подвинулся на нижней полке. — — Твои нары наверху. Но ты сначала расскажи о себе. — Рассказать? – задумчиво произнес Михаил. И вдруг решился, понял, что кроме этих революционно настроенных мужиков – вольнодумцев, ему здесь никто не поможет. Но как им рассказать? — Меня зовут Михаил. Вы мне не поверите, но я попал к вам из будущего, — тяжело вздохнув начал Михаил. В камере стало тихо. Только лапотный мужик в сердцах плюнул: — Ты что, нам рождественские сказки будешь рассказывать? — Петро! Не мешай, пусть говорит! – перебил его лохматый мужик. – Меня зовут Василием. Рассказывай! Михаил осторожно, как будто прощупывая почву под ногами в зябком болоте, начал свое повествование. Но событий было так много, что он сбивался, перескакивал с одного на другое, возвращался обратно. Собратья по камере слушали сначала недоверчиво, потом изумленно, иногда возмущенно. — Сейчас у вас 1902 год настает, — Михаил начал, чтобы с чего-то начать. – А я живу в 2021. — Во хватил! – не удержался Петро! — И как там у вас в будущем? — загорелись глаза у студента. – Революция будет? — Будет! Сначала в 1905 году. Но она будет неудачной. Мужики в камере заворчали. — Потом в 1914 году начнется первая мировая война. — С кем воевать будем? — С Германией. Россия ослабнет. Много народу погибнет. В 1917 году царя свергнут! В камере удовлетворенно загомонили. — А в октябре 1917 года произойдет Великая Октябрьская социалистическая революция в России. Ленин организует захват Зимнего дворца. Народ его крепко поддержит. Он сразу объявит: «Землю – крестьянам! Заводы и фабрики — рабочим». — А Ленин – это… — Это Ульянов Владимир Ильич из Симбирска. Он уже и первую революцию будет готовить в 1905 -1907 годах. А потом и вовсе станет вождем пролетариата. Очень народ его уважать будет. Жаль, что недолго проживет. Кстати памятники ему в каждом городе есть. В нашем будущем прямо недалеко отсюда поставят.
Это же революцию еще 15 лет ждать! Мы сможем приблизить ее? — Нет! Не сможете. Будет много факторов, которые не позволят это сделать. И народ еще не готов. И сил у революционеров не достаточно. Вон где вы находитесь — в тюрьмах да в ссылках. А потом, после революции семнадцатого года начнется гражданская война. Воевать будут не только богатые с пролетариями, но и брат пойдет на брата, отец на сына. В Павловске утром будут белые, в обед – красные, вечером – зеленые. -Это кто такие? — Белые — это белогвардейцы, богатые объединятся в свою армию, красные — это ваши единомышленники, армия рабочих и крестьян. Батько Махно такой объявится, соберет народ под свои зеленые знамена «Анархия – мать порядка» — Анархисты, значит, — задумчиво произнес студент. — Война закончится. Ленин умрет в 1924 году. На его место придет Сталин. И все поначалу будет так, как и мечтали. А потом… — А что потом? — А потом начнется коллективизация. У крестьянина станут изымать землю, скот и все его барахло в коллективное хозяйство, начнут создавать колхозы…
-Как это? – не согласился Петро. – Сначала отдали, потом забрали? Я не отдам… — Тех, кто не отдаст – сошлют в Сибирь, целыми семьями, Много народу сгинет там, — грустно ответил Михаил. — Эй ты, хватит врать! – с верхних нар грозно спустилась лохматая голова Василия. – Мы не позволим это сделать! Слышишь, не опошляй нашу революцию! Михаил не стал говорить, что многие истинные революционеры будут объявлены врагами народа и тоже сгинут в застенках сталинских тюрем и лагерей. Он понял, что этого говорить сейчас нельзя. Нельзя у людей отнимать веру в себя, в свои силы, в единство мировых революционных масс. Они еще в это верят… — Успокойся, Василий! – похоже здесь главным был Павел. – Мне тоже это сомнительно слышать. Но что дальше? — Я буду рассказывать, как было. А вы меня за это можете и побить, — Михаил понял, что его историческая правда тяжела для людей, которые готовы за свои идеи и убеждения идти в тюрьму, на каторгу. За светлое будущее. Вот он из этого будущего. А они слушают его и не верят… Ну вот почему мы должны тебе верить? – Василий слез с верхних нар. Сел рядом с Петром. – Кроме твоей брехни у тебя никаких доказательств нет. Из будущего он…- Василию явно не нравилось, как рассказывает про то будущее, о котором они мечтали с товарищами, ради которого рисковали жизнью и здоровьем.. — Доказательства? Даже не знаю, меня обыскивали, но не очень тщательно. Новый год же…Он достал из верхнего кармана куртки крохотный металлический предмет. Вот это плейер и наушники. — Что это? – все три головы узников склонились над предметом, который извлек Михаил. Михаил достал крохотные наушники и вставил их в уши Павлу. А потом включил музыку. Павел от неожиданности вздрогнул и начал озираться в поисках источника звука. Все остальные сидели молча и с любопытством смотрели на реакцию Павла. Музыка Павлу явно понравилась. Тогда Михаил повторил то же самое и с остальными соседями по камере. И у всех была подобная реакция. Только Петро начал истово креститься, когда в ушах из этих горошин раздался мощный звук. — Таких вещиц в будущем много, — объяснил Михаил. – С ними каждый школьник ходит. А еще есть мобильник – телефон, по которому можно разговаривать с кем угодно. У Михаила и телефон оказался припрятан – на всякий случай, от лишних вопросов. Но сейчас он достал его. — Жаль в вашем времени он не работает, — вздохнул Михаил. — Это как в романах Жюля Верна, — удивленно произнес студент. — Многое из того, о чем рассказывали писатели- фантасты сбылось, — согласился Михаил. — Что было дальше? — коротко прервал полемику Василий. — Россия присоединит к себе много окраин – все 15 республик объединятся в одну большую страну – Советский Союз. -Почему Советский? — Потому что органами власти везде станут советы. Начнет борьба с неграмотностью. Учить начнут всех — и детей, и взрослых. В тридцатые годы в стране начнется индустриализация. Будут построены огромные заводы, фабрики, гидроэлектростанции… — Это еще что такое? – заинтересовался Петро. — Это такие сооружения на реках, которые вырабатывают электричество. -Знаем, не темные, — прогудел Василий. — А в 1941 на нашу землю придет огромная беда – война… — С кем? — затаив дыхание, спросил Петро. -Опять с немцами. С фашистами. Гитлер – их вождь, завоюет полмира. Только в нашей стране эти сверхчеловеки, как они себя будут представлять, подавятся. Погонит их русский солдат до самого их поганого логова, — Михаил говорил давно известные из учебников вещи, но сейчас все эти знания приобретали для него самого совсем другое значение. Он гордился за свою страну. – Но народу много поляжет. Будут разрушены города и села, выжжена земля…разрушено народное хозяйство…Мой прадед инвалидом с войны придет. А многие не придут. В нашем Павловске больше половины останутся на полях сражений. — Павловск разрушат тоже? — Нет, наш город окажется на передовой, линией фронта станет Дон. Бомбить его будут с меловых гор, где укрепится альпийская стрелковая часть — это итальянцы, союзники Гитлера. Но разрушений будет немного. Все старинные здания уцелеют. А тюрьму вашу, кстати, разрушат еще до войны. Сейчас на этом месте построили мемориал погибшем во время войны землякам. — Когда война закончится? — тихо спросил Павел. -9 мая 1945 года полной капитуляцией Германии. — А что же мировой пролетариат? — Сложно все это…Но после войны будет сформирован социалистический лагерь, куда войдут многие страны – Польша, Чехословакия, Болгария, та же Германия. Но…- Михаил замолчал. — Не тяни душу, — Василий даже пристукнул кулаком. — После войны страну восстановят. И заживет народ спокойно, с уверенностью в завтрашнем дне. Ну а в конце 80-х — начале 90-х страну развалят изнутри. Обманут народ сами правители. Опять вернут в прошлое, в капитализм….Не будет ни рабочего класса, ни народа. Останется лишь население. Союз развалится… Павел нервно заходил по камере. Василий горестно вздохнул. А Петро недоверчиво смотрел на гостя из будущего. Да и как в такое поверишь? С ума сойти можно! — Мы все равно будем готовить революцию! – упрямо заявил Павел. – Мы обязаны освободить народ от тяжкого гнета, показать ему дорогу в светлое будущее. — Ты чем занимаешься в своем будущем? — спросил Василий. — Учусь в университете. -А как попал в прошлое? Михаил рассказал все, что с ним сегодня произошло. Так ты Михаила Петровича – часовщика нашего внук ?- оживился Василий. — Да какой-там внук, — вздохнул Михаил. Это мой дед ему пра-правнук. — Ого, — задумался Павел. – Вы встречались? — Нет! Не успел! Да я и не знаю, где его искать. — Я знаю, — спокойно сказал Василий. — Он прямо у Тамбовского озера живет. Домик там небольшой под соломенной крышей. Ворота тесовые…Его здесь все знают. — Видели бы вы сейчас, каким стало наше Тамбовское озеро! -Загубили? — грозно спросил Василий. -Нет, обустроили. Красота, весь город приходит сюда любоваться.
— Ну хоть что-то хорошее.. — Надо тебе, паря, выбираться отсюда, да поскорей, — Петро теребил бороду. – Иначе сгнобят тебя с твоим прошлым здесь. — Вернее, с будущим, — уточнил Павел. — Думаю, подсказку тебе даст дед, вернее, кто он тебе – пра-пра – Михаил Петрович, — оживился Василий. В ночной тишине за толстыми стенами городской тюрьмы вдруг раздалась звонкая девчоночья песня: — Спрячь за высоким забором родного, выкраду вместе с забором, — подражая цыгану Яше из фильма «Неуловимые мстители», выводил высокий красивый голос . Мужчины подсадили Михаила, и он, дотянувшись до высоко расположенного окна, увидел у стен тюрьмы девушку, бесстрашно распевавшую в ночи. Это же Оксана! Да и песня – то современная, хоть и времен деда. Это знак! Оксана нетерпеливо ходила вдоль стен тюрьмы и напряженно смотрела на окна. Заключенные , услышав песню, пытались заглянуть в окна. Их было много. Оксана была в отчаянии, но продолжала петь и стучать кулачком о ладошку.
— Я понял! – вскрикнул от радости Павел и подбежав к двери, громко заколотил в дверь… Товарищи по камере сначала не поняли, но потом тоже присоединились, стучали в дверь, в стены. Часовой бросился к их двери, заглянул в глазок. — Мужик помирает! – во все горло закричал Петр. – Открывай, врача! Врача! Часовой загремел ключами, но только он повернул ключ в замочной скважине, не успев еще приоткрыть тяжелую дверь, как снаружи раздались всполохи огня и стрельба. А потом женские крики о помощи. Часовой метнулся наружу, впопыхах забыв закрыть камеру. За стенами тюрьмы Оксана устроила целое феерическое представление. Она вспомнила, что у нее в сумочке лежит новогодний сюрприз – фейерверк, который сейчас выдавал в ночное небо все свои 25 залпов. Она кричала от ужаса, отвлекая часового от дверей тюрьмы.
— Беги, Михаил! — Товарищ, передай в будущее, что мы не пощадим своей жизни за то, чтобы вы жили счастливо! За светлый завтрашний день! – Они стояли плечом к плечу – решительные, смелые, красивые своим духовным внутренним огнем. — Тебе поможет дед! Беги к нему… — напутствовал Василий. Михаила долго уговаривать не пришлось. Он выскользнул за дверь камеры, потом из ворот тюрьмы и бросился в сторону Преображенского храма. Оксана уже ждала его там в подлунной тени. И вместе они, взявшись за руки, бросились наутек. Михаил был поражен мужеством и отвагой своей девушки. В эту ночь он узнавал ее, как будто заново. И понимал, что вместе они – одно целое. На всю жизнь! — Куда мы бежим? – Оксана запыхалась, но бежала на удивление быстро. — К деду. Вернее, к пра-пра. К Момотову Михаилу Петровичу. Мне рассказали, где он живет. Я думаю, он нам поможет. Если не он, то кто? Василий очень точно описал дом предков Миши. Новогодняя ночь была светлой. Так всегда бывает в снежную пору. Они так быстро бежали, скрываясь от возможной погони, что даже не придумали, что скажут пра-пра-пра бабушке и такому же дедушке. Постучали в калитку, но она оказалась не заперта. И молодые люди беспрепятственно вошли во двор. Побряцали металлическим кольцом на двери. Негромко, но настойчиво. За дверью загремел засов, выглянула худенькая, невысокая женщина преклонных лет. И пока Михаил только собирался объяснять, кто они такие и зачем пришли, всплеснула руками: — Дед! Радость-то какая! Мишаня приехал! Мишаня буквально онемел от изумления. Оксана, еще тяжело дыша после бега, закашлялась, и бабушка быстренько спровадила дорогих гостей в дом. В доме было темно, только светилась докрасна раскаленная печь. Повеяло таким теплым и родным, как будто вернулись в свой дом, к родным людям. Из другой комнаты, на ходу натягивая на себя одежду, вышел, прихрамывая дед. Бабушка тем временем зажгла свечу. Поднесла ее к самому лицу Мишани. — Как же ты давно у нас не был, внучок. Совсем в своей Московии городским стал. Ишь какой! Не узнать! А это кто с тобой? — Моя невеста, бабушка, — пояснил внук. – Вот на праздник приехали, да в дороге припозднились… — Ну, внук, здорово! – дед наконец-то оделся, вышел – высокий статный, богатырского телосложения. – Вот и помощник будет! А то я, как нарочно, ногу подвернул. А назавтра надо на башню идти, часы там что-то барахлить начали. Я их со своего двора вижу. Зрением Бог не обидел! — Как зовут-то невесту? – полюбопытствовала бабуля. — Оксаной. Здравствуйте, хозяева. Вы уж простите, что мы ночью к вам нагрянули. Но больше не к кому, — это голос подала Оксана. — Знаю! Мать-то с отцом на праздник в деревню уехали. Ну еще повидаетесь. Да ты, баба, стол накрывай. Внука с невестой встречать будем! – распорядился дед. Оксана незаметно показала на Мишины часы – надо торопиться…Времени нет. Но тот лишь развел руками, не зная, как начать разговор. Тем временем, бабушка достала из печи чугунок картошки, курочку запеченную – праздник же. Дед разжигал самовар. Из шкафа бабуля вытащила графинчик с вишневой наливкой. — Внуку, наверное, еще рано наливку пить, а я выпью, — строго сказал дед. Миша с Оксаной налегли на картошку с маринованной капустой – проголодались, несмотря на нервное напряжение. Но времени и, правда, не было. Скоро начнется погоня. Их точно найдут. И Михаил решился: — Дед, ты можешь мне не верить…В то, о чем я сейчас расскажу, и правда, поверить невозможно. Но я очень прошу, поверь. Ты видишь, я из вашего рода… -Как-то ты очень непонятно говоришь, Мишаня…- заикнулась было бабушка. -Цыть, Нюра. Помолчи! Рассказывай, внучок! — Я и правда, внук, но не твой, а твоего правнука. Он тоже Михаил Петрович. Тоже Момотов. Ну ты же знаешь, что в нашем роду всех мужчин называют Михаилами или Петрами. — Ну, допустим, твой отец – Петр – первый в роду. А тебя в честь меня назвали – это правда. — Дед! Послушай! И поверь! Времени у нас мало. Мы в опасности. Нас могут схватить в любую минуту… Бабуля попыталась заголосить, но дед опять прицыкнул на нее. — Говори! – коротко сказал внуку. — Дед! Так получилось, что мы вчера помогали моему деду – твоему правнуку – он тоже часы чинит у нас в Павловске. Так вот с часовым механизмом что-то случилось, стрелка понеслась в другую сторону и мы с Оксаной оказались у вас в прошлом. Понимаешь, мы из будущего…- Михаил говорил сбивчиво, торопясь. -Я это почувствовал, когда в последний раз заводил механизм на часах на ход, — задумчиво сказал дед. – С часами что-то не так. В них есть какая-то тайна. — Я не знаю, почему так получилось, — Михаил торопился. – Но нас ночью схватили и меня посадили в тюрьму. Бабуля охнула. Дед нахмурился. — Нас ищут и, конечно, найдут. — Из какого будущего вы к нам попали? – спросил дед. — Из 2021 года…31 декабря. Новый год. У бабули из глаз лились слезы. — А где же наш Мишаня? – спросила она, недоуменно поглядывая то на супруга, то на несостоявшегося внука. — Я не очень знаю нашу родословную, — повинился Михаил. – Но знаю, что твой внук стал революционером, был чекистом. Это мне еще дед рассказывал. — Чекистом? — Это военные, которые охраняют безопасность страны.
Похоже, бабуля все еще не могла поверить. Она подошла к Мишке сзади, взъерошила его волосы: — Ну будет, внучек, смеяться над стариками… Миша повернулся к бабушке, взял ее руку в свои ладони, прижал к щеке. — Как мне хорошо у вас…Как я рад, что вижу вас, своих предков. — А что же правнуки? — Дед – я – Михаил Петрович Момотов, как и ты! Значит, все у нас нормально. Ты дал хорошую дорогу в будущее своему потомству. И самые старшие сыновья по наследству передают свое дело – часовщики, следят за нашими павловскими курантами. — Они еще живы у вас? – у деда довольно сверкнули глаза. Мы тут за них воевали. Воронежские купцы удумали их забрать. Мы не отдали! — Знаю, дед! Это известная история. Вдруг у самых окон заржала лошадь. Приближалось утро. Начинало светать. Бабушка испуганно выглянула в окно. — Дед, барин какой-то на повозке приехал. — Уж не по вашу ли душу? – заволновался дед. – Куда же вас спрятать? — Но в дверь уже постучали и в дом, не дожидаясь приглашения, буквально ворвался Чекризов. — Так, молодежь, быстрее собирайтесь и в повозку. — Иван Иванович! Не погуби! – взмолилась бабушка, закрывая своим тщедушным телом своих гостей. — Дед схватил со стены ружье: — Порешу! Не тронь внука! — Михаил Петрович! – уже более спокойно сказал Чекризов. – За вашим внуком и его женой погоня. В городе переполох. Я знаю, что ваши потомки из будущего – Оксана намекнула. А я проверил. Паспорт Михаила остался в полицейском участке. Кстати, Михаил, вот он. Но оставаться здесь нельзя. И медлить тоже. Завтра я уже не смогу помочь. — Дед! – мы должны уйти из вашего времени так же, как и пришли. — Вход и выход через часы! И именно в новогоднюю ночь, на стыке времен. — Точно! – дед все еще держал ружье наперевес. – Бабка, держи тут оборону. А мы поехали к башне с часами. Чекризов поторапливал. Михаил уже вышел за дверь, потом вернулся и обнял бабушку: — Вы проживете долго и счастливо, бабуля. Особенно ты – 105 лет проживешь…Я знаю, мне дед рассказывал. Только могил ваших нет – старое кладбище разрушили, — сказал и устыдился сказанного. – Простите! И прощайте! Спасибо вам за все! Бабушка Нюра плакала и мелко-мелко крестила уходящих, благословляя их в долгий путь. Чекризов помог сесть в повозку Оксане. Миша подсадил деда. Тот волок больную ногу, но решимости ему было не занимать. — Моих внуков в тюрьму – да ни за что! – дед не мог остановиться. Помощь пришла, откуда и не ждали. И Оксана решилась отблагодарить купца первой гильдии: — Послушайте! Ничего не говорите! И ничего не спрашивайте! Вам нужно уехать из России до 1917 года и, по возможности, перевезти оборудование ваших заводов. В семнадцатом у вас все заберут. Чекризов молчал. — Что будет с моим домом? — спросил тихо, как бы отрешенно.
— Ваш дом останется. Он есть и будет один из самых красивых в городе. В нем много лет будет располагаться педагогическое училище, в нем готовят учителей. Сейчас , правда, перевели в другое здание. Но оно у вас еще не построено. Это будущее реальное училище… — Так его уже начали строить. Заложили фундамент. Ну а в доме моем что? — Общежитие будущих учителей. Иван Иванович! Вы – благородный и честный человек, — голос у Оксаны задрожал. – Мы вам очень благодарны. Прошу вас, уезжайте…Будущего после семнадцатого года у вас в России нет. Чекризов кивнул и было видно, что разговор этот слишком ошеломил его. Они подъехали к храму. У здания метались какие-то тени. — Засада, — проронил Чекризов. — Я их отвлеку. А вы незаметно выходите из повозки и сразу в башню. Ключи только у вас. Больше нет ни у кого. Закрывайте изнутри. И отправляйтесь в свое будущее. Михаил крепко пожал руку купцу: — Спасибо за помощь! Оксана сказала правду. В семнадцатом будет революция. Экспроприация…Кто предупрежден – тот, как говорится, вооружен. — Береги Оксану! – только и сказал Чекризов. – Она славная девушка. И тебя любит. Все! Я прощаюсь с вами. Счастливого вам пути! – Он поцеловал руку Оксане. — Спасибо за информацию. Я обязательно подумаю… Чекризов выбрался из повозки и побежал навстречу полицейским, которые вывернулись из-за угла храма. — Эй, служивые! Могу подвезти. Видел, как побежали в сторону Дона двое. Может, наши беглецы. – А сам оттеснял полицейских за угол. – Да вон они, смотрите! – показывал вдаль. Те таращились в темноту, пытаясь разглядеть хоть что-то. Потом побежали. А Чекризов, вернувшись к повозке и убедившись, что часовщик и Михаил с Оксаной уже в башне, поехал за полицейскими в сторону Дона. Тем временем, вся троица спешно поднималась по ступенькам башни. Дед сильно хромал, Оксана подняла полы своего вечернего платья, чтобы вновь не споткнуться. Михаил поддерживал деда сзади. Но в какой-то момент споткнулся сам и чуть не налетел на деда, ударившись о верхнюю ступеньку. Из нагрудного кармана что-то выскочило и покатилось… Плейер…с наушниками. Искать его было некогда. Да и невелика потеря. Дед преодолел только половину ступенек и тяжело дыша, остановился. Нестерпимо болела нога. — Дед, я сам! Ты только скажи, что делать. -Все то же самое, только наоборот. Цепляй крюком часовую стрелку и отправляй ее в другую сторону. Должно получиться. Поднимайся, если что, спрашивай. Я тебе подсказывать буду. Идите вместе! С Богом! Прощай, внук! Михаил торопился. Оксана осталась на верхней ступеньке, там, где висел внушительный язык от боя часов, а Михаил вновь пробрался к самому циферблату, ловко подцепил часовую стрелку и с силой рванул ее вниз, направляя ее ускорение по часовой стрелке. Часовая стрелка завертелась с огромной скоростью. В глазах у Михаила помутилось, он в изнеможении присел, утирая пот со лба, и вдруг услышал голос деда: — Ну что там у вас, внучек? Все получилось? — Все получилось, дед! Наверное, — неуверенно сказал Михаил. И вдруг понял, что голос деда он слышит не из темноты башни, где остался часовщик, а из своего мобильника, лежавшего до этого мертвым грузом в кармане. — Ну если все, тогда поторопитесь! С наступающим вас новым годом! Михаил изумленно посмотрел вокруг. Вокруг темного храма в парке светились красивые под старину фонари, падал мягкий снег, а народ спешил по домам встречать новый год. Михаил осторожно спустился, взял Оксану за руку, и они медленно спустились по ступенькам. Деда из прошлого в башне не было. А Оксанин мобильник взорвался десятками сообщений о пропущенных звонках и смсках. — Мы дома? – тихо спросила Оксана. — Да, — также тихо ответил Михаил. На двадцать второй ступеньке они увидели нерастаявший от снега след огромного валенка – еще недавно здесь стоял дед. Когда они вышли из башни, часы мелодичным боем известили о том, что уже 11 часов вечера. Через час наступит Новый год. Но к Ирке с Владом после всего пережитого идти не хотелось. Михаил и Оксана посмотрели друг на друга и без слов поняли друг друга. Сегодня они пойдут к деду Михаила – Михаилу Петровичу. Оксана позвонила друзьям, что планы резко изменились, те, хоть и поворчали, но не обиделись. А Миша набрал номер деда: — Дед! Мы идем к тебе! — Я вас давно жду, — сообщил дед. *** За накрытым столом сидели двое. Два Михаила – дед и внук. Оксана и бабушка уже давно ушли спать. Новый год они встретили бокалом шампанского, закусили бабушкиными салатиками и, оставив мужчин, отправились на боковую. — Вот так значит все было , — задумчиво произнес дед после того, как внук ему все рассказал. Потом встал, порылся в старинной шкатулке и достал маленькую коробочку: — Посмотри, твои? На ладони у деда лежал Мишин плейер и крохотные наушники. — Ты нашел их? – изумился внук. — Нет! Этот предмет мне попал от моего деда. А ему от его деда – того, видать, самого. Его передают по наследству часовщики павловских курантов – то есть Михаилы Петровичи Момотовы. Тот самый пра-пра строго-настрого приказал тебе передать. И сказать, что верит в тебя и твоих потомков. Он нашел их на двадцать второй ступеньке башни– той самой, где споткнулась Оксана. Значит, ей суждено произвести на свет потомков нашего рода. Поэтому все эти чудеса и случились с вами обоими. Иначе и быть не могло. Михаил сжал в ладонях найденную вещицу и на глазах его показались скупые мужские слезы: — Спасибо, дед, за доверие!
